Анна Фурман
Тесси и садовый народец
Не успела загадка пудинга в полной мере завладеть умами, как на смену ей явилась новая. Неизвестно откуда в комнату вдруг проник ужасный запах – Альфред предусмотрительно растопил печь к ночи. Носы собравшихся за столом сморщились. Альфред, не желая терпеть подобное безобразие, принялся рыскать в поисках источника зловония. А маменька, к несказанному удивлению Тесси и остальных, вдруг звонко рассмеялась. И хоть леди не пристало смеяться подобным образом, но всё же миссис Мимси смеялась всё звонче и звонче, заражая этим смехом всех вокруг себя.
В тот же миг часы на стене словно сошли с ума. Стрелки принялись крутиться в разные стороны, а маятник качаться туда-сюда – Бим, Бом и Вгорлеком сделали своё дело. В общем гвалте и суете никто из взрослых не заметил, что малышка Тесси пропала. Она пробралась в соседнюю комнату, где под раскидистой елью уже поджидали пискли.
– Идём, хозяйка, таков был уговор. – Толстослон, всё ещё перепачканный сажей, потянул Тесси за подол. Рядом с ним семенил, едва поспевая, Облом.
Процессия обогнула ель. Тесси не знала ровным счётом ничего о мире, в котором живут пискли, и как туда попасть, но ужасно удивилась, обнаружив за деревом не окно, которому полагалось там быть, а дверь. Небольшую, как раз по росту маленькой девочке и маленьким человечкам.
Облом вышел вперёд и постучал в дверь. Пискли замерли в ожидании ответа с той стороны, а Тесси принялась быстро хлопать ресницами.
– Кто желает пересечь грань миров в эту священную ночь? – раздался голос из-за двери. И хоть он был таким же тоненьким, как у других писклей, а всё же в нём слышались невероятная серьёзность и уверенность, словно он принадлежал монаршей особе.
– Облом и Толстослон. Мы ведём с собой гостью из мира человеков, – ответил Облом. Остальные пискли остались в доме – наслаждаться учинённым беспорядком.
– Проходите. – Дверь с еле слышным, как и положено двери такого размера, скрипом отворилась. Пискли маленьким зелёным ручейком затекли внутрь. Тесси пришлось немного нагнуться, чтобы не стукнуться головой – она пересекла границу, подняла глаза и застыла в восхищении, широко разинув рот.
Это был сад. Тот самый сад, в котором Тесси так любила играть летом. Тот самый сад, в котором столько времени проводила маменька, ухаживая за зимними розами. Знакомый, родной, изученный вдоль и поперёк, но всё же совершенно иной сад.
Ночное небо, укрывшее сад одеялом, казалось нарисованным кистью искусного художника: все мыслимые и немыслимые оттенки синего, голубого, жёлтого и изумрудного перемешались на нём до самого горизонта. Серебряные звёзды сияли ярко, но ещё ярче горели их лучи: они спускались вниз, будто ажурные лесенки, и касались диковинных растений.
Листья деревьев и всевозможных кустов покрывал ни то снег, ни то роса. Тысячи маленьких сверкающих точек стекали как вода и капали на землю. Тесси посмотрела под ноги: всё вокруг, сколько хватало глаз, устилал чудный «ковёр», будто море вдруг заглянуло в гости. Сад семейства Мимси весь сиял и переливался под луной, висящей так низко, что казалось, можно протянуть руку и отщипнуть кусочек от наливного румяного бочка. Тесси всегда думалось, что луна непременно должна быть сладкой на вкус.
Толстослон и Облом ушли вперёд, в глубину сада. От каждого их шага по земле расходились круги, как если бы кто-то бросал в воду камушки. Тесси ступала медленно, озираясь по сторонам. Она никак не могла поверить, что весь этот удивительный волшебный мир живёт своей жизнью совсем рядом, под самым носом людей. Из-за каждой клумбы, каждого куста за Тесси наблюдали внимательные глаза. Сотни маленьких писклей всех размеров и возрастов собрались посмотреть на человеку-девчонку, что привели с собой их отчаянные собратья.
Наконец Тесси догнала своих проводников. Они остановились перед настоящим троном: сиденье его походило на венок из омелы и остролиста, а спинкой служил маменькин розовый куст. Его листья и тугие, так и не распустившиеся бутоны, точно серебрянкой, были покрыты инеем. На этом троне восседала, очевидно, чрезвычайно важная особа. На вид она была чуть больше и старше остальных писклей. По крайней мере тех, с которыми Тесси довелось познакомиться. Голову важной особы венчала корона из голубого цветка колокольчика, а руки сжимали жезл – изящный зелёный стебелёк. Королевна стукнула жезлом, и пискли тут же поклонились. На всякий случай, Тесси тоже сделала реверанс, как учила её Лиззи.
– Поднимись, дитя! – сказала королевна. Тесси послушно выпрямилась и посмотрела ей в глаза. – Стало быть, это ты помогла моим подданным устроить рожественские шалости?
Тесси смутилась – могла ли она так запросто разговаривать с королевной, пусть и маленького волшебного народца? Тесси посмотрела на своих спутников, Облом едва заметно кивнул ей.
– Да, ваше… – Тесси запнулась, не зная, как принято называть королевну садовых писклей.
– Цветейшество, – добавила королевна.
– Ваше Цветейшество.
– И я благодарна тебе за это. А потому отвечу на один твой вопрос и исполню одно твоё желание.
Любопытные пискли, тем временем, выбрались из своих укрытий и во все глаза разглядывали гостью. Здесь были как бравые воины, вроде тех, что забрались в дом Мимси, так и целые семейства. Пискли поменьше держали за руки своих мам и пап – писклей побольше. Некоторые шептались, некоторые просто таращились, а некоторые прятались за родителей. Тесси улыбнулась одному особенно любопытному малышу, который подобрался к ней чуть ближе, и он улыбнулся в ответ.
