Антонина Чернецова
Кто не спрятался, я не виновата
Глава 1
По высоким ступеням крыльца главного корпуса университета, быстро перебирая ногами, поднималась девушка. На первый взгляд в ней не было ничего примечательного. Она была худенькая, одетая в широкие джинсы, которые каким-то чудом удерживались на её бёдрах, не туго затянутым поясом, свободную толстовку с капюшоном, молния которой была расстёгнута до пупка, позволяя всем созерцать короткий облегающий топ. Длинные, мелко вьющиеся волосы непослушной копной падали ей на плечи. Рюкзак, висевший на одной лямке на её хрупком плече, вечно норовил сползти с него.
Простое лицо её, не тронутое косметикой, преображалось и становилось вдруг очень красивым, когда она улыбалась. Зелёные глаза под короткими ресницами начинали сверкать, как только она проявляла к чему-то интерес. Чувствовалась в этой девушке какая-то женская сила, еще не совсем созревшая и ею самой не до конца понятая.
Пройдя мимо высоких колонн, поддерживающих свод крыши крыльца, она потянула на себя еле поддающуюся тяжёлую дверь и вошла в полумрак альма-матер.
Новоиспеченные студенты, не решаясь войти, толпились возле аудитории, где через несколько минут должна была начаться их первая лекция. Учебное заведение собрало в своих стенах разномастную публику: выпускников элитных лицеев крупного города и приезжих из отдаленных районных центров. Кто-то уже разбился на стайки, а кто-то гордо стоял в стороне, делая вид, что происходящее вокруг его не касается.
Девушка с пышными волосами чуть улыбалась, рассматривая однокурсников, и находила, что среди присутствующих есть очень даже симпатичные мальчики. На девочек она внимания не обращала.
Наконец кто-то догадался открыть дверь в лекционный зал, и поток повзрослевших за несколько месяцев детей двинулся занимать места. Аудитория была большая, римская – длинные столы расположены лесенкой, сидеть предполагалось на скамьях, вместо стульев. Она уже бывала тут, когда посещала курсы по подготовке к вступительным экзаменам, это помещение вызывало особый трепет, причастность к чему-то особенному. Оглядев светлое проветренное помещение, она поднялась достаточно высоко, и, присев с краю на скамью, достала новенькую тетрадь для конспектов и красивую шариковую ручку. Долго сидеть с краю ей не пришлось – трое юношей вежливо, но настойчиво сдвинули её ближе к центру стола. Так в её личное пространство вторгся лысый парень в чёрном худи. Он, явно чувствуя себя не в своей тарелке, вполголоса переговаривался с товарищами. Волнение этого персонажа предавалось и ей, поэтому она просто взяла его за руку, лежавшую на столе, чуть сжав пальцы, поймала его взгляд и улыбнулась, пытаясь приободрить.
– Меня Наташа зовут, а тебя?
– Никита, – чуть опешил он, но руку не убрал.
Двое его друзей заинтересованно вытянули шеи и в упор смотрели на девушку. Она приветливо помахала им рукой, они поздоровались в ответ. Наташа всегда легко сходилась с людьми, беззастенчиво пользуясь своим обаянием. Доверчиво смотря на Никиту, спросила:
– Волнуешься?
– А что волноваться? – он ей даже не улыбнулся.
– Ну, новая обстановка, никто не будет за тобой бегать и следить за твоими оценками, детство кончилось или что-то типа того? – размышляла она.
– Детство давно кончилось, – он, казалось, был очень серьёзным.
Наташа хотела еще что-то сказать, но в аудиторию вошёл преподаватель, представился и сразу начал читать лекцию. Голос преподавателя разносился по залу, казалось, он просто рассказывает увлекательную историю. В Наташиной голове возникали образы и погружали её в другой мир. Она не представляла, как в жизни сможет применить полученную информацию, но не сомневалась, что запомнит её навсегда.
