Антон Болдаков
Таящиеся в Ночи
– Ну, так отдавай его… Зачем дело-то стало.
– Кого?! Я же вам объяснил – мои люди отношения к этому зверскому убийству не имеют! – Вильф улыбнулся. – Покажите мне убийцу, и я тут же передам его в ваши руки. Клянусь.
– Это мы установим без труда, – пообещал Уэллс. – Думаешь, твои люди такие уж умники и умеют скрывать свои следы? Это ты зря так думаешь, господин…
– Я вот что хочу спросить… – подал голос мэр. – Стоит ли поднимать шум из-за какой-то девчонки, да еще и индианки? Не будет ли лучше все оставить как есть? Шериф – нам ни к чему шум в городе. Особенно в преддверии запуска «Башен Тесла2
– Прощу прощения – вы, что действительно хотите, что бы этому убийце все сошло с рук? – удивилась Шэрон.
– Нет. Я такое не желаю. Но считаю, что мы должны быть готовы к разным ситуациям. Лично я считаю, что нам пока нет нужды ссориться с компанией, занятой настолько полезной деятельностью… Я правильно говорю господин Вильф? Надеюсь что "Телеграф-стрит" тоже приложит определённые усилия, чтобы такие преступления, не повторялись?
– Господин мэр… Наши задачи – вести для вас и вашего города новейшие линии связи. Мы не подряжались выполнять работу правоохранительных органов!
Вильф даже встал и стукнул кулаком по столу, но сделал это так наигранно, что даже издали, было видно....
– Ну, ты и… – шериф скрипнул зубами.
– Уэллс… – мэр подошёл к окну и, встав у него, посмотрел вниз, на крыши домов. – Я могу попросить вас, господин Вильф, покинуть мой кабинет?
– Да никаких проблем, уважаемый. Уже вытряхиваюсь.
Вильф встал и, откланявшись, вышел прочь. Уэллс проводил его взглядом и посмотрел на мэра.
Теодор Тюдо смотрел в окно и постукивал костяшками пальцев по стеклу. Шэрон подошла к нему и выглянула в окно.
Из окна открывался не очень красивый вид – куча каркасных домов (дома оббитые досками – обычный тип частных домов в США. Примечание автора), длинная дорога, вымощенная плитами из гранита и торчащие там и сям водонапорные башни.
Так же хорошо было видно Долину Гроз – огромный лес что буквально "затопил" всю долину своими кронами. Этот лес служил пристанищем духов и привидений – как считали многие. А так же в нём жили индейцы.
А вот дальше был виден Нью-Йорк. Этот огромный город рос не по дням, а по часам. Прабабка Шэрон рассказывала, что в годы ее молодости огни Города-На-Острове были видны только в самые тёмные и безлунные ночи – и то с крыши ратуши или Форта.
А вот сейчас этот город было видно даже днём. Клубы дыма, огромные здания – это можно было увидеть, даже не напрягая зрения…
Ночью же Нью-Йорк было видно с любой крыши дома или водонапорной башни Гудевроу-сити… Озеро сияющего всеми цветами радуги света…
– В конце концов, она была всего-навсего грязной и полоумной дикаркой, – проговорил Теодор, после небольшого молчания. – Я не имею права ставить под удар благополучие всего нашего города. Прокладка линий связи даст нам огромное преимущество. И это только начало. "Телеграф-стрит" Не просто ведёт линию связи через наши леса и долины. Они готовят кое-что важное… Не могу вам сказать что. Но поверь – это будет то, что позволит нашему городу получить и использовать второй шанс.
– Какой второй шанс?
– Наш город был построен с одной целью – стать вторым Новым Амстердамом. Те, кто строил эти дома – они верили в то, что их новый город превзойдёт старый… Они ошиблись. – Теодор посмотрел Уэллсу в глаза. – Я не ошибусь, вот увидите. Нам дан шанс стать чем-то большим, чем заброшенная в глуши деревня. И я не упущу этот шанс.
– То есть ты приказываешь нам… Закрыть глаза на это… убийство? – Шериф скрипнул зубами и стиснул кулаки.
