Anne Dar
Живое Серебро
– Везунчики? – едко отозвался голос из толпы.
– Это последний год, когда Металлический Турнир будет длиться только три недели: неделя в Руднике и две недели в Ристалище. На последующие Турниры будет разработана двухмесячная программа, согласно которой до Ристалища будет допускаться только пятьдесят выживших, что на целых два десятка меньше нынешнего числа, так что да, можете считать себя везунчиками, но не конкретно ты, белобрысый. Слишком громко задал свой вопрос – я тебя запомнил, что для тебя нехорошо. Считай, до конца этой недели ты не доживёшь.
Глава 11
Нас долго вели по длинному подземному лабиринту, и чем дольше мы шли, тем хуже становилось состояние этого лабиринта: стены были обшарпаны и местами с полностью обвалившейся штукатуркой, плитка под ногами хрустела трещинами, а периодически и вовсе отсутствовала, освещение проявлялось всё тусклее и тусклее, так что в коридорах, до отказа забитых потоком людей, было нагнетающе темно и тесно. Если бы у меня была боязнь закрытого пространства и столпотворения, эти пятнадцать минут блуждания по кажущемуся бесконечным лабиринту могли бы стать серьёзным испытанием для моей психики. Очень сильно помогало присутствие Стейнмунна – пока моё периферическое зрение выхватывало знакомую серую накидку, развивающуюся слева от меня, мне было не так страшно, как могло бы быть…
Стейнмунн шёл в хвосте колонны парней, за которой следовала немногочисленная группа девушек, поэтому когда Крейг Гарсиа остановился напротив страшно ржавой и тяжелой железной двери, с душераздирающим скрипом открыл её и сказал заходить в это помещение исключительно девушкам, мы со Стейнмунном обменялись напряжёнными взглядами. Мы не ожидали, что нас разделят, так что уровень нервозности, скорее всего, у нас обоих спрогрессировал моментально.
– Чего рты раззявили? – грубо поинтересовался Гарсиа у парней, наблюдающих за девушками, проходящими за эту страшную дверь. – Это женские казармы, вам сюда вход воспрещен, так что не побалуетесь, ключик-то у меня, – с этими словами он вдруг шлёпнул по заднице последнюю переступавшую порог девушку с короткими волосами, на что та явно чуть сдержалась, чтобы не отреагировать грубостью – в конце концов, все помнили его угрозу “белобрысому” парню, да и он сам только что намекнул на то, что имеет от этого помещения ключ, а значит, имеет некоторое преимущество и даже власть нагадить всем, кто ему будет неугоден.
Прежде чем страшная дверь прямо перед нами захлопнулась с душераздирающим хлопком, моментально вызвавшим непроизвольные мурашки по коже, до нас донеслись слова Крейга, брошенного парням: “Мужские казармы дальше по коридору – двигайтесь!”.
Значит, казармы… Я резко обернулась и увидела четыре железные, двухъярусные койки. Понятно. Нас всего шесть, а спальных мест восемь, значит, драки за места не будет, но лучше сразу занять лучшую койку, а лучших здесь всего две – дальняя левая и ближайшая к выходу правая. Так как я стояла ближе к левой части комнаты, я сразу же двинулась к дальней левой кровати и, сняв с себя кофту и бросив её поверх кажущегося чистым одеяла, успешно застолбила за собой место. Все остальные сразу же последовали моему примеру и быстро определились со своими местами. Дальше начался немой осмотр помещения. Откровенно, эта казарма походила на обрывок какого-то кошмара: двухэтажные кровати хотя и были застелены чистым бельём, оказались страшно ржавыми и неприятно скрипучими; у изголовья моей кровати вдоль всей стены был выстроен один сплошной железный и не менее ржавый ряд закрытых шкафчиков, справа от которых зияла дыра в виде неровного прохода без двери, за которым обнаружился отталкивающий своим видом санузел – проржавевший общий душ на пять душевых мест, отсыревший бетонный пол и два унитаза, от которых сразу же хотелось отвести взгляд, впрочем, здесь обнаружилось присутствие целых десяти мотков туалетной бумаги – должно быть, мы могли считать эту находку роскошью.
