Анна Антре
Книга Cнов
– Я никого держать не буду и уговаривать тоже. – Ее голос был демонстративно безразличным.
Я вышла из кабинета, меня догнала Наталья.
– Как ты можешь бросить все, это же твое детище? – Наталья смотрела на меня удивленным взглядом.
– Ты знаешь, всему есть предел, мы не сработались. Мы просто несовместимы. Я устала. Ты думаешь, я расстроилась? Нет, Наташа, я даже рада, я хочу получать от работы позитив, чувствовать себя значимой, вместо этого я получаю лишь недовольство, неудовлетворенность и кучу комплексов, которые совсем мне не нужны. Конец чего-то всегда означает начало нового.
Наталья попрощалась со мной, она была потрясена подобным исходом дела. Я же отправилась домой и решила посвятить себя семье, которая, похоже, вообще забыла, что у них есть я.
Ин думала, что Анна пойдет на попятную, она ждала этого. Вместо того чтобы уладить конфликт, она даже не позволила себе признать свою неправоту. Ин сначала что-то долго рисовала на листке, затем поднялась, сказала Наталье, что у нее разболелась голова, и быстро уехала с работы. Возвращалась она домой со страшной головной болью. Кое-как поднявшись в свою квартиру, Ин выпила лекарства и легла. Немного погодя, боль спала, ее заменило щемящее чувство вины и ощущение неправильно развивающегося хода событий. Ин стала думать: «Ну и что, сменю команду, но где я сейчас найду людей, номер нужно готовить в печать. Рекламодатели ждут. Где сразу найдешь специалистов. Они ведь уволятся все разом…». Эти мысли были ей неприятны. Более того, она никогда не шла на компромисс, но теперь нужно было улаживать ситуацию. Муж не должен был знать ничего. Для него существовала иллюзия идеального дела, все у нее просто замечательно, по-другому просто не могло быть.
Раздался звонок. Ин выползла к двери и впустила Ивана. Он только что вернулся из очередной поездки.
Его глаза были жадными, руки тоже, он с порога прижал Ин к себе. Она сквозь боль попыталась улыбнуться, но сейчас близость для нее была невозможной, она была опустошена, батарейки сели. Иван понял, что у жены что-то случилось:
– Что с тобой? Тебе нужна помощь? Почему ты не звонила?
– Все хорошо, тебе сейчас надо отдохнуть. – Ин улыбнулась сквозь боль. Скрыть ее было невозможно.
Иван стал серьезным.
– Иди ляг, я сейчас.
Ин послушно пошла в спальню. Она знала, что с мужем не поспоришь, она знала, что придется рассказать ему, что есть некоторые сложности.
Иван привел себя в порядок после дороги и сел рядом с Ин. Он скучал по ней, он хотел ощутить ее тепло близко-близко, он прижался к ее губам, она не сопротивлялась. Мгновенно боль стала стихать, Ин растворилась в мужских объятиях, она никогда не ощущала такого удивительного чувства свободы, полноты и радости, как после близости с мужем.
– Как твоя поездка? Все хорошо? – спросила она, развалившись, как кошка, на красивой китайской подушке.
– Все, как и планировалось. Как прошла презентация? Я слышал, было много важных гостей?
– Да, все прошло грандиозно.
– Я знаю, что ты была весь вечер одна, почему ты не танцевала? – Иван спросил между делом, так, словно его это мало волновало.
– Я не хотела. Откуда ты все это знаешь? – удивилась Ин.
– Там было много моих знакомых, много тех людей, которые информируют меня обо всем, что происходит с тобой, пока меня нет.
– Так ты следишь за мной?! – Ин хитро улыбалась, она поймала мужа на очень щекотливом моменте.
– Ну, в общем, я всегда в курсе, но это ничего не значит. Я просто делаю это для твоей же безопасности. Если ты решишь завести отношения, я узнаю об этом раньше тебя, – сказал Иван тоном, не предполагающим насмешку.
