Артём Белоусов
Алтарь
17. Пирожок
Элли проснулась от яркого света, бившего ей прямо в лицо. Она обнаружила себя лежащей на задних сидениях дирижабля, укрытой тонким одеялом. Впереди высилась спина Арктюра за штурвалом. Они явно были в воздухе. Элли уселась на сидение и обвела взглядом местность за бортом. Внизу расстилалась каменная равнина, испещрённая волнистыми трещинами. Она молча прелезла на переднее сидение рядом с Арктюром и пристегнулась. Почему-то ей было стыдно.
– Доброе утро, – сказал Арктюр, мельком взглянув на неё.
– Доброе утро, – вздохнула она, не глядя на него.
Она присоединилась к кручению педалей.
– Что это была за вспышка… там, в пещере? – проговорила Элли.
– Это был порошок из особых кристаллов, содержащих магний, – невозмутимо ответил Арктюр. – Я попросил Ластика предупредить тебя, чтобы ты зажмурила глаза, но, возможно, ты не слышала.
– Я предупреждал, – откликнулся Ластик у неё за плечом.
– Ты сказал, что позвал Элдена? – спросила Элли. – Это правда?
– Нет, – ответил Акртюр. – Я блефовал.
Элли поставила локоть на борт и упёрлась подбородком в ладонь, делая вид, что разглядывает местность. Ей всё ещё было стыдно смотреть на Арктюра.
– Ластик слегка пострадал, – прервал тишину Арктюр.
– Что случилось? – встрепенулась Элли.
Ластик подлетел и медленно сел ей на коленки, опустив глазки вниз. Только сейчас она заметила, что он не светится.
– Ах, ты мой лапусик. Сломааался, – начала жалеть его Элли, ласково поглаживая. – Шарик ты мой мягенький. Вернёмся домой и тебя починим. Как тебя так угораздило?
– Один из вестников ударил его каменной чашей со всего размаху, – ответил за него Арктюр, косясь на Ластика и пытаясь скрыть улыбку. – Видимо, что-то отвалилось у него.
– Контроллер подсветки треснул, – жалобно проговорил Ластик. – Чуть короткое замыкание не произошло. Пришлось изолировать всю подсистему.
– Ну не переживай, мячичек ты мой сладенький, – сюсюкала Элли, теребя его за щёчки. – Всё починим. Может в Букете есть мастера? – обращалась она к Арктюру.
– Может, Элден починит, – сказал Арктюр, давясь от хохота. – Кто-нибудь да починит твоего сладенького лапусика.
Если бы у Ластика работала подсветка, то он бы в эту минуту покраснел.
– Очень смешно, – разозлилась Элли. – Вот тебя бы так по башке стукнули.
– Арктюру тоже досталось, – вступился за него Ластик. – При падении он больно ударился о камень затылком.
– Ох, – озабоченно вздохнула Элли и потянулась к Арктюру. – Давай посмотрю. Может прижечь надо?
– Не надо, – произнёс Арктюр и отпрянул от неё, как ужаленный, понимая, что не переживёт, если она назовёт его лапусиком или ещё каким эпитетом.
Элли сердито скрестила руки на груди и отстранила от себя Ластика. Мужская солидарность.
– Долго ещё лететь? – спросила она, насупившись.
– Скоро будем, – ответил Арктюр, улыбаясь. – Не обижайся. Это, наверное, от стресса пробило на смех.
Элли примирительно махнула рукой. Почему-то ей не хотелось сегодня ни на кого обижаться.
– А ты тоже пил… эту… Хаому, – осторожно спросила Элли.
– Ещё чего, – округлил глаза Арктюр. – Конечно нет.
– А как тебе удалось так быстро починить дирижабль? – спросила Элли, разглядывая рванный шов на ремне крепления со стороны Арктюра.
– Нашёл шило в твоем швейцарском ноже и зашил своими шнурками, – ответил Арктюр, протягивая ей нож.
– Ну ты и находчивый, – засмеялась она.
