Антон Чехов
Фантастический боевик «Случайный вектор». Серия «Майор Голицын». Книга первая
– Санек! А как бы ты назвал друга, который тебя продал?
– …Ну, да. Коля! Ты… извини… Я, наверное – съел, что то, не то! – Голицын, мысленно, обозвал себя «дураком». «Ситуация не прояснилась, а Коляна, получается – обидел! Дурак – а кто же еще!»
– Ладно. Принято. …А, знаешь, если бы я был приверженцем учения Конфуция – я бы решил, что, заподозрив меня в такой мерзости, ты сам способен на такое! Ибо, как учит Конфуций – человек познает и видит окружающую действительность, исключительно, через призму собственного сознания! Потому, как, не имеет никаких других приборов и приспособлений.
Голицын решил, что после употребления в поезде, этих странных таблеток, у него начались слуховые галлюцинации. Потому, что поверить, в то, что его друг Николай, знает слова «Конфуций» и «призма», было гораздо сложнее, чем, даже, в собственную временную неадекватность. Он подозрительно, покосился на товарища и переспросил:
– Чего, там Конфуций…? Каких приспособлений? …Колян, тебя что – еще не отпустило!?
Смирнов, проигнорировав насмешки друга, продолжил спокойным менторским голосом:
– Конфуций выдвигал теорию о том, что, все: события, войны, друзья, враги, люди, катаклизмы, любовь, рождение и взрывы сверхновых, даже наш с тобой разговор, в общем – ВСЕ, это происходит в твоем воображении! Так как, разум одного человека, не в силах логически ОБЪЯСНИТЬ САМ СЕБЕ, наличие еще одного разума! Отсюда постулат – разум придумывает себе личность, окружает себя представимой ему действительностью, сам с собой разговаривает, ну…, то есть, думает, что разговаривает, потом, когда ему все надоедает – притворяется, что умер. Короче – ты разговариваешь сам с собой и слышишь сам себя, и меня для тебя – не существует. То есть – существую, но как воображаемая личность, воображаемый друг и собеседник. Так, что, если верить Конфуцию – ты один во Вселенной! Нет.., ты вообще – один! И события происходят только тогда, когда ТЫ обращаешь на них СВОЕ внимание, и только те, которые ТЫ замыслил! Отсюда и ощущение течения времени. От того, что ты последовательно фокусируешь внимание. …Примерно так!
Майор почувствовал, что от всей этой галиматьи, у него начинается мигрень.
– Брат, ты меня прости, но я ничего не понял… Кто кого воображает…? Из всего того, что ты сейчас наплел следует только то, что это ты выдумал, что твой друг в тебе усомнился… Ну, или, что тебя – вообще не существует! Вот такая фигня, малята! И при чем здесь Конфуций вообще?!… Кстати, не Конфуций, а Конфу Цзы! Может, ты не в курсе, но он был китайцем!
Николай вздохнул:
– Голицын! Вы нудный тип…
Майор усмехнулся:
– За то – умный! И еще…, я старше по званию! Так, что – слушай! …Мало ли, может пригодится. Конфуций, сам по себе был – китаец. Он вообще не при делах!… Ну, а то, чем ты мне, только что загадил мозг, называется «солипсизмом» и придумано, чуваком по имени Дакарт! Представляешь, этот персонаж, в молодости был наемником! Перерезал пол Европы! И, наверное, в процессе этой жизнедеятельности, у него съехала крыша. Причем – напрочь! Он взял, да и придумал, что мол, никого не убивал, ничего не знаю – я все это сам себе вообразил, мне все почудилось! Он уволился со службы, заделался философом и устроился жить во дворце Шведского короля. Вот такой энергичный малый был… И, все бы ничего, но, он к тому же, из любви к искусству видимо, принялся сводить с ума тогдашнюю Шведскую королеву, своими представлениями об устройстве мира. Ну, а потом, он сдох! Хотя, не исключено, что ему могли помочь в этом, очень интимном мероприятии… Конечно – шутка ли, буровить такое в приличном обществе! Мне кажется – он был наркоманом и психом, к тому же… Короче, вся его философия, совершенно спокойно укладывается в два предложения: «В реальности ничего нет, есть только воображающий индивид и воображаемый мир. Реальность индивида не в его существовании, а в его мышлении». То есть, все вокруг, в том числе и ты сам, есть результат твоего собственного воображения. …На мой взгляд – весьма сомнительное утверждение.