Стоило мне выйти из душевой комнаты, как в казарме началось движение активистов. Конечно я понимала, что все собравшиеся здесь девушки являются тэйсинтаями, а значит, должны иметь если не стальные яйца, тогда определённо точно не самые простые темпераменты, и всё же узнать, что в моём окружении имеются придурковатые личности, было неприятно – куда приятнее было бы обнаружить, что все здесь более-менее адекватны и сон в этом месте может считаться если не безопасным, тогда хотя бы допустимым.
– Ну что, узнаем, кто есть кто? – скрестив руки на груди, в центр комнаты с громким вопросом-заявлением вышла самая высокая из нас, статная блондинка с желтым оттенком длинных волос. Я сразу же отметила, что у неё за спиной закрепились ещё две девушки. – Я Мэнди, мне двадцать два года, – продолжала громким тоном вещать инициирующая никому не интересное, кроме её одной, знакомство. – А это Карэн, ей двадцать лет, и Самаир, двадцать один год, – с этими словами она по очереди кивнула в сторону девушек, стоящих за её спиной. Карэн была смуглокожей, жгучей брюнеткой с волосами длиной до лопаток, а Самаир была белокожей брюнеткой с очень короткими, “рвано” обрезанными волосами. Трио выглядело странно: все очень сильно отличались внешне, даже ростом не совпадали, зато каждая обладала острым взглядом и острыми чертами лица, которые однозначно лишали их возможности считаться красавицами, однако же на внешность они не были и уродинами – такие личности средние во всём, кроме злобы, в которой они могут проявлять свои внутренние миры поистине виртуозно.
Тем временем Мэнди продолжала вещать за себя и от лица своих подруг одновременно:
– Мы из Кантона–E, являемся соратницами, так что составляем собой нерушимый союз.
Слово “нерушимый” едва не пробрало меня на улыбку, но я так устала, что сил даже на иронию как будто не осталось.
– Адония Грац, восемнадцать лет, Кантон-А, – следующей представилась высокая, пышноволосая, белокожая шатенка с аккуратными чертами лица и со статной фигурой – по красоте вторая после меня.
– Скарлетт Шахриар, восемнадцать лет, также Кантон-А, – сразу же назвалась следующая девушка, брюнетка, подстриженная под парня так коротко, что длина её волос сейчас была всего в два-три сантиметра, плюс её мальчишеский образ подчеркивали оголённые и внушающие уважение бицепсы и трицепсы. Дальше она продолжила говорить своим строгим тоном, присущим парням, обращаясь именно к Адонии: – Мы с тобой не знакомы, но мы из одного Кантона, так что можем составить союз, – с этими словами она уверенно протянула ладонь своей землячке, которую та сразу же пожала.
Отлично. Теперь здесь трио и дуэт, а я сама по себе, то есть теперь у меня самое невыгодное положение… Да плевать. Драться-то я умею получше некоторых парней, так что в случае надобности просто наваляю каждому, сколько кому надо, на том и остановимся.
Прежде чем я успела представиться, слово снова взяла соломенноволосая Мэнди, и в этот раз взяла его с откровенно претенциозным, даже агрессивным тоном:
– Адония Грац и Скарлетт Шахриар? Что, хвастаетесь тем, что у вас есть фамилии? А тебя-то как зовут, красотка? – с усиленной нотой агрессии и с выделением слова “красотка” обратилась ко мне всё та же самая громкая девица, которой явно резали глаз мои яркие внешние характеристики.
– Дементра, – твёрдым тоном произнесла я, глядя прямо в глаза дылде, и, слегка приподняв одну бровь, со значением добавила: – Катохирис.
Я ясно выразилась. И все – и трио, и дуэт, – сразу поняли, что я не испугалась. И это задело как минимум трёх из них так же сильно, как сильно мог бы порадовать их мой испуг. Я была одна, но я не была из трусливых, и это не могло оказаться им по вкусу.
Не дожидаясь ответной реакции, я молча развернулась и отправилась на свою кровать. Спустя пять секунд Адония и Скарлетт последовали моему примеру и заняли кровать, стоящую у изножья моей – так как Адония приняла предложение Скарлетт о союзе, Скарлетт молча переместилась с кровати у противоположной стены на второй этаж койки Адонии. Итак, меня попытаются прирезать. Ха! Как же мне плевать на эти интриги…
Перед тем как улечься, я взяла в руки подушку, чтобы взбить её, и сразу же нашла под ней пронумерованный ключ. Сразу догадавшись, что он может быть от одного из шкафчиков, представляющих собой сплошные двери, шириной в полметра и длиной в два, я решила проверить. Мой ключ с цифрой семь подошёл к седьмой дверце, и так как у других девушек также под подушками обнаружились ключи, они поспешили проверить свои шкафчики.
