Антонина Чернецова
Кто не спрятался, я не виновата
Он одним движением перевернулся, подмял Наташу под себя, сел сверху.
– А у тебя шкаф с зеркалом? – спросила вдруг она.
– Ну да, вроде, – он не ожидал вопроса про шкаф и растерялся, вспоминая, есть ли там зеркало.
– Сейчас я вернусь, никуда не уходи, – шепнула Наташа, сползла вниз, между его ног (ему пришлось приподняться), встала, выдвинула зеркальную дверь шкафа, закрыв его. Теперь там отражалась часть кровати. Вернулась назад тем же путём.
– Всё, продолжай, – разрешила она.
– Цирк какой-то! – Сергей взлохматил свои волосы, начиная паниковать от того, что теряет контроль над ситуацией.
– Если ты не настроен, я пошла, – сказала Наташа, намереваясь встать и думая о том, что её ждет недоеденный персик.
– Никуда ты не пойдёшь! Пошла она, деловая! Долго ты идти отсюда будешь! – психанул он.
Схватил её одной рукой под подбородок, сжал пальцами щеки, впился ртом в её рот, языком раздвигая губы и сомкнутые челюсти. Грубо и больно сначала, сладострастно – чуть позже. Наташа полностью отдалась, хоть и подумала, что завтра явится на учёбу с синяками на лице. Второй рукой он гладил её бедра, угадав его движение, она согнула колени и раскинула ноги. Почувствовав его ладонь между ними, хотела застонать, но её рот был всё ещё занят. Он отпустил её лицо, чуть отстранился, она громко вздохнула, издавая звук удовольствия, глаза светились искрами восторга. Он вдруг испугался, что не справится. Она поняла его секундное смятение по-своему, закрыла рот ладошками и спросила шепотом:
– Надо тише, да?
– Не вздумай тише! – он даже погрозил ей пальцем.
Теперь Сергей боялся только того, что она будет себя сдерживать. Всё больше желая продолжения, расстегивал он манжеты на рубашке. Встал с кровати на то место, где раздевалась она. Как же много пуговиц!
Наташа уселась удобнее, положив под спину "свою" подушку, смотрела, как он раздевается, морщась от приятного предвкушения, получая эстетическое удовольствие от того, как ловко он расстегивает пуговицы и с каждой пуговицей всё больше видно его красивое тело.
Она даже мысленно не смела его торопить, хотелось, чтобы всё это продолжалось дольше. Рубашка оказалась на полу, и теперь он порывистыми движениями вынимал из пряжки ремень, расстегивал пуговицу на поясе, отцеплял брючный крючок. Она знала, что увидит через мгновенье, но когда он скинул на пол брюки вместе с трусами, она изучила его с ног до головы и, не веря, что это все сегодня принадлежит ей, простонала:
–О, бля, как же ты охуенен!
Он направился к ней, но она выставила вперёд руку и сказала:
– Носки!
Он снял носки и через пару секунд комнату наполнили громкие Наташины крики. Он, кажется, не издал ни звука, лишь в конце выдохнул самым целомудренным из всех стонов, которые Наташа слышала.
Потом они забрались под одеяло, и она, лёжа у него на груди, гладила с усилием его живот, прощупывая мышцы, не давая расслабить пресс.
– Прекрати уже, – он ласково переложил её руку с живота на грудь и накрыл своей.
– А продолжение будет? – с надеждой спросила она.
Сергей откинул одеяло, прикрывавшее его ниже пояса, и сделал пригласительный жест рукой. В глазах Наташи заплясали чёртики, и она улыбнулась с видом: "Вот ты и попался!"
Она ходила по комнате голая, казалась совсем худенькой без своей широкой одежды. Она не смущалась своей наготы и ему это очень нравилось. Спросив разрешение, Наташа перебирала его диски с музыкой, сказала, что она ничего из этого не слушает. Смотрела в окно, где начинало смеркаться, но фонарики до сих пор не горели, доедала персик. Он наблюдал за ней с кровати, разрешая ей трогать и рассматривать всё, что хочет, кивал в ответ на вопросы или односложно отвечал. Побродив по комнате, проверив все ящики его стола и заглянув в спортивную сумку – она была пуста, вернулась в кровать, легла на Сергея сверху и потёрлась носом о его нос.