Она никогда не была отличницей. В школьном аттестате красовались тройки по всем точным наукам, кроме черчения – с этим предметом ей помогал безответно влюбленный, но не теряющий надежд одноклассник. Плохие оценки никого, впрочем, не огорчали, потому что девочкой Наташа была не глупой, но упрямо не хотела тратить силы на то, что ей не нравилось. Математика и физика – не нравились. А вот в написании конспектов она была мастером. Однако, даже у такого поднаторевшего учащегося, как она, к концу пары рука отказывалась выводить на бумаге буквы, она едва успевала фиксировать сказанное преподавателем. Когда занятие закончилось, ребята начали собирать свои вещи, она, не двигаясь, сидела на скамье, непонятно чему улыбаясь, думая, что ей всё это очень нравится. Привёл в себя её сосед, сидящий рядом:
– Слушай, мы ничего не успели записать, дай списать, я тебе завтра тетрадь верну! – Никита потянулся к Наташиной тетради, не сомневаясь, что она ему не откажет.
– Без проблем! – легко согласилась та, подталкивая ему тетрадь.
– Ты откуда приехала?
Она назвала свой район, откуда добралась до университета на троллейбусе.
– Так ты местная, – то ли с разочарованием, то ли с завистью проронил Никита.
– А ты? – спросила Наташа.
Он приехал учиться из небольшого областного городка, о чём беззастенчиво поведал, поселился в съёмной квартире рядом со зданием вуза, где кроме него проживало еще несколько человек, включая одного из тех, кто сидел рядом с ними на паре. Никита хотел казаться уверенным в себе, дерзким и бойким (такими он, скорее всего и был в своём городе), но Наташа видела в нём растерянность и хотела поддержать.
– Давай будем дружить? Ты всё равно здесь самый симпатичный, – она широко ему улыбнулась.
Никита огляделся по сторонам, убедился, что привлекательных молодых людей в их окружении достаточно, почесал ухо, недоверчиво посмотрел на Наташу:
– Скрепим дружбу в столовой? Ты знаешь, где она? – он взял её за руку и потащил к выходу.
– Давай хоть после второй пары? – пыталась остановить его Наташа.
– Да ну, еще полтора часа ждать! Пацаны, вы с нами?
Пацаны с ними не пошли, а в столовой была жуткая очередь, из-за которой они опоздали на вторую пару, Наташа была недовольна и не преминула недовольство своё обозначить, а Никита назвал её занудой.
Тетрадь с конспектами он действительно вернул на следующий день, правда, не переписал оттуда ни строчки, он даже не доставал её из рюкзака, о чем честно поведал девушке. Она предложила оставить кладезь знаний у него еще на пару дней, но тот отказался, аргументируя тем, что вряд ли он сядет за это нудное дело, да и почерк, мол, у неё непонятный и корявый. Почерк у неё был разборчивый и вполне красивый, Наташа возмутилась и даже двинула кулаком парню в плечо, завязав шуточную перепалку, на мгновенье он обхватил её сзади, зафиксировав руки.
– Ты что такая буйная? Я тоже умею драться!
– Девочек нельзя обижать! – смеясь, она вывернулась, освободившись от него, и показала язык.
– Эти конспекты вообще меня не радуют, – Никита был раздосадован. – Их что, обязательно писать?
– Я планирую записывать все лекции, так что если тебе понадобится, обращайся, – она помахала перед его лицом тетрадью.
– О, здорово! – обрадовался он и приобнял её за плечи. – Дружбанка!
Первокурсники быстро организовали свои «кружки по интересам», договаривались о посиделках и встречах, ходили группами в столовую и в библиотеку. Наташа со многими общалась, но всегда прерывала беседу, когда на горизонте появлялся Никита.
О Никите она, кажется, знала уже всё! Открытый и бесхитростный, он честно рассказывал о себе и охотно слушал о ней.
Мама родила его очень рано, едва ей исполнилось восемнадцать. Отца у мальчика не было. Родные её не поддержали, молодая женщина одна справилась со всеми трудностями и вырастила отличного парня. Никита всегда был одет не хуже других, ухожен и накормлен. Сделав выбор в пользу рождения ей одной нужного ребенка, высшего образования, на которое рассчитывали Никитины бабушка с дедушкой, единственная их дочь не получила, как и помощи от них. Впрочем, именно её родители выхлопотали двухкомнатную квартиру, в которую отселили нерадивую свою дочь с нагулянным малышом, прекратив с ними любое общение. Там Никита и его мама жили по сей день, вдвоём. Спустя годы бабушка с дедом сменили гнев на милость и стали появляться в жизни дочери и внука, но в их внимании уже не было особой надобности.
