Анна Атталь-Бушуева
Остановка во мне – доказательством просит
Пролог:
Остановка во мне как прямая наверх из конечного шага
бессмертия, что удалённо носит форму выделенной ловкости и
сердца в жизни. Остановлен ли шаг внутри – он будет теперь
доказательством присутствия в этой любви. Опять за часом
будничного, склочного молчания ты остановился и напряг мускулы
на тонком лице. Из него вышли четыре рассказа о ложном
восприятии мира и также ловко согнули по периметру всё своё
снисхождение ко мне. Ты направил свой взгляд и еле движимым
осознанием радости – предоставил мне тень, чтобы улыбаться. Над
твоей ли остановкой войны или внутри культуры самолюбования – я
буду всегда соприкасаться с чернотой внутреннего эгоизма. И тогда,
листая прошлогодние формы тоски по мысли – искать в тебе новые
очертания любви по одной и той же параллели счастья. Начиная
рассказывать о своём прошлом ты не торопишься вычленять главное, но
думаешь, что сегодня самый подходящий для этого день. Как
будто серьёзность ушла на перерыв и тонкими чертами твоего лица
ищет выдумку, как бы обойти сложности в объяснении своей вины.
Над историческим расположением социальной свободы
возвышался кран и он любовал миру только своё косноязычное
зрелище, а потом опускал железный капкан на дно суеверий жизни.
Там скопились мы и очень жаловались сегодня, что не хотим видеть
черноту из предрассудка жалости в себе. Но сердце как всегда
скользило по башенному крану с обожанием и требовало новой
пищи для цинизма. Так опуская раз за разом свой железный намёк
на тонкое чувство юмора – ты дошёл до самого кипения. А потом
остановился и стал необычайно прост, как деревенский парубок из
многочисленной формы доспехов мира. Как изысканный
соблазнитель в чутье французского образа коммивояжёра. За
которым последуют многочисленные стихии и небо в придатке
символизма власти только лишь скажет, что жизнь ещё не кончена.
Также и ты не закончил свой разговор и прощупал много новых тем, но
цинизм остановить не так то просто и выключить свет под
косноязычным темпом любви – ещё труднее. Этот железный кран
внутри скопил много суеверий и стал тебе воинствующим мемом на
пути самого страшного рассудка мира. А остановка в твоих глазах
требовала бы ещё большего отсутствия для гражданской совести
быть настоящим человеком.
Пока ты любовал свой милый сувенир на памяти разного стиля
общения – то вокруг скопилось много людей и один из них громко
провозгласил: «Когда же будет шоу? В каком часу собираться на
подданное представление ужаса и где ваш секрет, в котором вы
стали номер один на планете?» Но затем последовала тишина и
мелкие капли дождя обагрили сонное царство теней, над которым
мы и стояли. Жив до буквально старого и страшного света, где-то
между тысячным поколением ужасов на социальной платформе
вымышленной сказки о предосудительности гиблого мира. О том, как
можно его покорить, сделав только одну остановку на
вымышленной гордости быть славным и удачливым человеком.
Настолько удачливым, что только после неё все вокруг замирают и
дышат, как и культурные коды внутри благородной причины стать
живым. Ещё более живым, чем некогда отошло от суеверных
призраков во внутреннем измерении счастья на планете. И только
тогда этот башенный кран не сбивает свои тщетные цели на пути
облагораживания мысленных аксиом общества. Он дышит, как
будто его движение сливается с человеческой волей и ищет кого бы
поднять на небо и вытащить из страшной рутины себялюбия в
затаённой тенями мира пустоте.
Не рыба по любви
Одна осталась плыть внутри -
Не рыба и не мысли по любви,
Исчадие под тонкой формой век,
Где ходишь неприкаянной игрой..
Ты поднял свой обрывок на любви,
Удачу слов на рыбьей стороне,
Но чешуя не ставит мыслью и одна
Ты продолжаешь плавать в глубине..
Нечётный ряд о буйвола в тебе -
Не красит ад, он вынул этот свет,
А рыба в том – текущая под век
Иллюзия быть формой по любви..
