Анна Юрьевна Камская
Долина Инферин. Жар солнца
Часть I. Поиски
Пролог
Кения, конец апреля 2017 года
День сегодня выдался солнечным. Ближе к маю дожди шли реже, а ливни становились короче. Утренний воздух наполнился свежестью и прохладой. После сезона дождей саванна стала похожа на цветущий сад. Деревья и растения напитались живительной влагой, тропинки в буше заполнились зеленью, деревья оделись новыми листьями, а на кустах распустились яркие цветы. Реки, преисполненные водой, разлились, образуя многочисленные заводи. Дороги, по-прежнему размытые, грозили путешественникам глубокими лужами и грязевыми ямами, в которых легко мог увязнуть джип.
Тем не менее, к поселению масаев, расположившемуся неподалеку от заповедника Цаво, на полной скорости приближался лендровер, не страшась дорожных неприятностей. Автомобиль остановился, из него выскочил африканец и бросился через ворота. Никто его не остановил, так как здесь он был своим. Кениец подскочил к одному домику, выкрикивая имя человека. На пороге показался высокий жилистый англичанин и с надеждой заглянул в лицо темнокожего человека.
– Это произошло! – пытаясь отдышаться, выпалил африканец, согнувшись и держась за бок.
– Мфано, друг мой, успокойся. Испей маджи и расскажи все подробно.
Он протянул кенийцу фляжку с водой. Тот отхлебнул и вернул флягу хозяину.
– В моей зоне разошлась саванна, и появились туманы, которые образовали коридор. Я видел долину!
Профессор Курт Брикман не мог поверить в удачу. Он так долго ждал этого момента!
– Нельзя медлить, друг мой. Поспешим.
Они побежали к джипу, заскочили в него, и Мфано надавил на газ. По дороге по направлению к Килиманджаро Брикман обдумывал то, что, скорее всего, теперь такая его жизнь закончится. Почти год профессор прятался от правительства, живя в маленьком селении масаев, которые согласились укрыть его. До этого он постоянно перемещался с места на место, ночуя в буше в палатке, чтобы его не поймали. Но Брикман ни о чем не жалел, ведь такой путь для себя он выбрал сам. Решив помочь новым друзьям, он обрек себя на недовольство властей. Сначала они просто следили за ним, потом вызывали на допросы с участием русских. Когда обнаружилось, что съемную квартиру Курта в Найроби обыскивали, пришла пора скрыться и залечь на дно. Он поступился именем, известным в археологических кругах, но сделал это для того, чтобы исполнить мечту. И сейчас он был всего в часе езды от нее.
Скрываясь от наблюдателей, Брикман при помощи друзей вел тайную слежку за необычными событиями в саванне. За годы жизни в Африке у профессора появилось много хороших знакомых среди кенийских племен. Именно они и передавали ему весточки, если случалось что-то странное. В последнее время участились слухи об удивительных миражах в районе Килиманджаро. Впечатлительные аборигены рассказывали, что видели там внезапно возникающие другие, разительно отличающиеся от их собственных, земли. А после Ночи Голубых Всполохов, как называл ее Мфано, вся округа гудела об этом явлении.
После громкого дела о пропавшей экспедиции русских писаки готовы были примчаться сюда в любое время дня и ночи. Вот и в этот раз, словно голодные гиены, на добычу слетелись журналисты разных стран. Курту, находящемуся в опале, это не сыграло на руку. Но его приборы засекли невероятный всплеск электромагнитной энергии, да такой, что счетчики зашкаливало. Увидеть всполохи самолично он не смог. Сейчас же был готов поступиться собственной свободой, лишь бы увидеть все своими глазами.
Мфано привез его на открытую местность, откуда хорошо просматривалась гора, на языке суахили именуемая «сверкающей». Африканцы не зря дали ей такое название. Сегодня небо оставалось настолько чистым, что ни один из трех пиков не был укрыт за облаками, и в солнечных лучах снежная шапка блистала, будто расплавленное серебро. Мужчины вылезли из лендровера. Именно здесь, по словам масая, и было то самое место.