Никитина мама окончила бухгалтерские курсы и, благодаря своим личным качествам и ответственности, была на хорошем счету в бухгалтерии какого-то местного завода и в частном порядке обслуживала еще несколько мелких предприятий.
Она внушала сыну, что нужно хорошо учиться и получить образование, поэтому, несмотря на хулиганистую натуру и крепкую дружбу с дворовой шпаной, Никита очень старался получать хорошие оценки в школе. И по её окончанию неожиданно для себя, доставив огромную радость маме, поступил в университет, хоть и на платное отделение. У мамы давно были отложены на это деньги.
Никита маму любил безумно, носил с собой её фото – с него смотрела красивая хрупкая блондинка, стильно одетая с легким неброским макияжем. Неуловимо черты её лица напоминали Никитины.
Слушая его рассказы о своей жизни, у Наташи никак не получалось связать нежную внешнюю оболочку и стальной характер Никитиной мамы. Ей казалось, что такую леди мужчины должны носить на руках, заваливать цветами и брать на себя все её заботы. Но, как сказал Никита, он никогда не видел маму с ухажёрами, отчимов у него не имелось. Отца он никогда не знал и не интересовался, кто это и любила ли его когда-то юная мама. Это давно уже было неважно.
Никита был Наташиным типажом. Стройный юноша, немного выше её ростом. У него было узкое лицо с выразительными скулами, живые темно-карие, почти черные сверкающие глаза. Четко очерченные губы чаще всего были тронуты легкой усмешкой, иногда от сосредоточенности или от усердия он мило закусывал край нижней губы. Наташа тогда говорила, что ему очень идёт быть серьёзным. Небольшой нос, сломанный в подростковой драке, от этого чуть приплюснутый в переносице, совершенно не портил приятное его лицо. В одежде он предпочитал спортивный стиль и редко когда ему изменял. Весь облик, манеры и выражение лица Никиты выдавали в нём этакого хулигана. Легкий нрав, непошлый юмор, щедрость, ребяческая отвага и чувство справедливости дополняли образ.
Девушка, всегда дружившая с мальчиками и уже давно воспринимавшая их к себе внимание как само собой разумеющееся, не рассматривала Никиту в качестве своей пары (тем более, претендентов на это место хватало с избытком), но проводить с ним время очень любила.
Во время учебного дня они постоянно были вместе. Между парами сидели рядышком на подоконнике или прямо на полу в широких университетских коридорах, гуляли после учёбы в парке. Никита знал все Наташины тайны, а у него, казалось, тайн не было. Ясно было одно – им было хорошо вместе – слушать друг друга, сидеть рядом за партой или просто молчать.
Наташе учиться нравилось, со временем она всё больше вдохновлялась, занятия не тяготили её, тем более, жила она в привычной для себя обстановке, с семьёй. У неё была отдельная комната, домашняя еда, карманные деньги и неизменный круг общения: вечерние посиделки с закадычными друзьями, походы по клубам, облюбованные с детства лавочки. А вот Никите было тяжело. Снимал он, по сути, не квартиру, а кровать, живя как будто в таборе среди незнакомых людей, на выходные уезжал домой и старался побыть там как можно дольше, возвращаясь в понедельник, зачастую пропуская первые пары.
Учеба у него шла со скрипом. Парень обладал природной смекалкой и был совсем неглупым, но ему сложно было запоминать термины, даты и названия.
– Вернёшься домой, пойдёшь работать учителем в школу! – говорила ему Наташа. – Костюмчик наденешь там, галстук.
– Где я и где костюмчик? – отвечал он ей. – Там же, где ты и юбочка!
– Прийти в юбочке? – кокетничала Наташа.
