Артём Крутов
Темная Ночь
Глава 5: Набег
Меч просвистел в паре сантиметров от уха – Ратмир еле успел увернуться. Воин, с которым он сражался, вовсе не собирался сдаваться – даже несмотря на то, что все его товарищи по оружию уже были мертвы. Он защищался, как загнанный в угол зверь, и Ратмиру пришлось применить все свое мастерство, чтобы отразить очередной выпад. На мгновение он даже подумал, что в честном бою этот воин вполне мог бы выйти победителем. Однако, усталость брала свое, и тот начал совершать одну ошибку за другой.
Ратмир не хотел его убивать, но понимал, что это придется сделать. Он оттягивал этот момент до последнего. Наконец, воин совершил очередную ошибку и слишком сильно раскрылся во время замаха, и Ратмир завершил его страдания мощным колющим выпадом.
Кьярб и компания уже расправились со своими противниками и с интересом наблюдали за происходящим. Когда из рта воина начала пузыриться кровавая пена, они громко заорали и захлопали в ладоши. Кто-то пошутил, что до последнего не верил в победу наемника.
Глаза воина были широко раскрыты. «Зачем?» – Говорили они, – «Что я вам сделал?», и Ратмир не мог отвести взгляд. Он и сам не понимал, зачем. Когда начался налет, он встал поодаль в замешательстве, не зная, что делать. Но воин сам на него напал из-за угла, и Ратмиру пришлось защищаться. Это была простая самооборона, необходимость! Но, глядя в затухающие глаза умирающего, он почувствовал злость и беспомощность от того, что натворил. А затем, неожиданно для себя, провалился в воспоминания.
Ратмир плохо помнил своего отца. Тот погиб, когда он был еще мальчишкой. Единственное, что Ратмир помнил отчетливо – это момент его смерти. И воспоминание это было настолько сильным, что Ратмир помнил практически каждую деталь.
Они возвращались из соседнего поселения, где отмечали свадьбу лучшей подруги матери, когда на них напали бандиты. Их было человек пять или шесть, Ратмир не запомнил точно, потому что очень испугался. Он запомнил только, что одного мать прирезала сама, а с остальными разобрался отец.
– Папа! – Радостно крикнул Ратмир, впечатленный мастерством отца, и бросился к нему, чтобы обнять.
Однако, что-то его тогда остановило, и он в изумлении замер, глядя на стекающую по отцовской ноге струйку темной крови.
– Подойди ко мне, сынок, – сказал отец и попытался присесть на одно колено, но потерял равновесие и завалился набок.
Ратмир испуганно глянул на маму и заметил, что она часто и прерывисто дышит, а подбородок дрожит. Ее глаза резко покраснели. Поймав взгляд сына, она лишь кивнула, и Ратмир подошел.
– Боюсь, я не успею научить тебя всему, что знаю, – грустно улыбнулся отец и провел рукой по его шевелюре.
– Папа, тебе больно?
Отец попытался приподняться на локте, но на его лице отразилась гримаса боли, и он снова завалился.
– Ты умираешь? – Спросил Ратмир и расплакался. Мама присела рядом и обняла его за плечи. Она тоже плакала.
– Да, сынок, – тихо ответил отец. – Но не бойся. Мама… она обучит тебя всему, что знал я.
Мать отвела взгляд и смахнула слезу.
– Мама, ты тоже умеешь сражаться?
Она посмотрела Ратмиру в глаза и тихонько кивнула. Отец продолжил:
– Главное оружие воина – это не клинок. – Он поднял руку и дотронулся указательным пальцем до макушки сына. – Оно здесь. У тебя в голове. Понимаешь?
Ратмир помотал головой. Как можно ей сражаться?
– Я обучу тебя, – ласково сказала ему мама, а затем погладила отца по голове. – Клянусь, он станет таким же великим воином, как и ты.
Отец слабо улыбнулся.
– Сынок… я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, папа!