– Значит, ты раньше меня примешь решение, – не унималась жена, глаза ее были коварны и остры, где-то в глубине их прозрачности блестел хитрый огонек.
– Я приму только то решение, которое сделает тебя счастливой. Я отпущу тебя. Просто я не хочу быть обманутым. Я хочу, чтобы ты знала, ты полностью свободна.
Ин перестала улыбаться.
– Ты пугаешь меня, ты хочешь уйти? Почему ты не ревнуешь меня? У тебя кто-то есть, и ты приехал попрощаться? – Ин забеспокоилась.
– Нет, конечно, нет, – Иван улыбнулся. – Я ревную тебя гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Я засыпаю с твоим образом и просыпаюсь с ним. В моей жизни никогда не было никого, более важного, чем ты. Я буду любить тебя всегда, даже если нам придётся расстаться.
Взгляд Ивана стал тяжелым, он что-то словно скрывал. Ин ощутила это каждой клеточкой своего существа.
– Но пока мы вместе, не стоит печалиться, мы можем жить полной жизнью, мы можем быть с тобой всегда, всегда будем мы в нашем ребенке, даже когда не будет нас, он будет существовать, потому что мы с тобой в нем, навсегда. – Иван говорил так трогательно, Ин была поражена. На ее глаза навернулись слезы.
– Я не переживу, если ты уйдешь.
– Я не уйду, я всегда в твоем сердце. А ты в моем. Я привез тебе подарок. – Иван быстро и ловко вытащил и положил на ладонь коробочку. В ней сиял огромный бриллиант. Он был очень большой и очень красивый, золотое колечко с большим сверкающим камнем.
– Это тебе, пусть у тебя в душе сияет моя любовь, как этот камень. Знаешь, нет ничего крепче алмаза в нашем мире. Он символ.
В этот вечер они еще долго говорили о разном, Иван поделился с женой несколькими секретами управления, он сказал, что иногда нужно уметь быть гибким, а иногда сохранять решимость. Люди не выдержат напряжения, тем более что это молодые девушки, они еще только учатся жить.
Воодушевленная Ин позвонила Наташе и попросила вернуть меня на работу. Она извинялась заочно. Я, просидев три дня дома, очень соскучилась по ритму, по журналу, по знакомым лицам, иногда нежеланным, но уже родным. Я вернулась в офис. Ин, увидев меня, разулыбалась и сказала, что рада меня видеть. Конечно, даже это было для нее огромным шагом, она никогда никого не возвращала в свою жизнь. Она ведь не замечала людей вокруг себя, ничего кроме целей. Я тогда подумала, что она учится быть более чуткой, мы учим ее, а она нас. Все время мы обмениваемся опытом. Мы познаем грани этой жизни и становимся многогранными, когда все грани познаны, образуется шар, и опыт становится понятым во всем его многообразии.
Я приняла решение не поддаваться на иллюзию неприятности и быть сильной. Сон о космическом огне удивил меня, он был очень реален. Я чувствовала себя частью космоса. Когда же я приходила на работу, я вновь становилась человеком, но память о себе другой не покидала меня, ощущение себя многомерной всегда было со мной. Проходили дни, Инна постепенно успокоилась, больше не предъявляла мне претензий, видно было, что она проходит какую-то свою работу, понимание и очищение. Она приняла тогда непростое для себя решение: отправить ребенка к родителям на море практически на год. Она не могла работать и полноценно заниматься семьей. Иван пошел ей навстречу, он согласился на разлуку с ребенком мучительно. Для него расстаться с сыном было невыносимо, для Ин расставанье было подобно смерти. Она все чаще испытывала мучительные головные боли, с трудом выдергивала сама себя из смутных дней, проведенных в постели, затем вставала, чтобы идти к своей цели. Тусовка приняла ее, стала считать своей, ею восхищались, ее ненавидели, ей завидовали. Она имела все, чего хотело ее тщеславие. Это разрушало ее, это делало ее похожей на других, она все больше и больше забывала себя настоящую. Она уходила от источника.