– А у тебя есть? – недоверчиво смотрел он на её широкие джинсы.
– Нету, – честно отвечала та.
Никита очень боялся отчисления и старался подтягиваться, зачастую не мог себя заставить заниматься, особенно в одиночестве. Любой библиотеке он предпочитал вузовский спортзал, который студенты могли посещать в любое время.
Приходя в читальный зал, Никита и Наташа набирали книги для подготовки к коллоквиуму, договаривались, кто какой вопрос возьмётся конспектировать, чтобы сократить на чтение всего материала. Неусидчивый и нетерпеливый, Никита это занятие ненавидел. Сначала он ходил Наташе за кофе, потом психовал, что он ничего не может найти и что ему достались самые сложные книги, порывался уйти из библиотеки, но Наташа называла его предателем и убеждала в том, что командная работа в данном случае окупится. Смиряясь, Никита возвращался к талмудам, сто раз переспрашивал, правильно ли он понял вопрос и правильный ли ответ нашел. Когда убеждался в том, что всё понял правильно, закусывая губу, аккуратным мелким почерком переписывал в тетрадь текст, почти не сокращая. Очень радовался, когда знал ответ на вопрос преподавателя и отвечал без запинок, хоть и с испуганным видом.
Больше всего Наташа не любила, (а Никита, напротив, любил) физкультуру. В тёплые осенние дни занятия проходили в парке. Тогда девушек и юношей объединяли вместе, выстраивали на разминку, а затем ребята играли в волейбол или бегали кругами по асфальтированным дорожкам.
Бег, как, впрочем, и игра в волейбол, не были сильной Наташиной стороной. Она только заходила на второй круг, когда парни и девушки повыносливее бежали уже третий. Тяжело дыша и проклиная широкие спортивные штаны, со слабой резинкой, которые ей приходилось придерживать, чтобы избежать демонстрации своей худосочной задницы, она упорно передвигала ноги, запинаясь о каждый выступ на дорожке. Успокаивало только то, что некоторые однокашники вообще сошли с дистанции, и, несмотря на понукания следящих за происходящим преподавателей, сделали вид, что они скорее мертвы, чем живы.
Никита бежал в числе первых, его белая футболка пропиталась потом, но, кажется, он совсем не устал и выглядел очень довольным. Такое «соревнование» ему явно нравилось, это вам не даты и древние карты запоминать! Пробежав мимо менее спортивной подруги, он остановился, имитируя бег на месте, а потом сделал несколько шагов назад:
– Натаха, не позорь меня!
– Сделай вид, что ты меня не знаешь! – отвечала она.
– Своих не бросаю! – с этими словами он стянул с себя футболку, заткнул её за пояс шортов, подхватил Наташу на руки и побежал с ней, обгоняя сокурсников.
Наташа обзхватила его шею руками и прокричала:
– Если ты пизданешься и подвергнешь нас насмешкам, я тебя придушу!
– Если я упаду, то буду падать на тебя, а как ты меня придушишь со сломанной рукой? – шутливо отвечал он, набирая скорость.
Наташа решила замолчать и не отвлекать его, сосредоточившись на своих ощущениях, которые были довольно далеки от мыслей о падении. Скорее, она думала о запахе его кожи, крепко держащих её руках и о мышцах на его спине, которые она чувствовала под ладошками.
Пробежав с ней оставшиеся круги, правда, под конец всё же отстав от лидеров, Никита бережно посадил её на скамейку, а сам лег на землю и раскинул руки.
Руки и плечи у Никиты были мускулистые, грудь вздымалась вверх, на животе отчетливо выделялись кубики пресса, а шорты чуть сползли вниз, обнажая верхнюю часть бедер. Не то, чтобы Наташа восхитилась – большинство её ухажеров были в отличной форме, но всё же оценила. Пару секунд она смотрела на распластавшегося парня, потом на коленках подползла к нему.
– Умотала мужика, Натаха, – сказал кто-то сбоку.
– Сам решил повыпендриваться! – не глядя ответила она говорившему. Обратилась к Никите, потыкав его пальцем:
– Ты жив?