Она приняла у него из руки нож и положила себе в карман. Может ещё пригодится.
– Кстати, а как ты называешь свой дирижабль? – вдруг спросила Элли.
– Эээ… – протянул Арктюр и покрылся испариной.
– Ну, – Элли грозно надвинулась на него, почуяв сладкую месть. – Какое имя?
– Пирожок, – жалобно выговорил Арктюр, и его щёки запылали румянцем.
– Пирожок, значит, – с серьезным видом проговорила Элли.
Она медленно отвела от него взгляд, устремив его в даль.
– Сладкий пирожок? – вдруг выпалила она и согнулась от хохота.
– Злюка, – пробурчал Арктюр.
Теперь покраснели кончики его ушей.
– Уже приехали, – буркнул он. – Вон его юрта.
Он завис в небольшом отдалении от юрты Элдена, одиноко стоящей у груды камней. Эта юрта не выглядела такой футуристичной, как в Букете. Она была сделана из видавшей виды парусины, которая местами была даже с заплатками. Арктюр приземлился.
18. Элден
У входа в юрту Элли увидела старика с лицом, покрытым тонкими горизонтальными морщинками. Он стоял и улыбался во весь беззубый рот, и казалось, что его глаза и морщинки тоже улыбаются вместе с ним.
– Элли, – проговорил он, не выходя из тени входа, – добро пожаловать! Сколько лет.
Элли опасливо выглядывала из-за спины Арктюра, всё ещё не уверенная, что Элдену можно доверять.
– Проходи внутрь, не бойся, – сказал Элден, всё так же улыбаясь всем своим лицом.
– Иди, я тебя подожду здесь, – сказал Арктюр. – Посплю, пока вы разговариваете.
Элли вышла вперёд, держа Ластика в руках. Элден улыбылся и добродушно придерживал край палатки, чтобы Элли могла пройти внутрь.
– Ты не поверишь, но мы с тобой ровесники, – захихикал старик, когда Элли прошла внутрь.
– Да уж, трудно поверить, – сказала она, не пытаясь быть дружелюбной.
Внутри палатка походила на лабораторию. У стен стояли столы с приборами и пробирками, а где-то справа стоял низкий топчан, где он, наверное, спал. Посередине был большой стол, заваленный каким-то электронным хламом.
– Извини за беспорядок, – хихикнул опять Элден. – Спина болит, уборки делать.
Элли только сейчас заметила, что он передвигается, опираясь на короткую, изогнутую кверху палочку. Он подошел к одному из столов у стены и начал там возится.
– Я тебя сейчас напою настоящим зелёным чаем с жасмином, – проговорил он, улыбаясь глазами. – Я хранил его долгие годы для особого случая.
Послышался звук электрического чайника. Он опять повернулся к ней и улыбнулся.
– Ты сможешь меня вернуть? – нахмуренно спросила Элли, решив не тянуть кота за хвост.
– Я думаю, смогу, – радостно ответил Элден и постучал палочкой по полу.
– Правда? – спросила Элли, удивившись, как всё легко и просто оборачивается.
– Правда, – закивал Элден, ещё более расплываясь морщинками в улыбке.
– Но маяков же нет, – всё ещё не верила своим ушам Элли. – И машины времени ещё не изобрели. Или… изобрели?
– К сожалению, машины времени у меня нет, – засмеялся Элден. – Но я думаю, мы всё же сможем отправить тебя домой.
– Ну… и как? – развела руками Элли.
– Не торопись, – сказал Элден. – Надо подождать до вечера, и тогда я тебе всё покажу. Садись пока за стол. Эх, давненько я на Земле не был.
Ну вот. Опять загадки. Ждать теперь до вечера с каким-то маньяком в одной палатке. Ну ладно. Делать нечего. Элли вздохнула и забралась на высокий стул за столом. Она отодвинула рукой какие-то микросхемы и положила туда Ластика.
– Интересный экземпляр, – сказал Элден. – Одна из первых моделей ассистентов.
