Anne Dar
АтакА & Исключительная
Глава 9
Стоянка опустела: осталось от силы с десяток гражданских автомобилей и две большие военные машины. Не знаю, чего больше я боялась, на полной скорости подбегая к пустому ржавому пикапу: того, что Бриджит сбежала, или того, что её “зачистили” проходившие мимо военные. Сердце бешено колотилось, пульс предупреждающе отбивал набатом в ушах, рука, открывшая водительскую дверь, почти не тряслась от сковавшей всё тело боязни увидеть простреленный труп матери валяющимся прямо на сиденьях…
Стоило мне дернуть дверь, как растянувшаяся на двух сиденьях мать поморщилась и, потянувшись, заставила себя сесть… Я почти не верила своим глазам, в это своё неожиданное счастье – она не сбежала и жива!
– Что ты делала?! – уже запрыгивая за руль, почти без раздражения выпалила я.
– Решила прилечь, а-то голова разболелась… А ты чего так быстро? – стоило этому вопросу прозвучать, и у меня перед глазами сразу же всплыл простреленный труп Винсента Санчеса. – Разве ты не должна отработать полный рабочий день до поздней ночи? – наверняка она до сих пор жива лишь потому, что прилегла и её не заметили… – Ты снова не купила нам с Пегги нори. Мы же тебя просили… И не рассказывай мне про пустые прилавки в магазинах – имей достоинство и признайся, что просто забыла. Жевательные резинки у тебя снова с малиновым вкусом, – она начала растягивать резинку из своего рта и наматывать её на указательный палец. – Терпеть не могу малину, ты ведь знаешь…
Мы уже выезжали с территории ЦТНП – шлагбаум был кем-то снесен и теперь валялся на обочине, – когда я бросила случайный взгляд в боковое зеркало заднего вида и увидела страшное: снайпер, на втором этаже ЦТНП, целился нам в спину! Я была уверена в том, что он выстрелит… Была уверена в том, что если он не сможет попасть по нам – сможет пробить колёса… Но он не выстрелил. Я просто ещё сильнее придавила педаль газа к полу и просто скрылась за углом парка… Нас только что едва не убили так, как убили тех несчастных учёных в узком коридоре! Зачем?.. За что?.. Если бы я могла знать, во что мне станет обретение оружия, я бы, возможно, трижды подумала, прежде чем сунулась на своё рабочее место вне рабочего времени, и определённо точно не привезла бы сюда Бриджит. Впредь нужно быть намного аккуратнее, обдумывать все свои телодвижения и перемещения…
– Куда мы? – вяло поинтересовалась Бриджит, явно не испытывающая восторга от нашего незапланированного путешествия.
– К отцу.
– К твоему отцу?! – а вот теперь она не поскупилась на эмоцию. – Зачем к нему?!
– Не знаю… Больше не к кому.
– Что это значит?!
– Это значит, что у нас больше никого нет! – я практически прорычала эту жестокую истину, которую предпочла бы не произносить вслух.
– Но, дорогая, зачем нам ещё кто-то? Нам и нас всегда вполне хватало друг другу, и Пегги с нами… Бедняжка Пегги, ты видела её сегодня? С чего бы ей валяться лицом в газон? Неужели она снова начала выпивать, – при этих словах она поцокала языком, опустила солнцезащитный козырёк и, глядясь в зеркало, начала пальцами поправлять свою потекшую тушь.
Попытка дозвониться до отца не увенчалась успехом – мобильный телефон продолжал выдавать короткие гудки, наглядно демонстрирующие бессилие современного человека перед лицом глобальной катастрофы.
В последний момент я решила откорректировать маршрут. Мы припарковались напротив дома, в котором я снимала квартиру. Улица была абсолютно безлюдной, но в пятистах метрах впереди произошло что-то страшное: три столкнувшиеся машины, одна из них грузовая, ещё одна – перевернутая на крышу… И ни души. Ужасное, но действенное предупреждение соблюдать предельную осторожность на дороге.
