Анна Данилова
Комната для трех девушек
– Сейчас четвертый час…
Возникла пауза. Обе женщины затихли. Одна замолчала, вероятно, наслаждалась произведенным эффектом, другая, растерявшись и не веря своим ушам.
– Тоня, но ты же приехала ко мне всего полчаса тому назад… Что случилось?
– Наконец-то!
– Умер кто? Заболел? Тебе нужна моя помощь? Да что случилось-то?! Я тут тебе разные глупости рассказываю про себя, а ты прикатила ко мне под утро, а я даже не поинтересовалась…
– Да ладно, расслабься. Со мной и моей семьей все в порядке. Все живы и здоровы. Тут в другом дело… Помнишь тот старый барак возле железной дороги, который должны снести?
– Ну как же, конечно, помню. И что с ним? Сгорел?
– Женя, типун тебе на язык! Он стоит пока что. Но у меня там две комнаты, которые я в последние годы уже никому и не сдаю, потому что они в ужасном состоянии, и боюсь, что там в скором времени поселятся бомжи.
– Ты же говорила, что соседи присматривают за квартирой.
– Повторяю, у меня там не целая квартира, а только две комнаты, это же была коммуналка с тремя комнатами, одну я выкупила, теперь две, осталось выкупить третью, вот этим вопросом я как раз сейчас и занимаюсь. Как вся квартира станет моей, а барак снесут, будет шанс получить квартиру в новостройке, в «Кленовых аллеях»…
– Ну да, ты говорила. И что? Не можешь найти собственников этой комнаты?
– Да дело не в этом… Мне соседка по бараку, Вика Фомина, сегодня вечером позвонила. Она хоть и пьет страшно, запойная и все такое, но еще не все мозги пропила. Она звонит мне очень редко, последний раз вообще года два тому назад, когда ей срочно понадобились деньги, причем небольшие и не для себя… Ладно, я снова не о том.
– Тоня, ты пугаешь меня.
– Она позвонила и сказала, что из моей квартиры доносился шум. Сильный шум. Что надо бы проверить, что там такое случилось.
– Но квартира же пустая? Ты же только что сказала, что никому ее не сдаешь!
– Никому, кроме двух девушек. Там странная такая история. И длится все это уже шестнадцать лет. Каждый год в течение этого времени они звонят мне, а иногда, когда у меня меняется номер телефона, приезжают ко мне на Бородинский бульвар и снимают на два дня, девятое и десятое августа, одну и ту же комнату.
– Зачем?
– Думаю, у них с этой комнатой что-то связано. Они сестры. Симпатичные такие, прилично одетые. Приезжают не с пустыми руками, с продуктами. Я как-то заехала туда как раз девятого августа, примерно в обед, у меня просто дела были поблизости, я как раз встречалась с хозяином третьей комнаты, собиралась поговорить с ним о продаже комнаты. Так вот, поднялась в квартиру, позвонила, вернее, постучала, потому что звонок уже давно не работает, его с мясом кто-то вырвал… Дверь открыла одна из девушек, ее зовут Вероника. Я зашла, чтобы попросить их, когда они уедут, хорошенько проверить газ и свет. Она меня, понятное дело, не пригласила, но я увидела за ее спиной комнату, накрытый стол, а за столом справа ее сестра Катя. А вот слева стоял третий стул, и на нем, представляешь себе, сидела кукла. Такая большая кукла…
– Кукла?
– Да. Понимаешь? То есть сестер было две, а стол был накрыт на троих.
– И? – в нетерпении воскликнула Женя. – Не тяни!
– Сегодня десятое августа. То есть вчера они туда приехали и вечером оттуда раздались какие-то крики, шум… Вот Вика мне и позвонила. Я приехала туда, а там никого уже нет. В комнате бардак. Скатерть со стола сорвана, причем она вся красная от пролитого вина, тарелки и закуски на полу, рядом валяется кукла… Такое страшное, я тебе скажу, зрелище! Но главное – на полу следы крови, как будто бы по полу кого-то тащили… Прямо как в ужастике каком-то. Вот я теперь и переживаю. Вдруг это были сатанисты какие-то? Пришли, убили девчонок, выволокли из комнаты… А комната-то моя!
