Анна Антре
Книга Cнов
Часть 2 Сон 8.
Детство, жизнь до осознания
Странно. Но во сне все начинается с конца. То, что мы находимся в иллюзии, во сне, не давало мне покоя очень давно. Но то, что иллюзия может быть столь реальной, удивит любого, что же тогда реальность, если иллюзия столь реальна? Что же тогда жизнь, если это все сон? В чем глубинный смысл этого? Если жизнь так иллюзорна, то каково в ней место обычного человека? Многие задают вопросы, но нашедшие ответы никогда не говорят нам их, потому как они проснулись, а мы продолжаем спать. Мое пробуждение стало феноменальным, и я хочу передать его, я хочу зарядить вас частичкой того света, который вошел в мою жизнь и полностью изменил ее. Повесть о том, как я выросла и стала тем светом, который озарил всю мою реальность.
Путешествие из детства в юность столь безоблачно, что воспоминаний практически нет, остаются лишь моменты, в которые ты ощущал, что ты есть, что ты существуешь. Такие моменты, как правило, с острым необычным ощущением боли и потрясений, именно они постепенно пробуждают тебя и заставляют мозг работать мгновенно, молниеносно.
Жила я тогда в большом промышленном городе, где люди все как один, мало чем отличаются друг от друга. Я была ребенком в сознании которого, запечатлелись вспышки, хронологически выстраивающие мою жизнь. Помню, что родители любили меня, я росла в атмосфере счастья, радости и света, мой Белый Ангел улыбался, видя меня счастливой умной девочкой. Я часто общалась с ним во сне.
Затем пришло время Черного Ангела.
Помню, как родился брат, как однажды ночью я сильно закричала, это Черный разбудил меня ночным кошмаром. Подбежала мама со словами: «Тише, брата разбудишь!». Помню, как в садике сосали с другими детьми сосульки, я заболела, и заболел маленький брат. А через шесть месяцев он умер, умер в 9-месячном возрасте.
Ничего более странного в свои пять лет я не видела, мой брат лежал нарядный в гробике. Гроб был маленький, такой, что умещался на одну табуретку. Мальчик не шевелился. Я тогда открыла, что в нем нет чего-то, что оживляет. В нем не было движения, не было жизни, и это было страшно. Мне захотелось сделать ему больно, лишь бы он пробудился, но он спал. Выражение его лица было лишено страдания, оно было спокойным, а лица всех взрослых были обезображены. Белый и Черный принимали моего брата по ту сторону завесы и приветствовали его. Это первое столкновение со смертью пробудило впервые меня, я стала испытывать чувства сострадания к окружающим, я стала пропускать сквозь себя их боль.
В этот день у меня началась ветрянка. Мои длинные золотые волосы, которые несли информацию обо мне, судорожно остригла мама, у нее в день похорон сына не было времени заниматься мной, расчесывать мои пряди, чтобы прижечь оспины. Я смотрела на приходящих ко мне, и они, жалея меня, непонимающую, прижигали мне болячки на голове раствором бриллиантовой зелени.
А потом холод, зимний морозный день, и мама, плача, просила укрыть ребенка, ведь он непременно замерзнет…На кладбище меня не взяли, но похоронили моего братика рядом с моей красавицей-бабушкой, ушедшей от нас в 35 лет. Так он навсегда остался рядом с той, что была ему родной по крови. Там я оказалась много раньше. У меня возникло странное осознание и понимание чего-то. Все было завуалировано. Все было еще не понятно. Над землей, в которую вернулись все мы, когда-то уже живущие, возвышались деревья: черемуха, береза, сосна. Иногда росла малина, нет ничего слаще ягоды, растущей на кладбище, она вся сияет последним светом тех, кто стал частью этой Земли.
Затем в моей жизни было море. Странное ощущение попадания в мир, в котором нет зимы, всегда светит солнце, и кажется, что люди здесь только радуются. Море сияет и переливается, волны и медузы светятся разноцветным блеском, – вот мир радуги и танца, вот красота, которую можно прочувствовать, вспоминая соленый привкус морского воздуха.
Я и мама жили в доме с окнами, выходящими прямо на прибой. Вечером, приходя домой, мы подолгу смотрели в окно на вечерний закат, когда полоса моря соединяется с кровавым небом, а потом, сливаясь, растворяется в нем. Утром мы снова отправлялись на пляж, а вечером все повторялось вновь. Тогда я начала понимать, что природа, с ее безмятежностью – удивительный учитель, она показывает нам, насколько малы наши проблемы и боль по сравнению с ее величием и любовью к нам. Она дарит такую красоту и мудрость, которой не научит никто другой.