– Ещё? – спросил он.
– А можно? – на её лице промелькнуло что-то вроде уважения.
– Аттракцион невиданной щедрости! – он попытался скрыть улыбку и перекатился на Наташу, стараясь её не придавить.
– Ну, не такой уж и невиданной, – скорчила она шутливую рожицу.
"Ох, зря ты это сказала, – подумал Сергей, – будешь просить пощады!"
Пощада ей была не нужна.
На улице было уже совсем темно, и загорелись фонари, которые так ждала Наташа. Она с кровати видела в окне их свечение, но уже не нашла в себе сил встать и выглянуть.
– Посплю полчасика и поеду домой, ладно? – утомленно сказала она. – А книги ты мне завтра в универ привези, пожалуйста, я их ненадолго взяла.
– Я тебя не отпущу. Поедем завтра вместе.
Сергей не смотрел на неё и старался вести себя с ней отстранённо, но всё же в этих его словах проскользнула сентиментальность, которую наташа уловила, но вида не подала.
– Я никого дома не предупредила, что так сильно задержусь.
– Позвони, предупреди, – указал на трубку домашнего телефона, стоявшую на тумбочке.
– Да блин, Серёжа! Ты реально думаешь, что можешь вот так мной командовать?
– Пожалуйста, позвони домой и скажи, чтобы тебя не теряли, потом отдохнешь полчасика, ка кпланировала, поужинаем и решим, – попросил он.
Она действительно позвонила домой и предупредила, чтобы её не теряли. Потом закуталась в одеяло, отвернулась от Сергея и, уже когда засыпала, вдруг вскочила, взяла его за плечи и нервно вскрикнула:
– Мы не предохранялись!
– Это очевидно, – согласился он.
– Может, ты думал, что я приняла меры, но нет!
– Об этом я вообще не думал.
– И очень плохо, Серёжа? Ты в курсе, откуда берутся дети? – злилась она.
– Я умею отвечать за свои поступки. Тебе не о чем волноваться. Спи.
– Ни хуя себе «не о чем!». Я знаю одно средство, нужно принять в течение семидесяти двух часов, и ничего не будет, – успокоилась Наташа.
– Всё-то ты знаешь, опыт, видимо, большой! – рыкнул он, а потом спокойно, просящим голосом, обратившись, кажется, первый раз по имени сказал:
– Наташенька, не принимай никакую дрянь! Обещай, что не будешь! – и он потянулся её поцеловать.
– Сама решу! – буркнула Наташа, хотела ответить на поцелуй, но Сергей сразу отстранился.
Она отвернулась к окну и уснула. Он потянулся за персиком, который она взяла с кухни для него, посмотрел, как она спит: волосы завязаны в хвост его носком, подобранным с пола (её носок был для этого слишком маленький а больше ничего подходящего, чтоб убрать волосы, она не нашла), ладошки под щекой, выступающие лопатки, маленькая родинка на спине. Он откинул одеяло и посмотрел на неё, свернувшуюся калачиком, тут же бережно укрыл, боясь, что она замёрзнет, хотя в комнате было тепло. Взял с тумбочки персик, стараясь не задевать её, чтобы не разбудить, потом поцеловал её лицо, шею, плечо, подумал, что если она всё же уйдёт, это место на кровати у окна станет пустым и холодным.
– Я люблю тебя очень сильно, хоть ты и дурочка, – шепнул он ей.
Она зашевелилась, но не проснулась. Он доел персик, залез под одеяло, обнял спящую Наташу и, прижавшись к ней всем телом, уснул.
