Анна Андреева
Край Мерцающей пыли
Рев твари сменился хрипами, а затем на поле опустилась гнетущая тишина. Покачиваясь на четвереньках, я выглянула из-за камня. Тело безднового отродья неподвижно лежало в высокой траве. Тонкие полевые стебли гладили его чешуйчатую кожу, убаюкивая на последний сон. Тягучая черная кровь сочилась из смотрящего в пустоту красного глаза, окропляя заботливые листья. Облегчение мурашками пробежало по затылку. Постанывая, я подползла к Наиру и легла рядом. Сил больше не было. Ребра онемели, руки и ноги отказывались меня слушаться, а сознание угасало.
– Я всегда думала, что тебя у меня заберет золотая лихорадка, как было с мамой. – Мой затухающий дрожащий голос звучал еле слышно – жалко. – Но вот оно как вышло. – Я сжала холодную шершавую ладонь Наира. – Прости. Я была плохим другом.
Магия лизнула нутро, прося хозяйку снова выпустить ее из выстроенного мной барьера.
Нет.
Разозлившись на мой отказ, магия сжала тисками виски и под колыбельный шелест травы унесла меня в темноту.
Глава 2
Я резко поднялась на кровати. От неаккуратного движения голова закружилась, и я рухнула обратно на подушку. Взлетевшее облачко пыли, играя в дневном свете, медленно оседало на заваленный посудой и травами деревянный стол. Трухлявые бревна источали запах старого дерева с легким духом сухой смолы. Каменная печь тихо потрескивала, и стоявший на ней котелок задорно булькал. Принюхалась. Аромат вареной зайчатины и моркови скрутил желудок в голодной спазме.
Я дома. Но кто затопил печь и сварил похлебку? Наир? Он жив?! Аккуратно привстав на локтях, я взяла трясущимися руками стакан с водой, заботливо оставленный для меня рядом, и поднесла к лицу, заглядывая в зеркальную гладь. В отражении смотрели потухшие глаза изнеможенной девушки. Темные круги, уже не один год залегшие под глазами, стали еще темнее. Когда-то бледно-розовые губы слились с болезненно белой кожей. Волосы извалялись и под тяжестью запекшейся черной крови висели смоляными сосульками. Поморщилась.
Осушив залпом стакан, я громко поставила его на стол. Доски на крыльце скрипнули и дверь в избу распахнулась.
– Наир?! – Я подскочила на кровати, борясь с головокружением, заваливающим меня на койку.
Высокий молодой мужчина скривил тонкие губы, пересеченные шрамом в левом уголке губ и, резко отвернувшись, подошел к котелку, загораживая печь широкой спиной.
Какого хрена?! Я натянула одеяло повыше, пряча грудь, обтянутую тонкой тканью сорочки.
Фыркнув так, словно он спиной видел мою попытку прикрыться, мужчина перевязал узел из черных непослушных волос на затылке и закатал рукава свободной белой рубахи. Черный кожаный жилет, со множеством тонких ремешков, перевязи с кинжалами и ножами на штанах, того-же цвета, указывают лишь на одно – защитник.
– Что с Наиром? – Я отползла в изголовье кровати, осматривая стол в поисках ножа. Миски, травы, чайник. Глиняный стакан и моток бечевки. Не густо. С этим разве что от мухи защищаться.
– Если ты о том переломанном парне, то он жив, – равнодушно ответил хриплый низкий голос.
Душу отпустило. Знание, что с Наиром все в порядке, окружило скорбные тревоги и поглотило их, принося мне спокойствие и тихую радость. За него. За себя мне было рано радоваться.
– А ты кто? Защитник? – Найдя глазами топор, стоящий у лохани в другом конце комнаты, я немного расслабилась.
– Винсент Ди-Горн.
Видимо, отвечать на очевидные вопросы для него накладно.
Мужчина наложил похлебку в миску и, отыскав в кособоком комоде ложку, подошел ко мне.
– Ешь.
Я недоверчиво оглядела протянутую мне тарелку. Посторонних запахов не было. Под завывания в животе, я выхватила еду и, не сводя глаз с гостя, набросилась на горячее подношение.