Саванна тяжело дышала влажным воздухом, а солнце щедро опаляло листву редких пальм дум и стада животных, спешивших добраться к месту водопоя.
Брикман и его друг достали из машины приборы, складные стулья и приготовились к долгому ожиданию. Дело близилось к вечеру, когда воздух впереди помутнел. Словно из ниоткуда появилась белесая дымка, которая спустя мгновение рассеялась, образуя своеобразный коридор в пространстве. И в самом конце этого коридора взгляду путников открылась великолепная долина. Они увидели обработанные поля, дома, скот и людей. Профессор обрадованно расхохотался. Он не мог поверить своему счастью! Это действительно происходило!
Несмотря на то, что видение длилось всего около трех минут, а затем растаяло словно сон, Брикман достал из бардачка лендровера телефон и набрал номер, который знал наизусть. После долгих гудков он услышал русскую речь.
– Я видел это собственными глазами! – сказал профессор, убедившись, что на трубке нужный абонент. – Теперь ты просто обязан приехать!
Эпизод первый
Смятение
Москва, конец ноября 2015 года
Стояло холодное солнечное ноябрьское утро. Ни одного облачка над Москвой, ни одной снежинки на забитых автомобилями дорогах. Зато трава и серые ветки деревьев в городских парках украшены белым инеем, а окна квартир морозным узором. Кутаясь в строгое осеннее пальто, высокий темноволосый мужчина неторопливым шагом шел по Большой Лубянке. Аккуратная стрижка, ровные стрелки на брюках, обувь начищена, в походке чувствуется армейская выправка. Он бросил задумчивый взгляд на здание на Лубянской площади и остановился, рассматривая его как в первый раз. Он никогда не интересовался архитектурой, но эти стены словно заставляли его встать перед ними по стойке смирно, насладиться их величественностью и только тогда двигаться дальше. Сколько загадочных легенд связано с этим поистине историческим домом! Многие из них, конечно же, полная чушь, а некоторые действительно отражают события, когда-то происходившие в его застенках. Раньше среди народа ходили шутки, что это самое высокое здание в России, а из его подвалов видно Колыму. Оно и понятно, ведь с 1919 года здесь поселилась служба Московской ЧК, а впоследствии загадочное и страшное для наших соплеменников НКВД. Именно сюда привозили граждан, подозреваемых в государственной измене, и именно здесь они пропадали без следа. Сейчас, спустя целый век, прохожие шли мимо, не подозревая, как много в свое время оно значило для жителей России.
Михаил Арсеньевич Новинский, майор и агент Федеральной Службы Безопасности, был на хорошем счету у начальства. Но сегодня утром его вызвал генерал. Михаил знал, о чем пойдет речь, и поэтому не торопился на рабочее место. Он прошел в холл, поздоровался с охраной и поднялся в кабинет. Аккуратно расстегнул пуговицы пальто, неспешно повесил его на вешалку и строго оглядел себя в висящее на стене у двери круглое зеркало. Словно удостоверившись в собственном превосходстве, он кивнул отражению, вздохнул и направился к генералу.
Проходя узкими коридорами, снова вспомнил жуткие истории, которые ходили в быту о месте его работы. До сих пор особо впечатлительные сотрудники жаловались на странные ползающие тени на стенах, стоны, шорохи и вздохи, раздающиеся в пустых кабинетах. Михаил не верил в такие присказки и никогда не обращал на них внимания. Но сегодня ему самому было не по себе, хотя единственной тенью, нависшей над ним, было так и нераскрытое за несколько недель дело.
Секретарь, женщина средних лет, придирчиво оглядела майора поверх очков, когда тот вошел в помещение за толстыми дубовыми дверями.
– Василий Степанович у себя? – спросил он, переминаясь с ноги на ногу под ее пытливым взглядом.
– Ждет, – ответила женщина, и, потеряв к Михаилу всякий интерес, уставилась в экран своего компьютера.