Как-то осенью, когда дожди становились все сильнее и чаще, я смотрела на берег моря и видела стонущую гагару, она шла по берегу моря и кричала, ее плач отдавался далеко вокруг берегового причала. Пляж был пустынным, люди покинули эти места, после окончания сезона остались лишь птицы, которым пришло время улетать. Я глянула в небо и увидела стаю птиц, удаляющихся от нашего пляжа, это были гагары. Только одна ковыляла по берегу. Именно ковыляла, потому что ее крыло и лапа были перебиты. Она кричала так жалобно и громко, и никто не мог помочь ей. Гагара не смогла улететь вместе со своими сородичами, и что-то страшное было в ее одиноком крике, летящем далеко-далеко. Мама сказала мне, что вечером подростки стреляли из воздушного ружья по птицам на пляже, они не убили ее сразу, они убивали ее медленно, обрекали на верную мучительную смерть. Я долго плакала, и даже сейчас сердце мое сжимается от этого детского воспоминания. «Мы в ответе за тех, кого приручили», – звучат в моей голове слова из «Маленького принца». Да, мы в ответе, но если только умеем отвечать за себя. Те, кто не способен управлять собой, не могут быть в ответе за других.
Сон 9. Север
Через некоторое время мои родители вместе со мной уехали жить на Ангару в маленький городок, расположенный глубоко в тайге. Добраться до него можно было лишь на самолете: ни железной дороги, ни автострады проложено туда не было. Закрытый город. Лишь самолет. Город, расположенный глубоко в тайге, жил по своим неписаным законам. Чистый воздух, свежие мысли, энергия леса, глубинка, в которой каждый ощущает себя целым, нужным, важным… В маленьком городке человек словно слит с природой, он – часть ее, и живет легко, и умирает легко, в нем нет конфликта, нет борьбы, он умиротворен.
В том городе мама родила третьего ребенка, только там она стала снова доверять миру, она простила мир, простила себя и позволила себе быть. Там мы росли с новым братом, точнее с тем же самым братом, душа которого получила другое тело, так сказали во сне мне мои ангелы. Как то во сне два светящихся существа подошли ко мне и что-то передали, я подумала, как прекрасен сон. Именно там у меня началось открытие сознания. Я наблюдала за лесом, часто бывала в нем, в тиши сияющей тайги пела песни и брала энергию деревьев, я прикасалась к ним и подолгу сидела, умиротворенно размышляя. Летом мы ели таежные ягоды, лесные орехи, зимой катались на лыжах среди сосен, некоторым было более ста лет. Деревья, столь мощные, упирались в небо, глядя на них снизу, не было видно вершин, я часто думала о величии этих деревьев, ощущала, что человек сильнее, он мощнее, он еще больше. Только дерево – гармонично, наполнено жизнью, оно вообще лишено мысли о смерти, оно лишено сознания конфликта, дерево – это прообраз нас, только мы способны видоизменяться, мы взрослеем и становимся мудрее, мы получаем опыт. Что-то глубокое дарили мне сосны, когда я прогуливалась среди них. Я тогда еще плохо понимала это, но спрашивающая мысль уже была далеко-далеко, и ответ был уже разлит в природе, мне осталось его только отыскать, а искать я должна была в самой себе.