– Где твоя семья? – Винсент пододвинул грубо сколоченный табурет и сел напротив, сверля меня янтарными глазами, источающими глухую злобу.
Ну и какое ему до этого дело? Ответная злость закопошилась в костях, но притихла под чувством сытой благодарности.
– Нет у меня никого. – Я небрежно поставила пустую тарелку на стол, оставив ложку в руке и пригляделась к Винсенту Ди-Горну.
Лицо мужчины, помимо шрама на губах, пересекал еще один – весьма выдающиеся надо отметить. Он проходил от правой брови, через нос, к левой щеке.
Широкие черные брови защитника нахмурились. Ему явно не нравится мой пристальный взгляд. Не обращая внимание на его недовольство, я продолжила разглядывать грубые черты лица и натренированное тело. Молодой, лет двадцати пяти, но назвать его парнем, язык не поворачивался. Он источал ощущение силы и заставлял магию кувыркаться в своей клетке под сердцем.
Тяжелый взор, таящий в себе злобу и внимательную настороженность, впился в меня, пытаясь заставить отвернуться. Мало ли чего он хочет?
– Может хватит пялиться? – рыкнул Винсент, поняв, что я не собираюсь сдаваться под его желтым взглядом.
– Перестану, когда скажешь, что ты делаешь в моем доме? – Я прищурилась и наморщила нос, уловив вонь от запекшейся отродьевой крови на своих волосах.
Винсент тяжело выдохнул и почесал острый угол челюсти, шелестя легкой щетиной.
– Я нашел тебя и поплатился за это. Целителю указали на твой дом, а он, в свою очередь, поручил мне проследить за твоим исцелением.
– Я была одна?
– Одна. И я начинаю понимать почему.
Стало быть, деревенские оставили меня умирать в поле. Что ж, не вышло. Грустный смешок вырвался из груди и ребра отозвались болью. Янтарные глаза холодно окинули мою скривившуюся фигуру и вернулись к холодному созерцанию скудной обстановки дома.
– Сколько я спала?
– Сутки.
Время, проведенное без сознания, не совпадало с моими ощущениями. Мышцы затекли, шею кололо при малейшем движении. Словно я провела во сне по меньшей мере месяц. Но в похвалу целителю, за такой короткий срок, ребра хоть и ныли, были вполне себе целы и позволяли дышать без боли.
Гнилая кровь окутала меня плотным не осязаемым облаком, раздражая чуткое обоняние. Тело обтерли, но это не избавило меня от черных разводов на коже и смердящих кровяных сосулек из волос. Я покосилась на Винсента. Великая, надеюсь мыл и переодевал меня целитель. Щеки залила краска. Я обняла себя за плечи, пытаясь спрятаться от стыдливых мыслей и беспокойства.
– Уйди.
– Не могу. Пока что. – Ди-Горн ухмыльнулся одним уголком губ на мой злой рык и, сунув руку в карман штанов, достал склянку с грязно-синей жидкостью.
Винсент откупорил бутылек и сунул его мне под нос. От горького запаха лицо невольно скукожилось. В мутной жиже плавали мелкие черные хлопья, не взывая желания ее пить, от слова СОВСЕМ.
– Это обязательно? Чувствую себя прекрасно, – проблеяла я и натянула одеяло до глаз.
Защитник нахмурился. Мрачный взгляд безмолвно обещал: если я не выпью добровольно, то в меня зальют силой. Он еще раз протянул мне склянку. Ну вот почему я должна пить непонятные жижи, от незнакомых людей? Смотря волком, я все же вылезла из укрытия и, зажав нос, выпила мерзкую жидкость. По языку растекся сладкий вкус с легкой кислинкой.
Дождавшись, пока я выпью все до последней капли, Ди-Горн встал и спешно вышел, хлопнув дверью.
Вот и славно.
Съев еще пару порций похлебки из зайчатины, я легла на кровать, собираясь с силами и ожидая захода солнца. Идти к Наиру средь бела дня – после провальной попытки деревенских оставить меня умирать – неразумное решение. Они не упустят шанса обложить меня грязью, а я слаба и не уверена, что смогу сдержать свои эмоции и магию. Но, все-таки, что со мной происходит? За пару месяцев злость выела почти все мое самообладание и беспрепятственно берет надо мной контроль. Может люди правы, и я схожу с ума?