Оставив Бриджит охранять машину – да какой из неё охранник?! – я забежала в дом и, к своему ужасу, обнаружила отсутствие у меня ключей от квартиры: я забыла их в своём автомобиле! Пришлось выбегать из дома и оббегать его по кругу, чтобы попробовать проникнуть внутрь через задний двор. Пока я бежала, сразу из нескольких открытых квартирных окон вылетали и пугающе кружили над моей головой человеческие стоны: неужели, снова началось? Но… Почему я ничего не чувствую?
Это был первый раз, когда я задалась этим вопросом.
Запасной ключ лежал под мраморным кашпо, украшенным лепниной в виде цветущих бутонов роз. Открыв стеклянную дверь, ведущую на кухню, я начала ещё быстрее торопиться, опасаясь того, что Бриджит сейчас может корчиться в машине в полном одиночестве…
Я схватила только укомплектованный тревожный чемоданчик и уже сложенный рюкзак, по пути забежала в ванную комнату и забрала большой органайзер со всеми самыми важными гигиеническими средствами и инструментами. Всё, больше ничего не взяла. В холодильнике было пусто, но можно было бы тряхнуть бакалейные запасы – у меня была припасена пара упаковок круп и несколько банок консервов, – но я так сильно боялась опоздать к нестабильной, а значит ненадёжной Бриджит, что упустила этот момент. Проверив закрытое состояние всех дверей и окон, я выбежала на улицу с громадным рюкзаком и чемоданчиком наперевес, спрятала ключ назад под кашпо и побежала назад к машине.
Я выбежала на тротуар как раз в момент, когда на него же, только в двухстах метрах от меня, выбежало двое рослых чернокожих мужчин, один из которых держал в руках бейсбольную биту. Уже забрасывая вещи в салон пикапа под громкий протест матери на тему того, что я могла бы забросить сумки и в прицеп, а не совать их ей на колени, я боковым зрением увидела, как оба незнакомца одновременно указали руками в нашу сторону и, в следующую секунду, двинулись в нашем направлении сначала быстрым шагом, а затем и всерьёз перешли на бег. Всем своим естеством ощутив острую опасность, я с грохотом захлопнула материнскую дверь и, приказав ей заблокироваться, бросилась к своей. Один из мужчин закричал мне в спину, стоило мне только нырнуть в салон:
– Эй! Эй, подожди!
– У неё работающая машина! – закричал второй.
– Эй, ты подвезёшь меня и моего друга!
Им оставалось меньше ста метров до нас, когда я провернула ключ в замке зажигания и… Вместо желанного звука откликающегося на мой призыв мотора услышала глушащую тишину…
Машина не завелась!!!
Глава 10
Всё произошло настолько быстро, что я не сразу поняла, что у меня всё же получилось пробудить зажигание: я только услышала, как край дубинки самого быстрого мужчины коснулся левой задней фары – он всерьёз разбил её, красные осколки стекла полетели на асфальт! – и в следующую же секунду машина рванула вперёд с диким визгом, вырывающимся из-под стёртых шин. Но нам пришлось разворачиваться: впереди был затор из-за аварии, которую никто не спешил разбирать… Развернувшись впритык к самому пострадавшему автомобилю, я на полной скорости промчалась мимо мужчин, ради блефа выбежавших на дорогу, но всё же побоявшихся бросаться под колёса – они вовремя поняли, что я не нажму на тормоза.
Тяжело дыша, я бросила поспешный взгляд на Бриджит, недовольно откинувшую к себе под ноги мой тревожный чемоданчик, очевидно, мешающий ей:
– Ты как? Пока я отсутствовала, новых Атак не было?
– Пффф… Новых чего? – она действительно не поняла.
Я всё ещё пыталась контролировать своё нервное напряжение и потому пояснила сдержанным тоном:
– Новых приступов ушной боли… Их не было?
– Нет, не было, – вялым и каким-то разочарованным тоном, наконец дала ответ Бриджит, продолжая сосредоточенно смотреть в боковое зеркало заднего вида. – Почему ты не захотела подвезти этих красивых парней? Они такие горячие на первый взгляд… Я бы взяла себе того, что помельче, а тебе оставила бы покрупнее…
– Прошу, прекрати! – сквозь сжатые зубы процедила я, вдруг начав осязаемо быстро терять контроль над своим терпением.