Иван как-то позвонил ей на сотовый. Ин куда-то вышла и оставила в офисе телефон. Обычно такого с ней не случалось. Вся команда работала усиленно, никто не обратил внимания на ее отсутствие. Неожиданно приехал Иван, он оперативно покинул свою машину и очень быстро поднялся по лестнице, встретил Ин в коридоре:
– Я переживал, почему ты не брала трубку? – Его голос был напряженным.
– Милый, я отвлеклась, у меня снова был приступ боли, я … – Ин не знала, что сказать, она не планировала ничего скрывать. Иван взял ее лицо в свои ладони, погладил ее волосы. Он вдруг заметил серые мешки под глазами. Он знал, что жена не высыпается, что она как одержимая занимается раскруткой своего журнала, и он, конечно же, понимал, что этот бизнес не приносит ей прибыли.
– Ты очень устаешь, зачем ты так много работаешь? Давай закроем журнал. Я хотел видеть тебя счастливой, а не измученной, я хотел быть с тобой и с детьми, а в результате дети не видят тебя, я не вижу тебя, и ты сама не видишь себя. Посмотри, как ты устала. Эти приступы. Давай немного отдохнем, – Иван говорил много, что было ему несвойственно. Видно, накопилось.
– Я не могу закрыть журнал. Он должен быть, – сказала Ин тоном, не терпящим возражений, – но ты прав, я давно нуждаюсь в отдыхе. Давай куда-нибудь сходим, в какой-нибудь ресторанчик. Я соскучилась по сыну, не знаю, когда я смогу забрать его, – Ин говорила с грустью в голосе, но ее глаза не блестели, она уже давно не плакала, а ей так хотелось.
Приехав домой, Иван помог ей раздеться и сделал чай. Ин легла в кровать, она так устала. Зачем она старалась доказать, что сильная и чего-то может добиться. Зачем она пыталась вести себя по-мужски, когда рядом был настоящий мужчина, который ее любил, который нес ее на руках. Она не знала ответа на эти вопросы, она запуталась. В ее голове молоточками стучала лишь одна мысль: достичь цели, только какой, она уже плохо помнила, журнал был, но не было ее. Она вся износилась, она думала, что будет легче, но ошиблась.
Едва ее голова опустилась на подушку, Ин погрузилась в полудрему. Иван обнял ее, свернувшуюся калачиком, и в комнате воцарилась тишина. Мир, казалось, остановился.
Где-то далеко в сияющем свете Инесс видела себя. Она шла навстречу Ивану и протягивала к нему руки. Он стоял на месте и почему-то не двигался. Ин приближалась к мужу и видела вокруг светящиеся вспышки, когда она подошла к Ивану, перед ней неожиданно выросла прозрачная стена, Ин протянула руку и дотронувшись до стены, словно ударилась об нее. Иван стоял неподвижно. Он только смотрел. Ин прикоснулась к стене и почувствовала холод, почему она была так близко, но не могла дотронуться до него? Иван молчал, из глаз его катились слезы. Все лицо его было наполнено грустью, он был рядом, но не с ней. Она не могла пройти сквозь стену, он не мог пошевелиться. Ин резко проснулась. В эту ночь она поняла, что что-то делает не так, что они оба где-то не на своем месте и идут не в том направлении. Интуитивно она это чувствовала.