Мысли закрутились под черепом, будоража ищущую освобождение магию. Ослабевшее тело пронзила боль тысячи иголок, и я выбежала на улицу, ища спасения от тесной тишины комнаты, наводящей на ненужные размышления, грозящие потерей контроля над злополучной силой.
Воздух успел нагреться и не дал мне той прохлады, в которой я сейчас так нуждалась. Высокие голоса птиц больно били по ушам, не принося прежней радости и отвлеченности. В груди горело от безысходности и полной беспомощности перед собственными эмоциями и… магией.
Присев на крыльцо и обняв колени, я смотрела на кромку леса, лужайку, отделяющую лес от деревни, и непривычно людные улицы в это время.
Смех, споры и суета деревенских раздражали. Должно быть, работы на пасеке отменили из-за вчерашнего нападения твари, и они, обрадовавшись неожиданному выходному, старались переделать все свои дела, на которые раньше не хватало времени. Наир чуть не умер, а они ведут себя так, будто ничего не произошло – радуются свободному деньку.
Об одной только мысли о том, что сделало с другом бездново отродье, желудок скрутило в узел. Стараясь удержать обед внутри себя, я часто задышала. Вонь, рев, кровь, хруст, бездыханное тело Наира. Воспоминания завертелись назойливой мухой, будоража и раззадоривая лишь одно чувство – злость.
Пробегающая мимо вереница детворы подняла облако пыли. Ветер подхватил его и понес над мелкими цветками, только выстиранными женщинами простынями и, минуя высокую траву, бросил мне в лицо, заставляя закашляться.
Кашель привлек внимание детей.
– О! Дэллка очнулась.
Вперед вышел смуглый белобрысый парнишка.
– Папка очень расстроится, когда узнает, что ты выжила.
Упоминание Грита еще больше распалило огонь и без того расплавляющий нутро в тягучий жалящий металл.
– Великая, пусть они просто уйдут от беды подальше, – шепотом взмолилась я.
Сдерживая растущий комок под сердцем, я сжала кулаки, пронзая нежную кожу ладоней ногтями. Обычно, это приводило меня в чувства, но не в этот раз. Рассудок горел в пожаре чувств с каждой секундой разгорающемся все сильнее.
Неугомонные дети приняли молчание за слабость и, почувствовав мнимое превосходство, начали откровенно издеваться. Выкрикивая оскорбления, они смеялись, соревнуясь на самое замудренное ругательство. Осмелев, смуглый парнишка поднял камень, лежавший с краю дорожки, и бросил в мою сторону. Сгусток магии, удерживаемый мной из последних сил, лопнул и песком посыпался по нутру. Камень, не долетев до лица дюйма, поменял направление и с глухим ударом вернулся ошеломленному хозяину в лоб.
Злость поглотила разум, раскрыв миру секрет, так бережно хранимый мной по последней просьбе матери.
Пару мгновений дети хлопали глазками, пытаясь осмыслить произошедшее. В опустившийся тишине послышался картавый смех сидящих на сосне ворон. Испуганная детвора что есть сил бросилась наутек, гонимая злорадным карканьем и страхом.
– Что я наделала? – прошептала я.
Забежав за дверь, я скатилась по ней на пол. Спрятав голову в подоле длинной сорочки, я зажмурилась до звездочек в газах. Теперь станет еще хуже. Они отправят меня в Серые горы, как мага бесклятвенника.
От гула сердца заложило уши, даже если вся деревня придет по мою душу – я их не услышу. Подскочив как ужаленная, я подбежала к окну. Соседка развешивает постиранное белье, мурлыкая под нос песни. Мужики с удочками на перевес шли мимо избы на реку. Тощие куры недовольно закудахтали, опасаясь пробегающего мимо пятнистого пса. Все выглядит обычным.
Может детям не поверят? Или они и сами не поняли, что произошло? Я потерла вспотевшие ладони о сорочку и наморщила нос, глядя на свое отражение в зеркале. Вся моя внешность кричала о ненормальности: узнай деревенские о моей тайне, не упустят шанса избавится от меня. И долго искать защитников им не придется.