Голицын замолчал, но, через секунду, продолжил:
А…! Вспомнил еще одного, большого оригинала! Персонажа звали – мудрец Еклизиаст. У него, этих мудрых мыслей – на целую книжищу! Что то, типа: «…Состарилась овца и не дает молока!!? Сожри ее! Ибо какой еще толк от овцы!». Ну, и прочие житейские мудрости…
Николай притормозил, перед волочившемся по дороге «Камазом», включил поворотник и, выжидая момент для обгона, сказал:
– Да-а… Может, этот Дакар был серьезно болен?! …Это же – шизофрения в чистом виде! Практически – классический случай! …Кстати, я в каком то журнале читал, что Иисус, а до него – Моисей, страдали галлюцинациями и расстройствами нервной системы! У Моисея организм сам по себе вырабатывал ЛСД, поэтому он видел горящие кусты и слышал голоса! А психоз Иисуса, вообще – был заразен!
– Да-а, психов было полно во все времена. Но, знаешь, что заметил! Что, в основном, они появляются на руинах цивилизаций. Египет стал «загибаться», пожалуйста – Моисей! Римская империя, практически, уже прекращала функционировать, как территориальная единица – появился «сын божий из Назарета» и добавил «кипятка», да так, что Александрию сожгли, вместе с библиотекой и двадцатью тысячами верующих в богов Греко – Римского пантеона, в Европе пятьсот лет пылали костры Инквизиции, а Латинскую и Южную Америки, вообще – под нож пустили. СССР развалили – Мария Деви Христос, ОУМ Сенрикё и прочая мерзость так и полезла! Кошмар, Коля!
– Кошмар… Что делать будем?
– Это, я полагаю – насущный вопрос, а не гипотетический, верно?
– Абсолютно.
– Тогда, – Голицын посмотрел на часы, – время уже шестнадцать сорок шесть… В гостиницу. Завтра начнем!
– Отличный план! – Смирнов даже прибавил «газа». – Спать хочу – умираю!
– Может – девочек, а Коль!?
Смирнов устало выдавил смешок.
– Кстати – с праздником тебя…
– …?
– Седьмое ноября! Красный день календаря! И Великой Октябрьской Социалистической Революции! Кажется – так.
– Его же отменили…
– Ну, да… Точно. …Слушай, Сань! А, зачем мы все – таки, туда едем – то?
– Проверить кое – что надо. Завтра узнаешь, вернее мы оба завтра узнаем! Может, это вообще – «порожняк». Тогда и говорить будет не о чем.
***
г. Краснодар
8 ноября 1993 года.
Понедельник.
Утро.
– …Блин! Санек! Ты какими то закоулками нас ведешь! Куда дальше – то?
– Коля, если ты не можешь разогнаться до двухсот – это не значит, что мы едем закоулками. Это, практически, центральная улица. Вон, видишь, где ПАЗик поворачивает!? Нам, там налево и первый поворот направо. И все. Все просто.
– Улица Пушкина… Налево?
– Да-да.
– Тут черт – е – что, а не дороги!
– Россия, брат…
– А сейчас – направо? Это бульвар какой – то…
– Да-да, Коля, все правильно. И прямо, до конца… Перед перекрестком с Красина – припаркуйся, где нибудь. Дальше пешочком прогуляемся. …У тебя, кстати, какие – нибудь «ксивы» есть?
– …Да. Как обычно… – Смирнов порылся во внутреннем кармане, достал «удостоверение», раскрыл и «пробежал» глазами, освежая в памяти – кем он, собственно говоря, является. – Ну да. …Ля-ля-ля-ля-ля, подразделение «Р.О.С.А.» ГШ МО, подполковник Силушин Роман Станиславович. Все четко.
В папках, которые Голицын вытащил из сейфа в Белом доме, на странице 29, где речь шла о «причинно – следственных цепочках», была фраза о том, что система мультиплета вмещает в себя все «возможные», «вероятные» и «невероятные» варианты событий и дает им дальнейшее развитие. Александру Голицыну и, соответственно, Николаю Смирнову – не повезло! Видимо, они находились не в той «вероятности».