Содержимое шкафов у всех оказалось идентичным: серая пижама, выполненная из жёсткого льняного материала, серое полотенце огромных размеров, кусок хозяйственного мыла, зубная щетка с пастой и упаковка тампонов. Никакой сменной одежды, даже нижнего белья.
Решив, что сегодня не лучшее время для приёма душа, я снова отправилась в кровать, на сей раз с чёткой целью улечься. В казарме было холодно, так что переодеваться в пижаму я, в отличие от трио, даже не думала – просто нырнула под одеяло прямо в одежде. Однако, постельным принадлежностям я отдала должное – бельё было чистым, а одеяло, вроде как, плотным и должным согревать.
Тусклую голую лампу, горящую посреди казармы, выключили, но вот свет, горящий в душевой, оставили на всю ночь – очевидно, не я одна осознавала опасность кромешной темноты в этом месте, так что меня тут боялись не меньше, чем я могла бы бояться всех их. Конечно, я понимала, что меня могут попытаться зарезать уже этой ночью, но, как я уже определилась, мне было наплевать на это, а быть может, в связи с последними событиями в моей жизни, я была бы даже не против такого исхода, так что я просто взяла и спокойно погрузилась в сон. Опрометчивый поступок. Откровенно говоря, если бы именно в эту ночь на меня напали с целью прирезать во сне – эта миссия увенчалась бы успехом. Однако сегодня не я одна была на стрессе – все всё ещё были нерешительны и блуждали в своих опасениях, и в своих намерениях, да и ножей ни у кого ещё не было, так что… В отличие от всех вместе взятых тэйсинтаев и пятикровок, я этой ночью хорошенько выспалась. Эмоциональная отбитость – тоже дар, особенно полезный, когда речь заходит о выживании.
Глава 12
День 1
Нас разбудили железным стуком по двери, эхом отбившимся от потолка и мгновенно, крайне неприятно влившимся в наши сонные уши. Когда мы вышли в коридор, парни пятикровки и тэйсинтаи уже плотным потоком двигались по нему в неизвестном направлении. Следуя логике, мы влились в общее шествие и пошли вместе со всеми. Я всё надеялась разглядеть в этом тесном и словно бурлящем потоке людей Стейнмунна, но было слишком темно и тесно, чтобы я могла рассмотреть лицо ближайшего соседа, не то что идущего где-то впереди или позади друга.
Меньше чем через десять минут мы резко вошли в просторное и очень странное помещение. На вид это была выдолбленная в скале, огромная пещера с неровными каменными стенами и таким же потолком, освещенная отчего-то очень угнетающим красным светом и кое-где развеивающим общий мрак тускло-желтым светом, который лился от прикрепленных к стенам ламп, направляющих своё свечение исключительно вверх и тем самым отделяющих от зазубренных каменных поверхностей причудливые тени. О том, что мы зашли в столовую, свидетельствовали местами длинные, а местами совсем короткие столы с железными при них лавками – на столах стояли железные подносы со странным содержимым, которое уже пытались нюхать и есть некоторые пятикровки…
– Столовая? – послышался сзади знакомый голос, от которого по моей коже вдруг разбежались приятные мурашки.
Резко обернувшись, я с облегчением почти воскликнула:
– Стейнмунн!
– Давай-ка побыстрее займём вот этот обрывок стола, пока его не застолбили другие, – взяв меня чуть выше локтя, он буквально довёл меня до миниатюрного столика, за который сразу же бухнулся. Довольная тем, что мы нашлись и что, вроде как, нам удастся избежать дискомфортного соседства, так как на нашем столе оказалось установлено всего два подноса, я с удовольствием заняла место напротив знакомого человека, к моей радости являющегося моим верным другом.
– Докладываю ситуацию: люди из всех Кантонов, кроме нашего, прибыли на поезде. На рельсах Кантона–J произошла какая-то авария, так что только люди из нашего Кантона были доставлены в Кар-Хар на шаттле.
– Что за авария?