– Да. Я не могу позволить тебе наломать дров и уничтожить наш единственный шанс… Скандал с арестом одного из работников "Телеграф-стрит" может полностью отменить все наши разработки. Все наши планы… – Теодор посмотрел на Уэллса. – Я надеюсь, ты меня поймёшь. Это всё.
– А что будет со следующим трупом? – проговорила Шэрон. – Господин мэр… Вы понимаете, что этот убийца – он не остановится? Такие как он не останавливаются. Никогда. Если он убедится, что ему все сошло с рук, то он продолжит убивать. Два или три таких случая – и о нашем городе заговорит вся Америка. И тогда вам точно придётся ставить могильный крест на своих планах…
Теодор посмотрел на Шэрон и криво улыбнулся.
– Все будет в порядке. Поверьте мне…
Затем он повернулся и посмотрел на большую театральную афишу, на которой была изображена невероятно красивая и привлекательная женщина в чёрном, очень сильно декольтированном платье – весьма необычным тем, что рукава у этого платья были соединены с подолом длинными, широкими лентами. Женщина – её лицо Шэрон изучила очень давно, стояла на крыше самолёта, раскинув руки. Её огненно-рыжие волосы украшала красивая изящная корона.
Внизу, на афише, было написано – старинными, почти стёртыми от времени буквами – «Небесная Птица» – Великая певица Беатриса Де Тортилья, даёт выступление на Бродвее. Спешите увидеть первую в мире женщину, чьи песни подобны полётам! Только у нас – в Нью-Йорке…».
И стояла дата – 1901 год.
Этот плакат, как болтали кумушки Гудевроу-сити, мэр повесил сразу же, как его избрали в 1930 году. До этого этот плакат висел у него дома – ещё до мировой Войны, Сухого Закона и Великой Депрессии… Поговаривали, что в годы своей молодости Тюдор был знаком с этой певицей – Беатрисой До Тортильей, и даже имел с ней роман. Причём такой, что когда Беатриса и Тюдор расстались, то будущий мэр так и не сумел изгнать рыжеволосую красавицу из глубин своей души и сердца…
…Даже на первом этаже подвала было очень холодно – в прошлом тут хранили продукты и напитки для Ратуши – и ни разу не было случая, чтобы что то протухло или скисло даже в дикую летнюю жару.
Когда до Гудевроу-сити добрались электричество и холодильные установки, то продукты и напитки переехали в другие помещения – на улице. А подвалы отдали (по совершенно непонятной логике) на нужды шерифа. А именно – для хранения трупов и разного рода вещдоков.
Шэрон никак не могла понять логику Отцов Города, что разрешили это – администрация Гудевроу-сити располагалась над городским моргом, и никто не видел в этом ничего странного…
Тело убитой уже доставили в морг, и над ним работал сам Уилбер, который даже не переоделся.
Для старого врача, который славился своей педантичностью и скрупулёзностью, это было столь же дико, как если бы он работал голым.
Только сейчас до Шэрон дошло, насколько коронер был потрясен этим ужасным случаем.
– Так-так… Похоже, мы имеем дело с типичным чудовищем… Русские таких зовут – изуверы. Жуткие следы насилия – этот ублюдок забил жертву кулаками и даже ногами. Судя по всему, он просто не мог остановиться, изливая свою ярость. Так же интересно то, что он срезал у убитой две косички.
– Одну из них мы нашли с вами в лесу. У трупа, – вспомнила Шэрон. – А вторая?
– Я подозреваю, что он собирает их как трофеи… Жуткие и страшные трофеи для своей ужасной охоты… – Уилбер поднял лежащую на столе для вскрытия палочку-чесалку и тщательно почесал ей свой затылок. – Ты же изучала убийства совершаемые изуверами. Помнишь? Они всегда собирают трофеи – в память о своей жуткой охоте.
Шэрон поежилась, вспоминая, как она ходила на лекции для полицейских – в Нью-Йорке. Там им, помимо всего прочего, рассказывали о разных преступниках – не только мошенниках и бандитах, но и о тех странных типах которых называли "потрошителями" в честь английского Джека-Потрошителя. Сам лектор называл их людьми с маниакальными склонностями – или просто "маньяками" И как раз рассказывал о Питере Кюртене, "Дюссельдорфском вампире" и его американском тезке – Карле Панцраме, что успел оставить некрасивый кровавый след в США.