– Он сломался, – сказала Элли. – Твои… вестники сломали ему подсветку.
– Я могу посмотреть, – предложил Элден, как-будто прося разрешение.
– Было бы здорово, – кивнула Элли.
Ластик подлетел к Элдену и сел ему на руку. Элден сначало покрутил его со всех сторон, а потом подошёл к одному из столов у стены и установил Ластика в держатель. Элли придвинула стул поближе, чтобы видеть, что он делает. Элден включил какое-то жужжащие устройство, и тонкий луч красного лазера разрезал Ластика пополам. Затем он нажал какую-то кнопку, и Ластик распахнулся на две половинки, как персик. Его внутренности были похожи на полупрозрачный гель, с крошечным черным ядром в середине.
– Вот ты какой, голенький, – засмеялась Элли.
Элден придвинул перед собой линзу и начал рассматривать ядро. Элли стала более внимательно оглядывать лабораторию. На столе она заметила статуэтку мужчины с головой льва.
– Что это за статуя? – спросила она. – Я видела такую же у вестников в пещере.
– Это статуя Аримана, – ответил Элден, ковыряясь пинцетом во внутренностях Ластика. – Зороастрийский Сатана.
– Вот оно как, – хмыкнула Элли. – Террористы-сатанисты.
– Такие статуэтки находили в святилищах митраистов по всей Римской империи от Африки до Британии, – продолжал Элден. – Мистический культ Тайны Митры был очень популярен у римских легионеров. В одном только Риме было обнаруженно около 500 митраистских святилищ.
– Что же они, сатанистами были? – спросила Элли.
– В каждом святилище, на центральном месте у них находилось изображение со сценой, где Митра убивает быка, – продолжал Элден. – Хотя в зороастризме Митра никогда не убивал никакого быка. Более того, Митра у древних арийцев занимал важное место в пантеоне как бог солнца. Согласно их мифологии, когда Лорд Мазда создал первобытных созданий, среди них был Бык, которого впоследствии убил Ариман, а не Митра.
– И чем же Митра тогда такой поклёп на себя заслужил? – спросила Элли, с беспокойством поглядывая на вскрытого Ластика.
– Видимо, в этом и состояла мистерия культа, – ответил Элден, вытащив что-то пинцетом из Ластика. – Возможно, изображение его в качестве негодяя несёт в себе послание о том, что истинное зло совершается руками тех, кто провозглашает себя добром. Ариман же символизирует собой единство человека с природой и принятие себя во всех проявлениях, даже малоприятных. Именно поэтому он изображался голым и с частями тел животных.
Внутри Ластика что-то заискрило, и он начал переливаться сочными красками.
– Готово! – воскликнул Элден. – Сейчас мы его склеим обратно.
Когда луч лазера сшил половинки вместе, Ластик взвился к потолку и начал радостно летать по кругу, переливаясь всеми цветами радуги.
– Ура! – захлопала в ладоши Элли.
– Спасибо! – поблагодарил Ластик.
Элден расплывался в улыбки, наблюдая эту сцену.
– Ну что, – сказал он. – Давай пить чай.
– Надеюсь, без Хаомы? – насторожилась Элли.
– Не бойся, – засмеялся Элден. – Я поселился здесь специально, чтобы держаться подальше от пещер.
Он проковылял к вскипевшиму чайнику, достал с полки фарфоровые чашки и кинул туда по засохшему бутону зелёного чая. От кипятка бутоны начали раскрываться, источая изумительный аромат жасмина.
– Держи, – протянул он чай Элли.
Элли приняла напиток и поставила его на стол, решив подождать, пока Элден сделает первый глоток из своей чашки. Элден, кряхтя, забрался на высокий стул у центрального стола.
– Ну а Иисус что? – спросила Элли, глядя, как старик морщится на горячий чай. – Тоже, по-вашему, Хаому пил?