Через неделю Инна вернулась, ее глаза сияли прежним огнем, она ездила к сыну. Она вернулась с задором в глазах. Когда она была в таком состоянии, все знали, что придется работать над каким-то новым проектом. Я тоже это знала, на этот раз Ин решила создать, запатентовать и провести конкурс, который назывался «Золотой лик». Конкурс должен был раскрыть судьбы женщин, которые внесли значимый вклад в культурное, социальное и политическое развитие Сибирского региона. Грандиозная идея, огромный масштаб конкурса, охват самых разных сфер деятельности поражали воображение. Подготовка к подобному мероприятию должна была проходить более чем серьезно. Но у Ин, как всегда, было много желаний и мало времени. Она хотела все и сразу. Конкурс должен был привлечь новых людей в журнал, новые финансы в ее бизнес, позволил бы получить известность, но уже не просто в тусовке, а в широких общественных, интеллигентных и политических кругах.
В тот день, узнав, что вся творческая разработка снова ляжет на мои плечи, я решила, что с меня хватит. Ее грандиозные идеи, невероятные планы и неудовлетворенные амбиции для коллектива обернулись неимоверной пашней. Я в очередной раз стояла перед необходимостью вывернуть наизнанку свою креативность, и снова бросить свою семью, ради чужих целей, которые позиционировались нам как свои. У меня была семья, которая так редко меня видела. Я решила, что за такую символическую зарплату лучше устроюсь по совместительству в школу. Буду преподавать, общаться с детьми, двери любой школы были открыты для меня, я решила ездить в лицей два раза в неделю в находившийся неподалеку маленький городок.
Ин не стала спорить, она понимала, что не может дать нам социальных гарантий, которые дает государственное учреждение, она приспосабливалась к ситуации, и мы приспосабливались к ней. Каждый как мог.
Глава 16. Маленький городок, словно из детства
Ехать приходилось долго. Вдоль дороги раскинули свои ветви деревья, они здоровались и прощались со всеми, кто проезжал мимо. Я смотрела в окно, и мне очень нравилось ехать в маленький городок. Я могла растворяться в природе. Наступала осень. Начало учебного года. Мне предложили вести несколько часов в лицее маленького городка. Я приняла предложение и решила совмещать работу в СМИ и деятельность учителя. В ту осень я впервые начала свое путешествие, до работы мне приходилось ехать час, по лесу. Я наблюдала горную природу, извилистую речку и небольшие домики, появляющиеся то там, то здесь, с элементами души и характера их обладателей, и предполагала, что путешествие будет скучным и нудным, а оказалось оно более чем важным в моей жизни. В этом путешествии я стала погружаться в свои размышления и вспоминать тот мир, в котором я когда-то провела свое детство.
Деревья готовились ко сну. Сон наступал неминуемо, и они об этом знали, но в них не было грусти, в них не было борьбы, и я стала размышлять, почему? Они должны были чувствовать печаль, ведь какое-то из них могло замерзнуть и не дожить до следующей весны, тем не менее, они не сопротивлялись. Такая безмятежная гармония дышала в каждой ветке, в каждом листке, падающем на землю и умирающем неминуемо. Я думала о том, что же это за мысль позволяет им быть такими свободными? Они знали то, что забыли многие из нас. Они знали, что жизнь бесконечна, что она в каждом дыхании. И ветка отдавала без боли свои листья, с одной лишь мыслью: наступит вновь она, весна, и придет новая жизнь, точнее, жизнь все та же, но измененная, наполненная новой силой. Природа никогда не боролась. Она принимала все, потому что ее жизнь никогда не закончится. Жизнь никогда не закончится, она бесконечна.
Сияющая капелька дождя скатилась с желтого листа, он вздрогнул и отвалился. Дерево отдавало его без боли, оно несло в себе информацию, которая помогала ему жить правильно. Согласно предназначению. Информация, записанная в природе, была очень простой, она каждый день вновь и вновь открывалась людям: живи, и пусть твоя жизнь будет радостью, всегда. Именно всегда, даже тогда, когда внутри тебя взрывается весь мир, радуйся, пой песню. Пой песню миру.