Наташа проснулась, не понимая, сколько времени проспала. В комнате было совсем темно, только в окно попадало немного света с улицы. Сергей спал, положив на неё руку. Она, не убирая его руки с себя, выбралась из кровати, заботливо укрыла его одеялом и, присев на корточки, наблюдала, как он спит. Поднялась, стала одеваться, трусов своих не нашла, надела джинсы на голое тело, толстовку, носки. Хотела выскользнуть из комнаты, но посмотрела на Серёжу, в порыве нежности подошла и поцеловала лицо, шею, плечо, прошептала:
– Кажется, я влюбилась, хоть ты и придурок.
Он не проснулся.
Она вышла на цыпочках из комнаты, прикрыла дверь и пошла к лестнице.
За барной стойкой в кухне сидели мужчина и женщина. Мимо них было никак не проскользнуть. Женщина, очень красивая, даже величественная, наливала в бокал вино из бутылки. Мужчина был крупный статный, улыбчивый, очень похожий на Сергея. Наташа сразу поняла, что это родители, и хотела юркнуть обратно, но мама её уже заметила.
– А вот и триумфальное появление героини сегодняшнего вечера! – провозгласила она.
Наташа сбежала с лестницы и попросила, молитвенно сложив руки:
– Пожалуйста, тише, не будите его, он же спит!
– После такого марафона, думаю, он проспит до утра, – сказал папа. – Он с Вами расплатился?
– За что? – не поняла Наташа. – Он мне ничего не должен.
Потом поняла и, улыбнувшись, ничуть не смущаясь, ответила:
– Ааааа, нееет! Я не проститутка, мы вместе учимся.
– Выпейте со мной вина, милая девушка – предложила женщина, и, не дожидаясь ответа, налила в чистый бокал вино. – Что у Вас в волосах?
– Это носок. Серёжин. Нечем было завязать, – пояснила она, и, развязав носок, протянула его женщине, – верните ему, пожалуйста.
Та с сомнением посмотрела на вытянутый от узла, но по виду совершенно чистый носок сына, взяла его и положила в карман домашнего костюма. Подняла бокал, приглашая выпить. Наташа отпила несколько глотков.
– Подскажите, пожалуйста, где ближайшая остановка? Кажется, общественный транспорт ещё ходит, – сказала она.
– Остановка далеко, можно заблудиться, да и не отпустим мы Вас одну ночью. Сергей Владимирович отвезёт, – показала она на мужа.
Тот согласно кивнул.
– Я не хочу Вас утруждать, да и, наверное, Вы уже выпили, – хотела отказаться Наташа.
– Ну, выпивает у нас в основном Наталья Петровна, а отвезу я Вас с удовольствием, город уже опустел, пробок нет, – сказал папа Сергея.
– Я была бы благодарна, – согласилась Наташа, – мы с Вами тезки, – обратилась к Наталье Петровне.
– Почему наш невоспитанный ребёнок не предложил Вам остаться на ночь? – спросила Наталья Петровна.
– Он предложил! Конечно, он предложил! – горячо заверила её Наташа, ей показалось, что Серёжу будут ругать за то, что он не предложил. – Но мне завтра на учёбу, и даже переодеться не во что и конспекты все дома. Пока Серёжа уснул, я ушла, – объяснила она.
– Стало быть, мы соучастники Вашего побега, – засмеялся Сергей Владимирович. – Поехали? И бокал с вином возьмите, чтоб дорога веселее была.
Наталья Петровна наполнила его почти до краёв.
Пока они одевались в прихожей, Наташа увидела сидящего на тёмной лестнице Сергея, закутанного в одеяло по самые уши. Он с досадой наблюдал за происходящим, но не вмешивался. Наташа послала ему воздушный поцелуй, искренне и без насмешки, не зная, увидит ли он. Вроде бы, он изобразил руками, что поймал и прижал к губам. Родители сделали вид, что не видели этого.
По дороге Сергей Владимирович разговаривал с Наташей на самые разные темы, она попивала вино из бокала, и охотно отвечала. Дорога прошла в приятной атмосфере, и они остались довольны друг другом.
Когда большой чёрный джип остановился возле Наташиного подъезда, она, немного одурманенная вином, сказала:
– Вы только не сердитесь на Серёжу. И маме скажите, чтоб не сердилась.