Ей нужен ты, но волей человек
Не страшен сам – он видит по уму,
Когда под чешуёй ты веришь там,
Как ложно останавливал игру..
Не плыть ли ей по водной колее,
Не быть ли правом в истине ума,
Она одна уходит к глубине
И там не рыба по любви – на мне..
Отгадай откуда тень?
Видит в ясном целый день
Зов полуденного слова,
Пишет истины нам в грудь,
Чтоб искусством их согнуть
И упасть под слов надмение
На того, кто жил уже
В этом теле привидением
За особенной игрой..
Отгадай откуда твой
Век в искусстве гордой стати,
Он на ряд стоит и ждёт,
Чтоб ты в ком ему хранил
Эту сущность в тени слов
Над застенчивой улыбкой,
Еле слышной и не зыбкой
От фортуны в сто шагов..
Им идут по склону мира
В грудь расти – основы лиц,
У людей, к которым мило
Ты смотрел на веке слов..
В целом ясный, в том – один,
Над гордыней счастья в пеплах
Ты проходишь, где и тень
В грудь твою откроет мир..
Прибывший изнутри..
Заземлил путеводный расчёт
И сказал от какого лица
Ждёшь своей интересом писца -
Мимолётной истории в срок,
А под небылью ищет узор
Неприемлемый истины вид,
Что откроет свой формы гранит
По земле, от которой ушёл..
Пребывая над смелой толпой,
Расправляешь ей разом под сны
Растопившие стены искать -
Эту пустошь под образом мира..
А над маской идёт изнутри
Не отбеленный образ войны,
Он трагедия в личности нам
И обычная к сердцу иголка..
Ждёт проблемы и память внутри,
Чтоб достал ты ей сон и покой,
Изводил бы иллюзий надзор
По строению мысли в лице..
Потеряешь ей памяти срок,
А над обществом мило стоит -
Эта пустошь под робостью строк
И смотря изнутри – заземляет лицо..
В очередное время посмотри
Московским шумом глав
Ты ценишь этот век,
Что видишь первый раз
На умственном конце
Систем от смерти в нас
И в слово от других -
Ты выбираешь время,
Что видишь первый миг.
Хранишь ему обет,
А сердце в славе ждёт,
Что сном любовь твоя
Не тронет слову лёд,
Бежишь, а рока нет,
Он стал в московской тьме
Иллюзией под формой,
Знакомой только мне.
Опал внутри, как лист
И в точности им взят
Над модой: свет и мир,
Он видит в первый раз
Свой миг внутри тоски
В постигнутом раю,
В котором стал вести
Ты мысль московских благ.
Ответил в это время
И посмотрел не так
Фактурный образ сил,
Он стал тебя вести
По духу в каждой тьме,
Чтоб видеть снова рок
Знакомой формы в нас,
Над временем у срока.
Над небом посмотри,
Там смелый спит фонарь,
Он выбирает шум
В тоске от этих ран,
В московской суете
Изнеженной, как трость,
Под дождиком ума,
Высиживая пропасть.
Не знать до тебя..
Чтоб люди не знали какою порой
Ты вышел от счастья по этой заре,
Чтоб тени от общества в целом одни
Не стали твоей унесённой игрой,
Но новому смыслу – сложно вели
Тягучие ветви по рыхлой земле
И чёрной основой сегодня могли
Отнять состояние смерти для нас.
Не знать от какой ты ушёл – до любви
Истории моды и жить под игрой,
Внутри у которой ты тоже – не свой,
А зная сердца – не умеешь сражаться.
Как истина смотришь, не зная меня,
Что рыхлой земле до того не нужны
Внутри одинокие дни – тополя
И смелости формы от роли души.
Не зная тебя – не ушли эти дни,
Они не пропали сквозь миф и обрыв,
Что также не знает остаточный крик,
Внутри от которого – был бы ты блик..
Мастер трагедий
Не угадал, что шёл назад,
Не зная сам куда глаза
Заходят в искорке любви
И перед ней – свободы мир
Не говорит о той мечте
Внутри трагедии о стих,
Он проведёт в её звезде -
Конечный номер о беду.
