Анна Дубинская
Мужчина с татуировкой
– Мне больно. Пусти, – сквозь слезы попросила она.
– Отпущу. Только ответь – ты, правда, меня не любишь?
– Отпусти. Не хочу. Не могу, – хныкала она и стала бить кулачками мне по груди.
– Ответь, – попросил ее.
– Отпусти, отпусти, отпусти меня, – как заклинание повторяла она, игнорируя мой вопрос.
Я молчал, просто держал ее. Вдруг она стала вырываться и кричать: «Отпусти, отпусти…»
И тут меня будто бы ударили по голове тяжёлой кувалдой. Я вспомнил…. Вспомнил ее.
Не может быть.… Это она… Я уже держал ее вот так… Давным-давно…
Я отстранился и посмотрел ей в лицо…
Я идиот. Как можно было не узнать ее? Но она так изменилась, и столько времени прошло.
Ее заплаканные глаза становились красными.
– Отпусти, отпусти, – повторяла она.
– Стой. Этого не может быть? Тише, не двигайся. Я отпущу, обещаю, только дай посмотреть.
Она замерла, перестала дышать.
Я как в бреду задрал ее кофту, чтобы убедится.
– Что ты делаешь? – запротестовала она и стала вырываться.
– Стой, прошу. Не бойся. Мне надо посмотреть. Я не причиню тебе зла.
Я посмотрел на ее живот и замер от шока. На левом боку была заметна тонкая белая линия. Шрам. Это она.
– Уже сделал, – услышал я ее шёпот.
– Это ты? Ты та самая Таня? – я отпустил кофту и посмотрел ей в глаза.
– Отпусти. Иначе полицию вызову, – зло предупредила она.
Таня…. Ту девушку тоже звали Таней.… Вот в чем дело… Она тоже узнала меня…
ГЛАВА 8
Константин
7 лет назад…
Сегодня я взял выходной и почти весь день провел с мамой. С утра съездили на кладбище к отцу, а потом навестили бабушку и деда.
Скоро я уеду на целых пять лет службы из родного тихого городка. И я хотел попрощаться с ними.
Я был выпускником Военной академии, и через неделю у нас должно состояться долгожданное вручение дипломов и получение первого офицерского звания.
– Отец бы тобой гордился, – тихо пробормотала мама.
Мы сидели за круглым деревянным столом на кухне и ужинали.
Сколько лет прошло с тех пор как папы не стало, а она до сих пор его любила.
– Он гордится мам. Там на небесах он все видит, – я улыбнулся, пытаясь приободрить маму. Всегда после кладбища настроение у нее было грустным. Да и у меня, если честно тоже.
Папа умер, когда мне было всего шестнадцать. По нелепой случайности, по глупости, попал в аварию. Столкновение лоб в лоб. Пьяный водитель выехал ему на встречку, и столкновения было не избежать.
– Да, знаю. Ведь он так мечтал, что ты станешь военным.
Мечта это была и правда папина. Видеть своего сына в погонах. А я, помню, с ним спорил и не хотел поступать. Но в тот роковой день решил, что стану военным в память об отце.
– Вот я и стал. Лейтенант Сафин! Как звучит а?
– Красиво и почетно. Молодец! – мама мягко улыбнулась мне, – только жалко тебя отпускать так далеко. Что я без тебя делать буду?
– Ну мам. Ты еще молодая у меня, красивая. Найдешь кого-нибудь.
– Ой, Кость, полно тебе. Не до этого мне. Вся в делах, да в заботах. Когда мне романы крутить?
У мамы был маленький бизнес – магазинчик женской одежды. Она все время посвящала работе.
– Найми помощницу. Давно тебе говорю. Одной тяжело все тащить.
– Я подумаю. Кость, пойду прилягу, отдохну. Приятного аппетита.
– Хорошо мам. Я может скоро уеду.
– С Пашей или к Рите?
– Да Пашка позвал футбол посмотреть. А с Риткой поругались опять.