– Ты там к чему-нибудь прикасалась? – строгим тоном спросила Евгения.
– Я же не дура какая. Нет, конечно.
– Ну ты даешь, подруга! Так вляпаться! И зачем ты только сдавала им комнату? Разве не понимала, что все это какая-то бесовщина? Да я, когда бы только куклу за столом увидела, сразу бы поняла, что они занимаются черной магией. Ты фамилии этих девчонок-то знаешь?
– Конечно, знаю. Супонины. Катя и Вероника Супонины. Понимаешь, когда раньше я после их визитов приходила в квартиру, то комната была чистая, все убрано. Посуда вымыта. Кстати, белая скатерть, та, что сейчас там валяется на полу, залитая вином, не моя. Они с собой, значит, скатерть привозили, продукты, вино, водочку. Только тарелки мои и салатницы с рюмками использовали. Ну и постельное белье я им оставляла, они же ночевали там.
– А они не объясняли, зачем им эта комната?
– Сказали, что это семейное дело. А я особо и не расспрашивала. Они платили мне пять тысяч за два дня, и я как-то уж привыкла, что на все эти деньги всегда покупала мясо. Получала деньги и сразу же отправлялась на рынок. Я и позавчера так сделала, как только они мне перевели деньги, сразу же пошла на рынок.
– А ты их видела?
– Нет! Они знают, где ключи, в условленном месте в подъезде, в стене за трубой. Они звонят мне, переводят деньги? и все! Дело-то обычное!
– И что теперь будешь делать? Позвонишь в полицию?
– Не знаю…
– Ни в коем случае! – рявкнул Борис, появившись на пороге кухни.
Евгения в ужасе закричала, а ее приятельница Тоня от неожиданности выронила пластиковый стаканчик с чаем.
4
11 августа 2021 г
– Ты что-то припозднился, мил человек, – сказал Александр Васильевич, открывая дверь своему мастеру Павлу. – Уж ночь на дворе. С машиной что случилось? Или в другое измерение попал?
Старик усмехнулся, поглаживая усы.
– Не знаю, о чем вы… И что это за измерение такое? У меня машина сломалась, пришлось ремонтировать прямо на дороге. Потом женщину одну беременную подвозил.
Павел врал так, что и сам уже было поверил в существование беременной женщины. Подобная история с ним случилась лет пять тому назад, когда в снегопад он подвозил роженицу в больницу, она чуть было не родила в его машине. Но почему бы не воспользоваться этой историей и сейчас, чтобы не рассказывать всю правду о том, как он в густом бурьяне Водыкинской больницы нашел двух девушек, выпавших из времени и пространства?
Жена Павла, Марина, всю прошлую зиму смотрела сериал про девушку, которая попала в старинную Шотландию. Он даже вспомнил название сериала – «Чужестранка». Сюжет поначалу захватил только жену, но потом, как-то само собой получилось, на него подсел и сам Павел. Возвращаясь с работы, уставший, после душа и плотного ужина, он ложился на диван рядом с женой, которая смотрела телевизор, и с закрытыми глазами слушал сериал. У него картины крутились в голове сами, он словно смотрел свой собственный сериал в полусне. Конечно, принять тот факт, что люди могут перемещаться во времени, было трудно, даже невозможно. Но, с другой стороны, рассуждал Павел, уложив полумертвых девушек на заднее сиденье и направившись в больницу, расположенную в семи минутах езды от Водыкино, с ним же сейчас происходит то же самое. Эти девушки, из плоти и крови, но крепко спящие или же находящиеся в бессознательном состоянии, прибыли сюда из прошлого. Об этом говорит все – и замысловатые прически, хоть девушки были растрепаны, и одежда, какую носили женщины после войны, ботинки на шнуровках. Вот каким ветром из занесло сюда? Явно эти колдуньи или сатанисты наколдовали, вызвали их из прошлого, встряхнули как следует время, открыли в глубоких подвалах больницы портал…
Про порталы Павел знал из компьютерных игр, которыми увлекался в свое время, когда у него не было работы и он целыми сутками сидел за компьютером. Перемещаться из одного портала в другой было интересно, аж дух захватывало. Но все же это была игра. А что сейчас? Расскажи он, что с ним случилось на пустыре, его сочтут либо лгуном, либо патологическим фантазером, либо просто покрутят пальцем у виска, мол, чокнулся мужик.