Заместитель начальника по воспитательной работе, подполковник Клименко, был учтив и любезен с «равным» себе по званию, подполковником Силушиным Р. С., и сопровождающим его лицом. Тем более, что никакой «страшной государственной тайны» они не выпытывали. Он сообщил, что занимает эту должность четыре года, и прекрасно помнит преподавателя «факультатива по инженерно-тактическим диверсионным и противодиверсионным мероприятиям», а также, прекрасно помнит и то, что когда, в целях «оптимизации» учебного процесса, предмет этого преподавателя, перевели из «зачетных» в «факультативные» – подполковник запаса Кадочкинов В. С., подал рапорт (прошу прощения – написал заявление) на имя начальника училища, об увольнении с занимаемой должности. Заявление приняли, и, в установленные регламентом сроки – удовлетворили. И было это в 1992-м году.
– Насколько я в курсе, они сейчас переориентировались в предпринимателей! Кадочкинов – отец, Кадочкинов-сын и…
– И «Кадочкинов – святой дух»? – сострил Смирнов.
– Что? …А, смешно. – Вяло отреагировал подполковник. Видимо, он был любителем более изысканного юмора, либо счел это – богохульством. В эти «смутные» времена, кого только не «затягивает» в «пирамиду света высокой духовности». – Нет: Редюнский. Это помошник и, вроде, ученик Кадочкинова.
– А не в курсе, он здесь – в Краснодаре предпринимательствует? – задал, наводящий, вопрос Голицын.
– Вы знаете, насколько я в курсе, они работают, где то в Москве. Вроде бы, занимаются подготовкой каких то частных охранных структур… Более точно сказать не могу. Прошу прощения – я тороплюсь. Всего хорошего.
«Стоять! Вежливая скотина!» – Голицыну, невероятно сильно, хотелось сказать это вслух, но вместо этого он, елейным голосом, спросил:
– Извините пожалуйста, товарищ подполковник! Еще секундочку… – Подполковник, досадливо поморщился, но обернулся и изобразил «внимание». – Я закончил это училище в… восемьдесят первом, – на всякий случай, соврал Голицын. – и Валентин Сергеевич, уже тогда… был, мягко говоря – пожилой. Когда вы его видели, крайний раз, как у него со здоровьем было?
Взгляд подполковника «потеплел». Может, он, втайне мечтал, что кто – нибудь из его «питомцев», тоже, когда – нибудь, вот так приедет, чтобы встретиться с ним, и умываясь соплями, скажет, что только благодаря ему, он стал настоящим человеком, офицером, мужчиной в конце концов. Или – поинтересуется его здоровьем тоже. Он ведь такой замечательный преподаватель – практически, как «отец» для них. Для всех этих – «недочеловеков» с курсантскими нашивками! Тварей неблагодарных!
– Вы знаете, молодой человек, – видимо, произведя в уме подсчет, подполковник решил, что может назвать Голицына «молодым человеком». – Мы с вами так не выглядим, как он. Чего – чего, а здоровья у «господина» Кадочкинова – на десятерых, по моему! Хотя – я не доктор… Это все? Всего хорошего.
– Всего хорошего. – практически хором, сказали друзья.
– Какая отвратительная рожа! – сказал Смирнов, когда они вышли на улицу.
– Обычная. Все замкомы по воспитательной работе, по моему, даже выглядят одинаково. Все мнят себя прирожденными воспитателями, считают, что их собственный «образ и подобие» – идеал, под который надо подогнать всех! И искренне удивляются – почему нет благодарности за их неустанную «заботу»!
Смирнов достал последнюю сигарету, прикурил и запустил пачкой в урну.
– Ну, что дальше?
Голицын закусил нижнюю губу, помолчал пару секунд, глядя куда то в пространство, потом, встрепенувшись, резко сказал:
– Домой! Больше некуда.
– А по пути – просвети меня по поводу того, что мы здесь делали и кого искали! Уже можно – надеюсь!
– Уже – да…
…Голицын рассказал другу о том, почему он решил найти своего бывшего преподавателя, и о том, почему спросил у подполковника о здоровье Кадочкинова.