– Ясно. Ну хорошо. Привет ему передавай.
– Передам.
Мама ушла к себе, а я набрал своего лучшего друга.
– Ну что Костян, пойдешь? – без приветствия спросил Пашка.
– Да я думаю еще. Можно, наверное.
– Давай, давай. Когда теперь еще увидимся? Через неделю выпуск, и все, ты в Иркутск, а я в Самару.
– А знаешь, пошли. Уговорил друг. Только без продолжения банкета? Я потом домой.
– Окей. Тогда в десять в «Шах-мате». Давай.
– Давай. Пока.
С Пашей мы вместе учились в военной академии. Вместе пять лет, шли рука об руку. А сейчас нас распределили на службу по разным городам, и конечно увидимся теперь мы нескоро.
Футболом я не увлекался, но согласился ради друга посидеть и поболеть за наших.
Через два часа я был на месте. Пашка уже ждал меня за столиком. Мы заказали по бутылке холодного пива, и начался матч.
– Ну что, за победу? – поднял кружку пива Пашка.
– За победу.
Вообще-то во время отгулов нам строго запрещалось выпивать, да и по барам ходить тоже. Это грозило отчислением. Но многие, да почти все, нарушали это правило. Главное здесь было, не попасться.
– М-да. Пашка, не вериться, что пролетело пять лет. А я ведь помню, как поступал. Это была моя мечта – учится в РХБЗ. Меня еще не брали. Комиссию несколько раз проходил.
– Да я знаю, ты рассказывал. Теперь это все позади! Мечты сбываются! Мы молодцы! Теперь за горизонтом успешная карьера и звания.
– Это не за горами, – мы чокнулись полными кружками.
– Что кстати с Риткой то решили? Она не поедет с тобой? – спросил Паша, закусывая чипсами очередной глоток хмельного напитка.
– Нет. Пока думает. Мне кажется, она вообще не хочет. Говорит – далеко, от мамки не хочет уезжать.
С Ритой мы встречались уже почти два года. За это время, наверное, раз десять сходились и расходились. Сложный у нее был характер. Она любила контролировать меня и ревновала сильно. А я, как любой молодой парень любил свободу.
– Но это глупо. Она же любит тебя!
– Да, любит – не любит. Я не знаю. В последнее время чего-то нелады у нас.
– Ясно. Ну девчонок много. Я как-то пока не хочу обременяться отношениями.
– Слушай, я вообще-то семью хочу. Но пока морально не готов. Может попозже, через пару лет.
– М-да. Семья это дело наживное. Все будет, – согласился со мной друг.
К середине матча мы повторили заказ. На душе повеселело, и мне захотелось увидеться с Ритой.
Я встал, чтобы выйти на улицу и позвонить ей. В баре было очень громко. Все кричали и болели.
– Пойду Ритке позвоню, – предупредил я Пашу.
– Давай.
ГЛАВА 9
Константин
– Отпусти. Иначе полицию вызову, – зло предупредила она.
Таня… Ту девушку тоже звали Таней… Вот в чем дело… Она узнала меня…
Я сделал шаг назад. Ее слова ударили током.
– Ты о чем? Какая нахрен полиция? – тихо, чтобы ее не спугнуть, спросил я.
– Уходи. Прошу. Ещё один шаг и я закричу.
Ее губы дрожали, а во взгляде поселилась такая ненависть, что мне и самому стало плохо.
– Твою мать, в чем дело? Мне кажется, кто-то из нас сходит с ума. Объясни ты уже, наконец – что происходит? – шепотом, умоляя ее, попросил я.
– Костя, я знаю, кто ты, – громко всхлипывая, крикнула Таня. – Это ты напал на меня семь лет назад. Ты хотел меня изнасиловать, а потом и убить. И не притворяйся. Ты тоже меня узнал…
– Что? Ты точно выжила из ума?
– Уходи…. Иначе закричу, – отчаянно выдохнула она.