– Ты, главное, помни…
Отец не договорил. Ратмир так и не узнал, что он хотел сказать, и много потом об этом думал. Он запомнил этот взгляд – взгляд умирающего человека, который хочет увидеть побольше всего перед тем, как его окутает тьма. Точно такой же взгляд, как у воина, которого он только что убил.
В сознании всплыли слова старика Ульфрика: «Помни, Ратмир, быть воином – значит, обладать честью и использовать свои навыки только для защиты тех, кто нуждается в помощи». Ратмир был уверен, что именно это хотел сказать его отец перед смертью.
– Он справился! – Слова Кьярба вывели Ратмира из транса. – Он таки-справился!
– Повезло! – Заключил молодой и дерзкий бандит, стирая с рассеченной щеки кровь.
Ратмир сделал шаг назад и рывком вытащил клинок из тела воина. Тот рухнул на землю, и в застывших глазах больше не было жизни. Кьярб подошел к Ратмиру и положил руку ему на плечо.
– В лесу ты казался сильнее, сынок, – сказал он нарочито громко, чтобы остальные тоже услышали. – Тебе нужно тренироваться.
– Думаешь, поможет? – Крикнул один из бандитов, явно заигрывая с главарем.
Авторитет, к счастью последнего, никуда не делся и, возможно, даже укрепился после битвы. Ратмир сбросил с плеча его руку, сплюнул ему под ноги и отошел в сторону. Кьярб лишь покачал головой, повернулся лицом к товарищам и развел руками, будто спрашивая: «И чем я его обидел?», а затем коротко скомандовал:
– Обыскать тут все!
Гарнизон был совсем небольшой. Он был даже больше похож на дорожный пропускной пункт, чтобы выспрашивать у странников цели их визита в Айри и досматривать повозки. Самой большой постройкой была казарма, в которой размещались солдаты. Рядом стоял ветхий сарай, который, судя по всему, давно уже не использовался и ничем особо не привлекал внимания.
Неподалеку от казармы был командный пункт, где размещался начальник гарнизона и, согласно разумениям Кьярба, лежали монеты. Начальники, конечно, бывают разные, но чаще всего в их кабинетах оседали неплохие богатства, собранные с путников. Кто-то вез запрещенные продукты в город или из него – с таких можно было стрясти плату за проезд. Другие просто рожей не вышли и, если все равно сильно хотели попасть в город, тоже должны были заплатить. А если ты в розыске за преступления, то плата становилась неприлично высокой – но тут уже каждый решал сам: отправиться в тюрьму или же заплатить.
Наемники из шайки Кьярба разошлись по зданиям и начали их обыскивать. Ратмир в раздумьях сел на пень рядом с сараем и пустующим взглядом осмотрел площадку, где только что завершился бой. Затем его взгляд упал на убитого им воина, и Ратмир снова вспомнил момент смерти отца. В голове пронеслись слова учителя: «Быть воином – значит, обладать честью».
Он опустил голову и прикрыл ладонью лицо. Он потерял ход времени и не знал, сколько он так просидел, но из казармы и командного пункта уже начали вываливаться весело улюлюкающие наемники. Видимо, улов оказался неплохим – Кьярб подбрасывал в руках увесистый кошель. Еще один, еще более увесистый, болтался на его поясе. Другим наемникам, судя по их довольным мордам, тоже неплохо перепало. Кто-то осматривал свои новые мечи и рассекал ими воздух, активно при этом изображая звуки битвы и крики поверженных ими врагов.
Ратмир осмотрел свой меч, который все это время держал в правой руке. На лезвии уже запеклась кровь. Ратмир провел по нему рукавом, очищая клинок, и хотел было убрать меч в ножны, но внезапно из сарая донесся какой-то шорох. Кьярб тут же поднял ладонь вверх, жестом приказывая подчиненным замолчать, и прислушался. Шорох повторился, на этот раз потише, но главарь все равно его услышал. Он сощурил глаза и сделал шаг в сторону постройки, продолжая прислушиваться.