«Кто ближе к Богу, язычники или христиане?» – думала я. Язычники видят Его в каждой капле дождя, в каждом дуновении ветра, в увядании, и рождении. Я была язычницей больше, чем христианкой, я не хотела верить, что Исса пришел к нам, чтобы умереть за нас, и мы всю свою жизнь должны нести чашу, полную слез, и крест вины. Он пришел к нам, чтобы показать, чего может достичь реализованный человек, тот, кто раскрыл в себе сущность Бога. Я была язычницей, воплощением веры которой был реальный Иисус, не тот, кого продолжают распинать по сей день, а тот, кто жил в величайшей гармонии с миром и самим собой.
Чудо… Вокруг нас каждое мгновение что-то происходит, маленькие чудеса. Кто придумал это название мгновению? Кто назвал жизнь чудом? Тот, кто разучился знать истину, тот, кто отвлекся и погрузился в игру вещей и иллюзий. Рождение ребенка назвали чудом, рождение нового – чудом, воскрешение Христа – чудом. Возможность верить и далее знать, что ты способен сделать все в этом мире, как реальное, так и не реальное – назвали чудом! Чудо – это чудовищно! Оно заставляет нас думать, что мы не способны на чудо! Оно не реально! Так человек, видя удивительные вещи в мире, относит их к разряду сверхъестественного. То, что не может объяснить, он назвал чудом. Свет, вибрируя и замедляясь способен принять любую форму в этом мире, он способен воплотиться во все, что мы захотим. В конечном счете, даже мы – это световая частица, вращающаяся на той скорости, на которой она кажется нам видимой и плотной. В череде нашей жизни существует столько вещей, заставляющих нас мыслить медленнее, соответственно производить медленнее действие, а значит, все менее становиться светом. Пульс – наша скорость. С годами он замедляется, тело дряхлеет, затем умирает и то, что оживляло его, уходит. Это стало нормой, а жизнь и путь Христа – чудом. Воскрешение – чудо, которое мог совершить лишь Бог, а мы ведь просто люди. Нет ничего удивительного, что человек, пришедший из света, вернул свое тело в свет своею жизнью, своей мыслью. Он просто воскрес! Просто. Это сложно вообразить многим, потому как, запутавшись в своих ограничениях, они поверили в чудеса, тем самым ограничив в себе энергию, тем самым ограничив Бога внутри себя. Так Бог поверил в свою смерть, так он стал думать, что он воскреснет там, в раю. А здесь, здесь, в мире иллюзий, ставшем реальностью, каждый день растет дерево и открывается цветок, каждый день встает солнце и поет песню птица. Разве это чудесно? Это нормально. Каждый момент в мире случается что-то, и в этом вся наша жизнь, в этом нет чуда. Не верьте в чудеса. Верьте в возможность невозможного! Знайте, что вы и есть это все! Это, так называемое, чудо.
В лицее мои уроки имели большой успех среди учеников. Я много знала, многое могла дать детям, а главное, чувствовала, что подросткам сейчас как никогда нужен человек, который поймет их и поможет определиться в жизни, сделать правильный выбор.
Постепенно все вошло в свою колею, Ин не сопротивлялась, платить нам больше она не могла, все деньги уходили на реализацию других ее проектов, поэтому ей приходилось мириться с графиком работы редактора. Она знала, что, даже умирая, я не оставлю журнал незаконченным.
Глава 17. Многоцветие Александры Янковской
Однажды в журнал пришла женщина. Она была в самом рассвете женской красоты, когда дети уже выросли, а ты освободился от излишней ответственности и можешь с полной отдачей погрузиться в творчество. Все ее существо просто сияло. Так произошла наша встреча с известной художницей Александрой Янковской. С одной из тех, кто, как и я, была воином Света, в энергетически тяжелой местности.