Поначалу, увидев девушек, он так испугался, что словно окаменел. Он не мог повернуться, не мог даже ничего говорить. Просто стоял и смотрел на этих покойниц, тела которых располагались буквой «х», то есть их ноги были перекрещены, лежали одни на других, а верхняя часть туловища и головы расходились в разные стороны. Случайно ли так вышло или же таким образом девушки, еще живые, должны были улечься, чтобы их ветром сдуло из одного мира в другой, из одного временного пространства в другое?
Он не боялся покойников, но вот эти девчонки жути навели. Оставлять их здесь, на пустыре, было нельзя. Не по-людски это. Да и с научной точки зрения девушки представляли большой интерес. Поэтому, приняв девушек за покойниц, он первым делом вызвал бы полицию, рассказал бы, при каких обстоятельствах их нашел. Он был уверен, что полицейские, услышав его рассказ и увидев чудны`х покойниц, и не вспомнят о том, что делал он сам на пустыре, не оштрафуют за то, что выбросил там мешки с битым кафелем.
Но когда он приблизился к ним, склонился, чтобы пощупать пульс, то вздохнул с облегчением – они обе были живы.
Дрожащими руками он поднял сначала одну и понес к машине, уложил на заднее сиденье, потом вернулся за второй, положил ее валетом по отношению к сестре. То, что девушки были сестрами, он понял сразу, как только поближе рассмотрел их лица. Симпатичные, светловолосые, молоденькие, стройные. Их лица были сильно напудрены, а яркая красная губная помада размазалась вокруг губ.
Промелькнула мысль, что их могли изнасиловать, но уж больно аккуратно выглядела одежда, а задирать юбки он бы не посмел, чтобы хотя бы осмотреть нижнее белье. Нет, все было чистым, опрятным и даже выглаженным. Но когда нес девушек, понял, что ботинки обуты на голые ноги, ни чулок, ни колготок. Если бы он понял, что на них современные эластичные колготки, он сразу успокоился бы. Мало ли кто из современных модельеров-дизайнеров одежды не придумал новую моду на основе послевоенных моделей, уж как-то эти наряды можно было бы объяснить. Но ни одного признака того, что девушки современные, реальные, ни одной детали одежды или аксессуаров, которые свидетельствовали о том, что они из настоящего времени, он так и не нашел.
Он привез их в больницу, пока вез, думал только об одном – чтобы довезти их живыми.
Припарковался у входа в клинический центр (это было самое близкое к Водыкинe медицинское учреждение), вышел из машины, вошел и бросился к первому попавшемуся человеку в белом халате. К счастью, им оказался врач. Павел сообщил ему, что нашел девушек на пустыре и что они, к счастью, живы…
И тут началось. Забегали, забрали и уложили девушек на носилки и увезли куда-то, покатили вдоль белоснежного коридора… Очень быстро появился полицейский, затем приехал следователь. Им предоставили маленький кабинет, где следователь Валентин Михайлович Ромих (Павел на всю жизнь запомнил его странную фамилию) расспрашивал его об обстоятельствах дела: как он оказался на пустыре, в каком положении находились девушки, может ли он показать это место.
Конечно, он мог! И тогда они отправились на пустырь уже вместе с Ромихом и в сопровождении полицейского. Но, оказавшись на пустыре, не сразу пошли к месту, а дождались, как Павел понял позже, экспертов. Приехала машина, оттуда вышел человек с чемоданчиком, за ним появился фотограф.
– Вот здесь я их и нашел. – Павел показал точное место, небольшую вытоптанную полянку с примятой травой и торчащими вокруг сухими грубыми стеблями чертополоха.
В какой-то момент ему так захотелось пить, что он не выдержал и попросил следователя дать ему воды, надеясь, что в его машине найдется дежурная бутылка.
– А что вы делали тут? – Cледователь, протягивая ему бутылку и пластиковый стаканчик, уже в который раз спросил это. Павел знал эту странную черту многих людей, задавая вопрос, не дожидаться ответа, типа спросил и хватит, затем еще и еще. Такое случается, если человек крепко о чем-то задумывается и становится рассеянным.