– Да ты вся на нервах… – сумасшедше хихикнув, собеседница попыталась коснуться моего плеча, но я резко отбросила её руку ещё в полёте.
Дальше мы поехали молча. И это могло бы облегчить моё нервное напряжение, если бы не картины трагедий, которые вскоре начали разворачиваться на нашем пути: пять машин, съехавших в кювет; четыре машины, протаранившие столбы и здания; две машины, вылетевшие в лесополосу… Много людей. Раненных, целых, идущих, стоящих, лежащих… Помимо нашей машины на дороге встретилось ещё два автомобиля “на ходу” – оба ехали в противоположную нашей сторону. Одна женщина с подростком лет семнадцати бросились к нашей машине на крутом перекрёстке. Я не остановилась. И позже не пожалела. В зеркале заднего вида я увидела, что эти двое были не одни: за перевёрнутой машиной, съехавшей в кювет, пряталось трое мужчин.
В этот день мне не один раз очень сильно повезло. На дороге, протяженностью в двадцать миль, я не уперлась ни в один серьёзный затор, и ничто не преградило мне путь – я не без препятствий, однако всё же уверенно добралась до своей первой точки назначения, чтобы ещё более уверенно двигаться дальше.
Сельская местность, в которой живёт мой отец, давно начала впадать в захудалое состояние, но ему, всегда нелюдимому, будто было мало этого – он забрался в один из домов, стоящих за чертой поселения. Не знаю, о чём он с Шайлин думали, когда обосновывались здесь с ребёнком… Может быть, считали, что природа ребёнку нужнее, чем городской комфорт. Может быть, они по итогу и оказались правы. Без понятия.
Припарковав машину лицевой стороной к скромному одноэтажному дому с прямой крышей, я не без опаски выключила зажигание с целью экономии бензина, которого в баке оставалось только двадцать пять процентов от допустимого максимума.
– Когда Джером успел переехать? Да ещё и в такую дыру, – подала осуждающий тон до сих пор прилежно молчавшая Бриджит.
– Он давно переехал… И ты об этом знаешь, – не выходя из машины, я начала осматривать выцветшую жёлто-коричневую вагонку дома.
– У его единственного соседа вон какие приличные хоромы, – Бриджит бросила взгляд вправо, в сторону облупившегося сизой краской, но зато двухэтажного дома, стоящего в ста метрах от жилища её бывшего мужа. – И почему Джером не построил себе приличный дом?
В моей голове мгновенно промелькнули картины комнат её собственного дома – ничего приличного так и не показалось. Я тяжело вздохнула:
– Сиди здесь. Жди моего возвращения и никому не открывай. Понятно?
– Да куда уж понятнее… У тебя жевательные резинки еще остались?
– Ты терпеть не можешь малину.
– Я передумала. Теперь я её просто-напросто обожаю.
Металлический почтовый ящик с выцветшим именем Джерома Рокса предлагал забрать из него прессу. Недолго думая, я вытащила газету и первым делом посмотрела на дату: сегодняшнее число. Очень хорошо. Значит, почту здесь и выписывают, и своевременно забирают.
Мой взгляд невольно зацепился за первый разворот газеты, на котором была размещена странная фотография, изображающая массовые беспорядки в США. Статья кричала неожиданно громким для меланхоличной канадской прессы заголовком: “Разоблачение правительства: что известно про Сталь, связанную с ней панику за стеной, и почему канадцам не говорят правду?!”. Ни слова об Атаках… Какая-то призрачная Сталь. Вот ведь жалость: следя за горизонтом, не видят того, что разворачивается прямо у них под носом! Идиоты…
Свернув газету в плотную трубочку и оставив её в правой руке, я продолжила крадущимся шагом приближаться к дому. Со стороны, должно быть, мои движения были очень похожи на охоту за мухой: свернутая газета, перебежка на полусогнутых, тихое прикосновение к дверной ручке… Надо же! Дверь оказалась открытой! Сначала я обрадовалась, но в следующую секунду напряглась: склонный к тщательному предохранению Джером, в отличие от легкомысленной Бриджит, никогда не оставлял двери своего дома открытыми… Может быть, конечно, за последние годы, в которые мы практически не общались, в его характере произошли серьёзные перемены, о которых я не могу подозревать, но с чего бы…
Я вошла на кухню: солнечно-жёлтые стены, небольшой деревянный стол, три стула, гарнитур – всё скромно, но очень чисто, не в пример подобию кухни Бриджит… Тихо прикрыв за собой дверь, я продолжила аккуратное продвижение вперёд. Раз дверь открыта, значит, дома кто-то должен быть…
– Джером?! Томирис?! – я нервно стукнула всё ещё свёрнутой в трубку газетой по левой ладони. Главное сейчас – не увидеть их мёртвыми. О, пожалуйста-пожалуйста, только не такое… – Есть кто?!