Ратмир сжал меч посильнее и напрягся, готовый к тому, что из сарая может выскочить еще один воин, который струсил выйти во время схватки, но по-прежнему мог представлять опасность. А затем из сарая донесся… детский плач.
Кьярб состроил рожу, изображая сострадание и эмпатию.
– Ратмир, – сказал он голосом, которым обычно разговаривают с малышами. – Это ты плачешь?
Наемники дружно хохотнули. А затем лицо главаря исказилось в гримасе радостного предвкушения, желтые зубы оскалились в кривой улыбке, и он скомандовал:
– Обыскать!
Пара его подчиненных вышибла двери и завалилась внутрь. Детский плач усилился. Затем к нему присоединился истошный женский крик, а спустя еще несколько секунд наемники показались в дверях сарая. Ратмир встал и сделал несколько шагов им навстречу, держа меч наготове.
Один наемник за волосы тащил молодую женщину, а другой нес маленького ребенка, еще совсем младенца, держа его за ногу. Тряпки, в которые он был укутан, расплелись и упали на землю, и малыш остался абсолютно голый. Это был мальчик.
Кьярб весело расхохотался и аж зарычал от радости и предвкушения.
– Что с этим делать? – Спросил наемник и поднял ребенка повыше. Младенец, оказавшийся в перевернутом положении, расплакался еще сильнее.
Женщина закричала и попыталась вырваться, но получила по челюсти от другого наемника и повалилась на землю. Ее темные волосы прикрыли лицо, но сквозь них было заметно, что губа рассечена, и из нее сочится кровь. Наемник подошел, наступил сапогом на грудь девушки и вопросительно посмотрел на Кьярба.
– Мелкого прирезать, – сказал главарь и присел на одно колено рядом с девушкой. – А с тобой, милая, мы сейчас знатно позабавимся.
Он провел рукой по ее лицу, смахивая волосы. Девушка находилась в оцепенении, как будто соображая, что бандиты задумали, и как это угрожает ей и, особенно, ее ребенку. Когда она наконец поняла, что у Кьярба на уме, ее глаза округлились, она снова закричала и рывком попыталась встать, но наемник лишь сильнее ее придавил к земле и вновь посмотрел на главаря, ожидая указания.
– Боевая баба, – заметил тот. – Прямо как Ратмир, а?
Он сухо хохотнул, и его подельники тут же поддержали его натянутыми смешками. Ребенок закричал еще громче.
– Почему он еще жив? – Рявкнул Кьярб, резко вставая и разворачиваясь в сторону наемника, который держал малыша.
Тот дернулся и, не желая вызывать гнев главаря, шустро достал из ножен клинок и замахнулся.
– Погоди! – Вдруг остановил его Кьярб и поднял руку. – У меня есть идея получше. Ратмир!
Все уставились на последнего. Он медленно перевел взгляд с ребенка, который не переставал плакать, на главаря банды. Они встретились взглядами и некоторое время смотрели в глаза друг другу. Взгляд Ратмира был холоден и спокоен, но пробирал до костей. Как и накануне, Кьярб не выдержал и первым отвел взгляд.
– Клади мелкого на пень, – бросил он, глядя на подельника. – Сегодня Ратмир будет палачом.
Оказавшись на пне, малыш слегка успокоился и перестал плакать. Но в любую секунду истерика могла продолжиться, потому что он часто всхлипывал, дрожал всем телом и искал глазами маму. Женщина взмолилась сквозь слезы, снова попыталась подняться и снова получила по голове. Услышав голос матери, ребенок снова заплакал.
– Прошу, не надо, – заревела девушка и в очередной раз попыталась встать, не обращая внимания на боль и новые удары. – Не трогайте моего малыша!
Новый удар оказался сильнее предыдущих, и она потеряла сознание. Ребенок продолжал кричать, и Кьярбу это уже изрядно надоело.
