Anne Dar
АтакА & Исключительная
Глава 7
Окно моей двери покрылось белой паутиной трещин, сама дверь настолько сильно вмялась внутрь салона, что едва не врезалась в моё левое бедро. Во второй раз в жизни я испытала настолько мощный шок. Первый раз был в детстве, когда я стала свидетельницей того, как наш бывший сосед обстреливал из охотничьего ружья дом, в котором остались жить его бывшая жена с двумя их общими сыновьями подросткового возраста. Одному парню сильно задело руку осколками, отлетевшими от разбившейся вазы…
Мою руку задело. Видимо, незаметный кусочек стекла всё же откололся от окна и полоснул моё левое плечо, по которому теперь струилась тонкая полоска крови. Шок быстро сменился паникой: в машине, врезавшейся в мою, за рулём находилась женщина – она отчего-то корчилась в пугающих конвульсиях, орала во всю силу горла и зачем-то рвала на себе волосы. Точь-в-точь так же вели себя продолжающие лежать посреди дороги люди, только оставшаяся на ногах девушка с ребёнком стала убегать, пока ошарашенный студент продолжал оставаться недвижимым… Человеческие крики с каждой секундой только усиливались. Мне понадобилось больше десяти секунд после случившейся аварии, чтобы прийти в себя и начать предпринимать действия. Когда же я наконец поняла, что всё происходящее – никакой не флешмоб и совсем не шутка, я резко обернулась и, в следующую секунду с великим облегчением не найдя на своей полосе других автомобилей, мгновенно включила заднюю передачу и на полной мощности, скрипя голыми шинами и металлическим скрежетом кузова, продолжающего соприкасаться с соседней машиной, рванула свой автомобиль назад. Пока я разворачивалась, я увидела еще одного человека лежащим на обочине в позе эмбриона и зажимающего свои уши обеими руками – его ладони были окровавлены: неужели у него идет кровь из ушей?!
…На соседней улице картина оказалась ещё хуже: чей-то автомобиль, переехав газон, врезался в частный дом и протаранил собой входную дверь – он въехал по самое лобовое окно. И на этой улице также нашлись валяющиеся прямо на земле, и редкие стоящие на ногах люди…
Какой-то огромный чернокожий амбал попытался выбежать на дорогу, явно желая остановить мой автомобиль, но я вовремя повела рулём вправо, тем самым выехав на соседнюю полосу… Повезло, что ехавшая мне навстречу машина была достаточно далеко, чтобы я смогла вовремя вернуться на свой участок дороги. Прежде чем я успела сравняться с ехавшим мне навстречу автомобилем, он врезался в фонарный столб – за рулём отключился мужчина, на пассажирском сиденье неистово размахивала руками женщина, на заднем сиденье были дети…
Мама…
Мобильный телефон матери, который обычно отвечал на втором-третьем гудке, на сей раз не реагировал на входящий звонок… Пока я на недопустимой скорости мчалась сквозь жилой массив, я раз за разом пыталась дозвониться до одного-единственного номера, но трубку никто не поднимал: ни мать, ни Пегги. Я не заметила, как в голове начало крутиться одно-единственное слово: Атака. Перед глазами всплыл образ вдрызг пьяных, явно сумасшедших учёных ЦТНП… Ну не может того быть! Нет, не может!..
Стоило мне въехать на самую захудалую, крайнюю улицу города, как я сразу же увидела человеческий силуэт, лежащий ничком на неухоженном газоне перед домом моей матери. Сердце мгновенно попыталось выпрыгнуть через горло, но не успело – я с душераздирающим скрипом тормозных колодок затормозила напротив дома, зачем-то заехав прямо на газон, и поняла, что валяется без чувств вовсе не Бриджит…
Из машины не получилось выйти через искаженную водительскую дверь – она заклинила, так что пришлось поспешно вытаскивать себя через пассажирскую…
Пегги лежала у подножия крутой лестницы, ведущей на её чердачный этаж. Подбежав к ней на едва гнущихся ногах, я резко нагнулась, приложила два пальца к её сонной артерии и сразу же обнаружила полное отсутствие пульса. У меня не было времени понять, что именно с ней произошло: то же, что и с другими людьми в городе, или она случайно кубарем скатилась вниз по лестнице и сломала себе шею? За последний вариант говорили её разбросанные в разные стороны тапки: правый балансировал на одной из верхних ступенек лестницы, левый валялся на газоне, в противоположном ногам направлении. Её уже невозможно было спасти. И всё равно я машинально начала набирать номер неотложной помощи, который сразу же начал отвечать мне короткими гудками… Неотложка недоступна?! Разве такое возможно?!
