Антон Болдаков
Безголовый убийца
Все было очень хорошо и в меру сдобрено перцем и сахаром. Причём вместо воды или сока было пиво.
Неразбавленное. И достаточно крепкое. Строго говоря, немного не дотягивающее по своей крепости до самогона.
– Ты это… Дядя… Нам какое пиво-то? Я может быть, завтра пойду под воду. С какого черта ты мне спиртное таскаешь? – удивился Вилтон, заглянув в кружку.
– Глоток пенного пива никому не помешает, – проворчал трактирщик. – На посошок глотни чуток.
– Да счас, вот прям побежал, впереди своей лошади… – Вилтон фыркнул и отодвинул кружку. – Тащи сок или какую иную ерунду – только чтоб без "молока бешенной коровы". Ты не попутал ничего, батя? Мне под воду нырять надо… Думаешь, я туда пьяный полезу?
Трактирщик улыбнулся – так как умеют такие люди – его улыбка была практически невидима никому, кто не обладал таким сверхъестественным чутьем как Вилтон.
– Сейчас принесу, – проговорил он и вышел.
Вилтон отправил в рот ложку с капустой и мрачно прожевал надо сказать, довольно вкусную еду. То, что здешнее население что-то скрывало – было понятно и слепому. Главный вопрос был в том – что это было… Явно нечто непростое.
– Привет мои друзья, – Треллони согнул деревянную ногу и сев за стол, обратился к спине трактирщика. – Милейший, сообрази нам по кофейку… Вам с молоком или с ромом?
– С кофе, – мрачно отрезал Вилтон. – Добавлять туда сахар или нет – я уж сам решу… Нашли нам команду?
– Увы… Только трое ребят выявили согласие помочь вам… Уж простите за…
Дверь в трактир открылась, и на пороге показались два странных – даже издали, человека.
– Ну вот полюбуйся, Снарк, на этот свинарник! Да даже прокажённая корова постесняется тут лечь и вытянуть вымя. Может ну его – этот вонючий городок? Пробежимся на корабле вдоль берега по лунной ночке?
– Приношу извинения, уважаемый барон, но мне думается, что одна ночь на суше нам не изволит быть помехой. Мы шли через Атлантику неделю…
– Ага… И ты не вздремнул ни разу… Неделю за штурвалом, чтоб мне медведь брюхо когтями разодрал… Трактирщик! А ну неси сюда свою задницу, да поживаете! Метай на стол горячее, да пошустрее. Раздери тебе задницу медведь когтями!
Вилтон вскочил, чуть не опрокинув стол и громко крикнул.
– Доктор Акула?! Снарк!
***
«Обнищание побережий Массачусетса во многом связано не только с неразумным истреблением окружающей среды, но и с таким явлением как политика. Побережье сильно страдало от действий английской армии ещё во времена Войны за Независимость, а впоследствии пострадало ещё больше из-за Странной Войны (имеется в виду Англо-Американская война 1812-1815 года – одно время называлась в США Странной Войной из-за того, что по её итогам ни Англия ни США ничего не выиграли. Примечание автора), что разорила многие и многие поселения на побережье Массачусетса. Во время военных действия и Английского Эмбарго множество мелких городков на побережье просто разорились и впали в нищету. Рыболовство и перевозка грузов не могли покрыть даже их насущных потребностей. Ну и как следствие народ стал голодать и нищенствовать.
Именно тогда-то эти «дегтярники» и начали пробавляться контрабандой – многие из них поставляли товары, как военным Англии, так и нашим солдатам, что сражались с англичанами. Конечно, наше благопристойное правительство не забыло сего дела и после войны начало охотиться на этих контрабандистов, пока не загнало их – в глубокие берлоги и норы… Однако уничтожить не смогли – слишком уж успешной оказалась контрабанда. И слишком много у таких вот «дегтярников» оказалось кораблей и возможностей…
К тому времени как грянула наша Гражданская Война, эти «дегтярники» Массачусетса уже не просто стали организацией контрабандистов – они превратились во что-то более опасное – стали настоящими профессионалами в своём деле – и – что опаснее всего, передали свои умения и неприязнь к нам американцам, своим детям и внукам. В итоге мы имеем на Западном Побережье совершенно неизвестное нам количество городков и поселений, что занимаются тем, что зарабатывают деньги преступлениями…
И я не считаю это хорошим делом».