Где был тот мастер на Земле,
Где охранял свободу лиц,
Пока трагедия из слов
Не поняла, кто этот мир
Над нами держит по себе,
В сердцах приличествуя им,
То слову видимой длины,
То обещанием им быть.
Ты мастер сам и этим ты
Сложил свой воздух по уму,
Ты дух трагедии под стиль
Ведёшь искусством потому,
Что сам над мастью – ты постиг
Свою иллюзию, что жизнь,
Её возьми за этот мрак
И через время в этот стих.
Не покинутый дух
За оконной манерой спеша
Воздыхает тот дух, как душа,
Притворяясь оскоминой лет
И наитием совести блага.
Что не день – обрывает себе
Не покинутый образ любви
И идёт через смерть о шаги
Не покинутой смелости в нас.
Что же сделать на этой душе,
По которой не стало огнём
Проходить пробуждение сил
По духовному имени лет?
А потом, открывая её
Не покинутый дождь – силуэт
Ты идёшь, как и время в окно
Не задвинутой шторы из бед.
Там огни покидают дома
Не заношенной формы свечи,
А благие уходят года
В непроявленный света манер.
Он не думает в жизни о нас,
Не покинет ту участь души
На духовном конце, словно глаз
Откровения в сердце из лжи.
Честный этому рад
Был бы под парусом клад,
Чтоб его мысль сгоряча
Таяла в черепе честно,
Этим желая понять
Тонкий намёк на себе,
Сердце из мысли о лад,
Был бы ты этому рад
В теле под честный восторг.
Этому видит восток
Чаяние смелости в нас,
Ждёт свой манер и приток
Чести о чудо из фраз.
Черепом смысла беру
Эту возникшую страсть,
Вольностью боли иду
К сердцу от каждого в нас,
Чтобы сиял тот восток
К личности просьбы о свет,
Клада над ревностью лет
В пройденной слову душе.
Философский почерк – ответ
Без измены и дерзости нет,
Разгоняя безумно года,
Что утонут внутри человека,
Там застыв о приемлемый вес,
Чтобы жизнь не была без тебя,
Как минорное тело поэта,
Как желание сказанных лет,
В постижении долга искать -
Эту осень и письма в ответ,
Посылая от смерти внутри -
Сам не видишь судьбы силуэт,
О который ты пишешь в себе
Философии сложный поэт
Над порядком из сердца души,
Над утопией следа понять
Исторический памятник в нас.
Но без этого вдоха у жизни
Ты не ищешь сам путь, по себе,
Не узнаешь у входа портрет
И поэтому смерти в ответ.
Словно почерк ожил на тебе,
Он напишет сегодня окно,
Для кого дорогое оно,
А кому неприглядно в ответ
Разделяет сумбурные дни,
Расправляя свой мести оскал,
Где бы воздух на свете не стал
Этим почерком страсти в тебе.
Над поэтом застыла печать
Предстоящей фигуры из лет,
Для поэта сегодня молчать
Предсказуемо в теле души.
Он не станет искать силуэт,
От которого смыслом ты сам -
Не снимаешь той частью души
Эту область искусства для нас.
Философией смотришь, что жив
Над поэзией странный о сон,
Предстоящий момент, словно жизнь
У поэта в прелюдии он.
Устаревшее правило смерти
Не бежит от истерики право,
Не крадётся под степью могил
Этим утром, как знак и расправа
Понимать утомлённый мотив.
Он не стал устаревшее право
Поднимать от застроенных стен,
Где бы думали смертью одни
Бестелесные сущности мира.
Не отправил за смертью его
Сохранённый остаток ума -
В это утро, предельно за ним
Понимая свой видимый мир.
Дожидаясь от правила ада
Сон ответа, под смертью храним -
Многолетние поступи завтра
И мечтаем не стать этим миром.
Где вампир негодует и сам
Отнимает свой шаг для ума,
Он внезапно диктует слова,
По которым мы смертью храним
Эту муку, чтоб жить на Земле,
Эту совесть, чтоб в страхе её
Остывало смущением стиля
Непокорное право за сном.
Понимая суть воли – идёшь
И смотря на вампира – ты сам
Поднимаешь у права свой шаг,
Занимая от смысла мотив.
