Анна Рось
Мы возвратимся, или Одна неяпонская сказка
1
Японский остров Садо был раем для птиц. Особенно он приглянулся ибисам, крупным белоснежным красавцам с красными ногами, яркой красной головой с желтой радужкой глаз и с изящным изогнутым черным клювом с красным кончиком. На затылке у ибисов есть хохолок из длинных перьев, а еще у этих птиц есть одна замечательная особенность. Но об этом дальше в нашей сказке.
Остров Садо был родиной ибисов. Тут они выводили свое потомство. Остров этот был необычной формы. Куда бы ни полетели ибисы, возвращаясь, они видели два хребта высоких гор с зеленой равниной между ними, где всегда было вдоволь пищи. С высоты птичьего полета казалось, что это два больших корабля плывут в море, а между ними натянуты огромные сети. Причем один корабль плыл немного впереди, а второй корабль его догонял.
Птицы, рожденные на острове Садо, могли счастливо прожить всю жизнь, радуясь солнцу, бескрайнему небу, цветущим садам и веселому щебетанию своих птенцов. От непогоды, морских штормов и сильных ветров ибисы всегда укрывались за высокими горами, а когда снова наступало затишье, они выходили из укрытий, поправляли разрушенные гнезда и снова весело щебетали в поисках вкусной еды, издавая какие-то вороньи звуки – «ка-га, ка-га, кага» или «каг, каг, каг».
* * *
В одной молодой семье ибисов, живших на острове Садо, родились первенцы – два прекрасных птенца.
– Ах, боже мой, как она прекрасна, – восхищался молодой отец, глядя на дочку. – Она красавица!
Самка ибиса весело засмеялась, видя, как самец восхищается невзрачным птенчиком, покрытым светло-серым пухом с розоватой мордочкой и красно-оранжевыми скрюченными ножками.
– Она непоседа, – сказала она.
– Я назову ее Мэй[1]! Танцующая Мэй! – придумал счастливый отец.
– Сынок у нас тоже молодец, – сказала самка, – вырастет – превратится в большого сильного ибиса, такого, как ты, Иоши[2], – решила подбодрить она своего супруга. – Ты теперь папа, – засмеялась самка, – папа-чичи[3].
– А ты – мама, – улыбался гордый ибис. – Мама-хаха[4].
– Чичи, – сказала самка, – малышка Мэй и старший брат Ичиро[5] проголодались.
– Я сейчас принесу им вкусную лягушку, – самец поспешил на поиски пищи.
– И прихвати еще мелкой рыбешки для Мэй, она ее так любит, – кричала ему вслед самка.
* * *
Ибис раскрыл свои сильные крылья и полетел над заливным лугом. Его зоркие глаза приметили рыбешку. «Раз Мэй любит рыбку, пожалуй, принесу им полакомиться», – подумал он, снизил высоту и ловко поймал двух незадачливых рыбешек. С добычей он полетел к гнезду.
Еще в тридцати метрах от гнезда он заметил, что там что-то неладно. Он опрометью кинулся на защиту самки и птенцов. Мама-хаха, раскрыв свои крылья над гнездом, укрывала птенцов. Она бесстрашно кричала на ворон, но силы их были неравны. Две вороны то и дело подлетали к гнезду, норовя схватить малышей, но самка отважно била их своим клювом.
Ибис быстро подлетел к гнезду и набросился на обидчиков. Хохолок над головой его распушился. Он ринулся сначала на более сильного соперника и ударил его своим крылом. Второй обидчик наблюдал, готовясь напасть на самку, если ибис не выиграет единоборство с первым разбойником. Но ибис резко повернулся, набрал высоту и камнем бросился на соперника. У вороны посыпались перья.
– Кар-кар! – закричали недовольные вороны и отлетели от гнезда, получив достойный отпор.
– Иоши, ты такой смелый! – восхищалась самка. – Они тебя испугались.
– Я так волновался за вас, когда увидел ворон, – ответил Иоши. – Папа за вас волновался, хорошие мои, – обнимал он птенцов. – Ты молодец, мама-хаха, ты тоже отважно защищала наших малышей, – он нежно прислонил к ней свою шею.
– Вы испугались, малыши? – спросил ибис детей, но они ничего не могли ответить, ведь они были совсем-совсем крохотные. – Не бойтесь, – продолжал ибис, – папа-чичи защитит вас. Только вот – незадача, рыбку я растерял. Не накормил вас.
– Не страшно, Иоши, наловишь новой, – сказала самка.
– Нет, я посторожу гнездо, вдруг они вернутся, – решил ибис. – А ты, Момоко[6], полети, разомни крылья и сама поешь немного.
– Хорошо, – согласилась самка и полетела на заливной луг.
2
Маленькие птенцы подрастали быстро. Вскоре они покрылись густым пухом, сквозь который пробивались перышки. А через несколько недель они уже учились летать.
– Неправильно! – поучал сестру старший брат. – Шире взмах крыла, смотри!
– Конечно, ты большой и сильный, – отвечала сестра. – У тебя вон, какие крепкие крылья!
– А ты летишь, будто на месте танцуешь, недаром папа-чичи назвал тебя Мэй, – засмеялся брат.
– Постой, не лети высоко, – попросила Мэй. – Я не успеваю! Надо было назвать тебя не Ичиро, а Ичиро-Сэнсю[7], ты настоящий спортсмен, – хвалила брата Мэй.
– Полетели на рисовое поле ловить лягушек, – позвал брат.
– Ичиро, но мама-хаха не велела нам самим туда летать, – возразила Мэй.
– Ладно, полетели к ручью, поищем моллюсков, – согласился Ичиро.
– Они тоже очень вкусные! – обрадовалась Мэй. – Полетели!
* * *
Опустившись на зеленую траву, молодые ибисы пошли вдоль ручья, забавно шлепая ногами по воде.
– Я поймала рыбешку, – засмеялась Мэй.
– И я поймал, – обрадовался Ичиро.
– А я еще одну поймала, – не унималась Мэй.
– Ты такая ловкая, как ты успеваешь так быстро их ловить, – недоумевал брат.
– Зато ты очень сильный, – похвалила его Мэй.
– Это – да, – ответил Ичиро, вытаскивая рыбешку из ручья.
– Ой, моллюски! Иди скорее сюда, их тут много! – позвала Мэй.
– Спасибо, сестренка, – Ичиро подошел к ней. – Ого! Хватит на двоих. Вкусно!
* * *
Ибис Иоши со своей Момоко сидели на ветке сосны неподалеку от их гнезда и смотрели на резвящихся детей.
– Вот и вылетели из гнезда, – смахнула навернувшуюся слезу Момоко.
– Посмотри, а Мэй и вправду красавица, – улыбнулся Иоши.
– Да, вот только наденет белое оперение, будет совсем, как невеста, – вздохнула самка.
– А Ичиро тоже хорош, посмотри, какой он сильный! – гордо сказал ибис.
– Весь в тебя, – Момоко наклонила голову к Иоши и он нежно потерся о ее шею.
– Однако ты линяешь! – сказал Иоши, выщипнув два перышка с шеи самки. – Полетели купаться в озеро! – позвал он ее.
– Полетели!
* * *
Каждое лето у ибисов начиналась линька. Они сбрасывали свой гнездовой наряд и снова становились белыми. Зачем они на период гнездования надевали свой темный наряд? Я думаю, чтобы их было труднее обнаружить, когда они сидят на гнездах, высиживая птенцов. В темном оперении они сливаются с ветками, окружающей растительностью. Надевать ослепительный белый наряд в этот период совсем ни к чему, да и небезопасно.