Когда пришло время, мне удалось вернуться на свою Землю, намоленную родину. Я увидела чистый лес, растущий вдоль дороги, по которой мне приходилось путешествовать, я полюбила горы, из-за которых утром вставало солнце и приветствовало меня, я полюбила деревья, и берег реки, и огромное поле травы, каждый день встречающее меня и ничего не ожидающее. Только живя в большом городе, где все пропитано мыслью о продаже, где на каждом шагу ты встречаешь рекламные щиты, кричащие, чтобы купили товар, который они предлагают, ты понимаешь, что если ты не покупаешь – ты бесполезен. Что если ты не потребитель, твоя жизнь бессмысленна. Я ехала среди чистой природы, она ничего не продавала, она отдавала. Так каково же было сознание великой планеты, способной на такую самоотдачу? Каково было сознание этой гигантской сущности, которая дарила и ничего не просила взамен, которая позволила уничтожить себя практически полностью, через глобальное потребление всего человечества. Каково было сознание Бога, разлитое во всем мире вокруг, сознание, позволяющее разорвать и разрушить недра Земли, в угоду чьим-то прихотям и сиюминутным страстям, и при этом продолжающее любить каждый день, каждую минуту. Ведь если бы он осудил нас хоть на мгновение, мир перестал бы существовать, мир остановился бы. Его любовь – безусловна, она вокруг нас, в надежде и ожидании, что утром взойдет солнце, а вечером появятся звезды в Млечном пути, и мы станем лучше, мы поднимемся на следующий виток своего развития, и жизнь возрадуется, и Он станет еще более величественным, а в Космосе появятся новые миры, которые мы своим совершенствованием смогли зажечь во Вселенной…
Сон 10. Сон в летнюю ночь
Там, среди сибирских кедров, я расцвела. Часто из зеркала на меня смотрела белокурая девочка-подросток с длинными волосами, большими глазами и прямым носом, который почему-то тогда мне совсем не нравился. Я думала, что я, конечно, симпатичная, но не сильно отличаюсь от других. Когда я стала замечать, что нравлюсь мальчишкам, я стала думать о себе иначе. Первая любовь, свежая и чистая, не окрашенная сексуальным опытом, безответная, впервые открыла мне саму себя. Как ни странно, не другого человека, а меня. Я полюбила паренька с голубыми, как небо, глазами и светлой широкой улыбкой. Весь мир тогда был для меня заключен в нем, я повторяла его имя как молитву и мечтала только о встречах с ним. Тогда я стала обращаться к Богу, и он услышал меня. Я еще не понимала тогда, что Бог – это и есть я, я думала, что он где-то рядом, в каком-то смысле так оно и есть. Я встречала голубоглазого паренька, и мои мысли путались, слова застревали в горле, и мне хватало возможности просто видеть его, находиться рядом. Несмотря на то, что он был приветлив, ничего, конечно, его улыбка означать не могла, мы были детьми. Главное, что через эти чувства я впервые осознала, что я – есть. Это было удивительно, я поняла, что я существую, я вечна, я больше, чем кажется, если способна вместить в себя такое большое чувство.
Первый опыт был удивителен. Ночью я вдруг увидела себя со стороны, но кем тогда была я, если мое тело лежало прямо передо мной? Осознание этого меня потрясло, но страха не было, я была свободна от бремени, и интерес стал больше страха. Передо мной открылись просторы Космоса, я увидела светящееся изменяющееся Нечто, напоминающее молекулу с атомами и электронами, оно было осознанным и смотрело прямо на меня, не имея даже глаз. А самое необычное – я чувствовала, что ко мне пришло что-то Божественное. Но представить себе, что это Бог, я не могла, мой трехмерный разум не мог этого вместить, я ведь считала, что Бог – это Иисус. Тогда во мне жила мысль о том, что он жил среди нас, и этого я не могла понять. Почему Боги иногда приходят, чтобы жить среди нас? Я четко знала, что ко мне спустилось Сознание. Сознание. Это я знала, как и то, что Я – есть Я. Таков был мой первый опыт необычного сна, в котором все реально, и ты знаешь, что спишь, но находишься в какой-то другой реальности.
В то самое время я обнаружила, что вокруг меня есть люди: мама, отец, брат, одноклассники, которые даже представить не могли себе, какой жизнью я живу. Моя жизнь была такой глубокой и одинокой, что, казалось, плача каждый день, я так и не стану понятой. Радость тогда доставляла мне только моя первая любовь. Она напоминала мне те же ощущения, что испытывали герои Бунина в рассказе «Митина любовь». Развивалась она по тем же законам и отличалась остротой чувств и глубиной переживаний, пробудившимися надеждами, которым никогда не суждено было сбыться. Несмотря на непреложный закон Вселенной, первая любовь, такая чистая и светлая, осталась в моей памяти навсегда, самое яркое из воспоминаний детства, самый яркий сон в летнюю ночь.