Выдержка из письма Хэма Вилтона, найденная в архивах Белого Дома в 2011 году.
Куры заполошно заорали и закудахтали, заставив Кэти выронить фарфоровую миску что, ударившись об пол, разлетелась в осколки. Женщина отодвинула занавеску и уставилась в сторону двора, пытаясь понять – не привиделся ли ей громкий треск дерева, заглушенный кудахтаньем? Кудахтанье повторилось снова – на сей раз очень громкое и негодующее. Куры словно кричали на кого-то, но при этом без испуга или паники – как например, кричали бы на лису или койота.
Кудахтанье снова «всплеснулось», как порыв ветра во время урагана…
А затем наступила тишина, прерываемая только обычными звуками фермы – мычание животных, голоса птиц и прочее.
– Что там за диво-то? – пробормотал Фрэниган, выходя из гостиной, где он отдыхал после сытного ужина. – Слышала треск? Словно кто-то сломал забор.
– Да и из курятника что-то доносилось странное… – Кэти выглянула в окно и посмотрела по сторонам.
Из курятника вылетела стайка куриц, а за ними выскочил Сэр Дик – громадный петух совершенно непонятной породы, жутко злющий и клювастый. Однако, его свирепость была полезна – не одна крыса, что пробиралась в курятник за яйцами кур, была застукана Сэром Диком на месте преступления, и немедленно подвергалась суду и казни.
Остановившись, Сэр Дик распушил перья, цапнул лапой по земле и заорал так, что стекла в окнах дома задрожали. Его крик подхватили остальные петухи, что было совершенно нетипично для времени суток – на улице стоял вечер, и солнце уже почти полностью погрузилось за горизонт, уступая место засыпанному звёздами небу.
Куры сгрудились около ворот в курятник и громко закудахтали, заглядывая внутрь.
Сэр Дик снова подскочил, цапнул когтями по земле, свирепо кудахтнул и метнулся в курятник.
Спустя секунду он вылетел оттуда и, закувыркавшись по пыльной земле, вскочил на лапы – уже довольно помятый, но не утерявший боевитости. Прижавшись к земле, Сэр Дик издал яростный вопль и атаковал курятник снова.
– Да что там такое? – Фрэниган поправил свои джинсовые штаны-комбинезон и схватил стоящее у двери ружьё. – Опять собака или кот залез?
– А ну пошли, проверим… – Кэти взяла старый фонарь, и осторожно запалив его, подняла над головой и двинулась за своим мужем.
Выйдя из дома, они прислушались. Из курятника не доносилось ни единого подозрительного или странного звука. Кудахтали куры, и мычала пара коров – больше ничего особого странного или необычного не было.
Кэти поводила по сторонам фонарём – он был «потайной» – полностью оббит железом, кроме небольшой дырочки, через которую бил тонкий луч света. Издали этот фонарь было трудно заметить, но вот вблизи он освещал землю так, что глаза резало.
Собака, лежавшая у конуры, отчаянно зевнула и пошевелила ушами, с интересом всматриваясь в хозяев.
– Погоди-ка… – Кэти, поморщившись от боли в коленях, склонилась и освободила пса. – К ноге! Иди за нами…
Тут из курятника донесся странный звук – стук по чему-то металлическому. Причём довольно громкий.
Кэти и Фрэниган не сразу поняли, что стучат по жестяным мискам для кормления, кур. Однако звук ударов был очень сильный, словно стучали киркой.
Кэти поежилась, и потерла грудь. В свои шестьдесят лет она уже не раз жаловалась на сердце. Вот и сейчас она почувствовала, как сердце начинает биться немного не в такт.