– Хватит ее бить! – Приказал он. – Ее милое личико мне еще понадобится. – А затем он оскалился в звериной улыбке и продолжил: – Приведите ее в чувство. Я хочу, чтобы она все видела.
Когда девушка пришла в себя, Кьярб скомандовал Ратмиру:
– Убей ребенка!
Ратмир с отвращением посмотрел на главаря.
– Нет.
Он чуть шире расставил ноги, крепче сжал в руке меч и слегка подал корпус вперед, навстречу Кьярбу. Но тот был уже изрядно на кураже и не обращал ни на что внимание. Его интересовали только две вещи – убийство ребенка на глазах матери и ее дальнейшее изнасилование. Его взгляд стал безумен. Он часто и прерывисто дышал, ноздри расширились, а мерзкая и кривая улыбка не сходила с его губ. Внезапно, он ринулся вперед, выхватил меч из ножен, замахнулся и что есть мочи заорал:
– Тогда я сам!
Время остановилось, и перед глазами Ратмира возник отчетливый образ его умирающего отца.
– Ты, главное, помни, – сказал он, а затем продолжил голосом учителя Ульфрика: – Быть воином – значит иметь честь и защищать слабых.
– Да, папа. – Улыбнулся Ратмир. – Я помню.
Клинок со свистом рассек воздух, и следом раздался звук разрубаемой плоти. Женщина истошно завопила и залилась слезами, а затем все-таки смогла рвануться и встать, отталкивая наемников и размахивая руками. А затем она резко остановилась, изумленно глядя на своего ребенка.
Он был жив.
А в следующий миг на землю рухнула отрубленная голова Кьярба, на которой навечно застыла безумная гримаса. Вслед за ней с глухим звуком упало и тело главаря. С меча Ратмира стекали капли крови. Воцарилась мертвая тишина, даже малыш перестал плакать, круглыми глазами глядя на своего спасителя.
Наемники молча смотрели на тело главаря. Мать смотрела на своего малыша, а тот смотрел на Ратмира. Ратмир смотрел на наемников и понимал, что терять нельзя ни секунды. Он рванулся в сторону ближайшего к нему противника, в один прыжок преодолев разделяющее их расстояние, и мощным выпадом в сердце отправил его следом за главарем прямиком на поиски Вальгаллы.
– Убить его! – Раздался крик, и сразу двое наемников бросились к нему.
Ратмир вновь рывком сократил дистанцию, режущим ударом разрубая одному из них шею и грудь, но споткнулся о камень и потерял равновесие. Инерция от замаха отвела меч в противоположную от второго наемника сторону, и замах последнего Ратмир уже никак не мог отразить. Он интуитивно выставил руку, но подсознание его отчетливо понимало, что это никак не спасет от острого меча.
Внезапно, наемник захрипел, его замах так и не перешел в удар, а изо рта пошла кровь. Из его груди торчал клинок. Ратмир резко встал на ноги, вновь обрел равновесие и удивленно посмотрел на своего защитника. Это была мать малыша. Тело убитого врага глухо повалилось на землю.
Ратмир осмотрелся, но других противников рядом не было – лишь двое наемников, последние оставшиеся в живых, бежали по дороге без оглядки, побросав свою амуницию и кошельки с золотом. Но догонять их у него уже не было сил. Бой был коротким, но потратил всю энергию.
Плохо дело, подумал Ратмир. Очень плохо. Теперь эти двое раструбят по всему Ламу о том, что Ратмир стал братоубийцей, и его исключат из Братства. И даже хуже – теперь на него откроют охоту. Этот факт особенно опечалил Ратмира, ведь он уже итак был в розыске за дезертирство из дружины Эри-Диффа, а если еще и наемники начнут его преследовать… В общем, дела действительно обстояли не лучшим образом.