Мне оставался всего шаг до порога, за которым лежала затемнённая гостиная, как вдруг из-за угла вынырнула девушка с охотничьим ружьём в руках – дуло было направлено прямо на меня. Я не сразу узнала её, ведь теперь она была почти одного роста со мной, но я сразу же подняла свои руки вверх, ведь она весьма впечатляюще удерживала в своих руках реальное оружие.
– Воу! Спокойнее! – самоуверенным тоном выдала я. – Это я, Диа…
Ей понадобилось около пяти секунд, чтобы смекнуть…
– Диандра? – её ружье заметно дрогнуло.
– Именно.
Мои руки опустились, и только после этого было опущено её ружьё. Теперь я имела возможность рассмотреть её получше: на пару дюймов ниже меня, густые волны свободно распущенных волос длиной почти до локтей на пару тонов темнее моих, кожа чуть светлее моей, большие серые глаза, пухлые красные губы почти бантиком, курносый нос – в целом, очевидное внешнее сходство со мной.
– Что происходит? – её голос звучал с вызывающей силой, но одновременно выдавал внутреннее переживание своей владелицы.
– Лучше давай начнём с чего-то попроще, – предложила я, упершись руками в бока, но в следующую секунду поняла, что Джером до сих пор так и не появился, что может – только не это! – значить, что готовый сорваться с моего языка вопрос может оказаться даже сложнее того, который был только что задан не мной. Поэтому я решила немного оттянуть этот момент: – У вас здесь тоже неладно?
– Я была в центре города, когда всё началось.
– Вот как… – мои брови непроизвольно сдвинулись к переносице. – Что делала?
– Покупала учебные пособия.
Понятно. Грызёт гранит науки. Хочет пробить потолок. Похоже на меня. Я повела бровью, она продолжила:
– Я возвращалась домой, когда это началось, – вот оно! “Началось”, а не “случилось”. А что имеет начало, то имеет и продолжение… И завершение. Надеюсь. – Беспорядки начались практически сразу. Люди взялись за мародёрство. На моих глазах коп выстрелил в подростка из-за украденной им из магазина упаковки муки.
Я нервно сглотнула, осознав, что потянула достаточно, но Джером так и не появился.
– Где отец? – наконец произнесла я.
– В гараже. – Услышав это, я с облегчением выдохнула, но ружьё в руках девушки вдруг опустилось ещё ниже и сразу же неестественно скособочилось. – Кажется, он мёртв… – неожиданным шёпотом добавила она.
Я замерла, глядя своими округлившимися глазами в широко распахнутые глаза собеседницы.
Глава 11
Через черный ход Томирис отвела меня на задний двор, оттуда довела до пристройки, которую обозначила гаражом, и вот я уже стою на одном колене перед телом Джерома, лежащим лицом в бетонный пол, и, наигранно уверенно протянув руку вперед, двумя пальцами касаюсь его сонной артерии.
Его кожа оказалась холодной, как сам бетон, пульс категорически отсутствовал…
Я медленно отстранила свои неспособные ничего исправить пальцы и отвела в сторону беспомощную руку, и только после этого наконец позволила себе дышать. Позади меня стояла Томирис, но я не знала, какие слова ей сказать, а потому не спешила поворачиваться.