Фрэниган покрепче сжал ружьё. На Гражданской Войне он побывать не успел, но пользоваться оружием ему приходилось достаточно часто. Обычно он отстреливал шакалов, бродячих собак, а однажды ухитрился сбить шапку с головы очень наглого и неприятного бродяги. Так что себя он относил к очень бывалым людям, что успел повидать много чего…
Как выяснилось то, что он увидел, было для него совершено новым…
В глубине курятника что-то шевелилось и позвякивало. Причём звук был странный – непрерывное позвякивание металла и шорох. Странно было то, что собака среагировала на это, чуть-чуть приподняв уши, но даже не зарычав…
Фрэниган поднял ружье и, прижав его к приклад к плечу, вошёл в курятник. Кэти, подняв над головой фонарь, шагнула следом.
И обмерла.
Посреди курятника стояло странное существо – больше всего оно напоминало огромного человека облаченного в какой-то пышный плащ из непонятного сверкающего материала, богато украшенного множество цепочек и каких-то металлических пластин, что позвякивали при движении.
Существо было похоже на человека, но отличалось от него одной существенной деталью. Точнее отсутствием оной – а именно головы.
Головы у человека не было. Совсем.
На том месте, где она должна была быть, торчал только какой-то короткий обрубок, в окружении роскошного воротника-боа. (Воротник из перьев. Примечание автора).
Несколько долгих секунд муж и жена молча рассматривали странное существо. А затем оба посмотрели вниз – на его ноги.
Вместо обычных ног у безголового существа были две длинных трехпалых лапы, украшенные какими-то браслетами и кольцами. Кольца были из темного металла похожего на свинец, а браслеты – серебряные – старое, немного потускневшее от времени серебро…
Странные трёхпалые ноги безголового существа выглядели очень и очень странно – словно кожа на них была какой-то неживой, дублёной и чёрной, покрытой множеством татуировок в виде каких-то извивающихся линий и треугольников.
А ещё по этим лапам было видно, что существо стояло к Фрэнигану и Кэти «вперёд лицом».
Кэти попятилась от жуткого существа, вцепившись в руку мужа. А тот, выпучив глаза и явно ничего не соображая, смотрел на это дикое и странное создание… Смотрел, смотрел, а потом – выстрелил.
Ружьё ударило старика в плечо прикладом, но тут же что-то свистнуло над его плечом и выбило фонарь из руки женщины. Треснувшись об землю тот тут же потух.
…Собака грозно зарычала, услышав громкие крики и очень странные звуки, что доносились из курятника. Однако даже её сторожевые инстинкты не позволили ей броситься в курятник, на выручку хозяевам. Собака шлёпнулась на живот и грозно зарычала, поджав уши.
Из курятника послышались странные шаги: кто-то шёл очень спокойно, тихо и неторопливо. Собака и куры разбежались – из курятника неторопливо вышло то самое безголовое существо, что неторопливо топало, выставляя вперёд забрызганные кровью ноги. Его трёхпалые ноги, позвякивая металлическими кольцами и цепочками, переступали через кучки навоза и камни. Собака зарычала, и прижалась к земле, но обладатель странных трёхпалых ног спокойно переступил через неё и потопал к калитке.
Калитка была закрыта, но существо в странном плаще, расшитом кучей металлических побрякушек, просто высадило её ударом тела.
Затем оно спокойно и неторопливо побрело по дороге, что медленно утопала в ночной тьме…
***
Кречет вскочила, с удивлением глядя на странную парочку.
Это были двое мужчин – один был каким-то широкоплечим, рослым здоровяком, до жути похожим на обезьяну – у него было невероятно «обезьянье» лицо – чуть-чуть скошенные назад челюсти, невероятно курносый нос и бакенбарды, что придавали ему просто жуткое сходство с гориллой или шимпанзе. Сходство немного портил лоб – высокий и как у людей – но с надбровными дугами обезьяны.
Сия обезьяна ко всему прочему была невероятно длиннорукой. Однако одежда на ней была весьма дорогой и необычной – кожаная куртка, длинные штаны из прорезиненной ткани, и тяжеленые сапоги-«китобои». Причём все, что на нём было надето – явно было очень дорогое, и не купленное в лавке, а пошито индивидуально, портным, по лично снятой им мерке.