– За что мы должны на него сердиться? – Сергей Владимирович умилялся, глядя на Наташу.
– За то, что он пригласил меня без спроса к Вам домой, и за то, что я доставила неудобства, – Наташа страдальчески поморщилась.
–Прекратите! Мы с Натальей Петровной, поддаваясь атмосфере, царящей в доме, отлично провели время, а прокатить Вас было приятно. И если нужно наше разрешение, чтобы Вы у нас гостили – ради Бога, я его даю!
– Спасибо большое! – сказала она, отдала ему пустой бокал, чуть подумала, нагнулась, бегло обняла Сергея Владимировича, взяла с заднего сидения свои книги, рюкзак и, помахав рукой, ушла в подъезд.
– Попал пацан, – глядя ей вслед, хмыкнул Сергей Владимирович.
Глава 5
Весь следующий день в университете Наташа провела в ожидании Сергея. Она до самого закрытия сидела в читальном зале, сделала все конспекты, сдала взятые вчера книги. Но его она так и не дождалась.
Не видела она его и следующие пару дней. Его не было на парах, либо он прятался, когда она болталась мимо аудиторий, в которых у него должны были проходить лекции.
Вечером третьего дня, выйдя на крыльцо университета, она подняла голову вверх, заплакала и от души попросила Боженьку, чтобы он, наконец, явил Серёжу пред её очи. Боженька её не услышал. А может, услышал, но решил сделать по-своему. Ей трудно было поверить, что такой ответственный человек, как Сергей, пропускает учёбу, поэтому вывод напросился сам собой – он просто её избегает.
Про средство, предотвращающую беременность, она, конечно, забыла. А когда вспомнила, покрылась холодным потом, ожидая начала менстурации, как манны небесной. За все эти её переживания и плохое настроение Серёжу она ненавидела. Не понимала, почему ему сложно объясниться, даже если не хочешь больше видеться.
Прошла неделя после их последней встречи. После занятий Наташа плелась к знакомой остановке. На ней была всё та же болотного цвета куртка на пару размеров больше, вместо шапки – капюшон тёплой толстовки. Неизменные свободные джинсы длинными штанинами собирали ноябрьскую грязь. На одной лямке болтался тяжёлый, нагруженный книгами рюкзак. В ушах были наушники. Моросил дождь, мелкие капли застревали в её пышных волосах, выбившихся из-под капюшона.
Она остановилась на светофоре. Рядом посигналили из машины. Музыка в ушах довольно громко играла, поэтому она не сразу поняла, что сигналят именно ей. Узнав машину, она вздохнула, сама не зная – раздраженно или с облегчением. Водитель Сергея, Иван Витальевич, жестом с доброжелательной улыбкой попросил её пройти на парковку рядом с магазином на другой стороне дороги. Обратив внимание, что в машине больше никого нет, Наташа подумала, что нужно гордо пройти мимо, а потом решила, что водитель ни в чём не виноват, и выполнила просьбу.
– Здравствуйте! – поздоровалась она, приближаясь.
– Здравствуйте, Наталья! Я Вас ждал около обычного входа, но, видимо, просмотрел, – как бы извиняясь, сказал Иван Витальевич и покинул автомобиль.
– Я вышла через центральный вход, была в библиотеке, – кажется, она оправдывалась. – А зачем Вы меня ждали?
– Велено отвезти Вас домой и передать букет.
– "Велено", – хмыкнула Наташа, формулировка ей не понравилась. – А если я не домой?
– Тогда до пункта назначения, – он открыл перед ней заднюю дверь, приглашая сесть. На кожаном сидении лежал огромный букет белых, с бордовой каймой, роз.
– Я поеду на троллейбусе, – решительно сказала она.
И зачем-то добавила:
– Домой.
– На улице дождь, Вы вымокнете. Я довезу за десять минут, на троллейбусе будете полчаса, а то и дольше ехать.
– Я знаю, что это не Ваша инициатива, Вы на работе. Ничего личного, но поеду на троллейбусе, зря что ли проездной покупала?