– Говорят, будто в ночь, когда в вас стреляли и вы потеряли Ардена, Арлена и Гею, кто-то взорвал цистерну с горючим топливом прямо на рельсах железнодорожной станции. А ещё говорят, что это сделали контрабандисты Кантона-J.
– Но мы не делали этого!
– Тише говори. Здесь хотя и шумно, всё же много ушей. Я знаю, что вы этого не делали, и тем не менее, вину, очевидно, повесили именно на вашу компанию. Похоже, ликторы заметают следы своего участия в грабеже копей Кантона-J. Повесили вину на вас, что весьма удобно – в “J” расстреливали и за меньшее, а ты как раз внебрачная дочь главнокомандующего ликтора, факт чего тот жаждет замести…
– Они же не доберутся до меня здесь?!
– Ликторы повсюду. В конце концов, мы всё ещё в Дилениуме, а не где-то в Диких Просторах… Так что будь осторожнее, ясно? Держи ухо востро.
– Да куда уж… – недовольно поморщила носом я, как бы говоря “куда уж осторожнее, я ведь уже в яме с голодными львами”, и в следующую секунду посмотрела на стоящий передо мной поднос, на котором, на трёх разных плоских тарелках лежало три бруска серого, коричневого и зеленого цветов, откровенно напоминающие мыло. – Что это вообще такое?
– Очевидно, наше питание. В этих брусках достаточное количество белков, углеводов и прочих необходимых человеческому организму элементов, должных помочь нам не склеить ласты от голода.
– Откуда ты это знаешь?
– Мужская казарма оказалась очень информативным местом.
– Что узнал ещё? – уже взяв ложку в руки, остановилась я, демонстрируя свою готовность слушать с вниманием.
– Место, в котором мы сейчас находимся, зовётся Рудником. Рудник расположен глубоко под землёй, в центре Кар-Хара, так что получается, что мы сейчас в самом сердце Дилениума – в столице. В этом месте проводятся тренировки тех, кто потенциально имеет шансы стать Металлом. Известно, что выживших в Руднике перебросят в некое Ристалище. А вот об этом месте я уже ничего не знаю, за исключением того, что из этого самого Ристалища в итоге живыми выйдет только семь человек, без учёта трёх участвующих в Турнире Металлов.
– Ничего себе, ты успел проинформироваться…
– Это ещё не всё. Слушай дальше. Тэйсинтаи в большинстве своём законченные отморозки – нормальные люди в тэйсинтаи не записываются.
– Вот спасибо!
– Сама посуди: кто ты по факту? Опасная контрабандистка. Но даже ты со своей степенью отмороженности не пошла бы в тэйсинтаи, не прижми тебя обстоятельства.
Я сразу же нахмурилась, невольно вспомнив то, что он только что обозвал коротким словом “обстоятельства”. Взяв свою ложку в руки, Стейнмунн вдруг указал мимо моего левого плеча. Обернувшись, я поняла, что он указывает на двух парней, сидящих через один стол от нас:
– Эти двое крепких парней – пятикровки. Тот, что чуть покрупнее – двадцатидвухлетний Брейден Борн. Второй – Трой Имбриани, двадцать один год. Оба из Кантона-B, заняли два этажа соседствующей с моей койки, лучшие друзья, состоящие в крепком союзе. Они меня во всём и просветили. Неплохие ребята, запомни, на всякий случай.
Словосочетание “на всякий случай” заставило меня непроизвольно нахмуриться. Какой ещё случай? В каком случае мне может понадобиться помощь каких-то незнакомых мне парней, если у меня под рукой всегда есть Стейнмунн?
И всё же я хорошо запомнила этих парней: более крупный – Брейден Борн, более миловидный – Трой Имбриани.
– Есть ещё один парень, – продолжал просвещать меня Стейнмунн, у которого, в отличие от меня, никогда не было трудностей с налаживанием новых связей. – Мой сосед, занявший койку сверху, – отлично, Стейнмунну удалось занять удобное нижнее койко-место. – Зовут Веркинджеторикс Астуриас. Парню двадцать два года. Обращаю твоё внимание на то, что он не пятикровка – тэйсинтай, – но, вроде как, несмотря на всю свою хмурость, нормальный.
– Что значит “нормальный”?
– Может, не попробует зарезать во сне, – в ответ криво ухмыльнулся собеседник.