– Тебе бы пару килограммов набрать надо, сильно ты костлявая! – сказал он и, лихо вскочив на ноги, стал встряхивать мятую футболку.
– Не надевай! Дай полюбоваться, – она выхватила футболку из его рук и побежала с ней, путаясь в сползающих штанах.
– Как будто тебе любоваться некем, – сказал он, легко её догоняя и отбирая свою одежду.
– Так я ж не для себя, – улыбнулась.
– А для кого?
– Для девочек, – она неопределенно повела рукой, показывая на однокурсниц.
Он глянул на неё, прищурив один глаз, всем своим видом показывая, что не для них было это представление. На языке у Наташи вертелась едкая фраза, но в этом момент зычный голос преподавателя физкультуры призвал девочек идти переодеваться в здание, мальчики остались в парке.
Наташа пошла с сокурсницами, одна из которых не удержалась и спросила:
– Он же не твой парень?
– Насколько я знаю, он свободен, – подмигнула Наташа.
Девочки весело переглянулись и сменили тему разговора.
Глава 2
Незаметно пролетели дни, недели, месяцы. Осень сменилась зимой. Величие учебного заведения, полумрак рекреаций, гулкость аудиторий, тишина библиотек и читальных залов стали обыденностью. Закончился семестр.
Наташа сдала зачёты и экзамены с первого раза. Никита несколько предметов не сдал и ходил на пересдачи. Он, было, совсем упал духом, Наташа, как могла, поддерживала его, заставляя переписывать ответы на вопросы билетов по нескольку раз, надиктовывая их из своих конспектов.
У неё уже начались каникулы, но она каждый раз приезжала в университет поддерживать Никиту на пересдачах, опасаясь, как бы он плюнул на всю эту учёбу. Каждый раз прежде, чем войти в аудиторию на экзамен, нервы у парня сдавали, и он не хотел идти.
– Натаха, я всё равно не сдам! Зачет тратить время, твоё и моё.
– И чем бы ты занимался, если бы не готовился к экзаменам? – вопрошала она, стягивая с него шапку и куртку.
Никита пожимал плечами, не зная, что ответить, ведь заняться ему тут было нечем.
***
Наташа сидела на полу, подтянув к себе согнутые в коленях ноги. Она смотрела на двери, которые вели в помещение, где сдавал последний экзамен её приятель. Прислонившись к стене, от нечего делать она листала Никитину тетрадь с записями, которую он внимательно изучал прежде, чем войти, а потом всучил ей. Сделав это, Никита осенил себя крестным знамением и переступил порог «камеры пыток». Наташа улыбнулась, ввспоминая всю серьёзность, с какой её друг это проделал.
Коридоры университета были пустынны и сумрачны. Непривычная, чуть ли не сказочная атмосфера старого здания, его запахи и отдалённые звуки наполнили Наташу чувством покоя и тихой радостью от уединения. Она потеряла счет времени и даже не хотела, чтобы Никита быстрее вышел.
Покой её нарушил проходящий мимо высокий светловолосый юноша в строгом костюме, в руках он нёс кожаный портфель.
Учился он не в Наташиной группе, но на некоторых парах, в том числе на физкультуре, они пересекались. За глаза все называли его депутатом. Как его звали на самом деле, было Наташе неведомо.
Излучавший уверенность в собственной неотразимости, казавшийся немного надменным, он всегда был сам по себе, и многих этим раздражал. Вот и сейчас Наташа, досадуя на него, встала на ноги, давая пройти мимо неё беспрепятственно, хотя места для этого и при её нахождении на полу было предостаточно.
– Ты что, опоздала на пересдачу? – походя, без интереса, но всё же притормаживая около неё, спросил он.
Это был первый раз, когда этот молодой человек к ней обратился и вообще кинул на неё свой взор.
– Я здесь в качестве группы поддержки, – ответила она.
– Ждёшь своего цепного пса, – он взглянул на потрепанный Никитин рюкзак, который она повесила за обе лямки на согнутый локоть.