Он – готовый от вечности там,
Не природный ответ и за ним
Мы тоскуем от смерти внутри
Бестелесного общества сил.
Не обижай меня в тени..
Поскольку дышишь в глубине
И там над роскошью видны -
Твои глаза напротив – мне,
Ты пал, что сердце на тени,
Не обижая эти дни
И в них меня от этих лет,
Придумывая свой портрет
От риска по одной руке.
Лежала риска на тени,
Её глазам ты видел бег,
Он отложил свои мечты,
Проняв культуру и цветы.
Их сам сегодня возложил
На опыт мира, чтобы жить
И этим тенью на себе -
Ты отвечаешь в эту жизнь.
Не обижай меня в тени,
На что сложили слёз глаза
Последние основы дней,
Им так стрекочет за мечты
Свобода думать и парить
В сердцах над мыслью о тебе,
Где ты идёшь в тени ума,
А твой философ это мы.
Числится в уме
Гневный ком на мне
Числится при жизни,
Словно он не раб,
А понятный враг.
Держит суть вещей
В ощущении жизни,
Пришлой ли, но там
Числится при мне.
Я б его взяла
Внутрь прямой причины,
Съела в ком пера,
Спела в мысль свою,
То к чему вчера
Я была едина -
Стало внутрь искать
Ком былой тоски.
Им не числит гнев
Постигая смелость
Длинный ход из лет
И от тех гласит,
Что пронял бы сам
Эту боли зрелость
И почти, что раб -
В небо улетел.
На одном краю
Стали жить от неба
Эти мысли в такт
Смелости под ней,
Но не числит враг
Эту боль из пепла,
Он прожил свой век
И уходит в том
Думать в глубине,
Постигая том
Этой формы глаз
В верности от слов.
Сердцу живы там
Гнев и личный мир,
Им ты числишь век
Прошлый – по губам.
Русская ловушка
Миром пройден давно
Экзальтации бег,
Он, что берег крутой
По наивности ветра,
Не спешит отдавать
Свой простительный вой
На душе от тоски,
Чтобы русское видеть -
Это поле из звёзд
В постижении жизни,
Эту роскошь под ним
В бесконечном движении,
Чтобы думали вдаль
О душе под изгоев
На ловушке из мифа
Этой роскошью стать.
Или страстью понять
Идеальные зори,
Их могучие стены
Погружения в море,
На предгорье из слов,
Над остаточной болью
Видеть русскую жизнь
В этом мире без горя.
В этой форме из звёзд,
Где нет смысла в примете,
Где от русской души
Утончённо бежит
Остывающий шар
Без иллюзии в ветре,
Он ловушка из глаз,
Чтобы думать о них.
Пульс одиночества
Ценность из старой души
Спела свой свет о себе,
Частью за пульсом спешит
Этот уставший сюжет.
Краской кровавой дрожит,
Чтоб в одинокой игре
Видеть таинственный свет
Перед доказанной ношей.
Эту ли участь любви -
Ты так хотел, словно жизнь
Стала твоей о печать
Смысла, в которой кричать
Нет идиомы о смерти,
Нет для того, кто хранит
Красный отрывок портрета
Между покорностью лет?
Пульс одиночества мнит
Эту свободную смерть,
Лишь за того, кто хранит
Смелостью личную карму.
Пульс одиночества в миг
Стал и твоей красотой,
Может от этого сник,
Внутрь опираясь тоской.
Этой ли в смерти на крик,
Что непокорна нам в мире,
Этой ли в важности быть -
Совестью в страхе любви?
Ни минуты на раздумье..
В этом году идеального счастья
В воздух взлетели, как крылья мои
Новые горы и этим осталось
Им покорять до Земли -
Старые стены у свода могилы,
Где из-за слов социальных – не твой
Мир, ни минуты не видит остывший
Формы гранит и на этом не дышит
Он – ни минуты от боли.
Эти раздумья придумали души,
В нас раскопали умеренный шаг,
Что из закрытой у вольности суши -
Ты объясняешь, как враг.
Стен измерение ищешь привычкой,
Стала твоя непокорность играть
В возрасте смелом и этой отмычкой -
Тело своё запирать.