Хорошее замечание. Значит, он тоже просчитал вероятность ночной резни, и значит, будет бдителен и сможет обезопасить себя. Впрочем, здесь нечему удивляться, это ведь Стейнмунн.
– Жаль, что казармы не общие, спали бы ночью нормально, карауля друг друга, – вслух заметила выспавшаяся этой ночью я, но уже понимающая, что грядущей ночью не позволю себе такой легкомысленной роскоши – после разговора с не опускающим руки и успевшим успешно добыть ценную информацию Рокеттом, напряжение внутри меня значительно возросло и жажда выжить вновь начала бить ключом из-под свежих ран, тянущих ко дну, неустанно нашептывающих о вечном спокойствии, ныне доступном моей семье. – Что по пятикровкам из нашего Кантона? Быть может, можно образовать союз? – с откровенной надеждой предположила я, стараясь не слишком уж перекрикивать шум толпы, сидящей за моей спиной.
– Здесь всё беспросветно, – отрицательно покачал головой Рокетт, отчего я ощутила моментальное разочарование. – Пятеро состоят в союзе, в который никак не вклиниться, если не хочешь стать шестым-лишним, то есть тем, кого пырнут первым. Ещё трое – раскаченные анаболиками отморозки, о которых я немного слышал в “J”: законченные мерзавцы – с такими союза не составишь, если не хочешь добровольно насадиться на нож. Остальные – подозрительно тёмные лошадки: могут выкинуть всё что угодно, так что тоже не вариант, – с этими словами он стрельнул взглядом в сторону стола, за которым расположились девушки. – Что по твоим соседкам?
– Да негусто, – красноречиво пожала плечами я.
– Лучше изучи их в ближайшее время. Ведь для того, чтобы стать девушкой-тэйсинтаем, нужно, чтобы мозг был совсем набекрень.
Здорово, однако, он снова хвалит мои наклонности и способности: мозг набекрень – как мило.
Наконец я донесла до рта кусок мыла со своего подноса, но стоило мне его попробовать, как я сразу же скорчила недовольную гримасу:
– Безвкусная хренотень.
– Однако не худшее, что нам обоим доводилось вкушать, так ведь? – с отчего-то довольной ухмылкой метко подметил Рокетт, потянув в свой рот очередную порцию непойми чего – должно быть, ему понравилось выражение моего лица, потому как и в прежние времена он улыбался и заигрывающе двигал бровями, стоило мне только ярко выразить своё недовольство чем-либо.
Однако же, я не была вором – я была успешной контрабандисткой и названной дочерью лучшего контрабандиста во всём “J”, так что последние тринадцать лет своей жизни питалась я не только сытно, но и вкусно. Впрочем, Стейнмунн всё же прав – это безликое мыло действительно не худшее, чем мне доводилось питаться. В одну из голодных зим моего раннего детства, мы с матерью ели тушёную кошатину – вот это было действительно ужасно.
Глава 13
На завтрак было отведено ровно полчаса, по истечении которого Крейг Гарсиа, сообщив нам о скором старте аукциона, на котором нас должны будут покупать с молотка богачи Кар-Хара, снова повёл нас петлять по тускло освещённым коридором подземного лабиринта. Перед входом в просторный зал с бледно-голубой подсветкой от люминесцентных ламп, нас остановила клеймёная женщина, та самая, которая ранее крепила на наши запястья кожаные браслеты. Она начала поочерёдно крепить на одежду каждого входящего в зал алую картонку с серебристыми цифрами, располагая её чуть ниже левой ключицы. После получения индивидуальной карточки все отправлялись на чудаковатую, длинную лавку, представляющую собой три широкие ступени, обитые жестким шениллом и расположенные вдоль всей длины левой стены.
Сидячих мест на всех не хватило, так что мы со Стейнмунном просто подошли к дальней стене, расположенной напротив входа в зал, и, скрестив руки на груди, с серьёзными выражениями лиц стали наблюдать за толпой. К своему неудовольствию, я отметила, что среди участников этого безумия практически нет слабых или тощих парней – все если не громилы, тогда просто крепкого телосложения. На фоне таких габаритов я со всей своей прокаченной мускулатурой выгляжу чуть ли не щепкой, что, естественно, заставляет меня хмуриться всё сильнее.