Лектор объяснял, что такие изуверы страдают от внутренних повреждений рассудка и, фактически не могут себя контролировать постоянно. На каком-то моменте своей жизни они срываются и начинают убивать. Причем в детстве проходят немалую практику на домашних животных.
Так же доктор говорил что изуверы, в общем-то, и не сильно маскируются и не очень-то скрывают следы своих преступлений – как волк или лев не пытаются спрятать останки своих трапез. Так что отличить преступление совершенное изувером не так-то сложно как кажется. (Интересный факт – 90% всех серийных убийц были пойманы в результате их личных ошибок или просчёта – обычные следственные мероприятия практически бессильны в поиске маньяка. Примечание автора). Сложнее всего найти таких преступников, поскольку их логика и действия совершенно необычны… Шэрон слушала это, не закрывая глаз, да и потом не пропустила ни одной лекции.
Однако лекция это одно. А вот знать, что ты имеешь дело с опытным и невероятно жестоким убийцей, что даже сам не осознает то, что он делает – это совсем иное.
– На лекциях говорили в основном о том, что у этих типов преступления развиваются в семье, где их часто бьют родители и все такое…
– Ну, милая моя, у нас всегда детей бьют, и будут бить – как можно воспитывать ребёнка не имея возможности дать ему затрещину или выпороть розгой, сама подумай? Ребёнка надо строго держать – тогда из него и не вырастет такое чудовище…
– Ну… У Питера Кюртена отец избивал всех – и мать и сестёр и все такое. Вроде бы сын насмотрелся на это и стал думать, что ему тоже так следует поступать… Так что тут все сложно. Главное знать, что такие типы не остановятся сами. Для них цель убийства – само убийство.
– Это да…
Скрипнула дверь, по лестнице застучали чьи-то шаги, а затем раздался испуганный вскрик и в подвал залетел Грейсон Ноел – помощник секретаря мэра, что работал с архивами. Парень был весьма колоритный – спокойный и тихий, лучше всего умеющий просиживать штаны в архиве и работать с бумагами. Причём работал он очень хорошо – на памяти Шэрон это был единственный помощник Молоха, с которым тот ухитрился сжиться. Обычно народ не выдерживал характера Молоха больше полугода, и покидал архивы, искать себе место поспокойнее.
Грейсон поразил всех – он легко нашёл общий язык с Молохом и быстро «обжил» архивы так, что в Гудевроу-сити всем уже казалось, что этот тихий и скромный юноша, жил в архивах всегда.
Несмотря на свою, в общем-то, красивую внешность – стройный пепельный блондин, с темно-синими глазами, Грейсон не был никем замечен в компании хоть одной девушки или, чего уж там – "одинокой вдовушки". Более того – его никогда не видели в местах, где с оными девушками можно было познакомиться.
Грейсон протянул Уилберу бумаги и несколько секунд смотрел на стол с трупом. Его лицо при этом сильно исказилось, словно он что-то пытался сказать, но не мог.
– Эй… Что случилось? – мягко поинтересовалась Шэрон.
– Ничего. Ничего. Все нормально.
– Ох, не умеешь ты врать… – попеняла Грейсону Шэрон.
– Извините… – парень развернулся и выскочил из подвала.
– Наверное, на труп побоялся смотреть… – проворчал Уилбер. – Бывает, я тоже по молодости всякого опасался… Эх… Ладно, что там у меня еще для тебя есть? А есть у меня для тебя вот это…
Он протянул Шэрон медицинскую кюветку, в которой лежала большая монета. Золотая. Причем очень старая даже на вид.
– Что это?
– Не знаю. Но девочка ее проглотила – я вытащил ее из ее желудка. Монета странная. Я не видел таких ни разу.
– 1663 год… А тут смотри – нога вроде бы и шкура, чья-то… Зверь какой-то.