И тут я все понял. Сопоставил все факты и пришел в ужас. Она считает, что это я? Что я напал на нее той кошмарной ночью. Поэтому она убегает и посылает меня…
Я смотрел в залитые ненавистью глаза и понимал, что она ничего не знает… Ничего. И я в ее глазах убийца и насильник. Но как можно прожить столько лет и не узнать правду? Это просто немыслимо. У меня перед глазами все поплыло, и, честно, мне пришлось взять всю волю в кулак, чтобы нахрен все не бросить и не уйти от нее уже раз и навсегда.
– Это не я, – твердо сказал я.
Но она не обратила на мои слова внимания, развернулась, пошатываясь, и села на диван. Я шумно вздохнул, попытался прийти в себя. Потер устало глаза. Черт ее раздери эту судьбу. Как такое вообще может быть?
– Таня, это ошибка, – начал я спокойно. – Это дурацкая гребаная, мать твою, ошибка. Я не маньяк и не насильник. Неужели ты не знаешь правду? Почему тебе никто не сказал? Твоя подруга? Как ее звали? Екатерина или как? Почему она нечего не сказала?
– Костя, все что было – это в прошлом! Я хочу, чтобы мы разошлись в разные стороны и больше не виделись, – прошептала она, но ее слова гулко прогремели в тишине.
– Таня, да послушай же ты, в конце-то концов! Я не нападал на тебя! Это был не я! Почему ты не знаешь правду? Меня обвиняли, да, шло расследование. Но не я нападал. Я, можно сказать, спас тебя, оказал первую медицинскую помощь, наложил повязку. Еще немного, и ты могла умереть от потери крови. Ты понимаешь? Черта с два ты понимаешь! Почему тебе не сказали? Меня уволили. Я должен был уехать через месяц в другой город, а тут такое страшное дело на меня завели. Да я все прохерил, понимаешь? Все потерял. Мечта всей моей жизни сгорела дотла. А сейчас все повторяется снова. Ты меня обвиняешь, не зная правды!
Таня сидела, ссутулившись, и вытирала мокрые от слез глаза. Ей, наверное, было холодно. Ее руки покрылись мурашками.
Мне так хотелось ее согреть и пожалеть. Подойти и обнять сильно-сильно и больше не отпускать. Но я боялся. Боялся ее спугнуть. Ведь девушка была на грани. Ещё немного, и у нее начнется истерика.
– Какую к черту правду? Что ты чуть не убил меня? – сиплым голосом произнесла она. – Что хотел изнасиловать? И что я должна знать? Ты думаешь, я поверю? Что ты потерял? Что ты говоришь? Какую мечту? Я чуть не умерла!
– У подруги спроси. Она в курсе событий. А если ты этого до сих пор не знаешь, то я тут ни при чем. И обвинять в преступлении, которого не совершал, я тоже не позволю. Этот клевета называется!
– А кто? Кто, если не ты? Костя, покажи руку. Татуировка! Я узнала ее. Что скажешь, тоже совпадение? Ты был там? В ту ночь? Был?
– Был, – качаю головой грустно. – Но это не я. Это был другой Костя. К сожалению, мой бывший друг.… Поэтому татуировки у нас одинаковые. Мы в юности их сделали. А ты просто спутала меня, так как была неадекватна. Просто каким-то образом мы оказались в ту ночь в одном баре. Понимаешь? Я тут ни при чем!
– Я не верю! Не верю! Это ложь! Не верю! – Таня снова повысила на меня голос.
– Знаешь что? Позвони, прямо сейчас, позвони своей маме или подруге. Они то должны знать правду? – предложил я, всё ещё лелея надежду вразумить ее.
Неожиданно Татьяна затихла. Замолчала. Дышала тяжело и плакала. Я стоял и смотрел на нее, а у самого кровоточило сердце, словно его царапали стеклом.
Долго мы сидели молча. Я уже в конец отчаялся хоть что-то понять из этой истории. Зачем ты так с нами судьба? Зачем смешала карты? Спутала…. Обманула….