Второй человек был настоящим гигантом – его рост был два с лишним метра, фигурой он напоминал равнобедренный треугольник – длинные ноги. Мощные плечи и мощная грудная клетка – всё выдавало в нём если не профессионального ныряльщика, то, как минимум водолаза. У человека было умное лицо, с тонкими чертами лица – как говорится «не красавец, но и не урод». Тёмно-зелёные глаза загадочно мерцали через стёкла очков, а тонкие губы при виде Вилтона, изобразили улыбку.
– Смею ли я видеть перед собой уважаемого Вилтона? – гулким, раскатистым голосом, поинтересовался мужчина и вытянул руку для приветствия.
Кречет вздрогнула – пальцы этого человека были очень длинные – каждая фаланга пальца руки была чуть-чуть длиннее фаланг простого человека. Всё вместе производило впечатление, что у странного друга Вилтона пальцы длиной чуть ли не в полметра.
– Снарк! – Вилтон пожал пальцы странного человека. – Каким ветром тебя сюда занесло?
– Мы со своим другом изволил пересекать Атлантический Океан – идём сюда прямо из Африки…
– Точнее говоря из чёртовой Центральной Африки. Век бы эту вонючую дрянь не видеть, – проворчал обезьяноподобный приятель Снарка и вставил в глаз монокль в золотой оправе. – Эй, трактирщик, ты чего там – сдох что ли?! Тебе чего было сказано – тащи жрать!
– Джемерин… – покачал головой Снарк.
– Ой, Снарк, заткнись. Ты уже мне все уши проел, как Змей – Еву… Прям насквозь.
– Повежливее же нужно с людьми…
– Чё?! – искренне изумился барон. – Да чтоб я, барон Джемерин, наследник великих Джемеринов, что были известны в Англии ещё тогда, когда в вашем США строительством – бобрыс муравьями занимались, обращался к каким-то береговым селюкам вежливо?! Снарк – ты плоховато нас, англичан, знаешь.
– И поверьте, милостивый Джемерин, что это факт – и сей факт меня лишь радует… – Снарк указал на Вилтона. – Сей человек изволит являться моим другом…
– Я суперкарго одной компании! – громко проговорил Вилтон. – Меня и мою помощницу прислали сюда, дабы я сделал некоторые работы – например, нырнул на борт потонувшего корабля моей компании и осмотрел его.
– Не «нырнули», а изволили «опуститься на дно», – поправил Снарк. – Водолаз в воду изволит нырять только когда его, с палубы, сдует свирепый шторм… В остальное время, изволю вас поправить, водолаз спускается под воду и ходит по дну.
– Вот только давай не учи меня? Мне и так тошно, – Вилтон указал в сторону комнаты с пребывающей в алкогольном анабиозе, командой. – Не успел прийти, как оказалось, что моя команда и водолазы, изволят напиться… Можешь такое себе представить?
– Напиться? Как так – напиться? – Снарк настолько изумился, что уставился на Вилтона поверх очков.
– А вот так – в хлам нажрались! – проворчал Вилтон, потирая лоб. – видимо не зря говорят – проще жеребцу забеременеть, чем моряка на суше от пьянки удержать.
– Чо? Вот прям так? – Джемерин ощерился, блеснув очень крупными белыми зубами. – Ты на меня глянь, пугало… я вот вообще мало пью. А Снарк – так я сроду не видывал, что бы он за воротник хоть бутыль рома заложил… А всё-ж такого моряка как Снарк поискать надо – по морю-океану пёр, как по дороге – ни на миг не отклонившись…
Сквозь тьму ночи, океана путь,
Осветит нам звезды указующий луч,
Солнца путь – дорога наша,
Дорога через Океан – она всех краше…
пропел Снарк, глядя в потолок.
Вилтон знал о дурацкой привычке Снарка распевать всякие песенки и стихи, причём зачастую собственного сочинения (причём поэт из Снарка был, прямо сказать – никакой). Поэтому он оставил слова Эйнджела без внимания.
Тем паче, что поднесли ужин. Вторую порцию.
