Анна Константинова
Привет, Яга! – 2
Глава 2. Друзья – почти живые и мёртвые
Советы для выживания среди зомби:
– Запаси все самое необходимое: воду, пищу, бинты, фонарь, источники беспроводного питания (батарейки), спички и прочее;
– Держись подальше от помещений или замкнутых пространств, это может стать тупиком;
– Холодное оружие не требует перезарядки, однако стоит наведаться в ближайший оружейный магазин, пост охраны или военную базу;
– Идеальная защита – плотно прилегающая одежда, волосы должны быть коротко острижены;
– Ищи надежный автомобиль, лучше всего подойдет инкассаторский броневик. Запасись бензином в очень большом количестве!
– Нет абсолютно безопасных мест, есть только более безопасные и менее. Ночевать лучше на открытой местности: лугу или поляне;
– Не думая, без страха бей или стреляй в голову, чтобы остановить работу мозга. Не сожалей об убийстве, они ничего не почувствуют.
«Руководство по выживанию среди зомби»,
выпущенное в 2003 году в США. Автор Макс Брукс
Мы с Виталькой подошли к Древу. Перевертыш впервые был тут, и я невольно вспомнила себя саму… так давно это было – три месяца назад, когда я так же завороженно кружила вокруг и слушала шепот внутри своей головы, внутри своей души.
Я набрала побольше яблок в рюкзак, реквизированный у Борисыча, и тоже на секунду прислушалась. Древо в последнее время молчало. Я так часто в первые дни задавала ему свои вопросы – и в мыслях, и громко вслух, так что с веток взлетали перепуганные птицы. Наверное, мои крики просто надоели этому «Столбу мира» или как там его.
– Пошли, нам пора! – попыталась я встряхнуть Виталия.
Парень бродил, как очумелый, вокруг ствола, задрав голову вверх.
– Что? – не понял он.
– Пора, говорю. Я уже набрала яблок, пошли!
Перевертыш поймал в ладонь белый лепесток, падающий с дерева, и как будто очнулся. Я, как всегда, в душе поблагодарила Древо за угощение, и мы двинулись по тропинке назад.
Притихший Виталик шагал по дороге. Я тоже после первого визита к Древу долго приходила в себя, но точно помню, что была счастлива, а мой друг выглядел грустным и озадаченным. Вдруг эта деревяха ему что-нибудь важное открыла? Например, что я и его дядя ненаглядный – заклятые враги, и я все равно не успокоюсь, пока этого гада не найду… хотя, что с «гадом» надо будет сделать, как найду, пока еще не придумала.
– Тебе Дерево чего-нибудь сказало? – попробовала я начать разговор.
– Да, конечно. А ты разве не слышала? – спросил перевертыш.
– Оно с каждым общается отдельно, а со мной теперь вообще не хочет говорить. Наверное, сердится, что избушка разбомбилась, – вздохнула я.
Перевертыш долго молчал, шагая по утоптанной тропинке, потом все-таки решился спросить.
– Оно сказало, что потом я снова уйду на Ту Сторону… Что я здесь не навсегда!
Я с облегчением выдохнула:
– Ну да, мы все здесь не навсегда. Ты разве не знал?
– Я просто не думал об этом. На Той Стороне не думают о времени.
– Да, знаю, – сказала я и вспомнила свои ощущения. Застывшая вечность, замершие мгновения. Сначала это пугало.
– То есть, вы все знаете, что ненадолго здесь? – спросил перевертыш задумчиво. – Вы поэтому все время торопитесь?
– Да, наверное, поэтому, – согласилась я.
Виталий молчал. Я понимала его. Парень так радовался, что стал человеком, так любил эту жизнь и пытался в нее вписаться, а теперь узнал, что это не навсегда. Наверное, бессмертному созданию трудно такое осознать.
– Слушай, – попыталась я его утешить, – но ведь у тебя много времени впереди, как и у всех людей. Понимаешь? Мы не думаем об этом, потому что… потому что все это еще не скоро будет. Можно пока не париться.
Оборотень продолжал мерить шагами дорогу.
– Ну хорошо, – продолжала я свои попытки, – еще для нас важно, ну… типа… что-нибудь оставить после себя, сделать что-нибудь хорошее. Понимаешь?
Виталька заинтересовался:
– А если я сделаю много хорошего, мне можно будет остаться здесь?
– Нет, так не получится. Но о тебе будут помнить, это тоже хорошо.