– Да, Санек! Мужик! …Приедешь домой, первым делом выпори свой мозг и в угол поставь! Вам с ним весело живется. И это ж надо! Сорвался! Поехал! Ты о чем думал!? Так можно к любому человеку прицепиться… Дескать – долго живет, быстро ходит… Значит – «жертва» экспериментов, не иначе!
– Да ладно… Кругом одни критики! …Есть и хорошая сторона – узнали, что за нами никто не гонится!
Николай выразительно глянул на товарища.
– Уверен? – И таинственным шепотом добавил: – Враг по – всюду!
– Ну, хватит уже. Я же извинился… Да – и машину ты себе купил! Поездка удалась!
– Это – да!
– А еще я хочу сказать, что Кадочкинова все равно надо найти! …Ты понимаешь: да – долго живет и очень быстрый, это одно. А «бесконтактный бой»? Я, между прочим, лично на себе испытал! Больно – капец. И еще кое – какие детали сходятся. Например: место его службы и инициатор создания лаборатории в 49-м – это одна и таже организация! Ну, практически – одна. …Твою мать! Колян, смотри – авария! Тормози – может живой кто есть!
– Вижу.
Смирнов аварию тоже видел, однако, останавливаться не собирался. Просто никогда этого не делал, но тон Голицына был настолько безаппеляционным, что настаивать на своей жизненной позиции, Николай посчитал несвоевременным. Он сбавил скорость, проехал место столкновения и прижался к обочине.
– Глянь в той машине! – распорядился Голицын, а сам бросился к другой.
Столкновение было сильным: обе машины, смяло основательно – та, к которой побежал Голицын, еще и дымилась. Голицын с первого взгляда определил, что водителю помощь уже не требуется, но, тем не менее, проверил наличие пульса и дыхания… Тишина. «Остывает» – про себя отметил майор и начал процедуру «досмотра». Никаких угрызений совести он при этом не испытывал, искренне полагая, что мертвому, уже вообще ничего не нужно, а до родственников имеющиеся ценности все равно не дойдут – ГАИшники и «Скорая» подчистят. Он вывернул карманы водителя, осмотрел «бардачек» и салон. Документы – не тронул; в «бардачке» обнаружился… – СОТОВЫЙ ТЕЛЕФОН «Моторолла»! В 1993-м году – невероятная роскошь! Осмотр салона выявил наличие большого кожаного портфеля, сделанного, несомненно, в СССР. Такими портфелями могли «похвастаться», наверное, половина граждан Советского Союза. Портфель «забился» под переднее правое сиденье. Голицын извлек чемодан и проверил содержимое…
– Коля! У меня – «холодный»! У тебя, как?
– Двое – мужчина и женщина. Помощь не требуется… Уже. Поехали! На ближайшем посту сообщим.
Подъехала и остановилась еще одна машина.
– Что случилось?! Помощь нужна?
Смирнов, подходя к своей машине, отрицательно помотал головой:
– Все – трупы! Пост ГАИ далеко?
– В ту сторону, – мужчина указал в сторону «по ходу» движения Смирнова, – километров с двадцать!
Смирнов кивнул и сел за руль.
– Коля! Трогай! Через пять – шесть километров найди какую – нибудь стояночку. – Голицын произнес это очень спокойно, даже чуточку вальяжно.
Смирнов вопросительно посмотрел на друга. Голицын, молча, указал на чемодан, лежащий на коврике, за его сидением.
– А что это? …Из той машины!? А что там?
Голицын, жестом предложил товарищу посмотреть. Смирнов, не отрываясь от процесса управления, двумя пальцами раздвинул «створки» портфеля…, и замолчал.
Минуты через три, видимо, вновь обретя дар речи, Смирнов изрек:
– Я теперь всегда буду останавливаться! Хотя-я… – подозреваю, что еще имеет значение – КТО останавливается! …А, знаешь, Санек – с тобой выгодно дружить… и служить! Ты – «фартовый»! …Еще Мордачев говорил…
Они свернули с трассы – поделили деньги, как обычно – по братски, но не поровну, при этом Смирнов не забыл вернуть долг, и выбросили портфель, предварительно протерев бензином. Телефон, Голицын брать не стал. Он прекрасно знал возможности радио – электронной разведки (образование – то, соответствующее), и, практически был уверен, что, даже отсоединенный от питания, этот «гад» может передавать координаты своей позиции.