– Я уже проверяла, – неожиданно первой заговорила она. – Пульса нет.
Не вставая с колена, я обернулась и через плечо посмотрела на девушку, всё ещё крепко удерживающую в своих руках охотничье ружьё. Она проверяла?.. Не побоялась, значит. Наверняка следующим вопросом, всплывшим в моей голове, стал бы вопрос о том, что́ этот подросток может сейчас испытывать, ведь она, насколько мне известно, была дружна с обоими своими родителями, но этот вопрос не успел до конца сформироваться в моих мыслях. Нас отвлекли… Во дворе за домом раздались громкие крики.
Стремглав бежа в сторону машины, в которой я оставила Бриджит, даже не видя происходящего за домом, я знала, что причина не в очередной Атаке: Бриджит вступила с кем-то в потасовку. Это было понятно по характерным выкрикам, и это неожиданно сильно пугало: сколько напавших?! Томирис бежит за мной?! Она не забыла взять с собой ружьё?! Да у меня же два пистолета на поясе!
Когда мы выбежали из-за угла дома, Бриджит, держась за голову обеими руками, уже валялась на нестриженном газоне вместе с моим рюкзаком и тревожным чемоданчиком, а двое парней газовали на нашем пикапе задним ходом. Не до конца отдавая отчёт своим действиям, я достала из кобуры своё табельное оружие и прицелилась… Я была в секунде от того, чтобы продырявить лобовое окно… Но нет, я этого не сделала. Я позволила им забрать рабочую машину. Мать, громогласно требующая от меня выстрела, так и не поняла, почему я не расстреляла хотя бы колёса. Ответ был прост: потому что в таком случае машина не досталась бы никому, зато мы получили бы в своё распоряжение двух крепких парней, с которыми нужно было бы что-то делать. Она не поняла и этого ответа. Снова свела всё к пошлой шутке. Даже разбитая голова не вставила её мозг на положенное ему место.
Наступила первая ночь после Первой Атаки. Плотно занавесив все окна, но по глупости, присущей новичкам, забыв занавесить дверь, имеющую декоративные окошечки, мы собрались на маленькой кухоньке, выкрашенной в солнечный цвет, наверняка должный придавать комнате больше света. Электричество всё ещё присутствовало, однако нет-нет, да и помаргивало: тусклая кухонная люстра привлекла к себе большого ночного мотылька, который, казалось, гипнотизировал своим безумным танцем откровенно вымотанную Бриджит. Установив на зарядку все имеющиеся в нашем распоряжении электронные устройства и собравшись в одной комнате, мы начали заниматься делами, которые определили себе сами: Томирис пыталась настроить старый радиоприёмник отца, которым тот пользовался, когда надолго уходил в лес с другими егерями; Бриджит, слабо моргая, наблюдала за бархатнокрылым мотыльком; я принялась проверять скрипучие кухонные шкафчики.
– Запасов еды нет, – послышался за моей спиной голос Томми, сосредоточенной на своём приёмнике. – Придется перебиться остатками из холодильника.
Джером никогда не отличался запасливостью, так что я не удивилась тому, что на его кухне не нашлось ничего, кроме ингредиентов на бутерброды. И как Томирис питалась все эти годы после потери матери? Чем он её кормил? Не на бутербродах же одних она выросла…
Взявшись за хлеб, ветчину, два вида сыра, вымытый салат и помидоры, я начала оформлять бутерброды: на сегодня каждому по три и на завтра каждому по три – и на этом весь запас продуктов полностью исчерпает себя.
Услышав, что Томирис пытается набрать короткий номер неотложной помощи, я, не оборачиваясь, спокойно проговорила:
– Связи нет, никуда не дозвонишься.
– Предпочитаю не прекращать попыток до тех пор, пока они не утратят всякий смысл, – явно сохраняя холодную голову, отозвалась девушка, и я в третий раз за прошедшие несколько часов отметила некоторую схожесть между нами. – Что это было?
Я непроизвольно сдвинула брови в понимании страха перед тем, что могу знать ответ на этот вопрос.