Уже приближаясь к дому, я на ходу повторно набрала экстренный номер… Дрожащей рукой резко отворила никогда не бывшую запертой входную дверь. В следующую же секунду врезалась краем двери в чьё-то голое тело. Я сразу поняла, что это не мать, но растерянность заставила меня остолбенеть: кто это?! Незнакомый и совершенно голый мужчина! Лежит на животе, на голом полу, в луже крови, которая, предположительно, вытекла из его ушей… Это что?! Труп?!.. Ещё один?!
Я не пожелала проверять его пульс… В приложенном к уху мобильном раздались очередные рваные гудки, оповещающие о сорванном звонке… Вызов завершился автоматически, а я всё никак не могла оторвать телефон от уха… Не знаю, сколько бы я так простояла, ошарашенно пялясь на голый труп незнакомца, если бы из глубины дома вдруг не начали раздаваться сжатые возгласы…
– Мама?.. – не своим голосом вдруг прохрипела я. – Мама!
Едва не перепрыгнув, но вовремя обойдя по кругу труп незнакомца, я бросилась в сторону гостиной-мастерской, из которой доносились душераздирающие всхлипы…
Она сидела на полу, забившись в дальний угол комнаты, с поджатыми ногами и прижатыми к ушам предплечьями. Я за секунду оказалась напротив нее и сразу же начала трясти её за плечи:
– Мама! Мама, ты как?!
– Я ведь говорила тебе не называть меня мамой! – следующие слова она почти прорычала с присущей её биполярному расстройству злобой: – Я тебе Бриджит!
– Бриджит, что с тобой?! – я оторвала её руки от ушей и, к своему облегчению, сначала не заметила на них крови, но уже через мгновение увидела свежее бордовое пятнышко на правом рукаве её белой блузки, надетой под растянутую и распахнутую старую тунику. – Уходим!
– Нет!
– Идём! Сейчас же! – мне пришлось насильно поднимать её, дергая за обе руки. В итоге она всё-таки встала и относительно быстрым шагом потащилась вслед за мной.
– Он был таким страстным… – шагая за моей спиной неровным шагом, Бриджит вдруг неожиданно жалостливо всхлипнула, и её руки потянулись в сторону коридора, в котором лежал труп мужчины, мимо которого я не собиралась проводить её – мы шли к чёрному ходу, через прохудившееся крыльцо и мимо её любимого кресла-качалки.
– Его не спасти!
– О-о-о не-е-ет! – из её горла вырвалась безумная горечь.
– Идём! Идём! – я буквально насильно вытолкала её на улицу, но стоило нам оказаться на газоне, как её сразу же накрыла новая волна истерики.
– Пегги! Нет! Нет! Нет!!! Пегги!!! – она бросилась к трупу Пегги, и на сей раз я не смогла бы остановить её, но вдруг… Она резко и как-то по-детски неуклюже завалилась набок. Сначала я подумала, что она споткнулась, но, услышав её истошный крик, поняла, что дело в другом: Это снова началось!
Глава 8
Вторая волна продлилась около минуты, по истечению которой мать едва не сорвала себе горло, так сильно она кричала…
Валяясь на газоне, я обнимала её за плечи, но от моих объятий ей не было легче: казалось, ещё чуть-чуть, и она не выдержит муки, которая терзает её уши – она всё пыталась заткнуть свои уши! Я никак не могла оценить общую обстановку – на сей раз Это происходит только с ней или снова со всеми? – потому что дом матери стоит на отшибе, и соседей у неё практически нет – всего один жилой дом по соседству, и тот, в большинстве случаев, пустующий.
Как только её отпустило – она так резко прекратила кричать, что я испугалась того, не умерла ли она от разрыва сердца или разрыва ещё чего-нибудь! – я перевернула её на спину. На сей раз из её правого уха текла заметная струйка крови. Стоило ей замолчать, и я сразу же услышала, как гулко колотится сердце в моей грудной клетке, и пульсирует кровь в моих ушах… Она лежала, смотря в небо почти пугающим, пустым взглядом.