Дальнейший путь они проделали, пребывая в очень хорошем настроении, и обсуждая планы на ближайшую перспективу. Надо сказать – ничто не стимулирует так – как неожиданная «халява».
Не известно, кто был этот погибший мужчина. Очень может быть, что, какой – нибудь, курьер. В это время – повальной приватизации, периодических обменов денег, чеченских авизовок, «левых» обменных пунктов и накопления первичного капитала зарождающейся буржуазией, при полном отсутствии государственного регулирования, такие «инкассаторы» были не редкостью. За ними охотились и убивали, некоторые погибали вот так – в автомобильных авариях, но во всех случаях, они, как сказочные гномы – дарили людям радость и надежду! Причем, как в живом, так и в мертвом состоянии! В «живом» – тем, кто эти деньги ждал (не путать с хозяевами денег, это могут быть совершенно разные люди), а в «мертвом» – всем остальным. Этот «гном» был… – ну очень «жирный»! Восемьсот семьдесят тысяч долларов!…
Надо сказать, что ни у Голицына, ни у Смирнова, не возникло глупых мыслей о смене социального статуса, переезде на Багамы и прочей ерунды. Они оба, в первую очередь, были – офицеры, не представляющие своей жизни «вне системы». …А деньги – деньги это хорошо! Только и всего.
– Саня. Я вот подумал – а почему бы нам, этого, Даниловского, сразу, не найти. Он то, точно может все рассказать! Зачем эти поиски твоего инструктора. Лишний «движняк»!
– Нет, Коль! Помнишь – мы решили! Как минимум – год, ни о каком Даниловском даже не вспоминаем! И ни о каких бумагах! Я решил найти Кадочкинова, только потому, что «есть кое – какие параллели» с этими бумагами. Параллели, Коля! Кадочкинов, непосредственно с этими бумагами не связан, а если мы сунемся к Даниловскому… Во – первых: «засветимся»! Во – вторых:… все, вытекающие из «во – первых», последствия! Давай подождем. Нам не «жмет». Сейчас дождемся вызова в отдел кадров, восстановимся на работе и будем оформлять документы на перевод к «себе»… – Голицын «проглотил» конец фразы, и подозрительно сощурился: – Кстати, Колян!…
Смирнов покосился одним глазом:
– Да?
– Фуй ли – «Да»! Я тебе анекдот рассказываю!
– Сань, ну что?
– Ладно… Для непонятливых… Я насчет перевода обратно к «нам»! Раз мы уже выяснили, что ты «в контакте» – может ты…. А знаешь – нет, ничего не надо! Я сам, в штатном режиме, подам документы и буду ждать.
Николай усмехнулся:
– Снова обиделся! Вспомнил – и обиделся! Вместе подадим и вместе подождем! А еще – вместе, завтра на прием к полковнику Голубеву пойдем. …Санек, мне никто вернуться не предлагал! Ты же знаешь – «использовать в оперативной работе» и «зачислить в штат с восстановлением в звании и назначением на должность», это «две большие разницы»!
Голицын откинул спинку сидения, устроился по – удобнее и шутливым тоном произнес:
– Ладно… Я «отходчивый». Вместе – это всегда хорошо! Ты, кстати, помнишь – нам еще за моей машиной заехать надо.
– Слушай! Ты, какой то «плюшкин»! У тебя куча денег! А, с учетом сегодняшнего…, я даже не знаю – как назвать, ты вообще – миллионер!
– Что то я не понимаю… Какое отношение все, что ты сказал, может иметь к МОЕЙ машине!? – Голицын поднял вверх указательный палец. – Это риторический вопрос! Едем за МОЕЙ машиной! И, это – рули аккуратнее, не дрова везешь…
***
г. Москва
м. Полежаевская
10 ноября 1993 года
Среда. 10 ч. 30 м.
– Разрешите! Здравия желаю, товарищ полковник! – Голицын вытянулся по стойке «смирно».
– Странно… Я вас раньше ждал. А второй где? – вместо приветствия, сказал Голубев, обычным, очень будничным тоном. Словно они виделись совсем недавно и он, все еще был самым непосредственным начальником Голицына.