При этих словах на его лице не проскочила ни одна эмоция, а вот Наташе понадобилось много усилий, чтоб сохранить самообладание. Негодование сменилось непониманием того, что он имел в виду и зачем так обидно назвал доброго и даже робкого Никиту.
Она замешкалась, не зная, что ответить. Он, видимо, остался этим доволен, и, задев кончик её носа своим указательным пальцем, сказал:
– Удачи!
Величественно удаляясь, не сомневаясь, что она смотрит ему в след, юноша обернулся через плечо и, даже не глядя на девушку, равнодушно послал ей воздушный поцелуй.
– Что, блядь? – сморщившись, буркнула в никуда Наташа, потёрла нос и поставила диагноз:
– Ебанько.
Выйдя из аудитории и помахав зачеткой, Никита светился счастьем, давая понять, что экзамен сдал. Он приобнял её за плечи, она обхватила его за пояс, и, обсуждая, вопросы билета, которые он вытянул, они плелись в немного таинственной мгле коридоров. Потом спускались по широкой лестнице к главному входу.
Он помог ей застегнуть пуховик, молния которого постоянно заедала, натянул на уши её шапку, хотя она старалась носить её на макушке, считая, что так красивее. Юноша в костюме прошёл мимо них и задел Никиту плечом. Ни Никита, ни Наташа не обратили на это никакого внимания.
– Все уехали по домам на новогодние праздники, квартира пустая. Я взял билет домой на завтра, сегодня заняться нечем, можем попить пива в честь окончания сессии, – сказал Никита.
Ей ужасно не хотелось идти с ним, она и ехать-то сюда не хотела до последнего. Видя это, он взял её за руку:
– Мне просто хочется поговорить, всего полчасика. Пиво уже куплено! У меня и косячок завалялся, – шепотом добавил он, заматывая туже пушистый шарф на её шее.
– Знаешь ты, чем соблазнить девушку! – принимая вид на всё готовой дамочки, согласилась она.
Конечно, аргументом "за" было не пиво, и даже не косяк, хотя и то и другое она очень даже уважала.
На улице было светло от яркого солнышка и белого снега, совсем не морозно. Дом, где обитал эти полгода Никита располагался совсем близко. Это была старая постройка с высоченными потолками и широкой гулкой лестницей в подъезде.
Дверь в квартиру, возле которой они остановились, была деревянная и обшарпанная. Когда Никита вставил ключ в скважину, замок громко щёлкнул, и перед Наташей предстал маленький коридор. Под потолком загорелась лампочка, болтающаяся на проводе. Пол и плинтусы быди покрашены коричневой краской, на старых настенных вешалках болталась какая-то одежда, под ними стояло несколько допотопных табуретов с облупленной по краям краской.
Кухня казалась просторной. Окно закрывала легкая занавеска, на подоконнике стояла микроволновая печь. Плита, хоть и старая, была чисто вымыта, в углу красовался новый холодильник, у стены с заляпанными обоями – стол. Кухонный гарнитур состоял из нескольких шкафчиков, а над большой старомодной мойкой висела металлическая сушилка для посуды, где аккуратно были составлены тарелки и кружки.
В комнату Наташа заглянуть не успела, потому что в кухню влетела маленькая девушка с всклокоченными высветленными волосами. На ней был легкий халатик, накинутый на голое тело. Она была очень красивая, обладала тонкой талией, круглой попой и маленькими ступнями с покрытым красным лаком ноготочками. Лицо её было без косметики, немного опухшее, огромные голубые глаза, кажется, были полны безнадёги, но она вполне дружелюбно улыбалась естественно пухлыми губами.
– О, Никитос, это ты. Мы думали, все уехали, – сказала она и обратилась к Наташе:
– Здравствуйте!
– Наташа, это Таня, она живёт в другой комнате, а это Наташа, мы вместе учимся, – представил их Никита.
– Привет! – сказала смущённо Наташа.
– Ты не одна, Танюх?
– Нет, я с ним, – потупив глаза, сказала Таня.
– Тогда мы пойдём на крышу, – решительно сказал Никита, направляясь к выходу.
– Вы нам не мешаете, честно, это и твой дома тоже. Не уходите! – горячо сказала Таня и даже взяла Никиту за руку.