– Эй! Бриджит! Эй! – я встряхнула её, на что она отреагировала, один раз моргнув.
– Нужно вернуться в дом… – её дыхание стало надрывным. – Домой… Там должно быть безопаснее…
– Нет… Нет, там не безопаснее, – поднимаясь с колен, я пыталась выбросить из памяти образ голого мужского трупа, лежащего посреди тёмного коридора дома, в который теперь я ни под каким предлогом не захочу войти повторно. – Ты ведь первый раз в доме кричала, помнишь?.. – я потянула её за левую руку, заставляя встать. Она слабо поддавалась. – Ну же, вставай… Нам нужно идти… – в этот момент я увидела машину, припаркованную возле нашего дома: пикап старого образца. В голове непроизвольно всплыли безумные слова Сомерсета Гриффина: “Один серьёзный минус: рискует заглохнуть вся техника… Не сразу, конечно, но большое количество таких волн подряд добьют всю серьёзную технику, за исключением той, которая работает от определённого рода заряда…”.
Я бросила взгляд на свой электрический автомобиль с искореженной в хлам водительской дверью – эта машина долго не прослужит. Аккумуляторы старых образцов надежнее…
– Чья это машина? – закидывая руку матери себе за шею и придерживая её за талию, громко поинтересовалась я, отчего Бриджит сразу же поморщилась. Она ответила потерянным голосом человека, как будто только что вышедшего из криосна:
– Машина моего нового бойфренда… Я тебе уже говорила, какой он страстный?..
Прежде чем она договорила, я уже бежала – вернее, передвигалась максимально доступным мне быстрым шагом, – в сторону пикапа, заставляя Бриджит вторить моей скорости. Мне пришлось буквально грузить её обмякшее тело в ржавый пикап её мужика. Наконец, с металлическим лязгом закрыв пассажирскую дверь, я, оглядываясь по сторонам и не находя вокруг ни души, обежала машину спереди и запрыгнула на водительское место. Ключи нашлись сразу же – предсказуемо покоились в поднятом солнцезащитном козырьке. Вонь от табака, насквозь пропитавшая салон этой рухляди, заставила меня наполовину приоткрыть своё окно. Пристегнув Бриджит ремнем безопасности и уже пристегиваясь сама, я с раздражением стряхнула старым обрывком газеты с пассажирского сиденья окурок сигареты и сразу же обнаружила на полу целую стопку таких же докуренных до основания бычков. Поджав губы, я с первой попытки завела мотор старой клячи, и это смогло сгладить моё негодование относительно её эстетического состояния.
– Куда мы едем? – мать устало заворочала языком, при этом начав массировать свои виски пальцами.
– На работу, – пытаясь обуздать нервную дрожь, я начала разворачивать машину.
– Зачем тебе на работу?
– За оружием.
– Ты разве работаешь днём?
В этом вся Бриджит: получив серьёзную травму, она не требует немедленно отвезти её в больницу – вместо этого задаёт ничего не значащий для неё вопрос, а получая ответ, игнорирует его посредством озвучивания нового вопроса, ответ на который так же решительно проигнорирует, если получит его.
Что делать?.. Что делать?.. Что мне с ней делать?..
Мобильный телефон окончательно перестал реагировать на мои попытки сделать исходящий вызов. Сейчас мне нужны были два номера: неотложной помощи и Гершеля, который сегодня должен быть в дневной смене охраны ЦТНП. За всю свою жизнь ни разу не видевшая свой мобильный телефон бесполезным куском сплава металла с пластиком, я никак не могла поверить в то, что он так пугающе просто может являть собой само олицетворение беспомощности.
До ЦТНП не получилось добраться без неприятностей. В городе развернулся настоящий хаос: машины выезжали на тротуары, люди выбегали на проезжую часть, группа байкеров затеяла драку с более крупной группой велосипедистов – и откуда только взялись все эти сумасшедшие люди? Самое ужасное, подозреваю, творилось в центре: пока ещё я не видела разбитых витрин магазинов, но уже заметила двух бегущих по тротуару человек, несущих в своих руках огромные коробки с телевизорами. Мародерство – один из ярчайших признаков того, что нечто крайне важное катится в тартарары.