– Я же говорил вам: выбросил здесь мешок с кафелем, я мастер, ремонтирую квартиры. Поленился ехать на городскую свалку и решил оставить мешок здесь.
Он намеренно сказал про один мешок, мало ли, если он скажет, что мешков было пять, следователь отреагирует уже конкретно, после чего его оштрафуют.
Он понятия не имел о размерах штрафов, а потому, вдруг прикинув, что штрафы могут быть слишком большими, испугался, что ему придется отдать все, что он заработал за последнее время. Нет-нет, этого он не мог допустить, а потому решил поменять тему разговора, сбить следователя.
– Вам не показалось, что их занесло сюда из сороковых годов? Вы видели их одежду? Обувь?
И он начал делиться впечатлениями и мыслями с Ромихом. Но на озабоченного своими мыслями следователя его слова не произвели ровно никакого впечатления. Бросив через плечо: «Да сейчас все одеваются так, кто как хочет», он внимательно наблюдал за работой экспертов, до этого обследуя территорию метр за метром. Понятное дело, следователя интересовало одно: кто и зачем привез девушек на пустырь? Предположения впечатлительного свидетеля о том, что девушки могли быть занесены сюда фантастическим ветром прошлого, его мозг не воспринял вообще.
Он постоянно кому-то звонил, чаще всего, судя по разговору, судмедэксперту, потому что расспрашивал о том, что с девушками и в каком они состоянии, когда будет готов анализ крови, не изнасилованы ли они.
– Похоже, их просто чем-то накачали, – позже говорил он кому-то по телефону. – Следов инъекций нет, значит, напоили. Предположительно, снотворным. Но каким-то бронебойным, завтра все узнаем точно.
Павла отпустили поздно вечером, когда все его показания были записаны, запротоколированы. Ну прямо как в кино! И какое счастье, что девчонки оказались живы!
Примерно в полночь в ворота постучали. Ромих! Надо же, какой дотошный следователь! Приехал по указанному в протоколе адресу, чтобы проверить, действительно ли свидетель работал в этом доме. Напугал старика, с которым Павел прикончил бутылку самогона за рассказом о случившемся, но быстро и уехал.
– Да, парень, вот не послушал ты меня, – ворчал Александр Васильевич, открывая вторую бутылку после того, как за следователем была заперта калитка. – А если бы девчонки были мертвые, влип бы по полной, может, и загремел бы на нары.
– И не говорите… – Павел наложил себе в тарелку квашеной капусты и соленых огурцов. – Самому не по себе. Завтра заеду в больницу, проведаю их. Интересно же посмотреть, проснулись они или нет. Может, узнаю, кто они такие.
– Мой тебе совет – забудь про них. Живи себе дальше, и все. Ты понял, Паша?
– Да понял я, понял.
– Говорил же тебе, что там нечистая сила обитает. Неужели еще не понял, что все это опасно? К тому же не факт, что они до сих пор в больнице.
– Как это?
– А вот так. Придут к ним утром в палату, а там – никого. Вот так-то, – и старик поднял кверху указательный палец.
– В смысле? – Голова у Павла уже кружилась, его подташнивало.
– Может, они уже вернулись туда, откуда явились. Так понятно?
5
10 августа 2021 г
Утром, появившись на кухне, Борис застал такую картину. За столом, накрытым для завтрака, сидели Петр, Евгения и ее приятельница Антонина, женщина средних лет, румяная, аккуратно причесанная, в белом спортивном костюме.
– Присаживайся, Борис, я сырники приготовил, – со счастливым видом сказал Петр. – Женечка с утра съездила в город и привезла продукты. Кофе еще горячий. Кстати, познакомься, это Антонина, подруга Жени.
На этот раз голову Евгении украшала повязка бирюзового цвета, а платье, светло-голубое, с белым воротничком, делало ее похожей на барышню-крестьянку из мыльной оперы. Что творится в голове этой особы? Зачем дразнит всех нелепыми нарядами?