Он засмеялся, и согласился:
– Спорить не буду, возьмите цветы, – вынув букет из машины, вручил ей. Букет был тяжёлым.
Наташа понюхала розы и пропела:
– Чем круче букеты, тем ниже летит поцелуй этой ночью, дурень.
– Так и передать? – невозмутимо улыбнулся водитель.
– Это не послание, это песенка играет в наушнике, – она чуть отвела букет в сторону и показала на болтающийся на груди наушник, который вынула из уха, и теперь он свисал из ворота куртки. – Помогите, пожалуйста, вставить в ухо, а то я не удержу цветы одной рукой.
Водитель отодвинул мокрые Наташины волосы и вставил наушник.
– До свидания! Спасибо, что потратили время, – сказала Наташа и пошлепала к остановке с букетом и оттягивающим плечо рюкзаком.
– Наташа! – глядя ей в спину окликнул водитель. – Солнышко, не упрямьтесь, садитесь в машину!
Она развернулась и, продолжая шагать спиной назад, отрицательно помотала головой, улыбнулась, вернулась в исходное положение и ускорила темп.
– Хорошая девочка, надо брать, – хихикнул водитель, обращаясь к прохожему, который с интересом наблюдал за этой картиной. Проследив, как Наташа села в троллейбус, Иван Витальевич уехал.
В троллейбусе были свободные места, поэтому она спокойно устроилась на двойное сидение и положила цветы рядом. На неё обращали внимание пассажиры, но она делала вид, что каждый день ездит в общественном транспорте с огромными букетами. На самом деле подаренные ей за всю жизнь цветы можно было бы пересчитать на пальцах одной руки.
Смотря на стекающие по окну троллейбуса капли дождя, она думала, почему же Сергей не мог приехать сам, а отправил водителя. Додумалась до того, что этим жестом откупился от всего, что было, и решила больше о нём не думать.
Посмотрела на розы и увидела в цветах маленькую коробочку, перевязанную тонкой белой лентой, этой же лентой она была прихвачена к стеблям нескольких цветов. В коробке оказался комплект нижнего белья. Она достала трусы из невесомого кружева и бюстгальтер, мягкий, без каркасов. На трусах и бюстгальтере было украшение в виде сердечка со сверкающим камешком.
Полная, ярко накрашенная кондукторша без возраста, не проявляя особой заинтересованности, наблюдала за ней. Наташа продемонстрировала ей трусы – слипы с кружевной задней частью. Кондукторша с явным одобрением показала ей поднятый вверх большой палец. Наташа запихала комплект обратно в коробку и бросила в рюкзак.
После этого она перестала искать с Сергеем встречи, и даже обходила стороной аудитории, где проходили занятия его группы.
Нельзя сказать, что она не думала о нём, но уже без искры, скорее вскользь. Тем более, всемогущий Боженька послал ей месячные.
Через пару недель Сергей явился, как всегда, неожиданно, взбаламутив её снова.
В тот день она весь вечер провела в клубе. Вечеринка была потрясающая и закончилась за полночь. Шумная ватага, хохоча и на ходу надевая верхнюю одежду, вывалилась из дверей клуба. Ненадолго в воздухе повис легкий запах дыма от скуренной травы. Наташа была среди кучки парней, прыскала со смеху, слушая одного из них, а он продолжал свой рассказ, обращаясь к ней и к остальным.
Первые снежинки падали в свете фонаря над дверью этого замшелого клуба, затерявшегося среди старых зданий, переделанных в офисные. Раскрасневшаяся, растрепанная, в широком коротком топе, сползших на бедра джинсах, с банданой вместо ремня и накинутом на плечи огромном пуховике, она сама начала что-то рассказывать, а потом ритмично качать головой и двигать руками, что-то зачитывать. Кто-то изображал бит, речитатив подхватывали другие голоса, потом громкие дружные возгласы и хлопки в ладоши и по спинам. Наташа настолько органично вписывалась в эту картину, что казалось, выдерни её оттуда и образуется дыра, которую не сможет заткнуть ни одна другая девушка.