На парковке ЦТНП, обычно наполовину пустующей и никогда не бывающей оживлённой, неожиданно воцарился не меньший хаос: люди в белых халатах, в форме охранников и даже в штатском разбегались по машинам, врезались друг в друга, что-то кричали и сильно жестикулировали – все они стремились поскорее уехать прочь, наверняка в надежде найти своих близких и укрыться с ними в своих незащищенных домах.
Из-за затора, образовавшегося по причине двух столкнувшихся автомобилей, мне пришлось отказаться от идеи подъехать прямо к центральному входу и остановиться в ста метрах от цели.
– Сиди здесь, ясно?! – я вцепилась в предплечье Бриджит стальной хваткой, так как знала, что только мощный физический контакт может заставить её сфокусироваться на словах говорящего с ней серьёзным тоном. – Ты поняла меня?!
– Да… Да, не переживай… Иди, хорошенько поработай. Мамочка подождёт тебя здесь… Я устала, всю ночь не спала из-за того, что у тебя резались зубы. Мне нужно поспать и привести себя в порядок.
Что это с ней? Она что, только что перемешала настоящее время с прошлым?.. Такого с ней прежде не случалось, такое поведение не свойственно биполярному расстройству и ближе к шизофрении… Надеюсь, она просто запуталась. Всё равно разбираться некогда…
Резко дернув поломанную дверную ручку, я буквально выпрыгнула из машины и, громко хлопнув дверцей, сразу же сорвалась на бег.
Вход в здание ЦТНП возможен только по двухфакторной биометрической аутентификации: отпечаток ладони плюс сканирование сетчатки глаза. У меня редкая гетерохромия – вокруг зрачков радужная оболочка ярко-коричневая, отдающая оранжевым оттенком, переходит в зелёный, который затем перетекает в голубой, из голубого в тёмно-синий, который в итоге заканчивается границей лимба чёрного цвета. Незнакомые со мной люди считают, будто я ношу контактные линзы ради украшения, но это не так. Из-за этой генетической особенности мне, в отличие от остальных входящих в здание ЦТНП, приходится сканировать оба глаза – по-другому система не воспринимает меня всерьёз.
Общая раздевалка со шкафчиками и сейфами, хранящими оружие, находится на первом этаже, по соседству с кабинетом, в котором я провожу свои караульные ночи. Мне необходимо добраться именно до раздевалки…
В коридоре, лишенном окон, люминесцентные лампы нервно моргают неровным светом, чего прежде за ними не наблюдалось. Днём по этому коридору обычно ходят туда-сюда учёные-разработчики в своих пафосных белых халатах, но на сей раз здесь никого нет – только на полу валяются предупреждающие о неладном, беспорядочно разбросанные бумаги, на которых виднеются капли крови, которые я предпочла бы не заметить.
На полной скорости я буквально пронеслась через длинный коридор и влетела в раздевалку. Сразу же прилипнув ладонями к прохладной металлической двери своего шкафчика, начала поспешно вводить пароль: 2069-12-01+bull – полная дата моего рождения плюс символ животного, в год которого, согласно восточному календарю, я родилась. В шкафчике хранилось немногое: униформа, фонарик, дубинка, наручники, табельное оружие… Я сразу же закрепила на поясе кобуру с оружием, затем, с привычной ловкостью, пристегнула к поясу наручники и фонарик, напоследок, подумав только секунду, взяла дубинку. Один раз убедившись в том, что точно закрыла свой опустевший шкафчик, я со всех ног бросилась назад, желая успеть вернуться к матери прежде чем она успеет выкинуть какое-нибудь сумасшедшее действие, но стоило мне выбежать из раздевалки, как я сразу же резко затормозила, отчего чуть не проскользила вперед по отполированному покрытию пола. В коридоре слева, то есть в стороне, в которой располагается мой кабинет, развернулась пугающая картина: семь людей в белых халатах валяются без чувств на полу! Среди валяющихся я внезапно узнала Винсента Санчеса. Я знаю, что я прошла бы мимо. Я уже собиралась продолжать бежать к выходу, но этот парень, плечами упирающийся в стену, вдруг повернул свою голову в моём направлении и заметил меня… Я уже сделала шаг прочь, но не успела – он поднял руку в моём направлении и душераздирающе-жалобно застонал. Стиснув зубы и кулаки, я едва сдержалась, чтобы не выругаться вслух, и, вместо того, чтобы пойти на выход, бросилась к этому несчастному. Все люди, которых мне пришлось переступить, чтобы приблизиться к Санчесу, были или без чувств, или мертвы – я предпочитала думать, что верным вариантом является первый. У трёх обморочных уши были заметно окровавлены.