– Бобёр. – Уилбер усмехнулся. – Нога и бобер. Голландские основатели Нью-Йорка установили мерой веса при расчётах с индейцами – вес своей ноги. На одну чашу весов клали шкуры, на другую ставили ногу. И, как правило, индейцы всегда оставались не в выигрыше. Между прочим, до 1664 года у голландцев считалось, что купец должен иметь толстые ноги. Это голландская монета. Гульден. Но отчеканена явно здесь – в Америке.
– Погоди, а разве голландцы чеканили свои деньги? Да еще золотые… Откуда они золото брали? Я ни разу не слышала, чтобы в окрестностях Нью-Йорка находили золотишко, – Шэрон повертела кюветку с монетой. – Черт, Уилбер… Да этой монете цены нет. Даже если там золота – "как сыра у крысы" то сама по себе такая монета целое состояние стоит – она создана столетия назад и очень ограниченной партией. Откуда убитая ее взяла?
– Счас уже не узнаешь. Но сама посуди – это не первая старинная вещь в наших краях… Ну, ты и сама знаешь.
Шэрон знала – тем более что та история, в которой фигурировал дорогущий артефакт из прошлого, случилась с ее семьей.
– Думаешь, ей кто-то ее подарил? Или она нашла? Франсуаза говорила, что девочка любила скитаться по лесу. Может она обнаружила, какой клад разрытый животными? Кто знает, что там скрыто у нас в лесах? Может, есть и то, что нам пока неведомо.
– Честно говоря, не представляю, откуда она могла взять такую редкость. Вполне возможно, что действительно могла найти золото в лесу. Не забывай – наши предки пришли сюда в 1740 году. И в это время тут уже был наш город. Но совершено непонятно куда могло деться население. Здесь явно жило немало людей, раз они сумели построить все это… – Уилбер обвел взглядом подвал. – Но куда они все подевались? И кто знает, что они оставили тут, в этой местности. Возможно, что в лесу есть немало интересного…
На эти слова Шэрон особенно возразить было нечего. В лесах Долины Гроз водилось много чего таинственного – наибольшей загадкой были проложенные через лес дороги – старые и обросшие мхом и плесенью. Причём дороги были сделаны на совесть – из каменных плит. Даже сейчас по ним нет-нет, а ездили жители, что не боялись потерять несколько часов на более короткий путь через лес.
Как правило, вопреки всему, что болтали старики – ничего страшного или необычного с теми, кто перемещался по лесным дорогам, не случалось. От слова "совсем", максимум что грозило – сбить лося на дороге во время ночной грозы или не вписаться в поворот на той же дороге.
Ну, так же были весьма вероятны встречи с медведями, волками и прочей живностью, включая непонятно откуда взявшихся в Долине Гроз – кабанов.
Индейцы, по непонятной причине, Долину Гроз обходили, ограничиваясь мутными словами о том что, мол, в этих лесах живут какие-то привидения или демоны.
Да и браконьеры, которых ловили иногда шериф и его люди, нет-нет, да и рассказывали о том, что в лесах им попадались странные существа, что бегали среди деревьев не на четырёх лапах, а на двух…
Но это были те браконьеры, которые возвращались. Иной раз бывало что браконьер или какой-нибудь полоумный охотник – пропадали в лесу без следа.
В общем, Долина Гроз была малоисследованным местом, и в ней могло быть что угодно.
В том числе и клад из старинных и редчайших монет, что чеканили жители Нового Амстердама. Могла ли его найти девочка "без царя в голове" Или кто-то специально вручил эту монетку ей?
В памяти Шэрон всплыла история с ее отцом и дедом – ее семье, за несколько кур и корзину яиц вручили редкий артефакт – ценность которого они не сразу, но всё же поняли.
– Пока это все что я могу сказать… Если будет что еще, то я тебя извещу, – Уилбер вздохнул. – Ну а что до Грейсона… Этот тип явно, что то знает. Может, попробуешь из него это выудить?
– Каким образом? Затащить за угол и пинать ногами по почкам пока те не превратятся в отбивную?
– Тоже вариант, – усмехнулся Уилбер. – Но думаю, есть и попроще – тебе уж тридцать два года, а ему – двадцать пять. Думаю, такая женщина как ты сумеешь его в постель затащить – а там он тебе и проболтается…
– Эй! Ты меня за кого держишь?