Помявшись у входа, Михаил все же вошел в кабинет и попал в большое, светлое и чистое помещение. Создавалось впечатление, что комнатой пользуются крайне редко или вообще не пользуются. Хотя ряд потрепанных книг и дюжина старых папок на столе говорили об обратном. Вокруг ни пылинки, ни соринки. Чистые подоконники заставлены цветами в горшках, новые стулья аккуратно расставлены вдоль стены. В воздухе чувствовался запах свежей краски, говоривший о недавно проведенном ремонте.
В кресле за столом сидел пожилой грузный человек. Он вдумчиво читал какие-то бумаги и тяжело дышал, будто только что пробежал стометровку. Одет он был по-военному, с полагающимися его рангу погонами. Форма на генерале сидела нескладно, топорщилась, но не портила его представительного вида.
– А! Миша! Тебя-то я и жду! – искренне обрадовался Василий Степанович, приглашая подчиненного войти.
Тот прикрыл за собой дверь и остановился посреди комнаты.
– Ну что ты как неродной, ей-богу, – сказал генерал, протирая платком блестевшую лысину, – садись давай, рассказывай.
– А что рассказывать, Василий Степанович? – развел руками Михаил и присел на краешек стула у стены.
– Как что? – непритворно удивился толстяк. – Уж, наверное, я тебя вызвал не за тем, чтобы узнать, как ты выходные провел. Что с тем делом, о котором нас просили позаботиться?
– Так неизвестно пока ничего, – удрученно вздохнул Миша. – Да и вообще, не чепуха ли все это?
– Э-э-э, нет, дорогой! Раз сверху говорят, что это дело, значит, дело! Даже если и действительно чепуха, – подмигнул генерал. – К тому же, есть у меня кое-что. Оттуда прислали!
Василий Степанович многозначительно поднял палец, указал им на потолок, а потом, порывшись среди бумаг, достал фотокарточку размером с половину листа. Михаил подошел к столу, взял ее в руки и внимательно рассмотрел. На фото красовалась огромная зала: каменные стены и колонны, в центре деревянный трон на постаменте и высокие мужчины, по двое в каждом углу, одетые, как средневековые воины. Все, даже форму воинов, украшали золотой орнамент и разноцветные камни с кулак величиной.
– Что это? – спросил Миша.
– Подобные картинки нашли на фотопленке вашего очевидца во время обыска.
– Обыск? Мне казалось, что до этого мы пока не дошли?
– А, это, – Василий Степанович замялся.
Генерал знал Михаила еще с детства и был хорошим другом его отца. Он полностью доверял Новинскому и после минутного молчания признался:
– Вроде как не очень санкционированный был обыск.
– Ах, вот как! – улыбнулся Миша. И чего только не приходится делать верным служащим государства Российского. – А на фото что? Спектакль?
– Ну, по мне так тоже спектакль, – согласился генерал, – а вот специалисты говорят, что больно дорогие украшения в этой комнате для простого спектакля. Золото это, Миша! Золото, изумруды, бриллианты и еще много чего подобного.
Михаил Арсеньевич недоверчиво посмотрел на руководителя, но понял, что тот не шутит. Брови его самопроизвольно поползли на лоб от удивления.
– Да это же целое состояние! – не смог удержаться от восклицания майор.
– Вот то-то и оно! – Василий Степанович словно очнулся от своих невеселых дум и продолжил: – Вы очевидцев допрашивали?
– Нет, побаиваемся пока наведываться к ним. Но следить – следим. Авось, что и углядим.
– Нет, Миша, на авось тут уже никак не получится. Беритесь-ка вы поконкретнее. Кто там свидетели?
– Парень и девица, с виду совершенно обычные. Мужчина, как приехал, сильно с бутылкой подружился, хотя его знакомые и соседи утверждают, что он никогда не злоупотреблял. А девушка, симпатичная, кстати, с ним живет, хотя вместе они до этой поездки не были.
– Знаешь, Миша. Оно может, и я бы с бутылкой подружился, увидев такие богатства и не прихватив с собой мешочек.
– Думаю, дело тут не в богатстве вовсе, – возразил майор, – он в поездке этой много друзей потерял. Наверное, так поминает их.