Петр, к счастью, сменил драгоценный велюровый халат на джинсы и белую рубаху, только фартук в цветочек, в котором готовил завтрак, снять не успел. Вот кто по-настоящему радовался жизни и кого ничто не раздражало!
– Так и будешь готовить завтраки, обеды и ужины? – Борис не смог промолчать.
– А что? Мне нравится! И вообще, Борис, у нас же гости. Не мог бы ты как-то полегче?.. – Петр сделал страшные глаза, как бы упрекая брата в грубости.
– Я в своем доме, а потому мне не стоит делать замечания. Что же касается нашей гостьи, то я ее не приглашал. Она сама явилась в три часа ночи и разбудила меня.
Антонина, опустив стаканчик с кофе на стол, даже открыла рот, не зная, как отреагировать на его слова.
– Тоня, я вам еще ночью сказал, что вы, похоже, крепко влипли в нехорошую историю. Очень хорошо, что вам хватило ума не двигаться с места и оставаться в нашем доме, потому что, если бы вы отправились туда самостоятельно, да еще и вызвали бы полицию, вас, вполне вероятно, арестовали бы по подозрению в убийстве.
– Матерь божья! – громко воскликнула Тоня и машинально перекрестилась. – Так что же мне делать?
– Я что-то пропустил? – спросил Петр.
– Антонина сдавала комнату двум особам, так на протяжении шестнадцати лет и каждый раз девятого августа, так?
– Так.
– Сколько же им лет, этим девушкам?
– Примерно двадцать пять, может, меньше.
– И что, они снимали у вас комнату, будучи детьми?
– Нет-нет, сначала они приезжали со взрослой женщиной, но тогда этим занимался мой муж, он их и встречал, и ключи передавал. А потом, когда он начал работать вахтовым методом и ездить в Сургут, это пришлось делать мне. Я только последние лет пять сдаю им комнату, словом, занимаюсь этим вопросом.
– Тоня, но почему ты ни разу не спросила, зачем они приезжают к тебе? И что это за число такое памятное для них – девятое августа? Да я бы ради любопытства все у них выспросила! – подала голос Евгения.
– Для начала надо бы выяснить, что случилось в их семье шестнадцать лет тому назад, – сказал Борис. – Выяснить, кто проживал в этой комнате до того, как вы выкупили ее.
– Да я и так знаю, я купила ее у одного парня, который купил ее у бывших хозяев. Но вот кто они такие – не знаю. Да и зачем мне было это узнавать? Я выкупила ее за смехотворные деньги.
– Постойте-постойте, вы, я вижу, все в теме, но расскажите же и мне тоже про этих девушек! – Петр выглядел обиженным.
– Петя, если в двух словах, то слушай… – Борис вкратце рассказал историю, которую услышал ночью от Антонины.
– Не знаю, как вам, а мне все это кажется безумно интересным! И если бы я писал детектив, то непременно…
– Кажется, ты взялся писать исторический роман! – раздраженно воскликнул Борис.
– А может, я еще не определился с жанром? Я – свободный человек и пишу то, что хочу! Конечно, я не собираюсь писать детективный роман, но мнение-то свое я высказать имею право?
– Валяй! – брякнул Борис.
– Меня больше всего заинтересовала кукла. Она же была третья за столом, так?
– Да, – ответила Тоня.
– А как выглядела кукла?
– Да обычная старая потрепанная кукла. Правда, довольно большая.
– Она была одета?
– Да, на ней было ситцевое платье. Волосы рыжие, взлохмаченные.
– То есть не пупс?
– Хочешь сказать… – собирался вставить Борис, но Петр жестом остановил его.
– Девятое августа – это день смерти близкого им человека, девочки. Возможно, их сестры, – сказал Петр. – И они снимали эту комнату, чтобы помянуть ее.
– Ну точно! – всплеснула руками Женя и даже встала из-за стола. – Конечно! Вполне вероятно, что эти девочки проживали в твоей комнате. Нужно просто навести справки, и все станет ясно!
– Борис, – Петр повернулся к нему. – А, Борис?
– Что вы хотите от меня? Я перебрался сюда подальше от всего этого… от криминала, от всех этих клиентов, которые считают, будто бы я волшебник и могу запросто отмазать их… Я устал. Петя, ты прекрасно знаешь, о чем я.