Сергей хотел забрать её оттуда, оставить этих гиббонов с зияющей раной, без Наташи. Ему нужно было заполнить свою брешь, оставленную ей в его постели.
Он смотрел, сложив руки как будто в молитве, касаясь указательными пальцами рта, большими пальцами подпирая свой подбородок. И вдруг решил немедленно уехать, пока она не обратила не него внимание, но Наташа его уже увидела.
Сергей первый раз самостоятельно сел за руль и приехал на отцовской машине. Место для парковки выбрал так, чтобы свет единственного уличного фонаря падал на него, иначе она не смогла бы его увидеть.
Он был без головного убора, одет в бежевое двубортное пальто, подол которого заканчивался чуть ниже колен. На улице было холодно, но пальто было расстёгнуто, под ним – тонкая шерстяная водолазка, отглаженные брюки, на ногах узкие строгие ботинки.
Наташа встрепенулась, как будто зажглась, подалась было навстречу. Он просиял и протянул к ней обе руки.
«Беги, Наташенька, скорее ко мне, я увезу тебя домой и больше никуда не отпущу», – шептал про себя.
"Нездоровую движуху" заметили Наташины друзья. Лезть на территорию враждебно настроенных самцов было ужасно глупо, но, кажется, Сергей был готов за неё биться, если она подаст малейший знак, что выбрала его. Прошло буквально мгновенье, но даже затуманенным умом Наташа сообразила, чем всё может закончиться. В её компании были в основном мирные и неконфликтные ребята, но сейчас, возбужденные громкой музыкой и алкоголем, они могли повести себя агрессивно. Сергей проиграл бы в любом случае. Особенно ей жалко было бы его красивое пальто, которое наверняка запачкается. И лицо было жалко. Лицо бы зажило. Ну, это смотря, как бить будут, могут нос сломать, а нос его ей нравился, как и всё остальное. В общем, она точно не хотела бы, чтобы Сергей пострадал.
Наташа широко ему улыбнулась, отрицательно помотала головой и вернулась к своим ребятам, всем видом показывая, что чужие франты её не интересуют, предложила идти в сторону дома. Один из парней обнял её за талию, прижал к себе так, что ей неудобно было шагать, и компания стала удаляться.
Сделав пару шагов, Наташа освободилась от обнимающей её руки, обернулась, Сергей смотрел, всё ещё мысленно звал к себе. Она двумя руками задрала топ, сделала несколько танцевальных движений, засмеялась и показала ему язык. Она была в том самом белье с маленьким сердечком, которое он, первый раз в жизни, смущаясь вопросов продавцов относительно размера, для неё выбирал. Бюстгальтер сидел идеально.
Рослый парень снова припечатал Наташу к себе, посмотрел на Сергея и хвастливо подмигнул, мол, ничё так девочка, да? Сергей расхохотался. Потом грязно выругался, чего за ним не водилось, достал из машины цветы и подарил, сопровождая это самыми лестными комплиментами, незнакомой девушке, одиноко стоявшей у дверей уже опустевшего клуба. Вернулся к машине, сел на водительское сидение и уехал. Проехал мимо не успевшей далеко уйти компании. Общественный транспорт уже прекратил свою работу, они шли пешком, нисколько, казалось, этим не расстроенные. Поравнявшись с ними, Сергей не повернул головы в её сторону.
Через несколько дней после этого, он ждал её на крылечке у входы в университет, ни от кого не прячась. Она шла с остановки, заскакивая на бордюры, взмахивая при этом вечно распущенными волосами, одна прядь упала на лицо, она небрежным движением откинула её назад, натянула шапку и поправила сползающую лямку рюкзака. Не останавливаясь, весело с кем-то поздоровалась, поскользнулась на замерзшей луже, удержала равновесие, и, наконец, встретилась с Сергеем взглядом.
Лицо её посерьёзнело, она надела на плечо вторую лямку рюкзака, чтобы тот не падал.