– Ну, вот, что я тебе скажу, друг мой Миша, – решил подытожить разговор Василий Степанович, – парня-то пока не трогайте, пусть себе поминает. А вот за девушку давно пора браться! Да побыстрее, а то мне скоро ответ держать, а у тебя и конь не валялся. Давай, дорогой, работай! Пока нас обоих с насиженных мест не турнули.
– Есть, товарищ генерал. Надо поговорить – значит, поговорим, – согласился Михаил, и, понимая, что у руководителя больше ничего к нему нет, поднялся со стула и ушел.
Мучимый невеселыми думами, майор направился в сторону своего кабинета. Ему совершенно не хотелось заниматься этим делом, слишком оно казалось неправдоподобным и несерьезным. Михаил никогда не любил фантастику, а ужасы и вовсе смотрел с легкой улыбкой на губах, чем раздражал женскую половину общества. Тут же хватало и фантастики, и ужасов, и необъяснимых вещей, с которыми ему придется смириться, а, возможно, и столкнуться. И куда как хуже, если он узнает, что вся эта суета из-за ничего. Тогда он убьет свое время на «утку» вместо того, чтобы заниматься реальными делами.
Михаил вошел к себе, посмотрел на заваленный стол и раздраженно скинул с него все папки на пол, оставляя лишь одну с грифом «секретно». Сел и просмотрел дело от начала до конца, не упуская ни одного факта. Сюда собрали сведения об очевидцах, фотографии неизвестных ему людей, появившихся в нашем мире словно бы из воздуха, и важные или самые незначительные факты. Он прочел досье каждого человека, стараясь запомнить, где они пребывали в Кении, где потом оказались и чем сейчас занимаются. Потом взгляд его упал на две фотографии. На одной из них крупным планом было запечатлено кольцо в почерневшей золотой оправе, а на втором – солнце, выгравированное на каменной плите. Михаил уделил этому солнцу особое внимание. В центре его он заметил странное отверстие, очень напоминающее замочную скважину. Он еще раз взглянул на кольцо и потом снова на отверстие.
– Вот как! – вслух удивился Михаил и, набрав номер телефона, услышал голос секретарши.
– Слушаю вас, Михаил Арсеньевич, вы что-то хотели?
– Тот парень из ГРУ, которого приставили к моему делу, еще в офисе? – спросил Миша и, услышав утвердительный ответ, попросил: – Пусть зайдет ко мне, если его не затруднит.
Спустя полчаса к нему постучали. Михаил попросил человека за дверью войти. Новинскому не нравилось вторжение ГРУ в его расследование, но Василий Степанович ясно дал понять – необходимо делиться с ними всеми фактами и оповещать в случае любых изменений в ходе работы над этим делом.
В кабинет вошел молодой человек. По мнению Миши, совсем еще зеленый, но он так напоминал ему самого себя лет десять назад, что Новинский не смог не проникнуться. Единственное, чем Сергей отличался от него, так это внешностью. Если Михаил Арсеньевич всегда был интересным с виду, подтянутым и привлекающим женское внимание человеком, то Сережа – скорее тем, кого в детстве называли «ботаником». Непонятно, как этот худой, высокий, ссутулившийся лопоухий парень в очках попал в вооруженные силы. Типичный штабной офицер, наверняка ни разу не бывавший в переделках и не видевший военных действий. Но зато о нем ходили слухи, как о довольно сообразительном малом, разбирающемся в компьютерах, оружии и частично в науке.
– Вызывали, Михаил Арсеньевич? – спросил Сережа и осторожно подошел к столу. Он с интересом оглядел все еще валяющиеся на полу папки и добавил: – Разве должна конфиденциальная информация храниться таким образом? Это что, такая новая техника архивации данных?
– Не умничай, – осадил его майор и досадливо пихнул ногой какие-то бумаги, залетевшие под стол. – Лучше смотри, что я нашел.
Михаил разложил перед Сергеем фотографии и сказал:
– Не кажется ли вам, Сергей Сергеевич…
– Я Иванович, – оскорбился сотрудник ГРУ, но Михаил усмехнулся и продолжил:
– Что кольцо – ключ, а вот эта плита – дверка! Надо бы раздобыть этот так называемый «артефакт» и опробовать в действии. Сможешь проделать этот финт?