– Но тебя же никто и не нанимает в качестве адвоката. Ты же сам сказал, что у Тони, которая сдавала комнату девушкам, могут быть неприятности из-за того, что в ней кого-то замочили…
– Что-о-о-о! – Антонина вскочила и заметалась по кухне.
– Так вы же поэтому и приехали сюда ночью, разве не так? – спросил Петр. Выражение его лица изменилось, он уже не казался таким спокойным и счастливым. – Если там кровь и следы волочения, а девушек и след простыл, к тому же раньше они после своих поминок прибирались и оставляли ключи в условленном месте, значит, там точно кого-то прибили. Причем насмерть.
– Он правду говорит, – кивнул Борис. – Надо бы съездить туда и все хорошенько осмотреть. А если девушки вернулись, все помыли, и мы найдем ключ от комнаты и квартиры в условленном месте за трубой?
– Ох, это было бы настоящим счастьем! – вздохнула Антонина.
– Вы могли принять за кровь какой-нибудь кетчуп. Или же там было не так много крови, может, там вообще побывали чужие люди, бомжи какие-нибудь, которые подрались, разбили друг другу носы. А следы волочения вам тоже могли показаться таковыми, а на самом деле просто размазали обувью кровь. Ну что, Петя, съездим? Посмотрим?
– Конечно! Пойду переоденусь.
– Я тоже хочу, – сказала Евгения. – Можно? Тоня же поедет, это же ее комната…
– Тоня поедет, а вы – нет, – резко сказал Борис. – Вы ночью назвали нас с братом алкоголиками, хотя сами хлестали виски наравне с нами. И вы хотите после этого, чтобы я взял вас с собой? Да еще надели это дурацкое платье. Зачем? В нем что, очень удобно пылесосить или мыть полы?
– Так вы меня не увольняете? – почему-то вместо того, чтобы расстроиться, улыбнулась Женя.
– А разве вчера мы не договорились обо всем? Или же вы теперь каждое утро будете справляться о том, уволили мы вас или нет? И это вместо того, чтобы взять кулинарную книгу и попытаться приготовить сырники?! Я просто поражен!
– Я переоденусь! – просияла Женя, вскакивая из-за стола. – Вот только со стола уберу.
– Мой кофе не трогать, я еще его не допил, – буркнул, скрывая улыбку, Борис, испытывая удовольствие от того, что ему удалось при всех отчитать дерзкую домработницу, и обратился к брату: – Поедем на моей машине.
На самом деле он, удалившись от своих адвокатских дел, которые, по его мнению, вынули из него всю душу и привели его к профессиональному выгоранию, просто не знал, чем себя занять. История с девушками, которые девятого августа кого-то там поминают, показалась ему занимательной. К тому же он мог просто взять и помочь женщине избежать проблем, которых она явно не заслужила. Конечно, вряд ли это был кетчуп, а не кровь. Уж женщина сможет отличить кровь от соуса. И следы волочения отличаются от размазывания крови по полу. Судя по всему, действие разворачивалось в старейшем бараке, что сохранился еще с прошлого века и был построен для рабочих железной дороги. Он примерно представлял себе этот дом, полуразрушенный, похожий на кусок старого засохшего сыра, политого жиром и в черных точках плесени. И комнаты там – сплошное убожество и разруха, где стены с ободранными обоями, двери расшатанные, а крученые грубые старые провода с толстым слоем краски в любую секунду могут вызвать замыкание и пожар. И вот в такой барак, в одну из жутких комнат, где все смердит смертью и отчаянием, каждый год приезжают две девушки, привозят с собой куклу, которую сажают за стол, закуски, выпивку и даже скатерть!
Что же там произошло? Хорошо, что хотя бы фамилии и имена девушек Антонина знает: Супонины Екатерина и Вероника. Это уже кое-что.
Из всей компании по-настоящему переживала, конечно, Антонина. Она всю дорогу, как и ее подружка Евгения, молчала. Петр, как всегда расслабленный и довольный жизнью, наслаждался видом из окна – машина летела сначала вдоль соснового бора, затем по трассе. Погода была солнечная, теплая. Что ж, возможно, и ему, Борису, воспринимать все происходящее как приключение?