Нужно бежать, но перед этим успеть повидать Наира.
Решив не тратить время на растопку остывшей печи, я наскоро набрала в лохань холодной воды. Колющая боль отвлекала от мыслей, и я, наслаждаясь легкой передышкой, снова и снова обливала себя, погружаясь в блаженное студеное онемение. Кожа покрывалась мурашками и становилась еще бледнее – если такие вообще возможно – и выделяла уродливые шрамы, вгрызшиеся в мое болезненно худое тело. Дрожащими пальцами я провела по рваной розовеющей тропинке от колена к паху и, сразу же отдернула руку, не желая пробуждать воспоминания. Нырнув с головой в лохань, я тихо замычала, чувствуя, как под колющей морозной болью из головы вылетают ненужные мысли.
Прислушиваясь к каждому шороху с наружи, я натянула зеленое шерстяное платье и подвязала его на талии бечевкой, убрав длину. Теперь оно доставало мне до щиколоток, а не волочилось по полу. Спутав мокрые волосы косу и запрыгнув в сапоги, я еще раз просмотрела двор из окна и настороженно вышла из дома.
Стараясь избегать главную улицу, я шла привычной тропинкой вдоль заборов, петляя по задворкам и скрывалась в тени избушек. Встречающиеся по пути деревенские, не замечая меня, пробегали мимо. Возле самого дома Наира мне на встречу вышла пышногрудая черноволосая девица. Гжеля робко улыбалась развалившимися на траве парням, выпячивая аппетитные округлости. Едва завидев девушку, парнишки расправили плечи, демонстрируя хилые мышцы, выглядывающие из расстегнутых рубах.
– Пфф. – Поморщилась. Шижи всего одну ночь не ночевал дома, а она уже строит глазки полуголым мужикам. Хотя, измены ей не чужды.
Юркнув в дыру щербатого забора, я замерла: Захар разговаривал с бабушкой Наира, и судя по выражению лица Бабы Эльи – разговор был не из приятных. Не дожидаясь пока меня заметят, я скрылась в зарослях смородины у хилого маленького сарайчика.
– Да, это погано. – Элья, сидя на лавочке у окна, чистила грибы. – Но чего ты хочешь от меня, Захар?
– Мы можем помочь друг другу. – Старший помял худыми туфлями траву. Возраст сказывался – долго стоять ему было тяжело. – Я не рассказываю защитникам о причастности Наира к смерти Шижи, а ты подтверждаешь мои слова и держишь своего внука подальше от магов. Дэлла совсем отбилась от рук, я не могу больше позволять ей оставаться в Яме.
Смерти?!
Дыхание перехватило и, пытаясь сделать вздох, я потеряла равновесие и, неудачно переступив, хрустнула сухой веткой. Старший развернулся и сделал шаг на звук.
– Я согласна, но ты, в сию же секунду, должен покинуть мой двор.
Старик помедлил и, решив, что условие Эльи его устраивает, спешно удалился.
– Выходи, Дэлла, – бросила женщина, продолжая чистить грибы.
Я несмело вышла из укрытия и, вытирая холодный пот со лба рукавом платья, медленно подошла к ней, ожидая подвоха. У нее нет причин защищать меня. Я никогда ей не нравилась, и с моим исчезновением из жизни Наира – она вздохнет с облегчением.
Шерстяная шаль плавно поднималась и опускалась, лежа на худеньких плечиках Эльи. Она вскинула голову. Ее потускневший взгляд темно карих глаз равнодушно прошелся по мне с ног до головы.
– Выглядишь здоровой. – Женщина втянула провислые щеки и поправила выбившиеся из-под пестрого платка белоснежные седые пряди.
Мое здравие раздражает женщину, и она даже не пытается это скрыть. Ничего, потерпит. Скоро я покину Яму, как и хотела. Вот только сбежать уже не получится, и я отправлюсь в место во много раз хуже этого. Укол обиды пронзил затылок, но тут же утонул в бурлящей злости и смирении. Я почти уверена, что мои оправдания никого не будут волновать; меня без лишних вопросов увезут в Серые горы, и чем быстрее я приму очередной пинок Великой, тем лучше. Что значит слово местной «хворой», против слова Старшего? Можно ли считать оставление беззащитного человека в опасности убийством? Думаю, да. А если учесть, что я, в добавок ко всему, бесклятвенник, то приговор очевиден и смысла барахтаться нет.