Снарк, как знал Вилтон, разносолы не привык перебирать – для него было совершенно нормальным съесть и отличный обед, приготовленный профессиональным поваром и слопать сырой рыбину, пойманную в кишащей змеями и аллигаторами реке.
А вот Джемерин потёр монокль и с интересом уставился на блюдо, словно подозревал, что обед, точнее уже ранний ужин, может его укусить.
– Эт чего ты подал такое? – с подозрением спросил он.
– Что-то… сами же просили пожрать, вот и притащил вам, чего на кухне нашлось, – проворчал трактирщик. – Нормальная еда! Что не так?
– Ага… А я думал ты так, по мелочи соскрёб со стола весь чам (останки рыбы после потрошения – внутренности, головы и прочие несъедобные части. В США используются как приманка для рыбы. Примечание автора) да притащил нам, мол, нате, гости дорогие, жрите! – Джемерин залез во внутренний карман своего роскошного костюма и выудил оттуда длинный бумажный свёрток, что сунул в руку трактирщика. – Это тебе для того, чтоб твои мозги получше смазалось и работали. Понятно? Давай, двигай за жратвой нормальной. И только попробуй мне тут пиво притащить – вот сразу прикажу тебе его самому в пасть залить!
С этими словами Джемерин поднял свою трость и так шарахнул ей по столу, что трактирщик тут же испарился, решив не связываться с столь странными клиентами.
– Так… Это называется – «мы приплыли в добрый град», – Снарк сложил свои странные руки на столе и посмотрел на Вилтона. – Многоуважаемый господин Вилтон, не соблаговолите ли мне рассказать, что там за беда с этим кораблём? В пределах разумного.
– Это старая, погрызенная червями, посудина затонула тут в паре сотен метров от берега, – проговорил Вилтон, сделав глубокий вдох. – Она плыла из Новой Зеландии через Пролив Дрейка. Прошла через два океана и в итоге утонула в нескольких сотнях метров от этого проклятого городка…
– Что с экипажем? – поинтересовался Снарк, постучав своими невероятно длинными пальцами по столу. – Как я изволю понимать, часть команды могла спастись…
– Честно говоря, пока этого не знаю. Не устанавливал. – Вилтон посмотрел на Треллони, что сидел у края стола и посматривал на них. – А ты чё скажешь, преподобный отец? Ведь явно же знаешь, что тут за петрушка-то. Где экипаж, который на корабле был…
– Правильнее говорить – на борту судна, – вставил Снарк.
– Ой Снарк, уймись со своими подколками… Так что там такое, господин Треллони? Где наш экипаж-то?
– А вот этого неведомо. С этого судна живым, да и мёртвым. Мы никого не видели. Судно налетело на одну из скал в нашей бухте, пропороло борт и ушло на дно быстрее, чем мы сумели понять, что случилось. И никого не видели. Ни живым, ни мёртвым.
Вилтон дёрнул щекой и, вытянув руку, постучал пальцами по столешнице.
– Я думаю, что мы изволим с этим разобраться, – проговорил Снарк, сложив пальцы под подбородком. – Завтра мы совершим погружение к этому борту. Уважаемый барон, я думаю. Что нам будет достаточно просторно на борту водолазного бота. Ночь мы проведём там. А потом по утренней зорьке, отправимся для погружения.
– А если будет шторм? У нас тут часто шторма бушуют. А судно затонуло не так глубоко – вполне возможно, что оно может не выдержать ударов волн, его разломит и уже никаких частей не собрать будет, – проговорил Треллони.
– Завтра ничего не будет, – парировал Снарк. – Будет ясный день, с хорошим солнцем и несильным ветром.
– Ого. А ты откуда знаешь?
– Скажем так – я чувствую погоду, – покачал головой Снарк. – Как вы понимаете, милостивый сударь, нельзя быть путником среди океанских волн, и не знать, какая погода изволит вас ожидать завтра…
Трактирщик принёс полный поднос мисок, что аппетитно исходили паром и вкусными запахами.
– Я-то думал, что ты как та птичка клюёшь, – проговорил он Джемерину, ставя перед ним миску.