– Явление Христа народу, второе пришествие! – подходя к нему, она сделала реверанс.
Он молчал.
– Что-то ты молчаливый. Даже подъёбок не будет? – театрально обеспокоенным голосом спросила она.
Он хотел было подъебнуть, но понял, что на этом всё и закончится, возможно, навсегда. Поэтому доверчиво протянул ей руку, она вложила в неё свою. Притянул её к себе, убрал в сторону непослушный локон, погрел дыханием свои руки, залез к ней под пуховик и под толстовку, гладил по спине, пальцами прощупывал каждый позвонок. Кожа её была гладкая и тёплая. Мимо проходили студенты, некоторые здоровались с ними, и они, даже, вроде бы, отвечали.
– Ты меня пугаешь! – сказала Наташа, заметила выпавшую у него ресничку, подобрала пальцем, спросила:
– Можно загадать желание? – не дождавшись ответа, сдула ресничку с пальца и сказала:
– Загадала! Почему ты пропал? Только честно. Я не про постельные дела, они нас ни к чему не обязывают… – она хотела сказать что-то ещё, распаляясь, но он прервал:
– Ты сама ушла, я просил остаться.
Она вздохнула. Что-то доказывать ему сочла бесполезным занятием. Чувствуя его руки на себе, подумала, что, наверное, тоже стоит ответить какой-то нежностью, но ничего не придумала.
Он вдруг отдернул от неё руки и сделал шаг назад.
– Думаешь, могу укусить? – съехидничала она.
– Кажется, уже укусила, – безнадежно выдохнул Сергей.
– Да один раз всего, и то не специально! И, вроде, я извинилась?
Он нахмурился, потом понял, что она имеет в виду, постарался скинуть нахлынувшее возбуждение и как-то даже по-отечески сказал:
– Беги, на пару опоздаешь.
– А ты?
– У меня сегодня пар нет.
– Ты просто катался на папиной машине с утра пораньше и решил заехать поздороваться, – догадалась Наташа. Замолчала, попробовала поймать его за руку. Он убрал руку за спину. – Ну, серьёзно, ты ведёшь себя очень странно, я могу не ходить на пары и мы поговорим, если хочешь!
– Иди, нельзя пропускать учёбу, – он развернул её и легонько подтолкнул к входу.
– Как скажешь, – пожала она плечами и направилась в здание, потом оглянулась и закатила глаза, показывая, мол, какой ты же придурок!
Он вернулся в машину, уткнулся лбом в руль. Потом откинулся на спинку сидения, в голове поплыли картинки.
Подготовительные курсы, десятый класс, она сидит перед ним, качается на стуле, дико раздражая. Спинка её стула звонко стукнула о край стола, за которым он сидел. Она ойкнула, вжала голову в плечи, обернулась к нему и с робкой улыбкой и сказала:
– Простите, пожалуйста!
– Ничего страшного, – всё раздражение как рукой сняло.
Благодаря перекличке, которую устраивали преподаватели перед каждым занятием, Сеоргей сразу запомнил её имя и фамилию.
Вступительный экзамен. Они попали вместе всего на один предмет и, приметив её, он не хотел идти отвечать первым, хотя зашел в аудиторию перед ней, вытянул билет, который знал, и не требовалось тратить время на подготовку к ответу.
Она ответила на оценку «отлично», грамотно изъяснялась, дополнительные вопросы её в тупик не ставили, кроме того она как-то даже наивно искала в глазах экзаменующих профессоров одобрение и подсказку, и, что было удивительно, получала их.
Помнил, как смотрел списки зачисленных, несколько раз перечитал её имя и обрадовался, что будет видеть девушку каждый день. В самом начале учёбы к Наташе подсел этот провинциальный хмырь и всегда с ней таскался, трогал её за волосы, обнимал.
Был Сергей и на том уроке физкультуры, где этот недоделанный атлет пробежал с ней, Наташей, на руках несколько кругов и почти не запыхался. После этого Сергей стал следить питанием и купил абонемент в спортзал. До изнеможения занимался с тренером, и ослабил тренировки только тогда, когда, как ему показалось, он стал не хуже, мать его, Никиты. Достойным, блядь, её. А сам искренне считал её недостойной для себя парой.