Посещение мастерской художника у всех вызывает необъяснимые чувства. Даже у тех, кто к искусству относится обыкновенно, скажем, обывательски. Я с момента своего осознания воспринимала художников и все, что с ними связано, как что-то не совсем человеческое, тонкое, с бытом и повседневностью не имеющее ничего общего. На выставках смотрела как завороженная на картины, с которых потоком лился свет, и думала: «Какая неизмеримая глубина в душе у этих людей!». Они, наверное, и пищу едят не совсем человеческую, и выражение лица их никогда не спутаешь с простыми смертными. Жизнь, так или иначе, сталкивает нас с тем, к чему мы стремимся, что ищем и неожиданно находим. Вот и мне удалось побывать в гостях у нескольких художников, среди них я выделила ее – Александру Янковскую, творчество и общение с которой подарило мне удивительное, неповторимое многоцветие.
Зашла я в ее мастерскую и увидела скромную, спокойную женщину, очень худенькую, почему-то она напомнила мне Ахматову. Тогда про себя я подумала: «Наверное, страдала много, если в глазах такая глубокая печаль, а из картин необычный свет…». После посмотрела работы: одна из них – графика, с четким названием: «Жизнь по Достоевскому», о ней Александра сказала мне: «Это моя жизнь». Больше говорить ничего не нужно, все и так ясно. Вопросы о жизни оказались исчерпаны одной фразой и одной картиной. Да, зачем быть голословными, когда все выражено в творчестве? Когда каждая картина – текст, который можно читать бесконечно, и он всегда новый…
Интерьер необычайный. У всех художников мастерские в два, а то и три этажа высотой с большими окнами во всю стену. Ну скажите, пожалуйста, как в нашем старом городе с однотипными зданиями, где каждый второй живет в «хрущевке», помещаются такие здоровенные мастерские? Это было совершенным открытием для меня: в мире однотипности, схематизма такие неординарные мастерские. У всех художников свое жилище, свое отражение мира духа.
У Александры Янковской мир был чисто женский, с привычными и непривычными атрибутами. Второй этаж, куда не ступает никто, кроме нее самой, массивная деревянная лестница, поющие канарейки, небольшой столик с фруктами, чайным сервизом и ракушками. Раковины сразу обратили на себя внимание. Их много – различной формы и величины, они, оказывается, служат столовыми предметами хозяйке мастерской.
– Люди думают иногда, зачем я все это достала перед их приходом, а я так живу, ем из вот этой ракушки, свечи зажигаю. Ничего здесь нет случайного и ненужного, – говорит она тихо и размеренно.
Я смотрела в эти светло-зеленые, как вода глаза, и мне казалось, что знакомы мы очень давно, я ее сразу узнала, по энергии, которую она излучала. Когда-то там мы уже встречались и здесь непременно должны были сойтись.
– Вы давно пишете? – спросила я Александру. Она посмотрела на свою стену и сказала размеренно.
– Да, уже 10 лет.
– Мне кажется, вот из той картины излучается глубинная энергия, – сказала я, сама не зная, откуда появились во мне эти ощущения.
– Откуда Вы знаете? – удивилась она.
– Я так чувствую, – не заметив ничего необычного, ответила я.
– Вы знаете, Анна, я, кроме написания картин, всегда занималась преподавательской и воспитательной работой. В свое время это была художественная школа, сейчас – это раскрытие в людях, в детях и взрослых, творческого потенциала. – Она с интересом смотрела на меня, словно старалась почувствовать, пойму ли я ее. – Это не педагогическая деятельность в чистом виде, а помощь людям в обретении себя, в понимании своего истинного предназначения. Обучение творческим основам.
– Вы учите людей искусству, сквозь которое они смогут духовно вырасти? – спросила я, прекрасно понимая, о чем идет речь.
– Вы когда-нибудь задумывались над смыслом слова «основы»? – задала художница несколько риторический вопрос, – это слово имеет гигантское значение: ОСЬ НОВОГО, ты помогаешь людям обрести Ось Новой Жизни. Это слово прошло в одной из моих работ, посвященной теме памяти, его я закладываю в своих учениках.