– А то! Птичкам обычно сала крошат, чтоб с голоду не протянули ноги… А ты чего слыхивал? Спасся ли кто-то с той посудины, до которой мы хотим нырять завтра?
– Да не, не слыхивал ничего. Хошь моё мнение? Потонули они все – как у нас говорят, «призвал к себе Нептун на личную встречу»… Они-ж на скалу тут налетели – Вдовий Зуб. Есть тута у нас скала такая. Торчит прям из воды, как нос на лице. Наши-то о ней хорошо знают. А вот пришлые – не всегда.
– Ой да чо ты мне тут заливаешь?! – Джемерин всадил вилку в горку тушёной капусты. – Можно подумать я не понял, что эти типы налетели на твои поганые зубы при заходе в гавань… Потому и судно лежит к берегу так близко… что оно у вас тут забыло?
– Да я-то откуда знаю? – проговорил трактирщик. – То надо у капитана спрашивать. Он же это корыто вёл. Найдите и спросите.
– Найдём и спросим, – пообещал Джемерин и неторопливо принялся трапезничать…
…Флюгер поднял голову и принюхался.
– Что там? – Берк встал, и, достав фонарь, осторожно запалил его.
Фонарь был необычный, так называемый «морской» – света он давал ровно столько, что бы осветить землю у себя перед ногами. Так же фонарь можно было использовать как средство для подачи сигналов – если открыть заслонки и поднять над головой.
Согласно легендам в Хандербруг-Йорк эти фонари привезли моряки, что занимались «полезными делишками». Фонари оказались очень удобными для горожан, да так и «прикипели» к ним, став единственно надёжным источником света во время ночных дел.
Вот и сейчас свет фонаря кое-как осветил пещеру, вырвав из полумрака неровные стены, и ряды вёсел. Чиж, что сидел в лодке и аккуратно прикручивал к гарпуну порцию взрывчатки, тоже прикрыл глаза и осмотрелся по сторонам.
– Да как есть какой-то шум слышал… словно ходит кто-то… – прошептал Флюгер. – Может это… тот типчик, что приехал корабль-то этот смотреть, чего почуял?
– Да успокойся ты, откуда ему знать о здешних наших «норах»? – Берк поднял фонарь повыше.
Про эту глубокую и тихую пещеру и впрямь мало кто знал. Сиё укрытие в скалах было найдено очень давно, лет сто назад, если верить прадедам, и с той поры использовалось для особых делишек – например, такого, каким троица рыбаков занималась сейчас…
А занимались они тем, что прикручивали к большим якорькам, из большой подковы, к которой примотали проволокой несколько корабельных гвоздей, несколько пачек взрывчатки. Взрывчатка была тщательно запакована в прочную, восковую бумагу, и была снабжена зажигательными шнурами.
Обычно такой взрывчаткой глушили рыбу, но сейчас дело касалось более деликатной миссии. Причём миссии, что уже один раз провалилась как раз из-за плохо провощённой бумаги. Вот почему трое рыбаков прячущихся в подземной пещере, задержались в пещере дотемна.
Флюгер поднял фонарь и подошёл к выходу из пещеры, вслушиваясь в тихий шорох ветра и рокота волн. Ему снова послышался странный шум – мерные шаги, словно кто-то топал по берегу, совершенно не боясь, что его могут услышать, а также странное позвякивание и звон, что сопровождало эти шаги. Осторожно оглядевшись, Флюгер сглотнул – ему что-то не очень начало нравится то, что происходило тут. Как и все жители побережья Атлантического океана, он вырос в окружении мифов и легенд о духах и привидениях, что населяли
В самой пещере работа приближалась к концу. Берк и Чиж сделали пять грузил с взрывчаткой, и, на три раза проверив герметичность взрывных шашек, осторожно привязывали к ним подрывные шнуры. При этом Чиж осторожно всматривался в места стыка взрывных капсюлей и подрывного шнура через громадную линзу увеличительного стекла – красивая вещь, что была подарена ему несколько лет назад одним знакомым матросом из Франции.
Лупа не только позволяла рассматривать всякие мелочи, но и, попутно, служила для развлечения – Чиж с её помощью, в солнечные дни, выжигал на дереве и ветках красивые узоры.
