Антон Кара
Новорожденный
– Сначала?
– Да, – подтверждает кучерявый. – Потом, наверное, инициируют его смерть.
– Зачем все это? – я вскакиваю со стула и принимаюсь нервно ходить по комнате.
– Причин может быть много. Цели разные бывают. Но просто кому-то нужна твоя жизнь. Хотя бы на время.
– А как же близкие? – не унимаюсь я. – Родственники, друзья, коллеги? Они ведь могут меня опознать.
– Сам же говоришь, что жена тебя не признает.
Я отворачиваюсь и упираюсь лбом и руками в стеклянную стену. Спрашиваю:
– Ей угрожают? Что с ней сделают?
– Все может быть. Может, и угрожают. Но вероятнее всего, использовали специальные препараты. Сейчас такие лекарства есть, ты даже не представляешь. С человеком их психиатр работает. Не только близких, но и себя забудешь.
Открывается дверь.
– Проходите, – говорит лейтенант какому-то мужчине. – Вам знаком этот человек? – Они оба приближаются ко мне.
– Нет, – отвечает тот. Наверное, мой ровесник. Чуть плотнее. И ростом с меня. – Никогда раньше не видел.
Полицейский раскрывает передо мной паспорт: Косинов Павел Юрьевич, мой день рождения, уроженец города Сочи. И фото этого мудака.
– Можете это объяснить? – победоносно смотрит на меня лейтенант.
– Конечно, могу, – заявляю. – Это поддельный паспорт!
– Чего?! – включается мой заменитель. – Ты кто такой вообще? Чего тебе надо? Увижу тебя рядом с моей женой – разорву!
– Так, успокойтесь, – вмешивается лейтенант. – Пройдемте со мной, приму от вас объяснение. – И уводит этого чмошника из комнаты.
– Эй, ботаник, написал?
– Да, – отвечает мой сосед.
– Выходи, – говорит полицейский, стоя в проеме двери.
Кучерявый встает и проходит мимо меня.
– Что мне делать? – жалобно бросаю.
– Первое – беги.
За ними закрывается дверь. Я остаюсь в комнате один.
Не все укладывается в голове. Если все так серьезно, почему меня не убили? Зачем им эти проблемы со мной? А может, они и хотели этого, но у них не получилось. Пытаюсь собраться. И вспомнить события.
Что произошло? Где я был? И кто был со мной?
Сажусь на стул, закрываю глаза. Дышу глубоко, ровно. Кажется, какие-то обрывки всплывают. Деревья. Лес. Ну да, тот самый лес. А как я туда попал?
– Вставай.
Открываю глаза. За приоткрытой дверью стоит кучерявый.
– Времени мало, могут спалить.
Я встаю, но почему-то не решаюсь двигаться к нему.
– Ты что, идиот?! – говорит он. – Тебя не существует. Ты в лучшем случае – бомж. Сам подумай, чего ты добьешься здесь. И как они с тобой поступят.
Я ныряю за дверь.
– Идем, – говорит ботаник. – Медленно. Смотри вниз.
Мы проходим мимо двух-трех сотрудников полиции. Тревогу никто не бьет. Выходим за дверь. Сразу за угол.
– Теперь быстрее. – И я тороплюсь за своим освободителем.
– Что будем делать? – ною я. – Как мне дальше разбираться со всем этим?
– Что-нибудь придумаем. – Достает телефон. Звонит: – Все нормально. Никакой доказухи у них, по ходу, нет. Отпустили. Слушай, подходи ко мне. Тут тема занятная. Стертого нашел. Да, представляешь. Живой, здоровый. Хочу человеку помочь. Сможем обратку исполнить? Да, интересно будет. Сейчас буду.
– Обратка – это что? – спрашиваю.
– Восстановить тебя попробуем.
– Спасибо большое. Слушай, у меня из денег… вот, тысяч пять.
– Спрячь. Мне самому интересно. Меня, кстати, Горыныч, зовут, – тянет руку.
– Павел.
– Ну, это еще доказать надо, – ухмыляется.
Возле подъезда стоит толстяк с ноутбуком и гамбургером. При виде нас оживляется.
– Это – Гамлет, это – Стертый, – знакомит нас кучерявый.
Его друг, зажимая в зубах гамбургер, протягивает мне скользкую руку и смотрит на меня как на кинозвезду.
– Павел, – говорю я.
В доме ребята запускают компьютеры. И начинают что-то клацать.
– Напиши тут все свои данные, – Гамлет протягивает мне лист и ручку.
– Есть хочешь, бери, – Горыныч вытаскивает из микроволновки пиццу и укладывает на стол.
Да, я голоден. Я ведь не позавтракал утром дома. Начинаю жадно жевать. А они, палясь в мониторы, о чем-то взволнованно спорят.
Я периодически подхожу к ним. Заглядываю из-за плеч. Спрашиваю, ну что? Погоди пока, отвечают. Я продолжаю мерить шагами комнату.
Они вдруг перестают безжалостно теребить клавиатуры. О чем-то перешептываются.
– Что-то не так? – нервничаю я.
– Вроде того, – выдает кучерявый.
– Что? Что? – подскакиваю к ним.
– Тебя почистили везде. Они сделали невозможное. Все чересчур идеально.
– Это не местные, – вставляет толстяк, – это какие-то серьезные.
– Боюсь, мы ничего не докажем, – уныло говорит Горыныч.
Я в замешательстве. Пытаюсь вырабатывать какие-то идеи. Мне страшно.
– Может, через суд, а? – Меня дергает. – Если привести моих друзей, знакомых… всех, кто меня знает, и доказать, что я – это я. А? Как? Получится?
Горыныч отталкивает клавиатуру от себя и встает:
– Какой суд? О чем ты говоришь?
– Ну да, будет только хуже, – поддакивает Гамлет. – Я думаю… – он вдруг испуганно замолкает и смотрит на кучерявого.
– Что? Что? Говори! – вою.
– Для таких серьезных людей ты можешь быть опасен. Они могут тебя и устранить. Убить, в смысле.
– Ну, а что тогда? – отчаиваюсь я. – Что мне делать? Какие у меня варианты?
Горыныч возвращается на стул и обращается к другу:
– Может, сделать новорожденного?
– Новорожденного? – откликается тот и поворачивается ко мне: – А деньги у тебя есть?
– Что значит, новорожденный? – цепляюсь я за призрачную надежду пока еще непонятно на что.
– Дадим тебе новое имя. Новые документы. Новую личность введем в мир.
– Так ты сможешь спокойно существовать, пока не решишь свои проблемы, – поддерживает Горыныч.
– Денег нет с собой. Я сколько надо?
– Штук пять баксов. Плюс-минус штука.
– У меня кредитка с собой! – оживляюсь я. И вытаскиваю ее из кармана. – Я не знаю, сколько здесь. Но может хватить. Я не бедствую.