– Про него мало что известно, – сказал Элден, дуя на чай. – Исторические источники, не связанные с христианством, подтверждают факт его распятия по приказу римского прокуратора Понтия Пилата. Проблема в том, что в его жизнеописании прослеживается слишком много параллелей с судьбами древних пророков. Иудаисты до сих пор считают его шарлатаном. Хотя я думаю, нет ничего плохого в том, что в результате своей деятельности он смог познакомить мир с мудростью древних. Человечество навряд ли бы последовало учению Зороастра, который получил свои откровения под влиянием наркотических веществ, или Будды, который призывал бросить всё и пойти по миру, став монахом. Иисус всего лишь назвал себя сыном бога. Технически мы все дети божьи.
– Почему же иудаисты считают его шарлатаном? – спросила Элли, дуя на чай.
– Иисус жил во времена религиозных и политических беспорядков в регионе, когда многие самопровозглашенные пророки и мессии стремились обрести последователей, – проговорил Элден, делая глоток. – Израиль тогда представлял собой разнообразную и сложную среду, в которой присутствовали различные религиозные группы и культы: иудаизм и его течения, на подобие фарисейства, еврейские секты, греческие и римские культы, а также мистические культы, вроде митраистов. Странники с Шёлкового Пути могли распространять информацию о философиях Востока.
В древнем еврейском обществе высоко ценилось религиозное образование. Дети начинали читать Тору уже в 5 лет. Синагоги были не только местами отправления культа, но и общественными центрами, где люди собирались, чтобы обсуждать религиозные вопросы и учиться друг у друга. Несомненно, Иисус был высокообразованным человеком.
– Но всё-таки, – не унималась Элли. – Трудно поверить в то, что в мире существуют люди, которые способны шутить подобными вещами только ради своей выгоды. Неужели кто-то на это вообще способен?
– Однажды, когда я ещё был молодым студентом на Земле, – рассказывал Элден, доставая из-под стола половину кекса, – ко мне на автобусной остановке подошла симпатичная девушка и спросила, курю ли я. Я соврал, что нет. Она обрадовалась и рассказала, что тоже не курит и считает это пагубной привычкой, и что у них даже есть студенческое сообщество, где они собираются и обсуждают разные подобные вопросы. Она сказала, что её зовут Аня, и предложила мне прийти к ним. Меня удивила её открытость и интерес к беседам на отвлеченные темы.
На следующий вечер я пришёл по указанному адресу. Это была небольшая, уютная квартира с комнатами, переделанными под лекционные классы. Там уже было довольно много молодых людей, обсуждавших что-то с интересом. Сначала мы встали в круг и начали вместе петь песню под гитару – мне дали её слова на бумажке. Потом все разбрелись по комнатам, а меня с другим новичком – очень полной девушкой – усадили в главной. Они начали читать нам лекцию на какую-то безобидную тему о добре. Одна девушка читала лекцию, иногда что-то рисуя на белой доске, другая стояла за нашей спиной и постоянно что-то записывала в блокнот, а еще один парень сидел с нами на заднем ряду и делал вид, что ему очень интересно. После лекции нас напоили чаем с конфетами и печеньками.
Аня после первого же дня потеряла ко мне всякий интерес, и никаких бесед у них, конечно же, там не было. В нас вливали информацию в одностороннем порядке. Лекции проводили два раза в неделю. Каждая последующая тема иногда довольно нелогично уводила в неожиданное русло. Лекторы становились всё более возбуждёнными и иногда даже срывались на крик. Они использовали уловку Сократа с тремя «Да», которая заключается в том, чтобы сначала заставить собеседника согласиться с какими-то совсем очевидными истинами, а затем неожиданно подсунуть ему неоднозначный факт, с которым он по инерции также будет склонен согласиться, согласно законам психологии. В итоге от обсуждения вреда курения мы перешли к точным координатам широты и долготы места где-то в Корее, где родился новый мессия.
Через пару месяцев мне сказали, что я был избран для личной встречи с ним. Меня отвезли за город и там, в палатке, удостоили великой чести поцеловать потные ноги какого-то корейца и его жены.