– Что бы это ни было, надеюсь, что оно больше не повторится, – второй бутерброд был готов, я перенесла его на тарелку к первому. – Ты ведь родилась двадцать восьмого января?
– Верно. А что?
– Ничего, – я неосознанно нахмурилась ещё сильнее, начав перебирать в своей голове известные мне факты.
Томирис водолей. Это резко противоречит тому, что я услышала в баре от сумасшедшего учёного. Он говорил следующее: “К примеру, у меня есть доступ к установке, которая будет распространять Атаки… Беру, ввожу данные, по которым, к примеру, все воздушные знаки зодиака, а это у нас близнецы, весы и водолеи, будут подвержены Атакам не меньше, чем пораженные Сталью организмы”. И еще он говорил: “Весь кайф в том, что за корчащихся от боли никто не заступится – все сочтут их зараженными, а значит, захотят их изолировать и даже уничтожить. И никто не заподозрит, что дело совсем не в зараженности организма, а в математике, основанной на астрологии”.
Что, если эта злосчастная спутниковая установка и вправду существует? Что, если какой-то сумасшедший и вправду имел или имеет доступ к ней? Что, если он напутал параметры, в результате чего Атакам подвержены все, кроме воздушных знаков зодиака? Что я уже видела? На пешеходном переходе рухнули все, кроме одного студента и молодой девушки с ребёнком. Знать бы, кто они по знакам зодиака… Впрочем, я ведь владею другими данными. Мать – дева, отец был овном… Оба не входят в стихию воздуха и оба подверглись Атакам. Томирис водолей, принадлежит к стихии воздуха, Атаке не подверглась. Но… Я стрелец, как и отец, принадлежу к стихии огня. Ведь к стихии огня? Не уверена. Но, кажется, да… В любом случае, я не подверглась Атаке, хотя не являюсь воздушным знаком зодиака. Итого: водолеи и стрельцы вне зоны риска? Или… И наша защищённость неоднозначна и не гарантирована? Что-то не сходится… Очевидно, что Атаки на кого-то действуют, а на кого-то нет, и что действуют они на абсолютное большинство, но каким образом происходит отбор?
“Единственная проблема: изменить параметры так просто не получится, что ввёл однажды, то получится исправить очень нескоро – слишком долго запрос обрабатывается на спутнике, находящемся на земной орбите, а после слишком долго возвращается на Землю… И всё потому, что учёные цифрового отдела промахнулись в…”, – он недоговорил. В чём они промахнулись?! Вообще, говорил ли он правду?! Сомерсет Гриффин и вправду маньяк, способный совершить геноцид?! И, если всё правда, тогда насколько долго происходит обработка на спутнике – как скоро всё исправится и прекратится?!.. В голову закралась мысль, дрожащая пламенной надеждой: а вдруг всё уже исправили, вдруг уже успели отключить или изменить команду на спутнике, вдруг всё уже закончилось?.. Я покосилась взглядом через плечо на спокойно сидящую мать, продолжающую гипнотизировать порхающее насекомое. Не помню, чтобы она хоть раз за всю ту жизнь, которую я знаю её, была такой тихой.
Томирис снова щелкнула приемником, и мои мысли машинально перескочили на неё: что теперь с ней делать? Хм… Да ничего. Девчонке восемнадцать лет в этом году исполнилось, так что нянчиться с ней не придётся. А если бы пришлось, едва бы я впряглась в эту телегу. И всё же лучше уточнить. На минимум помощи я всё же могу раскошелиться, если вдруг это понадобится.
– Какие у тебя планы на жизнь? – не оборачиваясь, обратилась к совершенно незнакомой девушке я. – Старшую школу в этом году ведь окончила?
– Я поступила в университет.
– Университет – это сильно. Можно гордиться.
Когда-то я мечтала о высшей степени образования, но на эту мою мечту, как и на все остальные, ни у Бриджит, ни у Джерома не нашлось ни средств, ни желания, ни внимания. Видимо, для младшей дочери Джером решил постараться…
Взяв тарелку с бутербродами, я подошла к столу и установила её в центре. Чай, приготовленный мной перед этим, уже остывал в чашках. Заняв свободный стул, я оставила Бриджит по правую руку, а сестру – по левую.