После этого первого чувства, открывшего меня, я стала писать небольшие зарисовки, собственные размышления и мини-романы с грустным концом о несчастной любви, романы из жизни моих одноклассников, которые имели среди героев-слушателей ошеломляющий успех. Меня частенько упрашивали написать книгу и сделать именно Его или Ее новыми героями моих юношеских литературных проб. Они тогда были обычными мальчишками и девчонками, и им хотелось быть ярче, лучше, чем на самом деле. Они смотрели на вещи совсем по-другому, они были героями, а я, словно, зритель, свидетель, описывала их маленькие судьбы-истории. Я смотрела на них как будто из зрительного зала, наверное, так смотрят на нас Те, кто следит за устройством мира и вещей в нем, те, кто понимает больше, чем мы. Мы думаем, что управляем своим миром, а на самом деле, им управляет кто угодно, но только не мы, и мы даем на это свое разрешение, мы хотим быть героями в романе жизни. Тогда как этот роман должны писать мы сами, мы должны знать, что и кто будет в нем.
Эти размышления еще больше отдаляли меня от сверстников, они не очень понимали мой мир. Я была в своем мире безумно, до боли одинока… Это заставляло меня страдать. Сейчас я понимаю, что страдала потому, что смотрела на окружающих и сравнивала себя с ними, а сравнивать нужно было себя с тем, каким ты был вчера и каким стал сегодня.
Одиночество – это не бремя, это величайшее богатство, возможность быть наполненным, не одиноким, а наедине с собой.
Сон 11. Астральный полет
Ощущение странного удивительно красивого мира наполнило всю меня изнутри. Я бежала по поляне, усыпанной цветами, и видела, как прекрасен мир. В нем столько света и воздуха, невероятной красоты цветов, словно энергия исходила из каждого цветка, словно энергия пронизывала все и в виде сияния отражалась от них. Когда ты смотришь на цветы в реальности, ты видишь только краски, а на тонком плане я видела свет и сияние. Я была очень удивлена странным ощущениям. Если здесь, в трехмерном пространстве, мы называем их цветами, то там мы должны бы называть их «светы», от слова «свет». Интересно, значит свет в материальном мире – это световой спектр, какой-то ярче, какой-то бледнее, но все это – свет. «Где же источник света?» – подумала про себя я, и тут же передо мной возникла огромная фигура. Фигура была столь величественной и грандиозной, что я остановилась. Подняв голову к небу и увидев свет, я обнаружила, что этот свет исходил из фигуры человека, одетого в монашеское одеяние. Свет в виде гигантского потока энергии летел столбом в небо и возвращался обратно к Земле, он обнимал Землю и, казалось, что Земля, такая большая, становится маленькой, объятая энергией Божественного. Я вдруг почувствовала, что передо мной стоит Бог.
Я почувствовала это всей своей сущностью. Я почувствовала, какое величие представляет собой Он, как Он грандиозен, какой малой частичкой являемся мы по сравнению с Ним, как капля перед океаном. Все мое существо затрепетало от того, кто стоял передо мной, кто пришел ко мне. Я упала на колени и разрыдалась. Этот сон потряс меня. Он врезался в мою память и стал частью моего сознания. Этот сон связал меня с миром настоящей реальности, помог мне понять, что мое существование протекает где-то еще, не только здесь, яркой, своеобразной жизнью. И эта жизнь – была сном! Этого просто не могло быть. Это не укладывалось в моей голове, не вмещалась в мое сознание. Как сон может быть более реален, чем явь?
Глава 13. Пробуждение
Через некоторое время события «реальности» затянули меня в монотонный круговорот повседневности. Я продолжала учиться и жить в городке близ Ангары. Настало время моего взросления. В то время мой дедушка, живущий в большом промышленном городе, покинул этот материальный мир. Я никогда не оплакивала близких, в моей душе четко жило ощущение того, что он не умер, а уехал в дальнее путешествие. И это действительно было так. Он просто перешел в другое измерение, в ту реальность, которая была в моих снах. Бабушка осталась одна, и мама, выполняя дочерний долг, приняла решение переехать на свою родину – в грязный промышленный город, наполненный, однако, перспективами, связями, возможностью обретения богатства, предоставляющий все материальные блага живущим в нем. Так казалось тогда моим родителям.