Я, в принципе, обманывала перевертыша. Ведь есть же колодец с живой водой, вернее, был… Раньше он мог помочь остаться на Этой Стороне надолго, даже, наверное, навсегда. Но после того, как исчезла избушка, он тоже испарился, так что теперь у меня не было ни оживителя, ни зелья правды. Хотя ложь я и сама начала неплохо чувствовать.
– Слушай, а ты кем был на Той Стороне? – решила я сменить тему.
Мой новый друг обычно был просто ужасающе, отвратительно откровенным. Так что я спрашивала его, о чем только хотела. Не подвел Виталька и в этот раз.
– Я был лазутчиком, – быстро ответил он.
– Ух ты, – удивилась я, – а что делают лазутчики?
– Я для своего Господина узнавал, что ему было нужно.
Я сглотнула, от страха чуть не подавившись слюной, но любопытство пересилило ужас.
– А… Как ты выглядел? Так же, как сейчас?
– Нет! – Виталька улыбнулся снисходительно. – Это тело Господин дал мне здесь. А там… – парень задумался, – я не знаю, как я выглядел. Как лазутчик, наверное.
– Странно это все, – протянула я.
– Ну почему же странно? – удивился Виталий. – Ты тоже на Той Стороне выглядела по-другому. Да и у твоего… этого… был другой облик. Там он был маленький такой, черный и в шерсти.
– Как кот, – пояснила я задумчиво.
Витальку тем временем понесло:
– Мой Господин здесь стал человеком, и его облик почти не изменился, а мне он дал два новых тела. Только этот… твой… потом у меня одно забрал, – перевертыш опять с сожалением вздохнул. Он частенько вспоминал про тот случай. Кажется, был бы не против получить змеиную шкуру назад.
– Нету твоей кожи. Лежала у нас, а потом пропало все вместе с сундучком Ва… и избушкой.
– Слушай! – Виталий и не заметил, как мое сердце болезненно ёкнуло, и продолжал как ни в чем не бывало. – А почему ты такой старый облик на Той Стороне себе выбрала? Он был не очень-то сильным, я видел.
– Да меня никто не спра…, – я хотела ему объяснить, но меня поразила одна мысль: – Погоди, ты меня Там видел? Следил за мной, что ли?
– Ну да, – гордо пояснил Виталий, – конечно. Мне Господин дал такое задание. Я ждал, когда избушка повернется, и дождался, а потом еще следил, как ты ходила… к такому… вот как сейчас мы были…
– К Древу, – мой язык еле провернул это слово.
– К Древу, – повторил оборотень и, кажется, опять загрустил. – На меня тогда этот твой… черный… полез.
Я как будто провалилась в собственные воспоминания. В голове возник наш первый поход к Древу, и мой страх Обратной Стороны, а на обратном пути за нами тогда увязалась…
– Ты был лисой? – спросила я в полном шоке, проглотив слова «противная» и «облезлая».
– Я не знаю, кто такая лиса, – ответил оборотень.
– Потом покажу, – буркнула я.
Меня уже не удивляли его откровения. Ну лазутчик и лазутчик, ну следил и следил. Тоже мне! Главное, – я была уверена, – теперь этот парень был другом и искренне пытался мне помочь.
– Он это делает только потому, что ты его обманула, – шепнул мне внутренний голос.
– Ерунда, – ответила я сама себе, уже в который раз. – Он меня тогда спросил, где его дядя распрекрасный, а я ответила, что он на Той Стороне застрял. Это же правда! А он сказал, что должен его ждать и спросил, можно ли пожить вместе со мной, а я сказала, что можно, вот и все.
– Но ты сделала это только потому, что почувствовала, как он будет полезен, – не унималась совесть, – и потому, что хотела у него что-нибудь вызнать.
– Ну да, и что? – не почувствовав подвоха, подтвердила я.
– А тебе не кажется, что он думает, будто вы с его дядей распрекрасным – вовсе не заклятые враги, а вроде как даже друзья? – сделала совесть очень коварный ход.
– Между прочим, с одной половиной его дяди я и правда дружила, и даже попыталась его спасти! И вообще, все, замолкни!
Я воспользовалась правом нормального человека с одной душой, без раздвоения личности, и затолкала свою слишком правильную половину поглубже.
У меня сейчас не было выбора. Виталька действительно был мне нужен, и рисковать его дружбой только потому что, видите ли, он там чего-то недопонял, я не собиралась. Потом когда-нибудь скажу, наверное. А пока я без него тут чокнусь слушать бульканье Баламута и хихиканье русалок. Он нужен мне, и пусть поэтому остается рядом и будет другом. Так и ему же самому лучше!