От грустных мыслей его отвлек заливистый детский смех. Женщина прижала малыша к груди и плакала от счастья, с благодарностью глядя на Ратмира, и тот наконец смог рассмотреть ее. Она была невысокого роста и довольно плотного телосложения. Ее длинные штаны из плотной коричневой ткани были все в пыли, а бежевая рубашка с коротким рукавом испачкана в крови. На ногах было какое-то подобие лаптей, уже изрядно поношенных. Темные, практически черные волосы, были заправлены за уши и падали на плечи, открывая изуродованное ударами лицо. Но ее взгляд был мягок, и она едва слышно шепнула:
– Спасибо, воин.
Ратмир улыбнулся. Впервые за долгое время.
Оно того стоило, подумал он, и перед взором вновь появился его отец, который с гордостью смотрел на сына. Иметь честь – это больше, чем быть членом Братства или командиром отряда в дружине. Главное, что сегодня ты не дал погибнуть безгрешной душе, а остальное сложится так, как сложится.
Успокоившись после битвы, Ратмир прошелся по трупам и собрал кошельки с золотом и немного провизии. Закинув все это в наплечный рюкзак, который весьма кстати оказался в кабинете начальника, он в последний раз посмотрел на девушку с ребенком. Та, невзирая на боль в разбитых губах, тихонько напевала какую-то песенку и укачивала малыша на руках. Затем девушка повернулась и вопросительно посмотрела на Ратмира.
Тот кивнул в знак прощания, развернулся и отправился в путь. Долго оставаться здесь было нельзя – вскоре в гарнизон могли вернуться воины. Ратмир прошел несколько шагов, а затем остановился и оглянулся. Женщина шла за ним, ребенок в ее руках спал.
– Тебе стоит остаться здесь, – сказал он негромко, чтобы не разбудить дитя.
Девушка лишь отрицательно помотала головой. Ратмир нахмурился.
– Где отец ребенка? – Спросил он.
Девушка повернулась и указала взглядом на одного из мертвых воинов. Ратмир застыл, а по его спине пробежал неприятный холодок. Это был тот самый воин, которого он убил.
– Он не любил нас, – прошептала девушка, улавливая его мысли. – Бил малыша. Я все равно хотела сбежать.
Ратмир перевел взгляд на ребенка. Тот мирно посапывал, даже не догадываясь, что он и его мама только что пережили.
– Меня Джуна зовут, – сказала девушка, и в глазах ее читалась надежда, что воин ее не прогонит.
– Ладно, – после недолгой паузы сказал Ратмир. – Но как быть с малышом?
– Тут неподалеку есть торговый поселок, – улыбнулась Джуна. – Там найдем лошадь с повозкой и провизию. Золото у тебя теперь есть. А о ребенке я позабочусь.
Ратмир вновь бросил взгляд на малыша, а затем пожал плечами и развернулся. Девушка мигом с ним поравнялась, и они отправились в путь.
– Как зовут твоего сына? – Спросил Ратмир спустя некоторое время, чтобы скрасить неловкое молчание.
– У него еще нет имени, – ответила девушка, а затем продолжила с загадочной улыбкой: – Но сегодня я узнала, как назову его.
– И как же? – Спросил воин, уже подозревая, каким будет ответ.
Девушка довольно хихикнула и ответила:
– Ратмир.
Тот лишь глубоко вздохнул, закатил глаза и решил больше не задавать никаких вопросов. Девушка же продолжала улыбаться, с любовью глядя на своего спасенного и только что получившего имя малыша.
Глава 6: Приятности и неприятности
Верни провел с Кайлой весь день. Они много гуляли по окрестностям, купались в речке, гоняли уток и просто дурачились. Он и представить себе не мог, сколько удовольствия можно получить от того, что никуда не спешишь и не делаешь ничего полезного! Девушка показала ему свой домик на дереве, который смастерил ее отец, когда она была еще ребенком, и Верни чуть не сорвался с ветки под громкий смех спутницы. Когда они под вечер вернулись в таверну, их ноги приятно гудели, а их самих одолевала жажда.
– Слава богу, что мой отец трактирщик, – сказала Кайла, допивая очередной стакан свежевыжатого вишневого сока.