– А кто напал? Как его зовут? – спустя какое-то время очень тихо спросила Таня.
Кажется, в голосе появилось удивление и немного спокойствия.
– Тоже Костя. Друг твоей Кати кстати, – осторожно пояснил я.
– Лизы, – тихо пробормотала она.
– Лизы? Ее Лиза зовут?
– Да. Она. Мы… Мы с ней не виделись после того дня.… Какой друг? Какой Костя? Я не верю.
– Таня, я понимаю, в это трудно поверить, но это правда. Я не тот Костя, который напал. Я тот, кто тебя спас. Я не знаю, как вы с ним вообще связались. Раньше он был моим другом и обычным парнем, а потом.… Потом наши пути разошлись. Он наркоманом стал. Был под дозой вот и напал. А Лиза твоя побоялась сказать правду. Она все видела. Видела его. Но побоялась сразу раскрыть правду. Даже от тебя скрыла. Только через месяц пришла к следователю и рассказала, что видела его. Видела, как он убегал.
Таня молчала. Я тревожно взглянул на нее. Она побелела как стена.
– Мне плохо, – шепотом сказала она и облокотилась на спинку дивана.
– Что с тобой? Что болит? – я подскочил к ней и тревожно схватил ее руку.
Она была холодной, как в крепкую зимнюю стужу.
– Что с тобой? Ты вся ледяная.
– Я не очень хорошо себя чувствую. Как-то плохо. Не знаю. Холодно.
Ее трясло. А я, не мешкая, снял свою куртку и накинул на хрупкие плечи девушки.
– Таня, скажи. Ты мне веришь? – в надежде спросил я.
– Не знаю, – прозвучало слабо в ответ.
– Таня, послушай, пожалуйста, меня внимательно, а потом делай выводы. Я не нападал. Ты это можешь легко проверить. Поговори с подругой и мамой, да на крайний случай в полицию позвони и узнай, кто преступник. Второе. На счет места работы. Ты можешь вернуться, если захочешь. И…
– Я думала, ты маньяк, – прервала она меня и, шмыгая носом, сильнее укуталась в мою куртку.
– Ты просто не знала правду. Я тебя понимаю. Сейчас ты веришь? Скажи, веришь мне?
– Не знаю.
– Я сейчас уеду…. Правда. Я уеду…. Но прошу, оставь свой новый адрес. Обещаю, больше я не заявлюсь без приглашения.
– Зачем тогда адрес?
– Нужен. Нужен, и все. Хочу знать, где ты живёшь.
– Не могу, прости. Мне нужно побыть одной. Нужно все обдумать, и возможно съездить домой….
– Я понял, – я отпустил ее холодную руку и отошёл к самой двери.
Таня молчала, но смотрела на меня.
– Прощай, ты знаешь, где меня найти, – сказал ей, горько улыбнувшись. – Прощай.
ГЛАВА 10
Константин
7 лет назад…
Я встал, чтобы выйти на улицу и позвонить ей. В баре было очень громко. Все кричали и болели.
– Пойду Ритке позвоню.
– Давай.
Я пошел из накуренного зала прямо на улицу. Толкнул массивную дверь и чуть не сбил с ног девушку.
– Ой. Прости. Ты как? – любезно поинтересовался я и тут же чуть не упал от шока.
Передо мной была грязная, заплаканная девушка. Она тряслась и часто дышала.
– Помоги, – в истерике крикнула она, схватила меня за руку и потащила куда-то.
– Что случилось? Куда ты меня ведешь? Что с тобой? – я не понимал, что происходит и едва успевал за ней. Она бежала. Медленно к моему горлу подступала тревога…
– Помоги. Моя подруга. Она кажется. Она… Она… – девушка не могла закончить предложение.
Она вела меня вниз к набережной. Там на траве я увидел еще одного человека. Девушка. Она лежала на животе вниз головой и не шевелилась. Я подскочил и перевернул ее.