Последний аргумент был по-настоящему сильным. Общаясь с Виталькой, я быстро поняла: парень и правда был неплохим. Он искренне стремился всем помогать, а то, что помогать ему раньше приходилось Двоедушнику, – была его беда, а не вина.
– Так что, – решила я окончательно, – вопрос исчерпан. Виталька теперь мой. Будем считать, что я его выиграла в этой битве. Я и так слишком много проиграла!
Я посмотрела на своего друга. Он шагал рядом, задумавшись о сложностях жизни. Большой и сильный, но ужасно наивный. Лес вокруг нас вздыхал и шелестел живой зеленью. Солнце уже садилось, значит где-то там, на изнанке мироздания, на горизонте начинали появляться черные косматые лучи.
***
Черное Солнце еще даже не успело взойти, как вокруг блиндажа разыгралось настоящее сражение. Казалось, на меня пошла тяжелая артиллерия: бревна тряслись, сверху сыпались камушки, песок и щепки. Гансы разошлись сегодня всерьез.
Стук раздался прямо надо мной. «Камнем долбятся!» – догадался я. С блиндажа слетели пара досок, засветилась новая прореха. Ладно, хоть небольшая. Как уйдут – поправлю. Однако сегодня за границей моей жизненной области творилось что-то новое. Под Черным Солнцем раздались грузные шаги, не шарканье и топотание, как обычно, и в дверь постучали – спокойно и размеренно.
– Эй, малой! Ты здесь, что ли? – раздалось снаружи.
Я сел так резко, что стукнулся о низкую доску. Это был человеческий голос, впервые за все время звучала внятная речь. Но, кроме того, голос напоминал что-то ужасно знакомое…
– Малой! Я знаю, что ты здесь. Выдь, поговорить надо.
«Я не буду отвечать! Я не буду отвечать! – хаотично забегали мысли. – Даже если это действительно Андреич, я не буду ему отвечать… Он ведь не может быть здесь… если он здесь, то это уже совсем не он…»
– Слышь, тёзка, да выдь ты!
В щит двери стукнули раз, потом зашипели уже не по-человечески. Он, видно, не знал, что моя крепость сама себя защищает. Василий Андреич на одной стороне с гансами и карлушами, а я загнан в крысиную нору! Ситуация выглядела нелепой, но от этого еще более страшной. Может, я все-таки уснул?
– Я приду потом еще! Слышь? Оглох ты там, что ль?
Тяжелые шаги удалялись. Я стремглав прильнул к смотровой щели, – в последних лучах Черного Светила от меня уходила неясная фигура. Знакомая! Забытая за семьдесят с лишним лет, но сейчас мгновенно вернувшаяся в память. Гимнастерка побурела, голова опущена – лица, конечно, не видно – но шаркающая походка, широкие плечи, которые мне, пацану, всегда казались такими огромными, были прежними.
Я тогда мечтал, что вот, повоюю и стану таким же! Мечтал ровно неделю, пока жил рядом с Андреичем, воевал с ним рядом. Первый же бой оказался и последним. Когда я словил пулю в живот, Андреич меня подхватил… Его взгляд стал последним, что я помнил в своей человеческой жизни.
Я еле дождался восхода Луны, отодрал, наконец, ненавистные доски, вышиб дверной щит и вылез наружу. Попытался разглядеть что-нибудь в том направлении, куда ушел мой бывший боевой товарищ, но там ничего и никого уже, конечно, не было.
Обратная Сторона готовилась ко сну. Лес успокаивался, в воздухе висел запах сырой земли и мертвой листвы, я вдохнул его полной грудью. Нужно было срочно идти к Древу, но сначала – проверка и ремонт. Что бы ни стряслось, даже если конец света… и того, и этого. Я быстро закидал назад раскиданные доски. Отметил, что в этот раз гады постарались меньше обычного, хотя гремели изрядно. Почему, интересно?
Отсчитал шаги до пенька. Совсем плохо! Сволочная деревяшка уже проделала за сутки четыре с половиной шага. На четыре с половиной шага стала ближе к моему укрытию, осталось всего пять. Если подойдет вплотную и начнет двигаться дальше, снесет, поди, опоры блиндажа. Вот только сможет ли пень прикасаться к обломкам избушки? Для проверки закидал его небольшими досками – завтра посмотрим. Под конец этой работы я не удержался, еще раз глянул туда, откуда ко мне, возможно, придет Андреич, и пошагал по тропинке.