– Да не смотри ты волком на меня, – усмехнулся Уилбер. – Я тебе совет даю. Причем хороший. Грейсон – он слуга нашего мэра… Что мэр ему прикажет то он и делает… Знаю я таких типов. Для них женщина – тайна великая и ей он, после постели, все выболтает. А ты Грейсону нравишься. Кстати Вильф этот тоже на тебя глаз положил. Учитывай.
Шэрон заскрипела зубами.
***
«Тесла получал электрическую энергию за счет потенциальной энергии эфирных полей, пронизывающих атмосферу; путем охлаждения эфира, используя короткие импульсы, как бы разрезая его энергию ножницами.
У Тесла, вопреки распространённому заблуждению, каналом передачи являлись не электромагнитные волны, и не фантастический эфир, а… сама Земля.
Башня и приёмные "антенны" служили лишь ёмкостными нагрузками, играя роль "обратного провода", переменный ток частотой порядка 2кГц фактически циркулировал туда-сюда из земли через трансформатор в макушку башни и обратно.
Это позволяло ему не только передавать электричество на гигантские расстояния, но и концентрировать в одном месте, сжимая молнию в шар до тех пор, пока внутренняя перегрузка шаровой молнии не высвобождалась в сокрушающем всё и вся взрыве…
Тесла писал в дневниках о роковом испытании, результатом которого была катастрофа.
Газеты в 1908 году писали об этом событии как о падении «Тунгусского метеорита»».
Отрывок из сопроводительной записки к проекту «Башня», написанной в 1935 году.
В настоящее время эта записка хранится в архивах ФБР.
Со своим прошлым мужем Шэрон развелась по вполне банальной причине – отсутствие детей. Несмотря на то, что муж был любитель плотских удовольствий, и просто обожал проводить время в постели (и не только для сна) детей у Шэрон не было. Год назад он развелся с Шэрон, привычно переложив всю вину на неё, и уехал в Нью-Йорк, где от него не было ни слуху не духу. С той поры Шэрон жила одна, с отцом и матерью. И никаких знакомств ни с кем не заводила.
Однако то, что сказал ей Уилбер, было для неё полной неожиданностью. Надо же…
Но подумать стоило – только сегодня она поняла, насколько велика власть мэра в этом городе – он даже может позволить себе вмешиваться в работу шерифа. И если послушно закрывать глаза на это – то рано или поздно можно забыть о том, для чего ты вообще пошла служить в защитники правопорядка…
… На улице было немного пасмурно, но тепло. Слабый ветер лениво гонял по улицам первые желтые листья, иногда закручивая их в прихотливые смерчи. Осень неторопливо и спокойно надвигалась на город, тяня за собой и зиму.
– Привет Шэрон, – проговорил преподобный отец Алан, вышедший из-за угла ратуши.
Шэрон показалось, что преподобный выглядел каким то довольным и необычно весёлым.
– День добрый преподобный… Только не знаю – считать ли его спокойным… Сами понимаете – такое жуткое убийство…
– Ну что делать… Как ты знаешь – на все в нашем мире воля Божья… Не предавай большого значения этому событию. Каким бы оно ни было – но раз оно произошло – значит того желал Бог.
– Ага…
Вступать в спор Шэрон не стала. Преподобный был одним из Отцов Города (в США так называют влиятельных людей, что обладают большим влиянием на жизнь города. Примечание автора), так что Шэрон была бы страшно удивлена, если бы Алан не стоял на стороне мэра Теодора.
– Хочу попросить тебя, девочка, чтобы ты не пыталась тревожить индейцев. Мне один мой посетитель, прости, но имени его я не могу сказать, говорил, что они хотят провести некий языческий обряд… Так что лучше к ним пока не ездить и не пытаться общаться. Они сейчас злы на нас и скорее всего не пожелают говорить с нами.
– Злы? Ну, наверное, их можно понять, да, преподобный? Не каждый день у них, да и у нас, совершаются такие преступления. Думаю, если вместо этой несчастной погибла бы другая девочка – например, из нашего города, дочь наших знакомых, то вы бы иное говорили. В нашем городе чудовище. А такие как он не понимают Библию…
– Такого больше не повторится. Уверяю.