– Угу, – согласился Верни, не отрываясь от своего стакана.
– Жаль, что тебе не так повезло, и придется платить.
Верни был готов к такому ответу и тут же выложил на стол пару медяков, которые Кайла, бросив быстрый взгляд в сторону прилавка, тут же стащила.
– Я думал, ты шутишь, – сказал Верни, удивляясь тому, как быстро монеты исчезли со стола.
Кайла строго на него посмотрела и зашипела:
– Я никогда не шучу!
Дождавшись, когда на лице собеседника возникнет нотка смущения, она расхохоталась и вернула ему деньги. Верни тоже добродушно рассмеялся, однако, убирать монеты обратно в карман не стал. Подошедший трактирщик принес им еду и, недолго думая, забрал медяки себе и улыбнулся в усы.
День прошел великолепно. Если утром Верни сомневался, что ему понравится проводить время с необразованной деревенской девушкой, то к вечеру он уже был в нее практически влюблен. Да, она не имела образования, и поговорить с ней о науке или о современной поэзии не представлялась возможным. Но девушки созданы совсем не для того, чтобы с ними разговаривать – по крайней мере, так утверждал один почтенный человек на родине Верни. Правда, для чего именно они были созданы, он никогда не уточнял.
Но вот что самое главное. Она – так же, как и он, – не верила во всю эту чепуху про всякую нечисть и давние предсказания. Один лишь этот факт ставил ее в глазах Верни в позицию крайне разумного человека, и неважно, какое она образование получила и имеет ли его в принципе. Он видел кучу людей с университетским дипломом, которые утверждали абсолютно абсурдные вещи – так что, образование это еще не доказательство наличия интеллекта.
В общем, Верни очень понравилось с ней общаться. Он, совершенно внезапно для себя, почувствовал, что слова придуманы вовсе не для того, чтобы убеждать людей в том, что они неправы. Точнее, не только для того, хотя это и очень уважительная причина для их использования. Слова созданы для того, чтобы просто делиться информацией в легком и непринужденном виде. Именно так и выходило с Кайлой. Она много ему рассказала о местных людях – какие они, чем занимаются и почему верят в нечисть.
А верят они потому, что в последние годы действительно начало происходить много всяких странных вещей. Но Кайла всему находила логичное объяснение.
Например, как-то раз с пастбища бесследно пропала корова. Вот была она, а потом исчезла, и сколько ее ни искали по всей округе, найти так и не смогли. Люди сразу всполошились, на нечисть грешить начали – мол, дьявол ее унес. Но Кайла-то помнила, что накануне пастух-балбес прокрался в таверну и осушил бочонок эля в одно рыло, вот и заснул на выгуле и потерял корову. А дальше ее спугнул какой-нибудь хищный зверь и утащил в лес.
А однажды у них в деревне нашли обескровленный труп, прямо рядом с таверной. Само собой, простой люд начал креститься, рассыпать соль на порогах, лук везде развешивать. А Кайла снова вспомнила, что незадолго до этого на Распутье зашел странного вида путник, очень уж похожий на головореза или какого-нибудь наемника. Весь грязный, голова лысая, борода заплетена в косу, взгляд холодный и хищный. А в таверне тогда ужинали стражники из городка неподалеку, которые совершали время от времени обход территорий. И повздорил один из стражников с этим наемником, а потом нашли его на площади мертвого, а головореза никто больше не видел. Кайла запомнила, что у стражника было перерезано горло, а лежал он на небольшом пригорке головой вниз. Вот кровь вся и стекла, а земля ее впитала, и никакие вурдалаки и не думали являться на Распутье.
Так что да – эта девушка действительно понравилась Верни Кулу.
– О чем думаешь? – Вывел его из размышлений голос этой самой девушки.
Верни слегка дернулся и посмотрел на нее. Она облокотила локти на стол, уперлась подбородком в ладони и рассматривала его лицо. Верни провел ладонью по своей щеке. Он не брился весь день, и противные колючие волоски уже снова начали вырастать из его кожи.