Древо казалось притихшим. Я обошел кругом, прежде чем заговорить. Мне хотелось стучать по нему, орать, прервать это вечное спокойствие. Деревья, может, и хорошие друзья, но они вряд ли могут понять, что кто-то живет на свете быстрее, чем растут их корни.
– Ко мне приходил… бывший знакомый, – заговорил я наконец. – Разве такое возможно?
Древо молчало в ответ.
– Он давно мертв. РАЗВЕ ТАКОЕ ВОЗМОЖНО?
Древо шелестело ветвями.
Я без сил бухнулся у корней. Треснул, как мог сильно, головой в ствол. Когда же этому наступит конец?
– Как мне вернуть избушку? – повторил я вопрос, который устал уже задавать. – Как мне вернуться на Светлую Сторону? – слова уже вязли на зубах, но ответа не было, сколько ни спрашивай. Древо обычно отвечало уклончиво, что «свой путь надо вырастить» и тому подобное. Дерево ведь, хоть и Мировое.
А сегодня оно вообще решило отмалчиваться. Именно сегодня!
В сердцах я треснул по стволу кулаком, прекрасно понимая, что для древесного гиганта это будет как пинок муравья. Однако Древо отреагировало – в ответ мне сверху прилетела шишка и больно попала по башке. На нем еще и шишки есть? Отвечать словами мне сегодня не пожелали – разбирайся, мол, сам. А если сам не могу? Если то, что случилось, выше моего понимания и моих сил!
Я не боялся обитателей Обратной Стороны и справлялся с ними, как мог. Я не боялся голода, так как знал, что буду его терпеть, сколько будет нужно – ради нее, моей хозяйки. Но теперь Обратная Сторона нашла, чем меня пробрать. Почти единственный друг, который что-то значил для меня в той, человеческой, жизни, вдруг приковылял из прошлого. Это было слишком для меня.
Я просидел у теплого ствола почти до рассвета. Интересно, а что будет, если я просто останусь здесь? Проверять не хотелось. Оскорблять Древо борьбой и гибелью казалось хуже, чем просто погибнуть… Моя нора ждала меня. На небе занимался очередной Черный Рассвет. Кажется, тридцатый по счету для меня здесь.
* * *
После месяца в лесу я очень изменилась. Научилась ходить по этому самому лесу быстро, не спотыкаясь на каждом корне, научилась умываться холодной водой из речки, и даже мыться в той же речке. Раньше дойти до Древа по тропинке было для меня настоящим приключением, но теперь, намотавшись со своей командой, я двигалась быстро и почти не отставала от Витальки.
За деревьями раздались звуки нашего лагеря. Там что-то происходило. Я ускорила шаг и через пару мгновений вылетела на поляну.
Высокий тощий парень торчал посередине лагеря, а вся моя доблестная команда стояла вокруг. Незнакомец что-то вещал им, рассказывал, а все стояли, раскрыв рты и развесив уши. Зрелище неприятно кольнуло. Это была моя команда, хоть и неказистая, и вот так слушать они должны были только меня!
Сурово глянув на парня, я прикрикнула:
– Что это тут у нас?
Все как будто очнулись, обступили меня и начали наперебой рассказывать:
– Он ходил…
– Бадюльский мешок…
– Он к нам….
– Бадюля…
Даже лесовики скрипели и что-то пытались объяснить. Я не выдержала этого гама и рявкнула, что есть духу:
– ТИХО!
Над лесом взлетели птицы. И с шуршанием унеслись прочь.
– Я НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ. Говори ты, только по делу и быстро! – обратилась я к новому парню.
Тот быстро растолкал всех и подошел ко мне.
– Я Бадюля. Иду на Ту Сторону. Привет, Яга!
– И тебе привет, коли не шутишь! Перевести на Ту Сторону не могу. Избушки нет… пока.
Парень кивнул, будто его такой расклад вполне устраивал.
– Ты давай, с нами побудь! – хотелось добавить: «…а то фиг тебя знает, кто ты такой, лучше уж на глазах сиди».
Парня это тоже устроило. Он пожал плечами и бросил на землю свою потертую котомку.
– Ну с вами, так с вами. Буду туточки покамест.
Я присмотрелась к новичку. Весь помятый и потертый, будто бы много лет в дороге. Одежда не пойми какой эпохи – настолько изношена, висит на тощих плечах. На ногах – стоптанные вдрызг кроссовки. А вот котомка точно старая, холщовая, что ли. Для модно-винтажной слишком обдрипанная. Наверняка, уже много лет служит своему хозяину.