– Это вам сам убийца пообещал? – проворчала Шэрон.
Преподобный растянул губы в своей знаменитой усмешке, но промолчал.
Однако это показало Шэрон, что Отцы Города всерьёз хотят прикрыть глаза на это преступление, и всеми силами будут прикрывать убийцу. Им совсем неважно, что этот тип сделал и что он может сделать ещё. Им важно то, что этот тип делает для города. И это странно.
Впрочем Шэрон кое-что понимала – для того что бы понять достаточно было просто залезть на крышу любого дома ночью и посмотреть на сияющие огни Нью-Йорка. Громадный город притягивал к себе взгляд и поражал воображение. Он манил к себе и намекал на то, что Гудевроу-сити рано или поздно может сам стать частью этого сверкающего великолепия. Вернуться в свой старый и древний дом…
… Отец Шэрон встретил дочь в мрачном настроении духа.
– Ох уж эта Депрессия… Куда мы катимся? Смотри опять… Снова падение акций и цены начнут расти… Эх…
Старик поправил очки и снова зарылся в газеты. Его выцветшие глаза скользили по строчкам на бумаге, и он о чем-то говорил сам с собой, забавно шлепая губами. Иногда он настолько уходил в себя, что вообще прекращал реагировать на окружающее – даже до туалета он ходил и возвращался на чистом автомате. После полученного в Мировой Войне ранения в голову, что-то в нём умерло. Крошечные частички разума ухитрялись цепляться за его мозг, но не всегда успешно… От того отца, каким его помнила Шэрон не осталось ничего.
Как и её личной ненависти к отцу за то, что случилось после смерти деда. Ненависть умерла с разумом отца.
Рита только качала головой, пока помогала дочери разгребать корзину с едой, что та привезла от зеленщика. В отличие от своего мужа она была не столь заинтересована газетными сплетнями, больше предпочитая заниматься домашними делами. В этой полной, пожилой, но по-прежнему красивой женщине таилась какая-то особая стать, коей обладали жители глубинки – любители здорового образа жизни, в котором не было места городским увлечениям.
Однако с соседями поговорить она любила и, как легко понять, местные слухи знала наизусть. Особенно с изобретением телефона, в котором можно было обсудить с кумушками любые новости. О жутковатом убийстве она знала, но без подробностей.
– Сегодня в гости приходил наш автослесарь – Колесо, – несмотря на возраст, Рита не могла избавиться от привычки говорить о знакомых употребляя их детские, давно забытые клички – сказывалась буйная и весёлая молодость, в которой будущая мама Шэрон во главе ватаги юнцов лихо грабила сады и огороды, иной раз, получая розги от родителей за такие вот шалости. – Приглашал тебя и меня в гости.
– Зачем? – Шэрон вытащила из пакета апельсин и начала его очищать, мрачно посматривая на маму.
– Хочет познакомить тебя со своим сыном. У него уж сынок то подрос – он ему уже начинает жену присматривать.
– Ух ты нате… – Шэрон свирепо разорвала апельсин пополам.
Сын автослесаря – крепкого парня по имени Генри, но среди горожан больше известного как Гаечный Ключ, она знала хорошо – уже раза четыре ловила за вождение машин в нетрезвом виде. Причём один раз поймала его аж в своей машине. Парень отлично чинил машины, но считал, что трезвым на них ездить – Бога гневить. В результате чего постоянно попадал во всякие неприятности. Особенно когда выкатывался на починенной машине прокатиться по улице с целью проверки качества ее ремонта.
Так же Гаечному Ключу было всего семнадцать лет – Шэрон сильно сомневалась что она, со своим далеко не юным возрастом – тридцать два года, заинтересует юношу как жена. Особенно учитывая, что она была в разводе, а стало быть, считалась "пустой женой" (Прозвище разведенных женщин в сельской глубинке США до Второй Мировой Войны. Примечание автора). Да ещё и неспособной зачать ребёнка.
– Кто знает… Может Колесо считает, что его сынишка непутёвый образумится, если на тебя глаз положит? А то у него и так уж был нехороший случай с этой дикаркой Франсуазой – он ее попытался в углу прижать, но она ему как коленом отстучала промеж ног – "нет", он и успокоился. Вроде бы. Сама понимаешь, что в его возрасте людям весьма часто не к лицу сдержанность.