– Ты же физик, – засмеялась Элли. – Вроде бы умный человек. Как ты мог так попасться?
– Не всё так просто, – тоже захихикал Элден, смочив горло чаем. – Я всегда полагал, что в сектах поклоняются какому-то явному божеству и имеется соответствующая аттрибутика, и что я-то уж точно никогда не попадусь на такой крючок. Однако как раз такие образованные и наивные люди – главная цель подобных организаций.
Позже я узнал, что все лекторы и рекрутеры, как Аня, были натаскаными психологами и специалистами в нейролингвистическом программировании. Они годами шлифовали своё мастерство перед камерами, оттачивая каждое своё движение. Уловка Сократа – это всего лишь верхушка айсберга. Даже малозначительный шорох или постукивание у тебя за спиной, пока ты зеваешь, могли быть попыткой записать в твоё подсознание мусорную информацию. Если вовремя оттуда не выбраться, то можно лишиться рассудка. Про деньги и имущество я уже и не говорю.
Если бы передо мной сейчас поставили Аню и какого-нибудь разбойника и попросили бы выбрать, кого отпустить, а кого распять на кресте, то я бы отпустил разбойника.
Повисло молчание. Элли дожёвывала свой кусок кекса. Элден подлил ей еще кипятка в чашку.
– А почему Вонючка не зашёл? – вдруг спросил Элден. – Может позовешь его попить чай?
– Да почему вы его Вонючкой называете? – рассердилась Элли.
– Это его наказание, – захихикал старик, – за то, что он не смог защитить свой мир.
Опять какой-то бред несёт. Элли вздохнула и залпом допила чай. Интересно, сколько ещё ждать до вечера?
– Когда младенец только начинает исследовать мир вокруг себя, для него мать становится его вселенной, – Элден начал качать свою палку в руках, как младенца. – Соски, грудь, шея – это всё, что он видит и до чего может дотронуться. Тёплая мягкая кожа. Он пристально рассматривает каждую пору, морщинку и неровность. Родинки. Щипает её, пытаясь понять, что это такое. Нюхает, облизывает, прислоняет свои ушки к её груди и слушает равномерный бархатный стук, который ему приятен, как музыка. Шея словно скала, а грудь как равнина, покрытая мягкой травой. Подняв голову, малыш видит подбородок, мочку уха и волосы, которые для него становятся небом, облаками и звёздами. Забравшись по ключице повыше, он прикладывает ушко к шее матери и слушает, как она говорит. Как будто ручей в лесу журчит. И такое всё это тёплое, мягкое, уютное и безопасное. И принадлежит только ему.
Элли выглянула в окно. Ещё было светло. Арктюр спал в кресле дирижабля, закинув ноги на борт и покрыв лицо какой-то тряпкой, чтобы свет не мешал спать.
– Арктюр считает, что Земля – это библейский Эдем, – сказала Элли, садясь обратно на стул.
– О, я видел его, – сказал старик, и его глаза превратились в тонкие щёлочки от улыбки. – Я видел этот Эдем.
– Серьёзно? – Элли скосила глаза на Ластика. – И как тебе?
– Я плыл над белоснежными сияющими облаками. Сверху я видел безмолвие и черноту космоса, а снизу голубые океаны и континенты. Горные хребты, покрытые снежными одеялами, и тропические леса. Нити рек, озер и морей, подобно венам, наполняющим жизнью организм. Я видел поля, устланные сочными травами и разноцветными цветами, на которых изгибаются изящные фигуры животных, весело прыгающие и наслаждающиеся собственной свободой. Воздух, наполненный ароматами лесных ягод и цветущих деревьев, проникает в легкие, наполняя душу благоговением перед красотой этого совершенства.
А ещё я видел прекрасных созданий с кожей, излучающей мягкий свет, наполняя всё вокруг искрами жизни и любви. Они никогда не перестают улыбаться и восхищаться красотой и гармонией, которая их окружает с каждой стороны. Они срывают сочные плоды и ягоды и наслаждаются от каждого укуса. Нектары, которыми они утоляют свою жажду, дарят им незабываемую радость и наполняют их тела энергией. А чтобы никогда не умирать, они ищут взглядом среди себе подобных того, с кем сливаются в танце любви и страсти. В бесконечном вихре чувств и переживаний они находят ключ к бессмертию.