– Ну, давай, устраивайся пока, что ли, – пробормотала я.
Без книги и ценных советов было действительно трудно. Ну вот фиг его знает, кто такой этот Бадюля. Никогда не слышала такого имени. Я присмотрелась еще раз. На упыря, главное, не похож, и ладно. Авось не съест. Пусть с нами будет.
Я вышла на середину поляны, воспользовалась тем, что команда как раз в сборе, и громко гаркнула, чтобы все услышали:
– Подходите, берите яблоки.
– Ето зачем исчо, я антиресуюсь, – первым, как всегда, подоспел дедуля Баламут. Опять весь мокрый, значит, только что из ручья вылез.
– Это затем, чтобы вы поели, а то хилые какие-то стали. Ясно?
Команда смотрела на меня и не спешила за угощением. Тихонько шипели, булькали и скрипели, но яблоки брать опасались.
Я с досадой начала совать им в руки тугие красные плоды.
– Ешьте, говорю! Я вас что, уговаривать должна?
Виталий подошел и показал хороший пример. Взял из корзинки одно яблоко и с хрустом откусил.
Все заинтересованно смотрели, как он жует. Затем одна из русалок тоже поднесла плод ко рту и куснула наливной бочок. Потом дело пошло получше. Все начали хрумкать и чавкать. Яблоки быстро исчезали. Лесовики их просто запихали куда-то внутрь своих веточек, надеюсь, у них там были рты.
Последним подошел новенький Бадюля и тоже лениво протянул руку за гостинцем.
Я выдала яблоко и ему, все-таки член команды, но потом спросила:
– А ты кто такой? Ну, чем занимаешься, куда идешь?
– Бадюля я, – повторил незнакомец лениво. Он все делал спокойно и с оттяжкой, будто никуда вообще не торопился.
– Ну ладно, Бадюля, – процедила я, глядя, как его яблоко быстро исчезает.
* * *
Настёна снова была со мной. Она махала платочком на перроне, а поезд все дальше уносил меня от дома.
– На-ка яблочко, боец, не грусти. Вот побьем фрицев, и вернешься к своей невесте, – хохотнул здоровый мужик в новенькой гимнастерке и хлопнул меня по плечу. – Меня Василий Андреич зовут. А ты, вроде, тоже Васька? Тёзки, значится, будем! Ну давай, малой тёзка, устраивайся на третьей полке, щас я свой мешок-то оттудова сниму…
Так я впервые встретил Андреича. Сжевал предложенное яблоко, объяснил, что Настёна мне пока не невеста, так как она еще маленькая, шестнадцать лет девчонке только. Вот вырастет, тогда и поженимся. Потом чуть не прокололся насчет своего возраста. Андреич глянул на меня внимательно, но ничего не сказал. Поезд покачивался и стучал колесами…
Я слышал краем уха, как гансы стучатся в стены блиндажа и цеплялся за воспоминания. Сейчас мысли о Насте были моей отдушиной, я дозировал свои воспоминания и выдавал их себе «по сериям», чтобы не затереть от слишком частого пересмотра. Я столько раз уже пользовался ими, прикрывался, когда было особенно тяжело, во всех своих жизнях.
Я повернулся лицом к завалу и закрыл ухо рукой. Так можно было спокойно вспомнить мою «почти невесту» еще раз, но теперь Настёна пришла ко мне грустной. Я знал этот взгляд. Видел из-за угла, когда подглядывал за ней уже потом, после войны. Яга тогда отпустила меня ненадолго, сказала, что надо попрощаться с прошлым в душе. Строго наказала на глаза девушке не показываться, да я и сам это понимал. Зачем я Таське такой, не пойми кто – не живой и не мертвец, то ли парень, то ли кот.
Настёна сидела во дворе на нашей скамейке. Год уже, как кончилась война. Вокруг строился новый мир, а она как будто осталась в старом. Но тело ее менялось, в отличие от моего. Я смотрел на нее жадно: выросла, повзрослела, похудела. Каждый тяжелый день, который она переживала без меня, как будто наносил на нее новую черточку, след. Этих меток было много, но за ними я видел мою Настеньку. Она все ждала меня. Я смотрел на нее, сколько можно было, а потом ушел незаметно, как и пришел.