Соседка позвонила Антонине и сказала, что вечером из квартиры доносились шум и крики. Кто кричал? Вероятно, тот, чья кровь оказалась на полу. Может, сами сестры разругались в пух и прах и подрались? Но даже если это и так, разве они не понимали, что оставлять квартиру в том состоянии, в каком они оставили ее, опасно? Что хозяйка-то увидит, насторожится и вызовет полицию. Что их будут искать!
Вот он, дом. Примерно такой, каким и представлял его себе Борис.
– Ну и дом! – воскликнула Евгения, когда машина, миновав железнодорожный переезд, начала приближаться к жуткому протухшему бараку. – Да это же просто идеальное место для убийства!
– Женя! – одернула ее Антонина. – Мне и так страшно!
Вошли в подъезд, поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. Петр зажал пальцами нос.
– Ну и вонища! – прогнусавил он. – Хоть всех святых выноси!
– Да здесь уже почти никто и не живет, – извиняющимся тоном ответила ему Тоня. Она поднималась первая, звеня ключами.
– Это ваши ключи?
– Да. Мои. Запасные ключи, те, которыми пользовались Супонины, я, заперев квартиру, положила вот сюда, за трубу.
И с этими словами, добравшись до места, Антонина извлекла ключи!
– Одно из двух, – сказал Борис. – Либо девчонки вернулись, чтобы прибраться, либо квартира так и стоит такая, какой вы ее и оставили, Тоня. Вот только напрасно вы, Тоня, взяли ключи в свои руки.
– Поняла…
– Ну, конечно! Там могут быть отпечатки пальцев. Ладно, давайте их сюда.
С этими словами Борис, надев тонкие прозрачные перчатки, которыми запасся перед поездкой, взял ключи и отпер ими дверь.
– Жуть! – закашлялся Петр, когда им в лицо ударил резкий запах хлорки.
– Вот! Говорю же, убрались! – Антонина рванула внутрь квартиры, понимая, что так здесь может пахнуть только после уборки.
Пробираясь через захламленный старыми вещами, какими-то тазами, коробками и велосипедами коридор, компания остановилась перед дверью в комнату, Борис толкнул дверь, она поддалась.
– Ну да, точно, комнату вымыли, – сказала Антонина. – Пол еще влажный. Все помыли, и посуду, и стол. Получается, что зря я вас побеспокоила. Скажете еще, что я все это придумала: и бардак этот страшный, и кровь на полу. Вот здесь рядом со столом была кровь, и оттуда как раз до двери тянулся след волочения…
– Всем стоять и не шевелиться! – Борис присел и начал изучать половые доски от порога и вдоль коридора. – А вот здесь никто не мыл. Хотя следы, вот они, видите? Засохли? Точно кого-то тащили. Может, одна сестра другую прибила…
– Боря, что ты девушек пугаешь? Они и без того зеленые от страха!
– Так что будем делать? Вызывать полицию или нет? – спросила осторожно Антонина.
– Мы сами себе полиция. Если здесь что-то и произошло, к примеру, убийство… Если, говорю, здесь прибили кого, то рано или поздно местные жители об этом узнают. Может, найдут труп бомжа какого-нибудь, который вломился к девчонкам ночью, напугал их до смерти, и они огрели его бутылкой по голове… Вот, кстати говоря, смотрите, стеклянная пыль… А вот и осколочек зеленый… Ну точно здесь что-то произошло. Тоня, позвоните им…
– Веронике?
– У вас же есть ее телефон.
– Конечно.
– Вперед! Сейчас позвоните, и сразу все выяснится.
– А раньше позвонить ей нельзя было? – сощурила глаза молчавшая до этого Евгения. – Что, никому в голову не пришло?
– Надо было сначала увидеть комнату, – ответил ей Борис, раздражаясь, как если бы его упрекнули в несообразительности.
– Ну так я звоню?
– Звоните-звоните, поговорите с ней так, как если бы ничего не случилось и вы не видели погром в комнате.
– Может, никому звонить не надо и просто запереть комнату и уйти, забыть про все? – тихо предложил Петр.