Шэрон вспомнила слова Уилбера и, свирепо, откусила кусок апельсина. Не хватало только, что бы её родная мать давала ей советы с кем заводить романы и интрижки…
Налив себе крепкого чая Шэрон вышла на веранду и, помешивая ложкой чай, задумалась. Эмоции от мрачного и жуткого убийства ее потихоньку отпустили, и женщина задумалась над более насущными вопросами – например, над тем как напавший встретился со своей жертвой.
Было ли это случайностью? И какое отношение к убийству имело золото?
Задумавшись и помешивая чай Шэрон, не заметила, как на небе начали светить первые звёзды… Впрочем, погода была удивительно прекрасной – тепло, очень лёгкий ветер, пропитанный ароматом осеннего леса – это хорошо расслабляло.
– Дочка, пошли ужинать!
– Иду…
В этот миг у калитки, скрипнув тормозами, остановилась большая машина с эмблемой "Телеграф-стрит"… Дверь машины открылась, и из неё вылез широкоплечий мужчина в довольно странном костюме – светлый пиджак в серую полоску, точно такие же брюки и шапка. Шапка, правда, была ковбойская, но из дорогой кожи – крокодил или какая иная рептилия…
Шэрон вспомнила, что оставила револьвер дома. Однако бежать за ним, к смеху этих бандитов, сочла глупым. По прежнему держа в руках кружку с остывшим чаем, она подошла к воротам и посмотрела на мужчину в светлом костюме.
Сам мужчина был чуть ли не идеальной копией гангстера – причем не настоящего, а именно такого, какого показывают в кино или рисуют в дешёвых комиксах для детей – широкоплечий здоровяк с массивным подбородком и не один раз переломанным носом.
Машина скрипнула – из неё выбрались еще два здоровяка. Правда одетые уже в серые куртки и штаны-комбинезоны "Телеграф-стрит". Однако своей внешностью они как раз были точной копией настоящих гангстеров. Мрачные жуткие типы, с выдвинутыми вперед челюстями и тусклыми серыми глазами. Они здорово напоминали горилл в человеческой одежде, с той лишь разницей, что у горилл морды были не в пример добрее и милее.
– Здоровеньки будем, – проговорил тип в сером костюме. – Меня зовут Швайка…
– Швайка? – перебила его Шэрон. – Странное имя.
– Ну, сказать по чести – таки это не совсем имечко, а так… Прозвище. Как там говорится – у каждого хлопца свой инструмент… – неожиданно добро улыбнулся здоровяк. – Таки для меня решили, что Швайка – сие есть имя, что мне более соответствует. Ага?
– Хорошо, Швайка… Что тебе и твоим громилам надо? – Шэрон улыбнулась и вызвала в себе воспоминания о том как разводилась с мужем.
Она уже давно заметила, что преступники или просто люди, склонные к нарушению закона на постоянной основе, очень хорошо замечают эмоции других людей. То, что у преступников есть какое-то "волчье чутьё" – это не сказки и не мифы, а реальный факт.
Однако Шэрон быстро заметила, что если уметь концентрироваться на нужных эмоциях, то это чутье легко обмануть. Вот почему она вспоминала о своём разводе с мужем – от таких воспоминаний у неё начинала "кипеть душа" и Швайка явно чувствовал этот гнев и ярость. Хотя и не понимал, что он направлен не на него.
– Я тут за стаканчиком вашей местной горилки услышал, что ты и твой начальник нас… Ну как сказать… Как ни крути, но история то некрасивая выходит – мол, считаешь, шо мы и мои парни могут в этом лютом изуверстве, что с той девкой случилось, замешанными быть… Так оно?
– А вам-то что до этого? Что за беспокойство вдруг?
– А беспокойство с того, что ни я, ни мои парни сего не делали… Ты уж, дивчина, на нас сильно глазом не дергай. Вот хоть чем поклянусь, что энто не мы. Так что вот.