– В приемной! Ожидает!
Полковник Голубев облокотился об стол и задумчиво окинул взглядом Голицына.
– Ты заканчивай, бравого солдата Швейка из себя карёжить. В штаны еще не подпустил – от восторга? – он поднял трубку, с телефонного аппарата без наборного диска, – Пригласите Смирнова. …Голицын! Что растележился? Освобождай пространство – сейчас второй «клоун» представляться будет.
Голицын подошел к Т – образному столу, привычно отодвинул стул и сел на свое, правда, бывшее место, которое он занимал, когда то, на совещаниях и брифингах, проходивших в этом кабинете. Дверь кабинета распахнулась, и внутрь «вмаршировал» «парадным шагом» Смирнов.
– Здравия желаю, товарищ полковник! Гражданин Смирнов, по Вашему приказанию, прибыл! – радостно проорал «гражданин».
– Присаживайся, …гражданин. – Усмехнулся полковник и, обращаясь уже к обоим, продолжил: – Что – плохо без папы? Ладно, в любом случае – я рад вас видеть. Я собирался сам с вами связаться, но эти события… Здесь, у нас, кое – кто с большими звездами и жопой вместо головы, думал, что пронесет. И в каком то смысле, они оказались правы – «пронесло» так, что… Ну, в общем: «Мясо жрут – кости трещат». Зато сейчас – притихли! Все начальство – на «стреме»! Кто то «ставил» на «тех», кто то – на «этих»… Кто то проиграл, кто то – выиграл… Так, что – ждем’с! Вернее – это ОНИ ждут’с. Нас – «мелочь пузатую», это не коснется! «Рабочие кобылы», вроде нас, должны поддерживать подобие порядка на вверенном объекте, пока «большие дяди» рвут себе и своим оппонентам… разные интимные места. А пока у нас, своего рода «no men’s land» – для «среднего» комсостава, для меня то есть, какие то вещи стали даже проще: под «шумок» «шкурные» вопросы «закрыть», ну, или – вас, например, восстановить. Я правильно понял суть вашего появления?
Голицын и Смирнов, практически одновременно, поспешили заверить своего начальника в его необычайной прозорливости.
Получив утвердительный ответ, полковник продолжил:
– Да, и еще! Спокойной жизни, как, пару лет назад, если не ошибаюсь, мечтал Голицын, в ближайшее время точно не будет! Скоро будет война, а вероятно, что и не одна. Есть информация… Кто то накачивает Дудаева деньгами. Причем, самое паскудное – кто то из России! Про «авизо», которые подтверждал и не обеспечивал ЦБ по Чеченской республике, надеюсь слышали! А вот то, что у них есть пособники в ЦБ РФ, надеюсь – нет! Потому, что это… пока секретная оперативная информация!… Сведения, из бывших республик которые до нас доходят – крайне неприятные! Некие эмиссары, проповедуют радикальный ислам, подбивают горцев на отделение и создание мусульманского государства…, шариатские суды эти…, травят сознание людей ваххабизмом, идет пропаганда национальной исключительности. В Грузии неспокойно… Там замечены иностранцы, сильно смахивающие на военных советников и инструкторов, ну и тому подобная не слишком хорошая информация. Югославия… Но, самое паршивое – это то, что враг уже внутри страны и рвет ее на части! Скупаются и приватизируются стратегические промышленные объекты, теряется контроль над ресурсами! Кто все эти покупатели и новые собственники? Каково происхождение их финансовых средств? Кто их финансирует, и кто за ними стоит? …Некоторые из них, конечно «наши» доморощенные «Остапы Бендеры»… Этих нужно просто – своевременно поставить на правильные рельсы, может даже – помощь оказать…, посильную. Взять, так сказать, под контроль сырьевую, энергетическую и финансовую безопасность родины, а попутно – тихонечко «закатывать под асфальт», всякую блатную шушеру, тоже, между прочим, неизвестно на кого работающую… Развелось их в последнее время… Но, самое главное – выявить тех деятелей, которых финансируют из-за «бугра»! – лицо полковника, приобрело мечтательное выражение. – И казнить! Публично и кроваво!