– Да так, – ответил он, мысленно прикидывая, когда сможет побриться. – Думаю, когда двинуться в путь.
– Явно не сейчас, – сказала Кайла. – Бандитов и ночных зверей никто не отменял.
– Это точно, – Верни улыбнулся и снова порадовался тому, что и здесь она видит реальные опасности, а не вымышленные. – Нужно будет утром нанять повозку.
– Тебе же в Мирный?
Верни кивнул.
– Дай-ка подумать… – Кайла обернулась, как будто выискивая кого-то взглядом. – Видишь вон того толстяка?
Она кивнула в сторону тучного мужчины средних лет, который разместился в противоположном конце таверны и монотонно ковырялся в тарелке, как будто выбирая, какие части блюда он будет есть, а какие – нет. Он был одет в мешковатые вещи серого цвета, а на его голове красовалась шляпа, несмотря на то, что он находился в помещении.
– Очень вредный дядька, – продолжила Кайла, не дожидаясь ответа собеседника. – Но едет завтра в сторону Мирного. Можешь пробраться в его повозку ночью и спрятаться там. Если тебя пустит его кот, который там живет.
Верни чуть не рассмеялся в голос, но вовремя себя сдержал. На улице уже стемнело, в таверне вновь воцарилось молчаливое напряжение, и привлекать к себе внимание особо не хотелось.
– Я лучше как-нибудь так договорюсь, – ответил он, – чтобы в первом ряду ехать.
– Попробуй. Но я тебя уверяю, что кот – гораздо более приятная компания, чем этот мужик.
Вдруг мужчина, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, поднял глаза и начал осматриваться. Верни и Кайла тут же отвернулись и нависли над своими пустыми тарелками, делая вид, что увлечены едой.
– Если никаких сверхъестественных сил не бывает, – шепотом спросила Кайла, – то как ты объяснишь, что он почувствовал, что мы на него смотрим?
– Не знаю, – так же шепотом ответил Верни. – Я думаю, что он колдун.
Теперь уже Кайла чуть не расхохоталась.
– Если он колдун, то мог бы наколдовать себе шляпу получше!
– Мог бы, – согласился Верни. – Но вместо этого колдует себе еду. Ишь какой толстый!
Кайла затряслась от смеха и прикрыла рот руками. Верни бросил украдкой взгляд в сторону извозчика и с облегчением заметил, что тот ничего не заподозрил и смотрит куда-то в сторону прилавка.
– А что там, в Мирном? – Спросила девушка, когда приступ смеха прошел. – Я слыхала, что там вкусное вино…
– Так и есть, – ответил Верни. – Но сыры и колбасы там еще вкуснее.
– Правда?
– Конечно! Туда стекаются путники со всех уголков света и привозят самые разные продукты, так что еда там и правда очень вкусная. – Верни аж прикрыл глаза и сглотнул слюну. – Там можно жить целый год, и каждый день пробовать что-то новое!
– Не то, что в нашей таверне…
– Но я там все равно лишь проездом.
– А дальше куда? – Кайла снова уперлась локтями в стол и положила подбородок на ладони, смотря ему прямо в глаза. – Куда держишь путь?
– В Тикфордский университет. – Гордо сказал Верни. – Только не учиться.
– Учить, стало быть?
– Именно. Буду учить людей науке, а не фольклору.
В глазах девушки читалось восхищение. Кажется, она тоже была рада встретить кого-то, кто разделяет ее взгляды на жизнь и имеет голову на плечах. Она хотела спросить что-то еще, но проходящий мимо стола трактирщик дотронулся до ее плеча, коротко кивнул и направился к соседнему столику. Кайла вздохнула.
– Папа говорит, что пора идти спать. Рано утром много работы, нужно выспаться.
– Это правда, – подтвердил Верни, который и сам уже начал чувствовать усталость. – Режим лучше не нарушать.