– Твою мать, что здесь произошло? Твою мать. Она вся в крови. Кто это сделал? – заорал я, осматривая тело пострадавшей.
– Я не знаю. Я вышла, а она тут лежит. Я сразу за помощью побежала. Что делать? Что делать? Она умерла?
– «Скорую» вызывай и ментов, – я кинул ей свой мобильник. – Гребанный ты.… Что блин случилось?
Так, без паники.
Девушка была очень хрупкой и худой. На вид – лет шестнадцать. Лицо было перепачкано грязью и косметикой. Из живота сбоку сочилась кровь. Она пропитала почти все платье. Похоже это нож. Кто-то ее ранил. Она была в отключке, но живая.
Я разорвал платье на животе, чтобы лучше осмотреть рану.
– Господи, боже мой!
Рана была глубокой. Крови, скорее всего, потеряно уже много. Я, не мешкая, снял футболку и туго обмотал ей живот. Надеюсь, это хоть немного остановит кровотечение. Осталось только дождаться «скорую помощь».
– Вызвала? – крикнул я девчонке.
– Да. Может ее в бар? Она выживет?
– Какой нахер бар! Ей там не помогут. Только шумиху поднимем. Все равно без квалифицированной помощи тут ничего не сделаешь. Все что можно я итак сделал. Будем здесь ждать.
– Она выживет? – вновь спросила девушка и присела рядом со мной на колени. Слезы градом текли по ее лицу. Она бесконечно их вытирала.
– Не знаю. Может быть. Я ж не врач, – честно ответил я. – А ты подруга ее? Как тебя зовут?
Девушка зарыдала еще громче.
– Да не реви ты. Успокойся. Хорошо все будет.
– Подруга. Меня Лиза зовут.
– Ясно. Лиза, иди лучше к парадному входу и встречай машину, а я тут останусь. Не хватало еще обморока твоего тут.
Лиза ушла.
Кое-кто все равно услышал шум и вышел из бара. Ко мне подходили и интересовались, что произошло. А я и сам не знал. Напали на нее, вот и все. А кто? Чего? Почему? Я был не в курсе. Вышел и Пашка. Я ему все объяснил, и он в таком же шоке, ожидал приезда полиции.
Вскоре вокруг нас столпилась любопытная толпа зевак. Почти все парни. Кто-то давал советы кто-то, мягко говоря, матерился, кто-то просто охал, кто-то винил девчонку.
Полиция приехала раньше. И тут началась полная засада. Почти всех задержали и стали допрашивать. Кто-то успел уйти от этого переполоха, бар заметно опустел. Меня тоже допросили. Я рассказал все что видел.
Приехала «скорая», и я помог занести девушку в машину.
– Кладите ее сюда, – скомандовала женщина в белом халате.
Я аккуратно опустил пострадавшую на кушетку. Кровотечение хлынуло с новой силой. Моя голубая майка насквозь стала мокрой.
– Ой, ой. Ей нельзя лежать, – вынесла вердикт медик. – Приподнимите ее.
Девушка, как тряпичная кукла, снова оказалась в моих руках.
– Что делать? Вы можете ее подержать в полусидячем положении? Кажется, так кровь идет меньше, – спросила врач.
– Да, конечно смогу. А может ей первую помощь оказать? Там перебинтовать, обработать? – я сел на кушетку, а девушку посадил на колени и крепко обхватил двумя руками.
Тем временем женщина достала откуда-то шприц с лекарством, и, задрав девчонке платье, безжалостно воткнула его в бедро.
– Все что можно вы уже сделали. Сейчас мы только навредим. Неизвестно, какие органы повреждены. В таких условиях мы вряд ли что-то сможем. Поэтому лучше доехать до места.
– Понятно, – ответил я и удобнее перехватил пострадавшую.
Что еще оставалось? Не брошу же я ее? Тем более вечер все равно испорчен. Мы ехали в больницу. Черт, сходил футбол посмотреть. Только бы она выжила. Совсем девчонка.