Голубев окинул взглядом аудиторию:
– Ну, собственно, это все – если кратенько. Работы много! Я еще не упомянул о наших межведомственных разборках, начинающих переходить в активную и весьма жесткую фазу…, – он тяжело вздохнул, прочистил горло и, понизив голос, добавил. – Да и внутри у нас, скоро начнутся…, танцы с саблями! Так, что вы мне нужны! Правильные кадры и хорошее планирование…, решают почти все. Вместе, у нас, как у «Шарика» – есть перспектива! Знаете – кто такой Шарик?
Полковник посмотрел на Николая.
Смирнов пожал плечами.
Голубев перевел взгляд на Голицына, давая понять, что готов услышать версию майора.
– Ваш друг!? – предположил Голицын.
Полковник обратился к Смирнову:
– А у тебя товарищ то, большой оригинал! Как вы с ним общий язык находите!?
Голубев перевел взгляд на Голицына:
– А? Голицын! Вот как Смирнов с тобой общий язык находит?
Голицын, искренне, пожал плечами:
– Не могу знать, товарищ полковник!
Голубев сделал вид, что не обратил внимания на «кривляние» майора, и продолжал, как ни в чем не бывало:
– Ну, ведь как то находит! Значит и я смогу! Как считаешь, а – Голицын?
Голицын ощутил – неуловимую, едва заметную перемену в голосе, поведении и позе полковника, но истолковал свои наблюдения в корне неверно.
– Сможешь Вова, конечно сможешь! – На самом деле, Голицын только сейчас перестал «паясничать». Он, о-очень редко, обращался к Голубеву – «товарищ полковник». В принципе, их отношения были… – больше товарищеские, чем служебные.
Лицо Вовы Голубева, вдруг, резко стало серьезным, в глазах блеснула «сталь»:
– Отлично, Саня. ЧТО С ДОКУМЕНТАМИ?
Организм майора вбросил в кровь невероятное количество адреналина! Сердце мощно «ухнуло», железы внутренней секреции увеличили количество серотонина, нейроны «забегали», мгновенно предоставляя нужную информацию, мозг просчитывал варианты. …Но, недостаточно быстро…
– Пока на Петровке. Нам сказали, что сообщат, когда будет принято решение. – Голицын очень надеялся, что у него не перекосило лицо, и не сильно дрожал голос. А еще, что он не слишком долго думал. «Вот жук! И ведь – усыпил! Твою мать! Все – таки Коля?! Или совпадение!? Ведь – на воре шапка горит!» – Голицын перевел взгляд на Смирнова:
– Коль, не помнишь, когда мы там были?
– Точно не помню, по моему, недели три назад. – Николай был «само спокойствие». То ли, он был гораздо более лучший актер, чем Голицын, то ли – не уловил сути вопроса полковника, а может, просто – не чувствовал себя «вором».
– Ну, значит, примерно через неделю, нас должны вызвать. – Голицын повернулся к Голубеву, и искренне надеялся, что выражение его лица «просто лучится безмятежностью».
Полковник Голубев, казалось, принимал очень близко к сердцу обсуждение сроков принятия решения отделом кадров МВД и дальнейших перспектив, сидящих напротив него друзей. Он кивал, переводил взгляд с одного на другого, что то помечал в своем ежедневнике, в общем, Голицын почти поверил, что Вова спросил его именно об этих документах… Почти…
Полковник достал из верхнего ящика стола предмет, в котором Голицын сразу опознал трубку телефона. Точно такую же, он видел позавчера, у мертвого водителя в бардачке.
– Смотри Санек. До чего техника дошла! Это не то, что мы в Афгане – с сорокакилограммовыми «ведрами» бегали, да! Р-163—1К, кажется. – Голубев покрутил телефон в руке: – Вот скажи мне, как спец по радио – электронной защите, этот аппарат работает на частоте NMT 450. Вот, что это значит?
Голицын, не то, что бы «все понял», но главное понял – Вова, В КУРСЕ! И обоснованность интереса Голубева, он – безусловно, признавал. Однако, решил дождаться абсолютно недвусмысленного вопроса. (Вопрос: «Что с документами?», к такому не относился! «С какими документами?»). Поэтому – «фарс» продолжался…
– Стандарт NМТ – это американская абривиатура, у нас эти частоты не использовались. Характеристика: связь не стабильна, нуждается в большом количестве ретрансляторов, в ВС не используется из за малого радиуса покрытия, однако, используемые, в настоящее время, устройства электро-магнитных помех, это диапазон не перекрывают, так как, предполагается, что вражеские ретрансляторы уничтожены в первую очередь.