Однажды Сергей увидел в дальнем, всегда пустынном углу парка, как в старой беседке Наташа со своим дружком курили траву. Он наблюдал, как парень залечивает косяк слюной, чтобы тлел медленнее, набирает дым себе в рот, задерживает в легких, и ровной тонкой струйкой (как у него это получается?) выдыхает его в сложенные трубочкой Наташины губы. Она втягивала дым в себя, останавливала дыхание, кашляла и выпускала его, закинув вверх голову и широко открывая рот. Тогда Сергей решил, что эти двое буквально созданы друг для друга. А он – пас. Пошла она, эта Наташа!
Но она его притягивала и манила. И раз за разом, пытаясь найти в ней недостатки, он видел только достоинства.
Неровно загоревшее хрупкое плечико со следами от лямки рюкзака, горькие слезы, когда идиота отчислили, явный флирт с научным руководителем. О, сука, это была отдельная боль! Как же ему были неприятны мысли, что ученый муж пользуется своим положением, подолгу "консультируя" её по вечерам в опустевшем помещении кафедры. Впрочем, никакого подтверждения любовной связи студентки с преподавателем не было.
Вспломнил, как отец, большой и сильный, держа бокал с вином и библиотечные книги, вывел её, такую уже родную, из их дома, за ними закрылась дверь. А после он, замотанный в одеяло, в истерике кричал на мать:
– Что вы наделали! Зачем вы её отпустили? Она голодная, как же ужин? Я ей обещал!
Мама, удивленная поведением всегда сдержанного сына, обеспокоенно отвечала:
– Она сама решила уйти, её никто не гнал. Покормить её я как-то не догадалась, прости, пожалуйста.
Сергей тогда извинился перед мамой, вернулся к себе в комнату, сжал в руке две косточки от персиков, острые их края впились ему в ладонь. Он обнял "её" подушку, дышал ею, в голове обрывками звучал её голос.
Мама с опаской вошла к нему в комнату, села на кровать и озадаченно погладила светлые волосы сына.
– Хочешь, папа привезёт её обратно?
Он молча отвернулся от матери, не выпуская косточки и подушку, накинул одеяло на голову.
Всплывает кадр из воспоминаний возле клуба, когда он ждал её под фонарём и дождался. Крепкий парень из компании, с которой она, поддатая и накуренная, вышла на свежий воздух, по-хозяйски шлепает её по заднице, а она и внимания не обратила, для неё это нормально, привычно.
Сергей, как будто чем-то осененный, выскочил из машины, вбежал в здание университета, на ходу показывая студенческий билет охране, перескочил через несколько ступенек, поднялся на третий этаж, нашёл аудиторию, где у Наташи должна была начаться пара.
Преподавателя еще не было. Наташа сидела за партой одна, рисовала что-то в тетради. Сергей сел рядом, взял в руки её лицо, поцеловал нежно в губы. Отстранился, посмотрел ей в глаза, поцеловал еще раз.
– Я буду ждать тебя после пар, если у тебя нет планов.
– Уже нет, – ошарашено ответила она.
Он посмотрел на исписанную датами и событиями тетрадную страничку, увидел на полях жирно обведенные контуры сердечек, а внутри каждого сердечка – имя. Его имя: "Серёжа", "Серёженька". Наташа спохватилась и прикрыла рисунки руками.
– Я всё видел! – поцеловал её снова, вызвав смешки сокурсников. Поднялся со скамьи, сообразил, что за ними с выжидательным видом наблюдает преподавательница.
Сергей с чувством, прикладывая к груди руки, извинился перед преподавателем и студентами, и, вприпрыжку, сверкая, как начищенный самовар, выскочил из аудитории.
– Эх, где же вы, мои девятнадцать лет? Безвозвратно утеряны… – горько вздохнула пожилая лекторша и начала занятие.