Старушка охая встала и, предлагая идти за ней в избу, махнула рукой.
В доме было тихо. В воздухе пахло лечебными травами и чем-то совершенно не знакомым – еле ощутимой горечью. Миновав скромную гостиную, мы подошли к двери спальни.
Я внимательно оглядела старушку. Элья без заминок привела меня к Наиру, значит, она уверена в том, что встреча последняя. Надеется, что я не выдам причастность Наира к смерти Шижи? Поморщилась. Я никогда бы не сдала его.
Едва я потянула дверь за плетеную ручку, как Баба Элья схватила меня за запястье.
– Не советую втягивать в это Наира. Он достаточно помогал тебе, и пора отплатить ему тем же.
Я оказалась права.
– Не беспокойтесь об этом, Элья. – Я стряхнула ее руку и зашла в спальню.
Женщина громко цокнула языком и пошаркала к выходу, возвращаясь к своим грибам.
В узкой комнате, на одной из двух деревянных коек, лежал Наир. На другой расположился замудренный чемоданчик со множеством выдвигавшихся полочек и ящичков, до отвала заполненными склянками с микстурами, травами и странными инструментами.
Над Наиром склонился незнакомец. Мужчина, лет сорока, с аккуратно зачесанными назад короткими рыжими волосами, водил руками вдоль тела друга. В идеально выглаженном и сшитом точно по худощавой фигуре черном костюме он никак не вписывался в бедно обставленную комнату.
Боясь помешать, я осталась в проеме, наблюдая за действиями целителя. От кончиков его пальцев шли еле заметные тонкие золотые нити. Одна из нитей, отходившая от правой руки мужчины, закрутилась вокруг неестественно выгнутой ноги Наира. Маг соединил большой и безымянный пальцы и плавно перевернул руку ладонью вверх. По нити пошел белый свет. Как только он достиг ноги, мужчина резко дернул вверх. Яркая вспышка. Наир выгнулся полумесяцем и, вскрикнув, застонал.
Я дернулась к другу, но всплеск горького запаха ударил в нос так, что я невольно закрыла его руками и отшатнулась как от самого настоящего удара.
Что за едкая дрянь?!
Целитель выпрямился. Обе его кисти все еще нависали над другом. Золотые ниточки возвращались к его пальцам и, едва он сомкнул кулаки, растворились в воздухе.
– Здравствуйте, мое имя Себастьян Кэннур. Я придворный маг-целитель. Как ваше самочувствие?
Целитель королевской семьи?! Что он тут забыл? Стремительно подняв взгляд, я встретилась с пронзительными черными глазами. Мерзкие ледяные мурашки пробежали по позвоночнику.
– Здгавствуйте. Все хогошо…– Поняв, что все еще закрываю нос, я опустила руки и торопливо добавила: – Спасибо.
Себастьян холодно кивнул и подошел к чемоданчику.
Как завороженная я разглядывала его плавные движения и строгую важную фигуру. Орлиный нос, аккуратная тонкая борода, обрамляющая челюсть, неестественная прямая осанка. В деревню иногда приезжали целители – остановить вспышку язвенной болезни или вылечить тяжело больного, но они не идут ни в какое сравнение со статью и холодной осязаемой опасностью этого мужчины.
– Дэлла? – Наир часто заморгал, словно пытаясь скинуть с глаз пелену.
В два шага оказавшись возле его кровати и уронив колени на пол, я взяла Наира за руку. Его лицо осунулось, на теле нет живого места – все затянуто синяками и кровоподтеками. Однако нога, изгибающаяся до этого под неправильным углом, теперь выглядела вполне естественно.
Тяжело дыша и похрипывая, Наир приподнялся на кровати, открывая взгляду бурые пятна на простыни, и похлопал рядом с собой, приглашая пересесть к нему.