Вдруг от толпы отделился парень с необычной внешностью, и прежде чем он приблизился, я уже знала, что он направляется именно к нам, так как пока он шёл, он с удивительным отсутствием скромности смотрел прямо на меня, как будто я являлась его целью. Стоило ему остановиться напротив Стейнмунна и кивнуть ему, как мой друг сразу же, совершенно спокойным тоном, неожиданно представил мне незнакомца:
– Дементра, познакомься, это мой сосед по койке Веркинджеторикс Астуриас.
Стейнмунн ещё не договорил, а парень уже протянул мне свою руку, которую я пожала спустя секунду замешательства. Рукопожатие получилось неестественно крепким. В голове пронеслись уже известные факты об этом парне: двадцать два года, очень хмурый тэйсинтай. Дальше произошла быстрая оценка внешности. Веркинджеторикс оказался притягательно несимпатичным: волосы неопределённого, совершенно странного пепельного цвета, глаза светлые, лицо вытянутой формы, подбородок с ямочкой, ростом лишь на дюйм или два выше меня… Бывают некрасивые и даже уродливые парни, мгновенно отталкивающие одной только своей внешностью, но бывают такие “некрасавцы”, в некрасоте которых как будто заложена особенная сила, способная необъяснимо притягивать противоположный пол. Этот Веркинджеторикс был как раз из последних. Впрочем, меня такие типажи никогда не привлекали, так как я в этом вопросе совершенно прозаична – мне нравятся очевидные красавцы. Ладно Платина – едва ли в мире может найтись зрячая женщина, неспособная оценить столь мощную, брутальную мужскую красоту, – но взять того же Стейнмунна – высокий, статный, белозубый, ясноглазый, с удивительно правильными чертами лица… Сама страдая оттого, что в первую очередь меня оценивают по моей блестящей внешней обёртке, я не могу похвастаться тем, что не поступаю точно так же – сначала меня притягивает или отталкивает именно внешность, а уже после меня могут интересовать такие детали, как внутренний мир. Так что моё первое впечатление о Веркинджеториксе получилось туманным и даже смазанным – парень меня совершенно не заинтересовал.
Стоило новому знакомому отойти чуть правее и таким образом открыть мне обзор, как на его месте очутились ещё двое парней – Брейден Борн и Трой Имбриани, о которых Стейнмунн уже успел рассказать мне в столовой. Стейнмунн начал представлять нас друг другу, а я тем временем только успевала пожимать руки новых людей:
– Брейден, это Дементра, Дементра – Брейден. Трой – Дементра – Дементра, это Трой.
– Твоя девушка? – вдруг ухмыльнулся Брейден, что меня не смутило, но и Стейнмунн проигнорировал этот вопрос.
– Вы кузены? – решила перевести разговор в похожее, но всё же иное русло я. – Немного похожи внешностью.
– Нет, мы только друзья детства, – спокойно одарил меня несомненно добродушной улыбкой Трой, и я отметила очень интересную, красивую мягкость его баритона.
– Хотя, кто знает, – вдруг снова отозвался более надрывный Брейден. – Так-то отцы и матери у нас разные, но мы оба пятикровки, так что какой-нибудь дед-Металл и может оказаться общим, – почти хохотнул парень.
Я сразу всё поняла: они и вправду чем-то похожи, но только на первый взгляд – внутреннее содержание заметно разнится. Трой миловидный шатен с мягким светло-шоколадным взглядом, мягким голосом и миловидной улыбкой; Брейден имеет более точеные черты, более светлую кожу, тёмно-голубые глаза, а также он чуть выше и чуть резче не только в словах, но и в движениях. Оба парня могут похвастаться ярко очерченной мускулатурой и в принципе внушающими уважение пропорциями, однако Брейден немногим крупнее. Трой мне понравился больше.
Только оценив своих новых знакомых, я заметила, что я, Стейнмунн, Веркинджеторикс, Брейден и Трой образовали собой своеобразный круг, и сразу же удивилась этому – неужели у меня только что получилось вступить если не в союз, тогда в его подобие?! И всё благодаря Стейнмунну: если бы не он, я бы со своим хромающим умением устанавливать новые связи едва ли сдвинулась бы с мёртвой точки!