А рядом с этим садом я видел огромный столб света, похожий на ствол гигантского дерева. Он начинался где-то во мраке космоса и там же исчезал. И Эдем был как бы его плодом. Из столба этого исходил звук, ни на что не похожий. Как-будто вся музыка мира звучала одновременно, при этом не создавая какофонии, а вызывая сплав блаженств от прослушивания всех мелодий мира разом.
Мы разучились слышать этот звук, поэтому и придумываем музыку.
– Ты боишься умереть? – вдруг спросила Элли.
– Нет, – засмеялся старик. – В физике есть теории, описывающие мир с многомерным временем, такие как F-теория. Согласно ей, у нас есть 10 пространственных и 2 временных измерения. Однако мы способны воспринимать только 3 пространственных и 1 временное. Считается, что высшие пространственные измерения очень малы, и поэтому мы их не ощущаем. А наше единственное временное пространство представляется как точка на линии, которая несётся по ней со скоростью света. Эта точка – момент, в котором мы находимся. Мы не можем видеть прошлое и будущее одновременно. Только ежемоментный срез времени. Один его миг.
Эволюция создала наши организмы так, чтобы преодолеть это ограничение. Мы не способны видеть будущее, но мы научились помнить прошлое и, основываясь на этом, строить модели мира, позволяющие с некоторой вероятностью предвидеть грядущие события.
Наш мозг – это машина для предсказания будущего.
– То есть, если бы было возможно воспринимать двумерное время, то я бы смогла увидеть и прошлое, и будущее одновременно? – спросила Элли.
– Ты бы увидела своё рождение, все события своей жизни и свою смерть как одно целое, – улыбнулся Элден. – Как какую-нибудь диковину, которую ты до сих пор видела только на картинках. Сейчас ты видишь только одну точку, а там увидишь целый отрезок – крошечную светящуюся чёрточку своей жизни.
– Как хорошо бы было уметь путешествовать в это измерение и хоть одним глазком взглянуть на эту чёрточку, – размечталась Элли.
– У нас в мозгу хранятся воспоминания всей нашей жизни, – сказал старик. – На протяжении всего отведённого нам времени, мы накапливаем опыт и строим модель этой самой чёрточки. Закрой глаза и вспомни всё, что ты видела, и что с тобой приключилось – вот это и будет твоя чёрточка. Почитай книжки и узнаешь про другие чёрточки. Сможешь даже нарисовать в голове целую картину. Штрихами и мазками.
– И что это будет за картина? – спросила Элли.
– Конечно же, картина Бога, – удивился Элден. – Наши жизни – это пиксели Бога.
– Ясно, – хмыкнула Элли. – Вестники мне сказали, что у тебя крыша поехала, и ты думаешь, что ты бог.
– Они ничего не понимают, – махнул рукой раздосадованный старик. – Как твой мизинец может сказать, что он Элли? Мы лишь эманации Вселенной.
Уже начинало смеркаться. От палатки на дирижабль падала длинная тень. Элли вздохнула и опять выглянула в окно.
– Ну что, – проговорила Элли. – Ты обещал. Расскажи, как мне вернуться?
Элден крякнул и слез со стула. Взяв клюку, он пошаркал к выходу из палатки. Элли последовала за ним.
– Тебе наверно уже рассказали про то, что произошло после твоей отправки, – сказал он через плечо. – Один физик обнаружил ошибку в нашей модели путешествия через балк и смог выяснить, куда ты делась, приняв во внимание второе временное измерение. Согласно этим расчётам, ты должна была прибыть сюда 32 года назад.
– Да, рассказали. Извини, что не оправдала ожидания. – съязвила Элли.