Швайка широко улыбнулся, блеснув полным ртом сверкающих зубов. На золотые они, правда, не походили – больше на медь были похожи, хотя Шэрон ни разу не слышала об искусственных зубах из меди.
Из машины выглянул водитель – светловолосый парень с длинными волосами, увязанными в странную причёску – пучок волос, перевязанный лентой. Выглядел этот тип довольно мрачно – хотя лицо у него было довольно странным – каким-то застывшим.
– Ну… Надеюсь, я убедил тебя в том, что мы как бы к этому дела-то не имеем? Поверь – знали бы, кто сей злодей – так сразу бы удавили. Сами. – Швайка улыбнулся. – Так что ты уж нам поверь. Мы люди честные и спокойные. Нам неприятности таки и не нужны. Мы хотим спокойно работать и жить. А ты и шериф, как я понимаю, желаете настроить против нас весь город…
Швайка опустил глаза вниз и горестно вздохнул, а затем снял шляпу, обнажив наголо выбритую голову украшенную прядью волос посредине.
– Ну ладно. Питаю надежду, что вы все же встанете на защиту нас – честных людей…
Швайка церемонно откланялся и залез в машину со своими людьми – и через полминуты ими и не пахло. Шэрон же осталась стоять и мрачно смотреть им вслед. Она хорошо поняла цель этого визита. Люди из "Телеграф-стрит" только что намекнули ей на то, что бы она не продолжала расследование. Причём намекнули очень вежливо и максимально уважительно…
… Ужин проходил в спокойной обстановке. Отец лениво жевал каждый кусок свинины под сладким соусом, не отрывая глаз от какой-то толстой книги, что лежала на его коленях.
Рита ела не спеша, но Шэрон заметила, что ее мама немного нервничает. Ест очень быстро и как-то суетливо – не совсем обычно для неё.
– Они строят башню Ворденклифт, – неожиданно проговорил отец, не отрывая глаза от книги. – Тесла-башня для передачи электричества без проводов, на огромное расстояние… Сейчас они ставят эти башни по ту сторону Долины Гроз.
Шэрон проглотила мясо.
– Тесла? Эти ребята хотят создать башню для передачи энергии без проводов? – удивилась Шэрон. – Быть того не может. Разве эта технология не была признана недействующей ещё до Первой Мировой Войны?
– Тогда энтот Морган уперся.... Он же боялся технологий, что могли оставить его без гроша. Вот и запретил использовать эту штуку. Да ещё и самому Тесла… (Речь идёт о миллионере Моргане, который, по слухам, запретил финансирование работ Тесла. Примечание автора). А теперь-то наши умники из Вашингтона вспомнили о Тесле и решили создать тут его башню. Повторить эксперимент и сделать нас лидерами в энергетических передатчиках… Эвон как все необычно.
– А Морган что – решил не мешать на этот раз? Он один раз эту систему загубил и теперь что – второй раз уже не хочет попробовать конкурента такого устранить? – поинтересовалась Шэрон.
– Времена изменились… – вздохнул отец. – Сама понимаешь – сейчас у нас Депрессия и все такое. Многие богачи разорены и остались без денег. Везде безработица и отсутствие перспектив. При таких-то вводных данных, за что угодно будешь хвататься. Да и сама пойми – Тесла ж он вроде бы, что-то передавал через воздух еще в 1913… Счас же – сама видишь, наука на месте не стоит, и усовершенствовала его изобретения.
– Но что-то я не вижу тут в наших краях Тесла… Где он сам? Тут изобретают одно из его любимых изобретений, а он и не присутствует.
– Хе-хе-хе… По-твоему что, книги должен печатать сам Гуттенберг, а двигатели продавать лично Дизель? – усмехнулся отец. – Чертежи и принципы действия таких башен хорошо известны. Построить что-то подобное – раз плюнуть… Мир-то на месте не стоит… Те технологии, что были в ходу двадцать лет, назад уже устарели… Какие бы там новшества и технологии не были бы у Тесла в его башнях Вондерклифта – у нас сейчас все более современное. Более новые технологии. Более новые материалы. Более продуманные инструменты… Даже больше скажу – если Тесла делал свои эксперименты, используя технологии века пара, то мы повторим их на технологиях века электричества. Так что у нас все получится.