В течение следующего получаса мы узнали очень многое. Например, кто такие гаранты – толстосумы, которые будут нас приобретать и обеспечивать, если только они захотят приобрести “товар” в нашем лице; что такое аукцион и как он проводится; почему обычно спрос на девушек выше, чем парней…
– И почему же спрос на девушек выше, чем на парней? – поинтересовался Стейнмунн у гораздо более просвещенных парней из Кантона-B. – Ведь крупные парни в вопросе выживания, вроде как, более перспективны, – резонно заметил Рокетт.
– Это неточная информация, – отчего-то вдруг отведя взгляд в противоположную часть зала, будто не желая смотреть на нас, начал отвечать Брейден, – но ходят слухи, будто гаранты могут приобретать “живой товар” для утех. Поэтому девушки обычно продаются лучше, хотя этот момент касается не только девушек. Один клеймёный из Кантона-B рассказывал, что его во время прошлого Металлического Турнира прикупила богатая старушка, так он ублажал её и купался в роскоши даже после Турнира. Так продолжалось пару лет, пока старуха не померла на восьмом десятке жизни, после чего роскошная жизнь сексуального раба резко свернулась и началась менее блестящая, стандартная рабская участь.
Пока Брейден рассказывал весь этот ужас, я старалась стоять с каменным, ничего не выражающим лицом, и делать вид, будто не замечаю, каким взглядом на меня в этот момент смотрит Веркинджеторикс, но на самом деле я всё видела – парень буквально шею ломал, заглядываясь на меня. Снова всё повторяется: сначала парни моего Кантона, теперь парни другого Кантона – неужели мне никогда не перепрыгнуть эту планку? Неужели кантонские парни – максимум, что мне может светить, и парни вроде Платины никогда даже не посмотрят в мою сторону, несмотря на всю мою очевидную красоту, ведь их окружение состоит из более благородных, чистых и гораздо более красивых девушек вроде Франций. И надо же, что вся моя внешняя и, быть может, обманчивая красота досталась мне от мерзавца Морана. Стоит вспомнить, как этот старик статен и приторно красив на лицо, так тошно становится от осознания того, что я такая же, только в женском обличии… Мне давно стоило бы сделать вывод, что внешность, в подавляющем большинстве случаев, обманчива. Быть может, меньше бы соблазнялась на Платину, зная, что обыкновенно за самыми притягательными обёртками скрывается самое ужасное наполнение, но в этот период своей жизни я всё ещё была слишком молода, чтобы думать хотя бы чуть глубже, чтобы хотя бы лишний раз не думать о Металле…
Аукцион оказался совсем незамысловатым мероприятием: “товары” один за другим выходили в центр зала, становились на тумбу, подсвечиваемую ярким белым светом, после чего над их головами начинали появляться цифры в случае, если их хотели купить. Из ста сорока четырёх парней купили только пятьдесят семь: самым дорогим оказался крупный пятикровка из Кантона-F, за которого купивший его гарант отдал целых сто шестнадцать монет, а самым дешёвым стал тэйсинтай из Кантона-G, которого приобрели всего лишь за четырнадцать монет. Всех парней из моей компании раскупили, причём за приличные суммы: Стейнмунна купили за девяносто монет, Брейдена за девяносто пять, Троя за девяносто две монеты, Веркинджеторикса за семьдесят девять монет. С девушками дела обстояли немногим иначе – раскупили совсем всех, и всех за немалые суммы. Самой дешёвой стала Карэн, за которую выдали целых сто двадцать монет, а самой дорогой не только среди девушек, но в принципе среди всех участников Металлического Турнира, неожиданно, оказалась я – без малого двести тридцать монет! Жаль, что мы не видели своих покупателей, так как зеркало, за которым они, вроде как, располагались, выдавало нам только наши собственные отражения, но после того как девушек, явно проигрывающих парням по комплектации, расхватали за более внушительные суммы, я пришла к окончательному выводу – Брейден говорил правду, а значит, до попадания в Ристалище, если, конечно, я доживу до этого “попадания”, меня попробует изнасиловать какой-то зажравшийся кар-харский выродок, купивший меня в качестве игрушки с целью поизмываться, а вовсе не с целью помочь. Вывод: это тупик, из которого я не выберусь живой, так как не только за убийство, но даже за неумышленное нанесение физического урона жителем кантона кар-харцу предписана смертная казнь. Из огня да в полымя – от расправы к казни. Видимо, в этом вся я.