Я тяжко привыкал к новой жизни. Не соглашался считать Настёну «прошлым». Думал даже, вот, когда она через много лет окажется на Обратной Стороне, пойду ее там искать, раз уж мне такая судьба выпала, между мирами мотаться. Но потом сообразил, что в виде кота она меня, поди, и не узнает, да и кого тут найдешь? Зато воспоминания всегда были со мной…
Стук стал сильнее.
– Малой, слышь, выходи! Дело к тебе есть!
Я заткнул уши, попытался заползти назад в раковину воспоминаний, но не получилось. Придется разбираться с настоящим.
– Я вернусь, – пообещал я девушке из моих воспоминаний и вынырнул в реальность.
Тут было шумно. Гансы ломились сегодня не по-детски. Стуки раздавались со всех сторон. Иногда слышался скрипучий рев. Какой-то новый гад разбирал мой блиндаж с невиданной силой. Я приготовился к обороне. Достал длинную палку, толстую на конце и сучковатую. Еще несколько, поменьше, легли рядом на всякий случай. Может, придется наконец-то в деле проверить мое оружие?
Сдаваться мне было нельзя. Принять Обратную Сторону и идти искать тут мою Настёну я пока не мог. Где-то там, на изнанке мира, меня ждала новая хозяйка, моя Яга. Она же такая маленькая еще, она без меня пропадет! Я закрывался привычными воспоминаниями о давнем, запрещал себе думать о главном, – о ней, – чтобы не сойти с ума от беспокойства. Но в тот момент, когда щит двери с треском вылетел, я понял, что могу позволить себе и это, перед самым концом можно все!…
Моя новая хозяйка опять стучалась в дверь избушки, – молодая и глупая, как воробушек, залетевший случайно на кормушку. Я тогда впервые почувствовал себя настоящим котом. Я мог бы ответить ей, что ничего не понимаю, что просто охраняю коттедж, а она пусть идет себе… но на лбу у нее уже светилась красным светом невидимая для людей метка, мой мир уже ждал ее, затаившись в углах избушки и за каждым деревом в лесу, поэтому у меня, в общем-то, уже и выбора не было, чему я тогда обрадовался малодушно, – до сих пор помню, как екнуло сердце, которого, я думал, уже и нет давно.
Она еще что-то лепетала, а я уже впускал ее в дом. Простые движения: открыть дверь пошире и отступить назад, после чего человек автоматически делает шаг вперед, через порог. Затем я зашел этой дурочке за спину, закрыл аккуратно защелку и произнес слова приветствия. Дело было сделано. Птичка попалась в клетку, и я мог разглядеть ее как следует. Правда, уже через секунду этот воробей, не заметив со страху, наколдовал палку…
Тело подобралось, мозг охватили тишина и спокойствие. Я был готов порвать первого же Ганса, который сунется сюда, – за нее, за них обеих. Безумно тянуло выскочить наружу и разметать всех, наконец, бить по тупым мертвым мордам, пока будут силы… вот только силы были не равны. Поэтому я сгруппировался в своем углу. Внутри блиндажа у меня было хоть какое-то преимущество.
Черные лучи жадно лезли в открывшийся проем, но через мгновенье их закрыла широкая грузная фигура. Андреич стоял на пороге моего жилища.
– Пусти, что ли? Поговорить надо! – проговорил он, наклоняясь в низком проеме.
Граница все-таки действовала!
Я раздумывал недолго: в стене дыра, разметать черту из камней мертвый друг мог достаточно быстро, и тогда разрешение ему уже не потребуется, а вот если пустить на правах гостя, раз уж сам спрашивает… Судя по наклону извивающихся лучей, солнце уже низко. Времени у них не так много. Есть шансы дотянуть до заката, а там у меня будет еще ночь впереди! Я сел поудобнее, чтобы можно было начинать движение в любой момент, и положил булаву на колени.
– Входи, гостем будешь, – быстро произнес я старинную формулу, которая могла бы защитить дом от пришельца. Хотя, сколько раз она нарушалась за время человеческой истории… – Хлеба-соли нет, уж не обессудь (а жаль, еда всегда укрепляла право хозяина, делала опасного гостя членом семьи, не позволяла творить святотатство, поэтому ее и всовывали людям прямо у порога).
Мой гость покачался немного, тяжело переступил невидимую границу и зашел внутрь. Наклонился, как и положено, – благо потолок блиндажа другого не позволял. Все, теперь он мой гость и у меня появились хоть какие-то шансы.
– Садись, – указал я Андреичу место напротив себя.
Тот грузно шлепнулся на землю.