Но было видно, что появление Никиты, да еще и с девушкой стало для неё не очень приятной неожиданностью и оставаться Наташе не хотелось.
– Да нет, развлекайтесь! – сказал Никита, снова натягивая пуховик, который успел снять.
– А вы как будете развлекаться зимой на крыше?
– Что-нибудь придумаем! – подмигнул Никита и взял пакет с пивом, намереваясь покинуть квартиру.
– Не отморозите себе важные органы? – спросила Татьяна, ухмыляясь.
– О своих бы органах подумала, – по-свойски, ничуть не смутившись, ответил Никита.
– За мои не переживай, – хохотнула девушка и убежала в комнату.
Они вышли из квартиры. Наташа растерянно сказала:
– Вообще-то я не планировала лезть на крышу.
– Не знал, что она снова хахаля в рабочий день приведет, так бы придумал что-нибудь другое, но, если честно, мне и пойти-то здесь некуда. Тебе понравится на чердаке, там не холодно! Знаешь, мы с Танькой учились в одной школе, она на год старше. В прошлом году пыталась поступить, не вышло. Осталась тут жить, работала официанткой. В этом году тоже пролетела. Гордость нашего города, отличница, в местном ансамбле танцевала и пела, первая красавица. Семья полная, в общем, девчонка положительная со всех сторон. Была. Думала, что не поступит, так хоть замуж удачно тут выйдет. Но замуж никто не зовет, да и женихов приличных нет. Один к ней прибьётся, другой, третий. Каждый раз думает – судьба! Никита тащил подругу за руку вверх по лестнице и говорил на ходу.
На чердаке оказалось очень уютно и не холодно. Крыша была низкая, но в некоторых местах можно было встать в полный рост. Через маленькое старое полукруглое окошко виднелся закрытый со всех сторон домами дворик, чуть сбоку – широкая, одна из центральных улиц города.
Внутри чердака стояли две скамьи, на которых лежали свернутые вдвое тканые половики, вполне чистые, рядом красовался небольшой грубо сколоченный столик, сверху была прилажена покрытая лаком фанера. На столике красовалась керосиновая лампа, впрочем, зажигать её не требовалось – дневного света, проникающего через окошко, было вполне достаточно.
– Как тут здорово! Ты мне не рассказывал про это место, – сказала Наташа, оглядываясь по сторонам.
–А что про него рассказывать, чердак и чердак.
– Нас никто не прогонит? – на всякий случай уточнила она.
– Мы сами кого хочешь прогоним.
Никита достал пиво и протянул Наташе. Она открыла банку, пена с шипением вышла наружу. Отхлебнула, села на лавку, он сел рядом.
– У матери появился мужчина, – коротко сказал он.
– Она молодая и красивая, всю свою жизнь отдала тебе. Теперь тебя нет рядом, и она, наконец, может обрести счастье! – с чувством сказала Наташа.
– Я всё это понимаю, кажется, она действительно счастлива, но стесняется этого и боится моей реакции.
– Тебе обязательно нужно её поддержать! Как ты понял, что у неё кто-то появился?
– Цветы в вазе, бутылка от шампанского в мусорном ведре. Спросил, откуда, ответила, что подарили. Без подробностей всё понятно.
– Ух ты! – Наташа аж затопала ногами от восторга. – Как здорово, Никит! Неужели ты не рад за неё?
– Боюсь за неё. Я не рядом, защитить некому. Насмотрелся, вон, на Танькиных "мужчин мечты".
– Почему бы тебе не думать о том, как ей хорошо, и как у неё в животе порхают бабочки, и что наконец-то у неё появилось мужское плечо и опора?
– Ты говоришь, как будто проживала это сто раз.
– Я много читаю, – состроила умное лицо Наташа.
Она действительно любила читать.
Переходя с темы на тему, они проболтали до вечера. Потом Никита вспомнил про припрятанный в кармане косячок, и они вдвоём, потирая руки, его с удовольствием раскурили, пуская паровозы и выдувая дым в приоткрытое окно.