Мы с Томирис сразу же приступили к скромному ужину, но Бриджит к бутербродам не притронулась:
– Этот пластырь щиплет, – она резко содрала с раны на голове обеззараживающий пластырь. Её ударили тупым предметом по левой части лба, достаточно сильно, чтобы рассеклась кожа, которая теперь сияла запекшейся кровью и зеленкой, оставленной от лейкопластыря. Может даже со временем останется шрам.
Мы с Томирис продолжили спокойно есть, не реагируя на её раздраженное настроение, по которому я, исходя из многолетнего и многострадального опыта, могла предвидеть надвигающуюся бурю, способную разразиться в любую секунду.
– Джером, где он? – голос этой неспокойной женщины взял высокие нотки, неестественные для тихой обстановки скромной кухоньки. Несколько часов назад я попросила Томирис молчать про Джерома в присутствии Бриджит, а так как она была осведомлена относительно общего психического состоянии этой женщины, она молча согласно кивнула и не стала углубляться в суть моей просьбы, за что я была ей тайно благодарна. Тем временем Бриджит не собиралась останавливаться: – И где эта стерва Шайлин?
Это было слишком круто. Я сразу же бросила взгляд на Томирис, резко переставшую жевать. Бриджит знала, что Шайлин умерла десять лет назад, однако она периодически путалась в своих воспоминаниях, но даже если взять в учёт путаницу фактов в её черепной коробке, всё равно было крайней грубостью называть стервой мать девушки, напротив которой она сейчас сидит в качестве гостьи. Имея такую мать, я научилась одним взглядом просить прощение у задетых ею людей. Как только Томирис посмотрела на меня, я сделала именно это: без слов, одним взглядом и лёгким наклоном головы вбок попросила у неё прощение за поведение этой женщины, на что она, к моему удивлению, произвела очень похожий на один из моих жестов – слегка покачала головой с отстранённо-прохладным взглядом, говорящим слова вроде: “Всё в порядке, можешь не извиняться”. Надо же, как похожа…
Радиоприёмник, стоящий на столе впритык к стене, вдруг издал резкий звуковой плевок. Томирис сразу же усилила звук. Это была трансляция канадских новостей! Я узнала её по вступительной мелодии – первые ноты гимна… Мы замерли в напряжении, и мужской тембр, прорываясь сквозь сильные помехи, наконец заговорил: “…Европа пала от… Сталь-и… В эти непростые… Свирепствует… Сталь… <сильные помехи, Томирис стукнула приёмник> Большие жертвы… Траур наций… Комендантский… Не выходить из своих домов… Не покидать… Хоронить умерших по мере их появления, не дожидаясь специалистов… Позже будут произведены эксгумаци-и… И… Экспертизы… Повтор информации… Хоронить умерших по мере их появления, чтобы снизить уровень опасности распространения чум… Заражения…”. Приёмник резко заглох, категорично давая понять, что никакие шлепки его уже не воскресят.
– Он сказал про опасность заражения?! – округлившиеся глаза Томирис впились в меня. – Это заразно?!
В моих мыслях зазвучало пугающее эхо вчерашней давности: “…за корчащихся от боли никто не заступится – все сочтут их зараженными, а значит, захотят их изолировать и даже уничтожить…”. Я нервно сглотнула, предчувствуя опасность для Бриджит:
– Нет… Не думаю, что это может быть заразным. Скорее всего, он имел в виду эпидемии, способные возникнуть при несвоевременном захоронении останков.
– Они боятся начала чумы или чего-то вроде, а значит, жертв очень много, – быстро сообразила моя собеседница. – И при этом ни слова не сказали о природе происходящего. – Я заметила, как сжались её кулаки.
Радиоприёмник неожиданно снова ожил, только на сей раз громким писком – Томирис быстро крутанула громкость, чтобы заглушить неприятный звук, и в следующую же секунду Бриджит, истерично схватившись за уши, упала со стула на пол и, крича диким зверем, забилась в угол!