Сон под названием Север закончился для меня. Мы навсегда покинули Кодинск. Я помню, как плакала, отправляясь в путь. Мелькавшие деревеньки и однообразная тайга казались такими родными, что моему горю не было предела. Прощаясь со своим детством, я становилась взрослой. В окно веяло ветерком свежести и влажной хвойной прелести, ничто никогда не воскресит тот запах свежих деревьев, сияющего солнца, прорубавшего просеку сквозь густые еловые ветви. Ягоды тайги, брусника и голубика, только сорванные, тающие во рту, с кислинкой лопающиеся. Прохладный, влажный гриб, накрытый сгнившей травой, упруго сжатый в ладони и дарящий радость от слияния с ним – подарком природы. Ничто не могло сравниться с этим ощущением, заменить лес – эту воплощённую мысль о Боге, разлитую в зеленой безусловности и красоте тайги. Лес мелькал перед взором, для меня он не был однообразным, он был живым, и я прощалась с ним, как с чем-то, что было частью меня. Этого нельзя передать словами, я вновь приехала в промышленный город, в котором родилась, в котором прошло мое бессознательное детство, я приехала сюда с пробоиной в своем сердце. Я тогда была одинока так, как никогда в своей жизни, вся моя проявленная жизнь осталась там, глубоко в сибирской тайге.
Контрастным, серым и грязным показался мне город: серые лица прохожих, пепельный снег даже зимой, темные окна, покрытые налетом сажи, свозь которые не мог пройти солнечный свет. Я ненавидела все это, я ненавидела жизнь, в которую попала. В моей жизни, соответственно, начались неприятности. Мир служил отражением моего настроя к нему. Попав в школу, я увидела насилие и ненависть, царящие среди детей. Мне показалось, что подростки полны злобы: избивают друг друга, занимаются развратом и разбоем, меня тошнило от грязи, которой были испачканы и улицы, и дома, и люди, и души всех в этом городе. Мне казалось тогда, что добро умерло в мире.
Мое восприятие и отношение к людям изменилось тогда, когда я узнала их поближе, когда поняла, что они страшно одиноки, даже более одиноки, чем я. Ведь я писала картины, много читала и жила в необычной наполненности самой собою, а у них не было этого. За иллюзорной расхлябанностью и нагловатой распущенностью таилось плачущее жалкое существо, которое когда-то было великой душой. Эти души заблудились. Множество молодых парней обращали на меня внимание. Я не была похожа на других, я была собой и поэтому отличалась. Я жила, а они существовали.
В этот период случился мой приход в храм. Оказавшись в соборе и ощутив великолепную благодать, я почувствовала, будто долго искала кого-то, вдруг нашла и растворилась в нем. Я ходила в храм, молилась, но исповедоваться и целовать руку священнику мне не хотелось. Где-то глубоко во мне жило знание, что Бог рядом и вокруг нас, и для того, чтобы открыть связь с ним, не нужно никаких посредников. Важно иметь место, в котором ты можешь побыть наедине с собой, чтобы поклониться прекрасному. Это прекрасное было у меня внутри. Я приходила на праздничные службы смеясь, глубоко веря в то, что Бог – это радость, это песня, это ощущение счастья. Однажды ко мне подошел пожилой мужчина и, осуждающе посмотрев, сделал замечание, что в храме не положено стоять с сияющим лицом, полагается плакать и причитать, молиться и просить прощения за грехи свои. Я с любопытством посмотрела на него и решила, что с Богом у меня свои отношения. И почему кто-то указывает мне, как поступать, если меня наполняла любовь, а грехов за собой я совершенно не чувствовала. Интересные эти люди при церкви, кажется, что времена изменились, а они застыли в развитии. Сейчас ты можешь действовать и своей жизнью выражать благодарность Богу, твоя жизнь может стать песней во славу Ему. Вместо этого они приходят в церковь и даже в храме находят повод, чтобы кого-то осуждать. Осуждать – это значит говорить, что хорошо, а что плохо. А кто ты такой, чтобы судить? Ведь главная заповедь Христа состояла в том, чтобы не судить, тогда и ты не будешь судим. Люди при церкви об этом забыли. Я задумалась и вышла из храма, решив, что, расскажи я священнику о своих снах, меня неминуемо здесь же подвергли бы публичному осуждению и «распяли» на кресте, а может быть, как во времена инквизиции, сожгли бы на костре как ведьму. Я думала про себя, как много берут на себя в этой жизни люди, тогда как Бог вообще лишен осуждения. Бог безусловно продолжает любить всех нас, он любит нас несмотря ни на что.
После этого случая я стала посещать храм реже, все чаще я приходила в свой собственный храм, который был у меня в душе.