Вдруг она немного зашевелилась и тихо вздохнула.
– Кажется, она приходит в себя, – громко сообщил я медику.
– Ничего. Это хорошо. Лишь бы дотянуть до больницы, – она посмотрела на нас и устало вздохнула.
Внезапно девушка заерзала у меня в руках.
– Отпусти, – я услышал тихий сдавленный голос.
– Что? – спросил я ее.
– Отпусти, отпусти, отпусти меня ублюдок, – она начала вставать, но я крепче сжал ее, чтобы не дай Бог кровотечение не возобновилось.
– Это он. Женщина, это он. Он напал на меня. Это он – убийца, – прохрипела она.
Что? Какого хрена она говорит?
– Ты что несешь, дура? – не выдержал я. К нам подошла врач и наклонилась к пострадавшей.
– Кто он, девушка? Что вы говорите? – спросила врач.
– Она в бреду, – ответил я за нее.
– Это он напал на меня. Это он, – прошептала девчонка и затихла.
– Господи. Дайте посмотреть. Уберите руки. Что у нее тут? Кровь опять пошла. Борисыч, далеко еще? – крикнула женщина водителю.
– Почти приехали, – ответил мужик за рулем.
– Держись дочка. Держись. Немного осталось.
На обвинение врач, никак не отреагировала, ничего не спросила, но подозрительно косилась на меня весь оставшийся путь.
А меня колбасило неподетски. Меня обвинила она. Почему? За что? Ведь я практически спас ее. Что за ерунда такая пришла ей в голову? Я молил Бога, чтобы все обошлось.
В больнице ее забрали, а меня отпустили восвояси. Вот только на этом я не успокоился, а наоборот. Чертовски плохое предчувствие не покидало меня. Я набрал Пашку.
– Да. Ну как ты? Как девчонка? – завалил меня вопросами друг.
– Не знаю. Ее забрали на операцию, – про то, что она кинула в меня обвинение, я умолчал. Мне и самому то это вспоминать было неприятно.
– Ясно. Ты где? Давай заберу. Я на такси. Ты то и без рубашки вообще. Голый что ли?
– Ну да. Представь – голый. Футболка вся насквозь в крови. Больница вторая городская.
– Жесть. Хорошо. Сейчас заберу.
– Давай, жду
Я присел на лавочку. То что я был без майки, меня волновало меньше всего. В голове так и мелькала хрупкая фигура, словно ломаная игрушка, а еще в носу до сих пор стоял запах крови и медикаментов. Что же там произошло? Кто напал? И почему девушка обвинила вдруг меня? А ведь я даже ее имени не спросил.
Через минут пять приехал Пашка, и я сел в машину.
– Ну что? Мамке то будешь рассказывать? – взволнованно спросил друг.
– Наверное. Не думал еще. Она уже спит наверно.
– Да. Вот ты молодец. Спас девчонку.
– Ну, во-первых, еще не известно, жива она или нет? А во-вторых, каждый на моем месте поступил бы так же. Я просто первый попался под руку.
– Все равно. Не каждый. Не каждый бы так быстро сориентировался. Там кому-то в баре плохо стало. Мужик – здоровяк сознание потерял, как увидел ее.
– Да? Ну я то крови не боюсь. Ладно, Пашка. Надеемся, что она выживет. Как думаешь, влетит нам, что мы в баре сидели? С нас ведь тоже показания брали. Думаешь, пришлют весточку в академию?
– Блин блинский, – расстроился Пашка. – Я про это не подумал. Крышка нам друг.
– Думаешь? Все-таки мы уже выпускники. По идее ничего не должно быть.
– Хрен знает. Завтра узнаем.
– Уже сегодня.
Пашка взглянул на телефон.
– Да. Уже сегодня. Может и ничего. Все прокатит? У тебя менты чего спрашивали?
– Так имя, фамилию, адрес и номер телефона. А у тебя?
– У меня тоже самое.
– Поболели за наших едрит твою за ногу.
– Да не говори.