Я сглотнула напряжение в горле и села ближе. Мы смотрели друг на друга и молчали, понимая, что обсуждение произошедшего лучше отложить, а может и вовсе сжечь, и похоронить пепел у бурых скал. Как это делают все, стараясь избавиться от приносящих боль воспоминаний. И я хочу забыть тот день, не потому что меня потрясло бездново отродье – к ним я привыкла. Настоящий ужас я испытала при мысли о смерти друга. Рядом с Наиром я ощущала хоть толику жизни, почти не обращая внимания на свое бесцельное существование изгоя. Без него я ноющий комок ненависти, обвиняющий всех в своем несчастье – пустое мозолящее глаза место.
– Я рад, что с тобой все в порядке, – тяжело выдохнул Наир и, огладив мой шрам на левом предплечье, повторяющий челюсть мелкой твари, грустно натянул губы. Я поправила вздернутый рукав платья и аккуратно смахнула со шрама пальцы Наира. – Чувствую себя идиотом. Я так горько обижался и переживал, не понимая почему спустя столько лет ты продолжаешь оставлять меня за гранью своего мира. А теперь, – он устало раскинул руки и обвел глазами побитое тело и плотно перебинтованную грудь, – понимаю. Из-за моего необдуманного и не нужного желания пожертвовать собой мы чуть не погибли. Из-за меня умер Шижа, и теперь Захар пытается перекинуть на тебя мою вину. – Я испугано покосилась на Себастьяна, надеясь, что тот его не услышал. Кэннур, полностью погруженный в смешивание резко пахнущих трав, едва ли повел ухом в его сторону. – Из-за меня ты до сих пор прозябаешь в Яме. Я приношу тебе одни несчастья.
– Перестань нести эту чушь! – прошипела я и сильно сжала запястье Наира, до первых морщинок боли на его лице. – Если бы не ты, я бы давно испустила дух в каком-нибудь овраге. Ты – все что у меня есть. И только ИЗ-ЗА ТЕБЯ я вижу смысл просыпаться и продолжать волочиться по своей жалкой жизни.
Рывком сев на постели, Наир придвинулся ко мне ближе и обхватил ладонями мое лицо. В ту же секунду, он прижался к моим губам своими, повергая меня в оцепенение. Первый раз меня поцеловали, и я подумать не могла, что это будет Наир! Да я вообще никогда об этом не думала!
Отсутствие сопротивления было воспринято, как одобрение. Горячий язык прошелся по моим зубам, стараясь проникнуть внутрь.
– Нет! – промычала я и, оттолкнув его, резко соскочила с койки.
Не веря в происходящее, я уставилась на друга огромными глазами, полными яркого удивления. Я не слепая и конечно же замечала некоторые странности в поведении Наира, но мне казалось, что если я не буду об этом думать, не стану обращать внимания, то оно исчезает само по себе – он сдастя и бросит эти глупые мысли. Исчезнет само по себе… Все-таки я беспросветная тупица.
– Дэл? – Наир без движения смотрел на меня. – Прости, я не должен был этого делать. Мне показалось ты… Твои слова… Только не уходи, пожалуйста. – Наир стремительно встал с кровати, и хромая пошел в мою сторону.
– Я думаю, что мне все же лучше уйти, – тихо проговорила я и пошла спиной к выходу из комнаты. Я не хотела оставлять его в таком состоянии, но потерять друга я не хотела еще больше. В том, что это произойдет, я не сомневалась. Наир не привык расставаться с тем, что ему дорого. И ценностью для него порой становилась даже сухая ветка, которую он держал в руках пару минут.
– Наир, убедительно вас прошу: вернитесь в постель. Вам нельзя вставать. – Себастьян Кэннур говорил ровно и спокойно.
– Плевать! – рявкнул друг.
Пятясь назад, я уперлась в стену и могла лишь смотреть на подходящего Наира.
– Я готов сбежать с тобой, Дэл, – прошептал он сиплым от боли голосом, так, чтобы слышала только я. – Мы вместе отправимся в край Истинного света, поселимся ближе к столице и каждый год будем ходить на все те праздники, о которых рассказывал тебе торговец.