– Но почему я?
– Ты у нас из Главного Разведывательного Управления, тебе и ехать в Кению.
– А где мне кольцо достать?
– Уж напрягите извилины, Сергей… Иванович. Вас там что, в ГРУ не учат ничему? Кольцо носит вот этот мужчина, – Михаил отдал файл Сергею для прочтения. – Он выпивает частенько. Устройте ему в баре заварушку, посадите на сутки. Очухается, а кольца нет.
– А вам не кажется, Михаил Арсеньевич, что если моя работа за границей нашей страны, то ваша как раз в ее пределах? Может, вы и организуете изъятие вещдока?
– А ты прыткий, – улыбнулся Михаил и еще раз посмотрел на Сергея.
«Не так-то он прост!» – промелькнуло у майора в голове. А вслух сказал:
– Раз уж тебя пристроили ко мне в напарники, и ты, как оказалось, младше меня по званию, то тебе и делать грязную работу. И еще. Организуй мне встречу с дамой его сердца. Сверху приказано поднажать на очевидцев.
Сергей насупился, но дальше спорить не стал, в глубине души кляня майора на чем свет стоит. Но он понимал: если хочешь доказать кому-то, что чего-то стоишь, выполни невозможное и заставь себя уважать. Поэтому Сергей кивнул Новинскому и направился к двери. Почти у самого выхода Михаил остановил его:
– И надеюсь, тебе не надо напоминать, что все это совершенно секретно, и никто ничего не должен знать?
– Обижаете, Михаил Арсеньевич! – поправляя галстук, сказал Сергей, все больше раздражаясь. – Если я сейчас ниже вас по званию, это не значит, что когда-то вы не окажетесь ниже меня. Я свое дело знаю. Уж поверьте.
Как только за младшим, но подающим большие надежды, сотрудником ГРУ закрылась дверь, Михаил в голос засмеялся. Он был доволен собой. Вроде и дело делается, и сам он в нем участия не принимает. Он понимал, что Сергей тот еще фрукт и захочет выслужиться перед начальством, что, впрочем, майору только на руку. Единственное, о чем Михаил Арсеньевич и не подозревал, так это то, что Сергей перезвонит спустя всего несколько дней и в самый неподходящий момент.
Миша только что пришел с работы в свою холостяцкую берлогу, успел переодеться, улечься на диване с вечерней баночкой пива и предаться бесстрастному переключению телевизора с канала на канал. И тут раздался звонок сотового телефона с неизвестного номера. Причем Михаил сначала не понял, что звонит именно его аппарат, потому как громкий и неприятный сигнал был ему совершенно незнаком. Майор вскочил с дивана, схватил мобильный и резко спросил:
– Кто это?
– Добрый вечер, Михаил Арсеньевич. Это Сергей. Как вам новый рингтон? Понравился?
– Как ты, черт побери… – Михаил услышал в трубке глухой смех и взял себя в руки. – Почему на личный мобильный звонишь, шутник?
– А какая разница, на какой телефон звонить, предупреждая о встрече?
– Встрече?
– Ага. Ждут вас, Михаил Арсеньевич, в отделении полиции вашего района.
– Это еще что за новости? – все больше удивлялся Миша.
– Вы просили с девушкой вас познакомить. Вот я ее и остановил за незначительное правонарушение. Сидит, ожидает вас в отделении.
Михаил совсем растерялся.
– Ночь на дворе! Какая девушка? Какое отделение? Ты в своем ли уме, Сергей Иванович?
– Вы же сами просили Екатерину Васильевну Поливаеву к вам на разговор вызвать. Я решил, что в вашем кабинете это будет неудобно, поэтому договорился с местными полицейскими. Езжайте скорее.
Михаил наконец-то начал понимать, о ком речь. В памяти всплыла бумага с фотографией на ту, что проходила по их с Сергеем делу.
– Ну, ты шустрый! – изумился Миша, никак не ожидая такой скорой встречи со свидетельницей. – А то, что в нерабочее время звонишь, да еще и по мобильному, за это баллы тебе снижаю за задание.