***
Домой я приехал уже за полночь. Долго не мог уснуть. Нехорошее предчувствие засело в голове, и никакие мысли не могли его оттуда прогнать. Ни мысли о предстоящей службе, ни мысли о Ритке.
Наутро я как обычно поехал в академию. Маме ничего не стал рассказывать. Она была в хорошем настроении, и мне не хотелось ее расстраивать. Может потом как-нибудь ей сообщу об этом происшествии.
К моему счастью и удивлению на учебе ничего не произошло. Все как обычно. Нас готовили к предстоящей службе.
Через несколько дней я уже немного расслабился и радовался тому, что все обошлось, и никто не узнал про наш поход в ночное заведение. Про девчонку я вспоминал. Особенно ее обвинение, но уже не так эмоционально. Все-таки на нее напали. Может и правда в бреду была. Пашка вообще старался эту тему не поднимать, как будто ничего и не было.
Сегодня был спокойный день. С самого утра Рита сообщила, что хочет поехать со мной. И сейчас после обеда я спешил в свою комнату, чтобы позвонить маме и поделиться радостным известием.
– Сафин, везде тебя ищу, – командир Горбачев перехватил меня у самой двери.
Без лишних пояснений он пригласил меня в свой кабинет. Я думал для подписания очередных документов, но когда зашел в кабинет все понял. Страх парализовал меня, и я не мог сдвинуться с места. Так и остался в дверях.
В кабинете сидел мужчина в полицейской форме.
– Здравствуйте, – поздоровался я.
– Здравствуйте, Сафин Константин?
– Да.
– Меня зовут Николай Степанович. Да вы проходите, проходите.
Я сделал неуверенный шаг. Вся бравада сильного солдата улетучилась. Я чувствовал себя пятилетним ребенком.
– Вас обвиняют по делу номер…. – зазвучал твердый голос полицейского на весь кабинет.
Я пошатнулся и попытался вслушаться в его речь. Фразы вроде были знакомые, но они проходили, будто через ватный фильтр в моей голове. Какие-то отдельные слова долетали обрывками «Нападение», «Татьяны», «Срок до».
Я стоял как замороженный. Конечно, на сто процентов я уверен в своей невиновности. Но строгий взгляд и четкая речь следователя заставили почувствовать себя преступником.
И что теперь будет со мной? Что мне грозит? На военной карьере можно смело ставить крест. Зная, как работает наша доблестная полиция, дело растянется на месяцы. А это полная катастрофа. Что скажет мама? Что подумал бы про меня отец? Даже если это нее я, сейчас будет сложно доказать обратное, тем более если девчонка сама на меня указала.
– И что теперь будет? – смог вымолвить я, после его длинной речи. На большее меня не хватило.
– Для начала я прошу вас поехать со мной в отделение за дачей показаний. А там видно будет.
Меня без вопросов отпустили из академии, и я поехал в участок. Там все повторилось. Допрос. Я, конечно же, не согласился с обвинением, рассказал все, как было на самом деле. Следователь слушал и все записывал. А потом ошарашил меня.
Оказалось, что пострадавшая девушка, после того как очнулась и смогла дать показания, со стопроцентной уверенностью обвинила человека, который держал ее на руках в карете «Скорой помощи». То есть меня. И теперь меня обвиняют в преступлении. Я являюсь единственным подозреваемым.
Меня мучили около четырех часов. Я где-то расписывался, с меня сняли отпечатки пальцев, а еще сфотографировали меня и отдельно мою татуировку. Потом сжалились и разрешили идти домой.
– И что теперь делать? – спросил я отрешенно.
Я был разбит и морально и физически. У меня болела голова, и хотелось пить. Но больше всего мне хотелось проснуться и понять, что все что происходит – это лишь кошмарный сон.
– Вам? Пока ничего. Вас отпускаем с подпиской о невыезде. На сегодняшний момент вы главный подозреваемый. Будем вести расследование, и разбираться во всем. На связи.