– Как тебе известно, мы ждали контакта с внеземными расами сразу после начала использования этой новой технологии перемещения, – продолжал старик. – Но никто с нами так и не связался, даже после серии успешных перемещений.
– Не такая уж впечатляющая технология, значит, – ответила Элли.
– Удивително, но, по-видимому, да, – сказал старик, находясь уже на улице. – Однако в твоём случае ты не просто переместилась в пространстве, но ещё и во времени. Твоё перемещение должно было вызвать мощные возмущение в пространственно-временном континууме. Я сомневаюсь, что эти флуктуации могли остаться незамеченными их детекторами.
– Ну и почему же они не связались тогда с вами? – спросила Элли.
– Потому что твоё путешествие, которое началось 62 года назад, закончилось только сейчас, – ответил Элден. – Их детекторы смогли зафиксировать флуктуацию только сейчас.
– Я уже несколько дней здесь, – развела руками Элли. – Никаких зелёных человечков пока не видела.
– Им могло понадобиться время, чтобы разобраться с бюрократией и собрать экспедицию, – ответил Элден.
Они стояли у палатки. На кристально чистом небе уже показались первые звёзды.
– Смотри, – старик ткнул в небо своей палкой.
Элли задрала голову, вглядываясь в направлении палки. Сквозь пелену разгорающейся авроры она увидела красную мигающую точку, медленно передвигающуюся по небу.
– Что это? – открыв рот, спросила Элли. – Спутник?
– У Корары нет искусственных спутников, – заулыбался старик. – Были проекты и предложения, но как-то всё затухло. Я заметил их ещё вчера ночью.
– Может, с Земли прилетели? – тревожно спросила Элли.
– Если предположить, что за эти 32 года на Земле были изобретены двигатели, способные передвигаться со скоростью света, то им понадобилось бы лететь сюда 7 тысяч лет, – засмеялся Элден.
– Тогда чего они ждут? – спросила Элли. – Почему не спускаются?
– Делают разведку, наверное, – пожал плечами старик. – Перепроверяют данные.
– Если бы я был на их месте, – вмешался Ластик, – то я бы послал челнок с орбиты на то место, куда мы прибыли.
– У монумента? – опять забеспокоилась Элли. – Тогда нам скорее надо вернуться к капсуле! Ты уверен, что они нас смогут вернуть на Землю? – обратилась она с старику.
– Их технологии, вероятно, лучше наших, – захихикал старик. – Может, у них есть мобильный генератор гравитонного поля на корабле. Их знания о Вселенной, по всей видимости, позволяют им путешествовать в балке без маяков.
Элли запрыгала от счастья, а Ластик начал переливаться жёлтым цветом. Элли даже подбежала к старику и обняла его от радости. Элден растрогался и заплакал, продолжая улыбаться.
– Какая же ты красивая, когда радуешься, – проговорил он, постукивая палкой по камням.
Арктюр проснулся от радостных криков и вылез из дирижабля.
– Мы полетим домой! – закричала она ему, стукнув его кулаком по плечу.
– Поздравляю, – сдержанно улыбнулся Арктюр.
– Какие же вы красивые, – Элден улыбался во весь рот и плакал. – Какие вы прекрасные… Какие мы все… прекрасные.
Вдруг он выронил свою палку и уставился в пустоту, не переставая улыбаться и плакать.
– Какой я… прекрасный, – проговорил он. – Я прекрасен. Я… эманация… Вселенной… Эманация… Бога… Я – Бог!
Элли в ужасе отпрянула от Элдена. Он упал на колени, держась руками за волосы, рыдая и смеясь одновременно.
– Я – БОГ!!! – орал он в ужасе. – АААААА!!!
– Не смотри на него, – быстро проговорил Арктюр. – Залезай скорее в Пирожок, полетели обратно.
Элли отвернулась от этого кошмарного зрелища. Ластик включил ей в наушниках шумоподавление, чтобы она не могла слышать крики Элдена. Старик продолжал сидеть на коленях и жутко кричать с безумными глазами.