– Не знал, Михаил Арсеньевич, что вы мне баллы ставите. Но думаю, с десяток можете накинуть за рингтон. Это ж как постараться надо было, чтобы влезть в ваш телефон и настройки изменить!
– Ладно, умник, скажи, как с ключом дела обстоят?
– Уже у меня, еду в аэропорт! Удачной вам беседы, Михаил Арсеньевич. До скорого.
– Вот это жук! – вслух поразился майор и, еще раз доказав армейскую выправку, быстро оделся, схватил барсетку и побежал к стоянке такси в надежде поскорее добраться до отделения.
Катрина решительно не понимала, что происходит. Ее остановили за превышение скорости, практически вытолкали из машины и сразу повезли в отделение. Ладно еще, если бы в свое, так ведь через всю Москву потащили. И она бы рада бы воспротивиться, да с законом не поспоришь. К тому же, имя ее нынче в этих кругах слишком известно.
Лёша однажды сделал предположение, что за ними следят, а она не поверила. Но видимо, так оно и было. Неужели теперь за каждый незначительный проступок с ними станут так обращаться? На днях и Пешехонова закрыли на всю ночь в кутузке за дебоширство и распитие спиртных напитков в неположенном месте. Тот, к слову сказать, действительно был сильно пьян, если умудрился потерять такое дорогое его сердцу кольцо Эмилии. Хотя Алексей и утверждал наутро, что выпил всего только рюмочку, и сам не понимает, как его так развезло, Катрина склонна была думать, что он ее обманывает. Потеряв единственное, что их связывало с Долиной, Пешехонов и вовсе расклеился.
Но сейчас ей не хотелось думать об этом. Гораздо сильнее ее волновала собственная судьба. Она уже час одиноко сидела в маленьком кабинете, ожидая непонятно чего. Когда Катя пыталась выйти из комнаты или спросить у полицейских, чего, собственно, она здесь делает, те лишь пожимали плечами и требовали сидеть на месте и не «отсвечивать». Когда в кабинет вошел высокий представительный мужчина в черном костюме, она напряглась.
– Здравствуйте, Екатерина Васильевна, – улыбнулся он, подставил стул к ней поближе и уселся напротив.
От его улыбки у Катрины мороз пробежал по коже. Вроде бы все ничего. И приятный внешне мужчина, и радуется встрече. Но в то же время было в нем что-то, вызывающее трепет, и оттого потенциально опасное.
– Давно ли у нас стали арестовывать за незначительное превышение скорости? – спросила Катрина, все еще надеясь быстро уладить недоразумение.
Уж чего ей только не пришлось пережить за последние несколько месяцев. Этот прилично одетый человек в черном вряд ли мог сделать ее существование еще хуже. Но Поливаева ошибалась. Как раз именно этот человек и мог перевернуть ее и так нестабильную жизнь с ног на голову.
– А я и не штраф выписывать вам приехал, – честно признался Миша, и улыбка с его лица сползла, как будто ее никогда там и не было. – Поговорить мне с вами по душам надо, Екатерина Васильевна.
– Вам не кажется, что для задушевных разговоров мы слишком мало знакомы? – хорохорилась Катя, пытаясь заглушить цепкие объятия страха.
– Меня зовут Михаил, – представился Новинский и протянул девушке руку. Та и не подумала ее пожать. – Должность моя и место работы вряд ли вам что-нибудь скажут, поэтому предпочитаю об этом умолчать.
– Вот и познакомились, Миша. Но вот ведь какое дело – у меня уже есть парень, – приврала Катрина, – и поэтому шансы ваши равны нулю, хоть вы и организовали столь необычную встречу.
Она поднялась со стула и направилась к двери, но Новинский больно схватил ее за запястье. Он, не удосужившись встать, снова усадил девушку напротив себя.
– Не так быстро, Катя. Боюсь, вам придется задержаться.
– Я имею право вызвать адвоката или хотя бы позвонить семье?
– Нет.
– То есть как это, нет? Мы же в правовом государстве живем!