Присев на корточки напротив знакомого парня, я и у него увидела следы ушной крови, уже успевшие запектись на его смуглой шее.
– Эй… – неожиданно осевшим голосом начала я и, коснувшись его плеча, продолжила: – Знаешь, что происходит?
– Возьми… – парень вдруг протянул мне свой браслет-пропуск.
– Зачем?
– Третий кабинет с конца коридора – мой, – тяжело дыша и явно не находя в себе сил подняться, он указал вправо от меня, вглубь коридора. – Это ключ… За репродукцией “Звёздной ночи” увидишь сейф… Код: 128456. Найдёшь там новый образец портативного продвинутого оружия… И возвращайся за мной…
Левой рукой приняв ключ-карту от кабинета, правой я сильнее сжала его плечо:
– Я вернусь! – уверенно отчеканила я и сразу же подскочила на ноги, которые, наверное, только благодаря чуду всё ещё не начали выдавать дрожь.
Продвинутое оружие – это слишком хорошо… Нельзя упустить.
Ключ-карта сработала с первой попытки, хотя я и приложила её кривовато из-за того, что, уже подбежав к двери, вновь слегка заскользила на отполированном полу. В итоге я оказалась в просторном кабинете, заставленном всевозможной механической хренотенью. Увидев на стене справа от входа репродукцию картины “Звёздная ночь”, я машинально отложила свою дубинку на ближайший стол. Поспешно развернувшись, сняв со стены “ночь” и установив её на пол, я и вправду обнаружила в стене тайный сейф.
Мои пальцы, в отличие от ног, уже вовсю дрожали – это открытие стало для меня неожиданным, я заметила тремор только начав вводить код: один, два, три… Вот ведь! Сбилась! Очистить… Заново… Один-два-восемь-четыре-пять-шесть… Отлично. Подтвердить. Принято. Щелчок – и в следующую секунду дверца сейфа отъезжает в сторону, и передо мной предстает странный полупрозрачный пистолет, в два раза крупнее моего, упакованный в не менее странную, прозрачную кобуру. Недолго думая, я схватила его и, ничего больше не найдя в сейфе, ловкими движениями профессионала закрепила новое оружие на свободной стороне ремня. Всё, пора вернуться за Винсентом, заставить его подняться на ноги, возможно, на собственных плечах дотащить его до оказавшегося в моём распоряжении прокуренного пикапа и наконец убедиться в том, что за время моего отсутствия Бриджит не выкинула ничего непоправимого: главное, чтобы она не сбежала в неизвестном направлении! Внезапные побеги – одна из характеризующих её биполярное расстройство черт.
Я не выбежала в коридор до конца – я только наполовину высунулась, благодаря чему моё тело успело своевременно отреагировать на визуальную опасность и вовремя нырнуть назад в кабинет: с противоположной стороны в коридор входили люди в камуфляжной форме! Военные?! Но что здесь делать военным?!.. Прежде чем я успела придумать варианты ответов на этот вопрос, в коридоре начали раздаваться неожиданные, оглушительные выстрелы! Стоя у двери, краем глаза я увидела, что́ именно́ начало происходить: люди в камуфляже в упор расстреливают валяющихся в коридоре! Лучше бы я этого не видела, но увиденного уже было не отменить: один из военных, высокий и широкоплечий блондин с короткой стрижкой, всадил пулю прямо в грудь Винсента Санчеса!..