– Так… давай-ка грузим всё это на лодку и поплыли по второму разу всё взрывать, – проворчал Берк. – Нам надо подорвать этот чёртов корабль до того, как в него кто-то спустится…
– Ага… Думаешь справимся?
– Да нам только три отсека надо проломить – что бы вода пошла внутрь и всё залило, – покачал головой Берк. – А там уже будет у нас – бабах!
– Братцы. Там что-то есть… Там кто-то ходит! – прошипел Флюгер что снова услышал шаги по песку. – Тише!
– Да кто там может ходить в такое время… – Чиж повернул голову к Флюгеру и выронил лупу.
По какому-то капризу лупа упала рукоятью вниз и воткнулась в песок.
– О господи… – Берк вскочил.
– Твою мать! Что это?!
Флюгер попятился.
У входа в пещеру стоял огромный человек, облачённый в какой-то странный плащ – он был сшит из кучи каких-то лохматых полосок, богато украшенных цепочками, и металлическими пластинками, что ярко сверкали в свете фонарей. Над странным воротником – из толстых, разноцветных перьев, и каких-то игл, ничего не было.
Иными словами – перед тремя рыбаками стоял безголовый человек. Рук у него тоже не наблюдалось – впрочем, в таком плаще можно было спрятать не только пару рук, но и целую ветлюжную пушку (Имеется в виду вертлюжная пушка: мелкокалиберная пушка, устанавливаемая вместо лафета в специальный шарнир, именуемый вертлюг, крепящийся к крепостной стене или к борту корабля. Примечание автора)…
Существо стояло перед рыбаками и постукивало по песку странными трёхпалыми ногами, причём ноги выглядели очень странно – создавалось впечатление, что их кто-то натянул на обычные ноги – кожа была толстой, в шрамах, украшенная татуировками непонятного типа и странными цепочками, продетыми прямо через кожу…
– Что это за чёрт такой… – прошептал Берк и полез в карман за револьвером.
Чиж поднял со дна лодки двуствольный дробовик, снаряжённый патронами с картечью, и направил его на странного гостя.
Больше всего ужасала мрачная неподвижность и молчаливость этого безголового существа – казалось оно совершенно равнодушно к тому, что в него целятся из огнестрельного оружия. Словно ему было всё равно – выстрелят в него, или нет.
– Эй… А ну… пошёл отсюда! – прорычал Чиж. – Убирайся в свою преисподнюю!
Безголовое существо как-то странно дёрнулось и сделало шаг в пещеру…
Нервы у Чижа не выдержали и он выстрелил…
***
«Шифрование личной переписки является грубейшим нарушением основных принципов существования США. Ради собственной безопасности и защиты свобод, прав и достоинства человека, государство обязано знать, что пишут его подданные и реагировать на угрозы найденные в личной переписке.
История сохранила для нас один миф о самом Александре Македонском…Когда среди его уставших от походов и битв воинов началось брожение, они отказывались идти вглубь Азии, Александр посоветовал солдатам написать письма родным. Он мотивировал это тем, что далее уменьшится возможность отправить письма домой из-за дальности. Каждый умеющий писать сел и написал письмо домой сам, а также помог написать письма своим неграмотным товарищам.
После этого Александр вернул курьеров с письмами в свой лагерь и прочитав все без исключения письма, узнал о недовольных его планами завоевания мира. После этого он, тайно, всех недовольных собрал в одну когорту, чтобы либо распределить по дальним гарнизонам, либо бросить в самое боевое пекло и тем истребить.
Таким образом, Александр использовал письма как защиту своей личной безопасности, от смутьянов.
Эта история показывает нам только одно – государство обязано знать, что думают его граждане – даже путём изучения их личных писем и слежки за их личной жизнью.
Знать, что говорят и что думают его граждане – основа безопасности.
Вот почему в США, начиная с 1800 года, строжайше запрещены любые типы шифрования и кодировки, к которой не имеет доступ правительство. Да, этим самым мы нарушаем права своих граждан.