Катрина не на шутку перепугалась. Никто не знал, где она. Лёша не всегда ночевал дома, а значит, не сразу начнет ее искать. С матерью созваниваются не каждый день, и она тоже не заметит исчезновения дочери. Если с ней что-то сделают, то еще пару дней никто и не хватится.
– Правовое государство, Екатерина Васильевна, это понятие относительное, – снова жестко улыбнулся Михаил, – а мне от вас нужно лишь пару ответов. Первое – где вы были, пока российские спецслужбы вместе с кенийским правительством разыскивали вас? И второе, как погибли ваши друзья?
Миша сразу заметил, как сникла девушка. На лице ее отразилась печаль, растерянность и невыносимое горе. Будь он слабее характером, сразу проникся бы к ней и постарался утешить. Но Михаил Арсеньевич знал свое дело и знал, когда нужно надавить посильнее. Тем временем Катрина взяла себя в руки.
– Я на эти вопросы тысячу раз отвечала! – членораздельно произнесла она. – Сколько можно донимать меня? Я не знаю ничего, кроме того, что рассказала! Когда вы отстанете и от меня, и от Пешехонова? Мы пережили то, что другим и не снилось! Оставьте уже нас в покое и дайте забыть об этих ужасах!
Михаил закинул ногу на ногу и скрестил руки. Девушка казалась искренней, и если бы он не знал, что она лжет, то, может, и повелся бы.
– То есть вы не имеете никакого отношения к тем десяти людям, которые вместе с вами выехали на джипе мистера Брикмана с места преступления в саванне и словно испарились по приезду в Найроби?
Катрина непроизвольно вцепилась в стул и широко открыла глаза.
– Откуда вы… – начала было она, и тут же закрыла рот. Но Михаил поймал ее на лжи, и улыбка его сделалась еще шире.
– Хотите спросить, откуда я это знаю? – помог Кате майор.
– Ничего подобного.
Девушка опустила глаза и мысленно корила себя за глупость.
– Катя, скажите мне правду. Ведь очевидно, что вы что-то скрываете.
Михаил встал со стула и прошелся по кабинету, чтобы размять ноги и заодно подумать над тем, что делать дальше. Поливаева не произносила ни слова. Это ее упорство в сокрытии информации могло означать либо женское упрямство, либо то, что комната с фотографии, которую показал Михаилу генерал, действительно существует.
Майор посмотрел на девушку. Та опустила голову еще ниже, но упорно молчала. Видно было, как на ресницах ее появилась крупная слеза и того и гляди норовит упасть на щеку и поползти тонкой струйкой к ее красиво очерченному подбородку. Михаил снова подошел к девушке. Встал сзади и положил руки ей на плечи. Такой прием психологического доминирования он частенько использовал при допросах. Катрина вздрогнула и сжалась в комок.
– Расскажите мне, Катя, – доверительным тоном прошептал Миша прямо над ее ухом. – Вам сразу станет легче. Я же вижу, что правда вас мучает и сама просится наружу. Кто эти люди без паспортов? Где вы были? Что вы пережили? Где тела Эмилии Давыдовой, вашей, кстати, подруги, Вадима Надежнецкого и английского подданного Томаса Веста?
– Ох! Оставьте меня!
Катрина вдруг дернулась и вскочила, вырываясь из рук своего дознавателя. Взгляд остервенелый, злой и взбешенный. Волосы растрепались, щеки покраснели, а глаза загорелись ярким зеленым, как у кошки. Михаил улыбнулся собственным порочным мыслям. Катрина восприняла это так, будто в этом человеке нет ничего святого, раз он может с ухмылкой измываться над ее чувствами.
– Я ничего вам не скажу! – выкрикнула она, понимая, что этот Михаил становится ей ненавистен. – Хоть пытайте меня. Я не изменю своих показаний! Довольствуйтесь тем, что уже было нами сказано.
– Зачем же пытать? – вмиг посерьезнел Миша. – У нас есть другие способы надавить на вас. Мы знаем, кто вы, Екатерина Васильевна, знаем каждого члена вашей семьи, и знаем, с кем вы нынче живете и как к нему относитесь.