Адреналин ударил в голову, вызвав мгновенный шок… Паника разлилась по венам и начала туманить мозг, словно морфий…
Я могла бы попробовать сбежать через окно, но оно может оказаться запертым на ключ, не принадлежащий Санчесу, и тогда я наверняка попадусь, а раз они зачищают периметр, значит, при таком раскладе я наверняка словлю пулю, если только сама не решусь отстреливаться. Нет, в этот момент окно – слишком долгоиграющий, а значит, слишком опасный вариант. Поэтому я рухнула на четвереньки и за десять секунд до того, как выстреливший в Санчеса военный переступил порог кабинета, всем телом залезла под широкий лабораторный стол.
Уже спустя пятнадцать секунд ноги вошедшего оказались прямо у меня перед глазами, всего лишь на расстоянии двух вытянутых рук! Он медленно зашел, как будто подозревал, что здесь может скрываться живой человек. Приблизился к стене с открытым сейфом… Медленно переступил с ноги на ногу… Возможно, провел по внутренностям сейфа ладонью, потому что послышался соответствующий такому телодвижению шорох. Я почти перестала дышать, но моё сердце при этом никак не успокаивалось – как будто стремилось выдать меня своим громогласным боем.
Военный развернулся на низких каблуках своих отполированных чёрных сапог и… И… Стал уверенно подходить напрямую к скрывающему меня столу!..
Мой палец, до сих пор лежавший на кобуре с привычным ему табельным пистолетом, уловимо дрогнул… Я смогу – я смогу – я смогу!..
Он остановился. Взял что-то тяжеловесное со стола… Опустил это вниз так, что я смогла увидеть, что́ именно его заинтересовало: забытая мной дубинка! Следующее, что он сделает: либо резко врежет ею по столу, с целью вызвать во мне испуг, либо резко нагнётся, чтобы встретиться со мной взглядом… Что бы он ни выбрал – он пожалеет, потому что я не поддамся!..
Моя рука была готова – ещё одно его резкое движение, и ему конец! Но… Вдруг… Носки его сапог развернулись прямо напротив моих глаз и уверенно зашагали в сторону коридора, в котором в этот же момент послышались ещё чьи-то шаги.
Оставаясь недвижимой, я проследила за ногами уходящего и увидела, как по коридору идут другие пары точь-в-точь таких же сапог… Я насчитала десять человек, но их было больше. Все двигались в восточную сторону здания, в которой располагался головной центр ЦТНП. Военные прибирают к рукам новейшие разработки продвинутого оружия и делают это крайне агрессивным способом… Именно в этот момент, прячась под столом, я поняла, что ничто уже не будет прежним. Что бы это ни было – стихийное бедствие, проделки сумасшедших учёных-маньяков или военный переворот, – здесь теперь небезопасно. Не только в этом городе. Во всей Канаде. Необходимо выбираться отсюда…
Дождавшись стихания эха шагов, долетающего из коридора, под громкий бой собственного сердца, я наконец позволила себе вылезти из-под стола и сразу же бросилась к окну. Мне повезло: ключ-карта Санчеса сработала при соприкосновении с оконной ручкой, которая сразу же повернулась против часовой стрелки. Дернув ручку вниз, я аккуратно распахнула затемненное окно и, таясь, выглянула на улицу: никаких вооруженных военных и вообще никого снаружи не оказалось… Однако, вооруженные люди могут стоять у входа в здание. Впрочем, у меня не такой уж большой выбор – мне по-любому необходимо добраться до Бриджит.
Распахнув окно настежь – я не могла подозревать, что в будущем именно это распахнутое окно впустит дикую природу внутрь этого здания, – я поспешно перегнулась через край стальной рамы и спрыгнула на недавно стриженый газон: пришлось единожды сделать кувырок через спину, так как даже первый этаж находится на приличной высоте – будь я на втором этаже, я точно не смогла бы позволить себе провернуть подобный трюк.
Опасаясь быть замеченной из окон, я интуитивно пригнулась и, стараясь держаться поближе к стене, быстро разогналась на пути к парковке, но перед поворотом, открывающим главный вход в здание, притормозила: если бы у входа стояли вооруженные люди, моя диверсия могла бы закончиться весьма плачевно для обеих сторон. Однако у входа никого не оказалось. Путь был свободен. Я со всех ног бросилась вперёд, но, уже подбегая к верно ожидающей меня машине, почувствовала, как моё сердце обрушивается в пятки: внутри салона зияло пустотой место Бриджит!