– Звоните, – твердо сказал Борис. И Антонина позвонила. Для удобства, чтобы все услышали ее разговор, она включила громкую связь.
– Вероника? – спросила она тишину и легкий треск в телефоне.
– Кто это? – раздался мужской голос.
Петр тяжело вздохнул и постучал себя костяшками пальцев по лбу, давая понять брату, что вот сейчас начнутся проблемы.
– Позовите, пожалуйста, Веронику, – нетвердым голосом попросила Тоня.
– Не бросайте трубку! – грубовато произнес все тот же мужской голос. – С вами говорит следователь Следственного комитета майор Ребров. Кто вы и кем приходитесь для Вероники Супониной?
– Я?.. Ее знакомая… – растерялась Антонина и теперь во все глаза таращилась на Бориса. – С ней что-нибудь случилось? Почему трубку взяли вы?
Борис одобрительно кивнул и даже поднял большой палец правой руки.
– Вы должны подъехать в Следственный комитет, запоминайте адрес… Спросить Валерия Николаевича Реброва.
Лицо Антонины стало такого же белого цвета, как и ее спортивный костюм. Она часто заморгала, а кончик носа ее покраснел, она того и гляди готова была заплакать.
Борис сделал ей знак, чтобы она соглашалась.
– Ну вот и все! – гаркнул Петр, когда Тоня отключила телефон. – Вы, Тонечка, скажу я вам, крепко влипли! А я говорил, Боря, чтобы она не звонила! Чтобы мы просто взяли и ушли отсюда!
– А дельце-то становится все интереснее и интереснее! – Реакция Бориса на ситуацию в корне отличалась от реакции брата, он от удовольствия, что вся компания как бы влипла в криминальное болото, даже потирал руки.
– Борис, чему вы так радуетесь? – не выдержала Женя. – Если трубку взял мент… я хотела сказать, следователь, значит, с Вероникой что-то случилось! И, возможно, ее уже нет в живых…
– Говорю же, дельце интересное. Ну, что ж, друзья мои, предлагаю теперь вам всем вернуться домой и все хорошенько обсудить. Вы, Женя, закажите обед на четырех человек, а по дороге купим одноразовую посуду. Когда еще раскошелимся на дорогой фарфоровый сервиз!
– У вас нет сердца, вот что я вам скажу, понятно? – огрызнулась Женя. – А ты, Тоня, не переживай. Борис у нас крутой адвокат, он не даст тебя в обиду, ведь так?
– Золотые слова! – продолжал радоваться Борис, как если бы не разобрался в глубоком смысле слов своей домработницы, только что успокоившей приятельницу в том, что защита адвоката в его лице ей уже гарантирована.
– Может, я что-то не так поняла, – начала Антонина, не доверяя словам Жени по поводу адвоката, – но тут и козе ясно, что я оказалась втянута в нехорошую историю и меня, вполне вероятно, могут арестовать. Я на самом деле могу рассчитывать на вашу помощь, Борис, или… Просто я хотела бы прояснить сразу – денег на такого крутого адвоката, каким, по словам Жени, вы являетесь, у меня попросту нет.
– Успокойтесь, милая, никто вас не арестует, и если вы и будете проходить по этому делу, то исключительно как свидетель. Но полицию мы вызвать просто обязаны.
– Борис, поехали уже отсюда! – взмолился Петр, лицо которого было искажено словно от боли. – Если ничего не предпринимать и никого не вызывать, то никто никогда и не побеспокоит Тоню. И никто не узнает про эту комнату и то, что ее снимали девчонки.
– Ошибаетесь, Петр, – судорожно вздохнула Тоня. – Если с Вероникой или ее сестрой произошло что-то страшное, то первое, что сделает следователь, это ознакомится с историей ее звонков. А она звонила как раз мне. И меня найдут, полиция приедет ко мне домой, а у меня семья, дети. Начнут расспрашивать, что меня связывает с девочками, и я вынуждена буду рассказать им о том, что сдавала им комнату. И вот тут посыпятся вопросы: зачем это двум современным девушкам снимать комнату в гнилом бараке? Что мне известно о них, о девочках? И когда я начну рассказывать всю правду о том, что они снимают комнату каждый год…