– Вы мне угрожаете? – не поверила своим ушам Катрина. – Я сейчас же обращусь в полицию и подам на вас в суд!
– Вы еще не поняли? Я и есть полиция, суд и правительство в одном лице! – разошелся Миша.
Он, грозно прищурив глаза, смотрел на девушку и видел, каким затравленным становится ее взгляд. Словно рысь, попавшая в сети, она готова была ощетиниться и прыгнуть в сторону своего обидчика. И пока не стало поздно, он решил добить ее точным ударом.
– У вас нет шанса в этой борьбе! Запомните это! Я буду уничтожать по списку каждого из родных или близких вам людей, пока вы сами не начнете искать меня, чтобы сознаться во всем. Никто! Слышите! Никто не сможет вам помочь! Только вы сами! – увещевал Михаил, и теперь ни доли улыбки не было на его лице, ни капли сочувствия. Только страшная гримаса человека, готового, во что бы то ни стало, исполнить задуманное.
Катрина поняла, что шутки кончились, и схватилась за сердце. Она села на стул и закрыла лицо руками. Это было невыносимо! Сколько можно жить в постоянном страхе?! Сколько можно защищать то, что, может, и не стоило защиты, и тем более не стоило смерти Лёши, ее матери и всех остальных, кого она знала. Это было слишком. Слишком для нее и ее несчастного сердца. «Хватит!» – решила она про себя. – «Так дальше продолжаться не может!»
– Вы обещаете, что отстанете, если я все вам расскажу? – спросила она и с надеждой уставилась на человека в черном. – Обещаете, что никто из моих друзей не пострадает? Обещаете не трогать Алексея и не препятствовать больше нашей спокойной жизни?
– Это будет зависеть только от вас, Екатерина Васильевна, – смягчился Михаил, понимая, что добился своего. – Но мне нужна правда! И если мы подтвердим ваши слова, я обещаю, что больше вас не потревожу.
– Ну, тогда слушайте, – сказала Катя, вытирая с глаз выступившие слезы и размазывая косметику по бледному лицу. – Но вы все равно мне не поверите!
– Что же, Екатерина Васильевна, вы и представить себе не можете, каким доверчивым я иногда могу быть.
Все это время на другом конце света и совершенно в другой стране решался тот же вопрос. На собрании службы Национальной безопасности США обсуждали засеченные в кенийской саванне всплески электромагнитных волн, неизвестно откуда взявшихся людей и странное каменное строение с древними письменами, так похожее на английский Стоунхендж.
– Какие новости? – спросил начальник у агентов, следящих за ситуацией.
– Перехватили шифровку ФСБ с отчетом о проведенном допросе. Сэр, в нем говорится о необъяснимых вещах!
– Коллега, мы с вами, как никто другой, должны знать, что всем вещам находятся объяснения. Стоит их только поискать, – насупился начальник. – Что же в нем такого необычного?
– Свидетельница утверждает, что каменное строение – путь в другой мир. В Долину, которая сохраняет измерения от столкновений.
– Хм… – Начальник почесал подбородок и устремил взгляд в никуда. Потом собрался и спросил: – Что-то еще?
– Да. Она утверждает, что в Долине есть Обелиск, целиком состоящий из золота. Над ним в воздухе висит горящая субстанция в виде солнца, и вокруг него множество шаров в виде планет.
– Неужели? – заинтересовался ЦРУшник. – Что бы это могло быть? Пресловутое антивещество? Или какая другая субстанция, обладающая притяжением?
– Неясно, сэр. Сложно судить по описаниям, рассказанным молодой девчонкой, да еще и записанным с ее слов русским агентом ФСБ.
– Так может, вам самим с ней поговорить? – предложил начальник.
– В сложившейся ситуации между нашими странами это не представляется возможным, – возразил агент. – Но завербованные нами люди ведут слежку. За объектами в Кении тоже ведется наблюдение. Если что-то случится, мы первые об этом узнаем.
– Хорошо, – согласился начальник. – Если что, сразу ко мне!