– Вот, что значит специалист! Ай, да Саня! Ай, да молодец! А теперь скажи мне – при какой войсковой операции, ретрансляторы не уничтожают!?
Голицын даже испытал облегчение, понимая, что эта, в принципе, не достойная их отношений, ситуация – скоро разрешится. Так или иначе.
– Может, когда она проходит на своей территории, да еще и в столице…
Голубев, такое ощущение, чуть в ладоши не захлопал.
– Слушай, а все таки не зря, я считал НАС – самыми лучшими! Да, капитан Смирнов!
– Так точно. Мы и есть лучшие. Мы же живы… – Коля давно уже все понял, но помалкивал, на том простом основании, что его никто ни о чем не спрашивал.
Полковник, снова «сбросил» напускную веселость и сказал, видимо для разнообразия, тоном смертельно уставшего человека:
– Ладно, Санек – хватит! Ты – не Штирлиц, я – не Мюллер. У Воронова был сотовый телефон, он держал меня постоянно в курсе. Привлечь тебя – это мое распоряжение, – полковник кивнул в сторону Смирнова, – что, ты его прихватишь, я знал на все сто. На «Кропоткинской» ждал вас именно я. И как этой информацией воспользоваться, знаю тоже – только я. Поэтому – никто за вами не охотился и не пытался отобрать силой и ценой ваших жизней. План был с самого начала рассчитан, с учетом вашего участия. …Причем, дружище, я открою тебе одну большую тайну! Помнишь февраль девяностого?… Конкретно, восьмое число!?
Голицын, честно порылся в памяти… и вспомнил.
…Буквально, через несколько месяцев, после окончательного прекращения всех операций на территории Афганистана, подполковнику Голубеву присвоили очередное воинское звание и, тут же, началось формирование группы для проведения какой-то особо секретной специальной операции, с новоиспеченным полковником во главе. …В состав этой группы вошли: майор Воронов, майор Голицын и еще несколько, незнакомых Голицыну, офицеров, фамилии которых, Голицын уже не помнил. Их долго готовили…, зачем-то им пришлось проходить, нетипичное по мнению майора, медицинское обследование… Их погружали в искусственный сон; мотали, как космонавтов, в центрифуге; делали какие-то инъекции, а потом брали кровь на анализ… Голицыну казалось, что их вот-вот отправят в космос, завоевывать какую-нибудь планету… Затем, внезапно все закончилось. Как это обычно бывает, без объяснения причин. Группу расформировали… А потом, ему стало некогда даже задуматься над тем, что это было. Через несколько дней, майор уже «жарился» под огнем в Фергане! …Затем, были короткие, но очень кровавые операции в Сумгари, Нагорном Карабахе и Баку… В общем, об этом эпизоде, он начисто забыл, да и вообще, как-то не придавал ему особого значения – мало ли, что там начальству под фуражку задует… Не первый раз…
И вот сейчас, об этом, незначительном на взгляд Голицына эпизоде, ему напомнил полковник Голубев! А, учитывая контекст беседы… В общем, майор ничего не понял, но на поставленный полковником вопрос, ответил коротким утвердительным кивком.
Полковник, убедившись, что с памятью у его будущего бывшего подчиненного по-прежнему все в порядке, удовлетворенно кивнул и продолжил:
– Именно поэтому, Воронов и привлек тебя к операции. Я скоро введу вас в курс дела! Скажу только, что, то, на первый взгляд сумбурное и бессмысленное событие, о котором я только что напомнил, имеет к тому, о чем мы с вами сейчас говорим, самое непосредственное отношение! …Ты ведь не думаешь, что зная семь цифр кода, Валера не смог бы сделать того, что сделал ты. Наверное, ты сам спрашивал себя: «А почему он попросил тебя сделать, относительно несложную вещь». Ответ прост: ты и капитан Смирнов – учитывались на стадии разработки операции! Итак: где документы из кабинета 813? Достаточно четко сформулирован вопрос?