Его слова всколыхнули мое ноющее сердце, побуждая его часто забиться в надежде на жизнь за пределами Ямы. Но тут же трепетный стук заглушило смиренное отчаяние. Мне не избежать Серых гор. Я в любом случае оправлюсь туда: либо как бесклятвенник, либо как убийца-бесклятвенник. И незачем тащить в пожирающую меня пропасть еще и Наира.
Наир сделал ко мне последний шаг, но прежде чем он успел меня коснуться, раздался уверенный приказ Себастьяна.
– Стой.
Наир застыл. Стеклянные голубые глаза подняли во мне волну беспокойства, лишь горячее дыхание Наира, обжигающее щеки, выдавало в нем жизнь.
Оскалившись, я выглянула из-за Наира, готовая разорвать мага-целителя.
– Какого хрена?!
Себастьян, ухмыльнувшись моей реакции, поднял правую руку к груди, соединил большой и указательный пальцы и, проведя горизонтальную линию с права на лево, властно сказал:
– Спать.
Наир закатил глаза и рухнул в ту же секунду. Я подскочила и бросилась к Наиру, но маг махнул кистью, и бездушное тело, точно кукла в руках кукловода, поднялось и пошло к кровати.
Череп вновь заломило от бушующей злобы, подстрекающей спящую магию.
– Ты что творишь?
Целителя никак не тронули мои слова, а судя по его отстроенному выражению холодного лица – он меня даже не слышал. Или не слушал.
– Отпусти его! – рявкнула я, наступая с угрозой на Кэннура.
За пару локтей от Себастьяна, я остановилась, растеряно смотря, как Наир лег на койку и тихо засопел. Перевязанная бинтами грудь плавно поднималась и под громкий выдох, неспешно опускалась. Глаза закрыты, мышцы расслаблены – спит.
Я ошарашено уставилась на Кэннура. Этот мужчина одним словом подчинил волю Наира. И мне даже думать не хочется, что он еще может заставить сделать человека, одурманенного его магией. Беспокойство забралось под кожу, скручивая жилы в обжигающем чувстве опасности.
– Я предупреждал. Для восстановления ему нужен покой, и я не мог спокойно наблюдать, как мой пациент пренебрегает своим здоровьем из-за глупых сердечных порывов. – Себастьян с без эмоциональным лицом вернулся к своему чемоданчику и продолжил смешивать жидкости в склянке. – Он проспит до рассвета. Можешь посидеть с ним, пока я делаю эликсиры.
Бросив на целителя осуждающий взгляд, я глубоко вдохнула горький воздух, стараясь унять головную боль – от усилий над сдерживаем пульсирующей силы под сердцем – и невольную дрожь мышц, зародившуюся в близости Себастьяна. Не помогло – жаркое давление в груди и странный озноб намертво пристали.
Скрипнув челюстью, я села к Наиру и обхватила обеими руками его ладонь. Знакомое тепло окутало меня, успокаивая пожар чувств, а грубая кожа привычно оцарапала мою ладонь, вызвав болезненную волну сожаления от скорого расставания.
В уголках глаз Наира поблескивали слезы. Они пользовались его бессилием и, не встречая преград из его воли, стекали по покрытым синяками щекам, играя в закатном свете солнца.
«Великая, ты отвернулась от меня, но не смей покидать Наира. Ты задолжала мне положенный при рождении кусочек счастья, так отдай его ему. Не знаю, что меня ждет в Серых горах, но знание, что с ним все в порядке, облегчит мое заточение». – Я хотела верить, что Прародительница услышит мою молитву, что мои слова затронут ту часть ее души, где живет сострадание. И ведь я просила не для себя – для него.
Голос целителя вывел меня из раздумий.
– На вас напал окторез.
Я вопросительно и весьма непочтительно фыркнула на него.
– Я решил, вам будет интересно узнать, что за существо напало на вас.
Себастьян закончил с приготовлением целительских жиж и, сложив руки у груди, смотрел на меня.
– Не интересно, – безразлично бросила я и продолжила бегать глазами по другу, стараясь запомнить каждую родинку, каждый изгиб родного лица.
– В Тиррионе весьма удивлены данным происшествием: ареал обитания этих существ далеко от Ямы, – важно отчеканил Кэннур и продолжил, игнорируя мою не вовлеченность: – Они селятся в прибрежных скалах на границе с краем Железной воли.