Нет ни минуты в раздумьях слепого
Утра, и в этом ты сам -
Стал иллюзорной причиной немого
Общего смысла – нутром запирать.
Смелостью видишь опавшие листья
В нас, как законные стены опять,
Но из нутра ты не дышишь от личной
Времени пользы – под старость.
Нет ни минуты от этого взять
Сложный портрет от души,
Став над свободой той областью, или
Временем в пасти народа – спешить.
Присутствуя в малой прозе
Он огнём пропитан в ссоре,
Между памятью хранит
Свой системы луч на море,
Свой агонии магнит.
Потому ты жив о прошлом,
Потому не смята в нас -
Эта мысль и ей непрошены
Мы остались думать так.
Чтоб хранить свои секреты
Над водой их меч держать,
Над историей портрета
Через истину под страсть.
А тогда ли жив ты сам
В малой прозе между нами
И отчётливой рукой -
Ей уносишь это пламя?
Межу словом и мечтой,
Чтоб хранить морское племя
И отнюдь его в ничто
Превращать от этих лет.
Где бы стал ты, как поэт
Представлять её столетием,
Может думать и читать
От руки на малой прозе?
Ты присутствуешь, что жив
На одних глазах сквозь имя,
Понимая, что дожил
Этим утром под водой.
Чтобы думая – считать
Это утреннее племя
По истории в расчёт
Малой прозы между нас.
Беспокойство, как ответ
Нет мрачной тоски у тебя
Близ сердца за словом Москвы,
Но ищет в предчувствии зла -
Твой мир одинаковый смысл.
Чтоб им понимать эту боль
Над вечностью спелой тоски,
Где солнце восходит на твой
Ответ – постоять под Москвой.
Ей видя свой свет – силуэт
И небо внутри от игры
Близ сердца, в котором ответ
Не стал той критичностью слов,
А выслушав новому дню -
Он ищет свой остров – мотив
Для частого поля любви
Внутри беспокойства о боль.
Ей словом не держишь пароль,
Не знаешь, что смыты огни
За новой историей роли
Под формой от света Москвы.
В какой руке?
Шелохнул в руке
Свод печали нам,
Нет прошедшим дням
Этой пустоты,
Чтобы думать там
О ночной и личной
Непоседе критики
За твоим окном.
Следом берега
Соотносят стиль
От открытых ран
Между повседневной
Сторицей от лет,
Где уж рая нет,
Но проходит ночь
Берегом осенним.
На какой руке
Ей печалит день -
Собранную тень
И относит умыслом
Странная молва,
Чтобы быть сперва
Этим днём мечты
В переходе времени?
Жалко, что прошло,
Созданное им
За мечтой под дым
Остановки в темени,
Где бы не ходил
Твой полёт ума -
Странная молва
Разгоняет время им.
Ты простил ему
Руку в небе стаи,
Сердце близ любви
И одним из лет -
Будешь свод хранить
В облачном забвении,
Где отсчёту свят -
Этот путь из звёзд.
Проходя в руке -
Держишь слову имени
Сердце в личном лет
И за ним портрет -
Стал твоей главой
Нового прозрения
Личности от гения
Над твоей рукой..
Отрывок из песни
Не спишь от прямой суеты,
Где день поднимает своё
Отрывком под загнанный им
Желания истины сон.
Не требует стать по уму
Тем именем воли из грёз,
А только напеть потому,
Что стал он прямому – вопрос.
А смелому чудится рябь
Из смерти в отрывке судьбы,
Где будут сегодня срывать
Иллюзии сердца те сны.
Они помогают хранить
Потерянный космос над нами,
Но время не терпит обид,
А только пророчит словам.
Их рябь из отрывка бежит
И строчкой не стала твоя -
Последняя песня под миг,
Где сам ты отрывок – гранит.
С глазу на вдох
Выбирает из плана тоски
Необычный сюжет для двоих
Постоянное света песка,
От чего та тоска не видна,
Проплывает на медленный штрих,
Обнимает руки идеал
И потонет в участии нам,
Как бы с глазу на вдохе любви.