Александра говорила размеренно и очень вдумчиво, казалось, она размышляет над каждым словом, боясь сформулировать мысль неверно. Я подумала, что в ее голове идет не переставая, постоянно, творческая работа. Она облачает свои мыслеобразы в слова.
– Александра, что для Вас женская тема? – Я показала на картины, которые содержали множество женских образов, в них было бесконечное количество цветов, ликов, эмоций.
– Посмотрите – это кувшинчики, яблочки, цветы – все они очень… глубокие. Вот эти рыбки, свет и все многоцветие жизни и есть разноплановое творчество, взращивание красивых женственных качеств и отражение их на полотне. Мое творчество такое же многогранное, как и женская душа. Я не очень хорошо выражаю мысль, я художник, мои мысли на холстах…
Так она постоянно оправдывала свою якобы угловатую речь, на самом деле все было сказано искренне, по-женски просто, – а этими качествами, к сожалению, обладает далеко не каждый, кто считает себя одаренным словом.
– Я хочу спросить Вас о том, как Вы смотрите на свое предназначение? Вы пришли в этот мир в это именно время, почему Вы выбрали его? – спросила я, глядя в ее глаза прямо, я уже говорила с ней не как журналист, я общалась с ней, как с той, кто вибрировал на других скоростях, я знала, зачем она здесь. Она была мудра, я это чувствовала тогда только интуитивно. Она была одной из нас, ее сознание было открыто, она знала все. Это был просветленный человек.
– Я не случайно оказалась на тяжелой энергетически Кузбасской земле, очень не случайно. Мои картины несут свет, так говорят многие о них. Этого света пугаются люди и часто не допускают мое творчество в широкие массы, но я все равно иду и несу его людям. Мне мои ученики говорят: «Александра, Вас не берут, потому что Вы не вписываетесь в общую картину». Ведь мои картины написаны с такой душой, они буквально выстраданы, и поэтому эта энергия льется из них. Недавно я понесла свои работы на выставку, и их не взяли, выставочный зал отдали одному из художников-абстракционистов. Я увидела там одну черноту! На меня смотрело противоположное, страшное… Свет пугает людей, а меня печалит, что не все видят мои картины.
Она замолчала, задумалась.
– И что, по-вашему, помогает Вам бороться? – это был последний вопрос, который глубинно интересовал меня.
– У меня отсутствует такое качество, что если меня не взяли, я ушла и сломалась. Нет, я приду снова, и буду стучать до тех пор, пока не откроют… Меня бесполезно убивать. У меня есть цель, и я знаю, чего я хочу, что хочу получить, до какого совершенства дойти. Я хочу подарить людям свет, открыть в каждом способность к самосовершенствованию. Я хочу, чтобы люди узнали разницу…
Она внимательно посмотрела на меня и сказала:
– У тебя великое предназначение, ты еще сама с трудом понимаешь какое…
Я удивленно взглянула на нее, тогда на этом мы закончили беседу, нужно было возвращаться.
Необыкновенная женщина, скромная и спокойная, мне показалось, что в ее душе живет гармония, откуда она взялась в нашем сложном мире? Скорее всего, эта гармония взращена сильным духом, воспитана глубокой целью и испытана нечеловеческим страданием жизни «по – Достоевскому». Мы еще о многом говорили с ней, но главное, что я получила от этой встречи, было общение с Богом, который в виде света исходит из ее картин.
Задумайтесь над фразой: «Я хочу, чтобы люди узнали разницу»…Узнали разницу между светом и тьмой, и смогли сделать правильный выбор. А может, мы еще этого не знаем?.. Может, тьма порождена неведением и нежеланием знать, что истинно в мире, а что ложно. Ведь неведение есть величайшее зло для души, об этом, предупреждая, говорил еще Иисус:
«Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?»
Евангелие от Матфея, 6:22