Судя по всему, Себастьян не отстанет, пока не выведет меня на разговор.
– И как он тут оказался?
– Со мной в Яму прибыл отряд защитников. В данный момент они обследуют близлежащие территории на предмет других особей и их гнезд. – С одним из них я уже знакома. Приятного мало – вообще ни капли. – При осмотре тела октореза они нашли нож. Как позже пояснил нам ваш друг: он принадлежал вам. – Я проглотила напряжение, понимая, к чему он ведет. – Но вот что примечательно, ржавый нож не мог убить данное существо, находясь в руках обычного человека.
Нижняя губа затряслась, и я поймала ее зубами, не желая показывать своего беспокойства. Мое магическое нутро уже не секрет. Как бы я не храбрилась и не старалась смириться, к этому разговору я была не готова.
Себастьян прошелся по комнате и, встав ко мне спиной, устремил взгляд в открытое окно.
– Кем были ваши родители, Дэлла? У вас есть фамилия?
Из груди вырвался тяжелый вздох. Стараясь подавлять трусливую дрожь в голосе, я ответила:
– Нет. Мама родилась в соседней деревне и посвятила всю свою недолгую жизнь сбору пыли. Об отце я ничего не знаю, полагаю, из-за него она и перевелась в Яму. – Голос прозвучал на удивление ровно, но тише обычного.
– Занятно. – Себастьян развернулся. Его черные глаза вновь впились в мое лицо – в золотые веснушки. – Вы знали, что являетесь обладательницей магического дара?
– Знала, – бесцветно ответила я, не видя смысла врать. Про истязателей из Серых гор ходит много страшных слухов, и один из них – потрясающие умение выбивать правду. Говоря без лжи, я облегчаю участь себе и упрощаю работу им.
На застывшем во времени лице Себастьяна проскользнуло мимолетное удивление.
– Тогда почему вы не встали на учет в магической канцелярии Тирриона? Во время общения с местными стало понятно, что вы не распространялись о своей особенности. И учитывая с какой «теплотой» они отзывались о вас… Я категорически не понимаю вашего желания тут оставаться.
Кэннур с идеально ровной спиной сел на пустую кровать.
– Какая теперь разница? К чему все эти вопросы? Ответы на них не спасут меня от заточения в Серых горах. – Тут мое самообладание дало сбой и голос предательски дрогнул. – И не слушайте его, – я качнула подбородком на Наира, – это я виновата в смерти Шижи.
Раз я все равно отправляюсь в Серые горы, смогу хоть напоследок оградить Наира от последствий его ошибки. Не стоило ему меня защищать. Ему, в принципе, не стоило со мной якшаться. И кто из нас приносить несчастье, Наир?
– В Серые горы отправляют преступников и бесклятвенников, – отмахнулся Себастьян. – Вы не являетесь: ни тем, ни другим.
– Что? – От удивления я, часто моргая, вытаращила глаза. Я забыла, как дышать и, кажется, даже сердце замерло в ожидании смеха, указывающего на издевательство или злую шутку.
– Вы надеялись на другой исход? – целитель все же коротко посмеялся. Мурлыкающий смех, словно густое молоко, растекся по стенам комнаты. – Мужчину нашли растерзанным мелкими черно-магическими существами недалеко от озера, но умер он задолго до прихода существ. Подозреваю, запах крови и привлек бродящего по округе октореза. – Себастьян задумчиво провел костяшками по тонкой линии короткой темно-рыжей бороды. – Защитники уверенны, что в этой истории есть убийца, и это, определено-точно, не ваш друг и не вы. Хотя Старший и пытается убедить нас в обратном. – Кэннур лениво осмотрел комнату. – Что касается незарегистрированного дара. По закону вы не бесклятвенник. Пока что.
– Получается, я могу остаться в Яме? Нужно просто зарегитировать дар?
От облегчения я была готова бросится обнимать спящего Наира. Будущее в деревне теперь не казалось мне чем-то ужасным. Могло быть хуже.
– Зарегистрировать. – По идеальному лицу Кэннура пробежало легкое раздражение. – И спешу вас огорчить. Вы не можете больше оставаться в Яме. Я забираю вас в столицу.