По которому мы говорим,
Отвечаем и что – то молчим,
Постигая увечность в глазах
И потерянный возрасту страх,
Этим утром былого идёт
Твой обнявший портрет от ума,
Он нам с глаз опыляет сердца
И с лица простирает любовь.
Достоверному вдоху нужны
Эти пыли распутные сны,
Чтобы лучше ты был от ума
И по глазу им видела память
Расхищение подлинной тьмы,
Где не стало ей общим – иметь
Эту волю от глаза смотреть,
И вдыхая искать по любви.
Жизнь или пасть
Открывая сюжетный мотив
Улетает потерянный лёд,
Открывает разинув окно
Свой понятный риторике ад.
Этим утром не плыли назад
Осторожные неба глаза,
А над чёрной прелюдией стыл
Приручённый заранее стыд.
Замечает в устройстве его
Запредельное общество нам,
Не летает, но видит окно
На Земле исторических ран,
Открывая затерянный путь,
Чтобы ночью в потере молчать
И над этой печатью иметь
Исторический облик летать.
Он не думает пастью, сложив
Поколение сложности жить,
Он не ищет проворный, открыв
Монолит и за этим ответ.
На дороге из песни стоит,
Приравнявшись под казусом сна -
Эта вечная воле весна,
Что над пропастью света болит.
Не стыдит за рукой – по себе,
Не ведёт эту пасти войну,
На неё лишь посмотрит ответ
И найдёт безысходности тьму,
За которой не стало лица
От ничейного общества глаз
И над жизнью обводит – с плеча
Ускорение медленных фраз.
Не бывает им жизни, звеня,
Как в той песне, обратно меня,
Не стащил в монолитный оскал
Эту жизнь, по которой искал.
Где нет тебя
Готовый номер в явь
Не смотрит на тебя,
Не жалит и летит
Осой под этот стих.
Ты ищешь им ответ,
Ты спрашиваешь сам -
В который год примет
Почудилось от ран,
Что степи нам немы,
Что жив тлетворный ад
И где – то воют псы,
Смотря им вслед – назад.
В котором сне от тьмы,
Что спета для тебя
Внутри своей главы,
Где не было ей слов.
Где не было тебя
Опали маски слёз,
Им вынули тех ос
За островом души,
Поднялись смертью лишь,
Под участью дрожа,
Что стали им манить
Другое для тебя
В идиллии души,
Где нет порока лиц,
Но мыслью не спешили
Отставить крылья мифа
За разные года,
В которых нет уже
Твоей цены за нас
И после – этих глаз.
Им не смотря – пиши
По образу души,
Им думай, что ожил
Под вечером мотив,
Но где просил не ты
Там верно – не твоим
Уже прочли слова
И форму света мира.
Что думать, чтобы жить
За этим по умам,
Как заново хранить
Искусство в теле нам?
Но в праве ли года
Тот слог огня и мир
Вращать вокруг тебя
И снова в том ожить?
Где не было тебя,
Не пели слов почти -
Скопления зеркал
И ими шли года,
Но пустошь ту создал -
Ты в роскоши души,
А новый день ожить -
Ты приготовил нам.
Опоздавший на поезд
Не кричи и не вой
Опоздавший конвой
Между ясностью лет
И прямой укоризной.
Ты стоишь, что года
За надмением слов,
Потерявших свой ад
Сквозь другое окно.
Проверяешь не их
Истощение в днях,
Как бы думая в стих,
Что не любишь меня,
Но не поездом тьмы
Ты свой рог опалил
За несносной игрой
Под другое окно.
Не спросив кто такой
Эта пустошь и явь -
Ты не ищешь, молясь
Отторжение слов.
Все они пронеслись
От начала вины
И на этом видны
След пути и надмения.
Словно поезд в руках
Шёл под маской, свища
От пародии лет
Для другого приличия.
Этим ужасом мы
Не искали тот ад,
Он на крики и вой
Опоздал за судьбой,
Опустил этот мир
После слова внутри,
Им бы звуком хранить
Чёрный след вдалеке.
Но и эта печать
Не лежит на руке,
Но отчаянно взять
Ты бы смог эту жизнь.