Томирис резко вскочила на ноги и, отпрыгнув от стола, остолбенела, а я сразу же бросилась к матери. Я держала её в своих объятиях на протяжении пятидесяти пяти секунд, которые длилась эта Атака, но ей никак не помогали мои объятия, от которых она пыталась отбиться не меньше, чем от глушащего её ультразвука…
Когда всё закончилось, я не почувствовала облегчения. Я почувствовала самое худшее из всего, что могла почувствовать в это время – беспомощность.
У Бриджит вытекала кровь из ушей, и я уже знала, что это не в последний раз…
Обшарив подвал и одну из примыкающих к дому пристроек, теперь я с Томирис сидели в гостиной, напротив деревянного журнального столика, на котором было разложено всё имеющееся у нас оружие: один стандартный и один продвинутый пистолет (вторым ещё неизвестно, как пользоваться), одно охотничье двуствольное ружьё, одна вскрытая коробка всего лишь с двадцатью патронами, три ржавых капкана, пара добротных охотничьих ножей. Неплохо. Особенно с учётом того, что Джером, как подтвердилось, не только меня всерьёз обучал стрельбе из ружья и метанию ножей – Томирис он тоже, исходя из её слов, хорошо поднатаскал: десять из десяти попаданий по пустым банкам на расстоянии пятидесяти метров, попадание в цель ножом на расстоянии двадцати шагов.
Мы всё пересчитали, всё почистили и, наконец, надо всем этим замерли, не желая представлять, в каких случаях и с какими целями нам может всё это пригодиться. Тишина оглушала. Казалось, ещё чуть-чуть, и я услышу не только тиканье старых часов в прихожей, но и сопение Бриджит в соседней комнате. Мы уложили её на постель Джерома – она сразу же отключилась, стоило только её голове соприкоснуться с подушкой. Мне на эту ночь доставался диван, а за Томирис оставалась её спальня. Что ещё мы не решили или не учли? Да практически всё. Может быть сегодня даже не стоит пытаться думать об этом бесконечном списке нерешенных проблем и задач ближайшего будущего. Но об одном конкретном пункте я никак не могла прекратить размышлять: что, если и вправду начнутся облавы на тех, кто подвержен Атакам? И без того уязвимая перед этой ультразвуковой пыткой Бриджит окажется в смертельной опасности. Значит, её уже сейчас нужно спрятать.
– Как обстоят дела с автомобилем отца? – неожиданно даже для себя самой прервала тягостную тишину я.
– Я была на машине в центре города, когда это начало происходить. Машину у меня угнал прохожий громила, – совершенно спокойным тоном выдала Томирис.
– Не пострадала?
– Он разбил окно водительской двери у меня на глазах – я только бежала к машине, так что он меня не тронул и даже не заметил. На него, как и на меня, не действовала Атака, – после этих слов она немного помолчала, а потом вдруг решила поинтересоваться: – Почему ты называешь происходящее Атакой? Нас кто-то атакует? Это война?
– Я не знаю, что это… Но я знаю, что нам нужны продукты. И лекарства. Значит, нам нужно в город…
– Отсюда три с лишним мили, назад три с лишним мили, плюс ещё намотаются мили по городу…
– Есть велосипеды?
– Есть вариант получше. Соседи, семья Агилера, занимаются коневодством: у них конюшня с дюжиной лошадей. Можем попробовать одолжить у них пару коней.
Больше десяти лет назад я с отцом каталась на лошадях этой фермы, так что я знала о её существовании, хотя с течением времени и позабыла о её обитателях. Уже в своём городе, на протяжении одного года – с четырнадцати до пятнадцати лет, – я занималась конной ездой, тогда бывшей доступной для меня только благодаря стараниям благотворительного фонда, спонсирующего занятия детей из малоимущих семьей, а повзрослев и собственноручно сколотив себе финансовую безопасность, пару раз в год я выбиралась на длительные конные прогулки, так что в седле я держусь более чем уверенно. Спрашивать Томирис о том, как себя в седле чувствует она, было не к чему: она утверждает, что умеет стрелять и, судя по тому, как она обращается с ружьём, это чистая правда, и она же сама предложила вариант с верховой ездой. Эта девчонка не пропадёт. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