***
В помещении пахло скуренной травой, мягким теплым мерцанием маячила на столе керосиновая лампа, её свет выхватывал несколько пустых пивных банок и одну недопитую. Передавая её друг другу, Никита и Наташа планировали её прикончить и разойтись по домам. Но расставаться ни ей, ни ему не хотелось. Он сидел на лавке, положив руку на спинку, а Наташа лежала на ней же. Голова её была на коленях Никиты, волосы рассыпались, он убирал волосинки с её лица и наматывал вьющиеся локоны на палец. Когда она разговаривала с ним, смотря вверх, пыталась поймать его взгляд, который он и не прятал.
– Знаешь, мне сейчас так хорошо! – призналась она.
– Запомню этот момент, – он сложил пальцы квадратиком, поймал в него Наташину физиономию и заглянул сверху, так, что тоже оказался в квадрате из пальцев.
Она засмеялась и сказала:
– Почему ты не хочешь запомнить эту прекрасную керосиновую лампу и старое окошко, через которое виден одинокий фонарь? Там снег пошел, смотри, как красиво! – она на согнутых ногах подползла к окну. – Весь этот натюрморт смотрится очень поэтично, не то, что моё лицо.
– Много ты понимаешь, Натаха! – сказал он, встал со скамейки, собрал весь мусор со стола в пакет и позвал её на выход.
Они спустились в квартиру, сходили по очереди в туалет. Плелись, не торопясь, на остановку общественного транспорта. Кругом сверкали новогодние витрины, гирлянды и разноцветные огоньки. Падал легкий снег, было спокойно и радостно. Подошел её троллейбус, пока открывались двери и выходили пассажиры, она чмокнула Никиту в щеку и, ничего не сказав, впрыгнула в салон, махая ему рукой. Он тоже поднял руку, улыбнулся ей и стоял еще пару минут, смотря в светлые окна отъезжающего троллейбуса, выискивая в них её.
В новогоднюю ночь он отправил ей на пейджер сообщение с нескладными пожеланиями и трогательной подписью, о которой потом пожалел. К тому времени, когда звякнул сигнал о новом сообщении, Наташа уже спала в квартире одного из закадычных дружков. До этого она гуляла по ночному городу с большой компанией знакомых. Нагулявшись, задубевшие от мороза, завалились они в свободную от родителей квартиру и продолжили веселье.
Наташи хватило ненадолго, она уснула в кресле, на коленях у крепкого парня с бритой головой. Тот, в чьих сильных руках она спала, крепко прижимал её к себе, устраивал удобнее, укачивал, боясь разбудить, перебирал её тонкие пальцы с коротко остриженными гладкими ноготками, искренне считая, что она принадлежит только ему и никому больше.
Потом она оказалась в кровати, было тесно и жарко, вповалку на этом чужом ложе спали сморенные выветривающимся хмелем и канабиоидами пацаны и девчонки – приятели, отмечавшие вместе праздник.
Проснулась Наташа бодрая, выбралась из кучи спящих тел и направилась устранять беспорядок, который они устроили ночью. Вскоре к ней присоединялись другие восстающие после новогоднего празднества. А потом она пошла к себе домой, провожаемая воздыхателем. На пейджер, болтающийся в кармане пуховика, она обратила внимание только через пару дней, там было много новогодних поздравлений, и Никитино затерялось среди них. Ответа он не дождался.
***
Стартовал новый семестр, Наташа сидела за партой в ожидании начала лекции, заняв, как обычно, место Никите рядом с собой, но его всё не было. Всю пару Наташа провела как на иголках, думая, куда он мог подеваться. Когда пара закончилась, она обнаружила его в коридоре.
– Эй ты, прогульщик! – крикнула Наташа, привлекая к себе его внимание.
Он со смущением посмотрел на неё, уверенный, что она прочитала новогоднее сообщение, и теперь считала его круглым идиотом, но поняв, что ничего не изменилось, обхватил ее ниже колен и, подняв вверх, закружил. Наташа взвизгнула и, боясь упасть, крепко обняла его коротко остриженную голову, прижав к себе его лицо.