Но с другой стороны – что останется от их прав, если мы проглядим заговор, который в итоге обрушит нашу страну в бездну насилия и крови?».
Служебная записка, авторство которой приписывается Бенджамину Франклину.
…Снарк не просто осмотрел всех людей капитана Авраама и его самого. Он даже вынул из своей сумки набор каких-то странных предметов, явно имеющих отношение к медицине, и при их помощи осмотрел глаза капитана и каждого матроса, а затем промерил пульс у каждого.
– Интересно… – проговорил он, выпрямляясь, и поправляя очки. – Уважаемый Вилтон – все эти люди отравлены. Их напоили каким-то алкалоидом. Что-то вроде опиума или сонного зелья, только совершенно безвкусное, не имеющее особого запаха, коий смог бы помочь почувствовать его мерзкий вкус. Думаю, сиё зелье является чем-то вроде китайского опиумного настоя, коий используется китайскими Триадами в своих мерзких целях.
– Откуда оно тут могло взяться? – удивилась Кречет. – Я никогда о таком не слышала…
Снарк повернулся к ней всем телом. Его зелёные глаза сверкнули, а затем он звучно щёлкнул зубами и потёр руки.
– Смею предположить, что сиё зелье было у здешних жителей наготове, для каких-то своих непонятных целей… В любом случае после того, как ваш капитан и его команда употребили это зелье, и уснули – им насильно, залили в рот алкоголь. Конечно немного – что бы скорее оставить следы запаха, дабы сбить с толку вероятное расследование. Сиё сделало водолазов совершенно непригодными к погружению под воду на несколько долгих и безрадостных дней.
– О Господи, Малыш-Эйнджел… – Вилтон стукнул себя кулаком по ноге. – Да всё уже понятно с этим… По крайней мере мне уже ясно, что тут произошло… Как думаешь, оставить этих людей тут – безопасно? Если эти типы их напоили всякой дрянью, то что мешает им сделать что-то более… опасное?
Снарк поднял глаза к потолку и свирепо щёлкнул зубами.
– Я попробую привести их в чувство, – наконец проговорил он. – Но не думайте, что я сумею вот так, по щелчку пальцев, поставить их на ноги. Даже придя в себя, они долгое время не сумеют чётко понимать, что с ними как они попали сюда…
– Годится… Давай.
– Мне нужен жбан с кипячёной водой, – пророкотал Доктор Акула.
Снарк поставил на стол свою сумку из конской шкуры, армированной пластинами из панциря броненосца. Затем порылся там и выудил несколько небольших пробирок и шкатулок.
– Держите, – он бросил Вилтону небольшой бумажный свёрток. – Примите сиё прямо сейчас.
Вилтон развернул бумагу и обнаружил там что-то похожее на кусок стекла тёмно-зелёного цвета. Этот «осколок» источал приятный аромат каких-то трав. Старому детективу уже доводилось сталкиваться с фармакологией Снарка и – и ещё ни разу эти лекарства не приводили в ухудшению здоровья.
Сунув в рот этот «осколок», Вилтон обнаружил, что это расплавленный сахар, смешанный с какими-то травами. Причём вкус у этого странного сахара был весьма приятный и даже какой-то успокаивающий – по крайней мере, желание трясти всех за «шкирятник» или пинать ногами, словно канзасским смерчем унесло.
Снарк быстро потряс свою сумку и, дождавшись Джемерина и Кречет, что принесли котёл с водой, а также привели (уже не по своей воле) Треллони, занялся своим обычным делом…
Вилтон уже сталкивался с работой Снарка (более того, даже на своей шкуре) и знал, что прозвище Доктор Акула тот получил не просто так. Все Снарки славились не только как учёные, но и как искусные врачи. А отец Эйнджела-Младшего, Эйнджел-Старший, (В США и Англии если отец и сын носят одинаковые имена, то к их именам добавляют «Младший» и «Старший». Примечание автора), вообще получил прозвище Ангел Смерти, поскольку умел выдирать из челюстей Смерти даже самых безнадёжно раненных. Снарк-Младший унаследовал его способности и, как знал Вилтон, творчески развил их.