Но на самом деле он тоже расстроился, что время так быстро пролетело. Хотелось, чтобы этот вечер длился вечно.
– Ну, увидимся утром? – Спросила Кайла, вставая из-за стола.
– Конечно, – улыбнулся Верни.
Девушка мгновение помедлила, бросив быстрый взгляд на отца, а затем улыбнулась в ответ, развернулась и направилась в свою спальню рядом с кухней.
Верни посидел еще немного и тоже отправился спать.
Утром он вновь проснулся с первыми лучами солнца и сразу же выглянул в окно. В этот раз на улице никого не было, даже рыбаки не рыбачили. Рядом с таверной, неподалеку от конюшни, стояла приличного вида повозка – вероятно, та самая, которая принадлежит вредному мужичку в шляпе, и в которой живет важный кот.
Верни быстро собрал вещи, привел постель в порядок и заранее подготовил несколько серебряных монет – плату за ночлег. Затем провел ладонью по щекам, неудовлетворенно помотал головой и отправился к ручейку, чтобы побриться, а заодно забрать свою просохшую сорочку и вернуть подменку.
Он дошел до навеса, под которым накануне Кайла развесила постиранное белье, но ни своей рубахи, ни девушки, не обнаружил. Он осмотрелся – уж не унесло ли сорочку ветром? Но затем рассудил, что, скорее всего, Кайла просто убрала сухие вещи в подсобное помещение, чтобы они не пылились на улице, и чтобы их кто-нибудь не стащил.
Верни очень хотел вновь повидаться с Кайлой, но все равно почувствовал некоторое облегчение от того, что ее не было. Он не хотел, чтобы она видела его несуразные колючие волосы на лице, которые у нормальных мужиков образуют усы и бороду, но у него почему-то выглядели как иголки кактуса. Не теряя времени, он побрился и привел прическу в порядок, а затем осмотрелся в отражении портсигара, подмигнул сам себе и удовлетворенно сунул его в карман.
– Ну красавец! – Услышал он голос позади себя и вздрогнул от неожиданности. – Не то, что тот, в отражении!
Кайла была одета не как вчера. На ней был красивый синий сарафан, ушитый в талии, что подчеркивало ее аккуратную фигуру. Под ним была надета тщательно выстиранная белая сорочка с коротким рукавом, на которой, однако, можно было различить едва заметные бежевые пятнышки. Густые волосы были заплетены в аккуратную толстую косу, которая спадала на правое плечо. На ней снова не было никакой обуви – это-то и позволило ей подкрасться к Верни бесшумно, и это же добавляло в ее образ немного неряшливости, которая ему так понравилась.
Она выглядела очень нарядно.
– Спасибо, – сказал Верни, а затем набрался духу и добавил: – Но я лишь меркну на твоем фоне… Ты отлично выглядишь!
Он опустил глаза и почувствовал, как краснеют и становятся горячими его щеки. Он тут же мысленно выругал себя за неудавшийся, по его мнению, комплимент: «Отлично выглядишь, меркну на твоем фоне! Идиот!»
– Благодарю!
Верни поднял-таки глаза и посмотрел на девушку, но та тоже выглядела смущенной и не знала, что делать. На мгновение она дернулась в его сторону (Верни очень испугался, что она хочет его обнять), но тут же остановилась и торопливо продолжила:
– Я узнала, что извозчик совсем скоро выезжает в Барсучий Бор, – при этих словах она улыбнулась, явно развеселенная таким незамысловатым названием. – Это чуть дальше Мирного, и он сможет высадить тебя у городских ворот.
– О, отлично! – Обрадовался Верни. – Ты очень мне помогла.
– Ага, – ответила Кайла. – Только вот не особо помогла. Он сказал, что не берет попутчиков. Говорила же я – вредный дядька!
Верни почесал голову.
– Ладно, попробую с ним поговорить.
– Хорошо. А потом загляни ко мне в комнату, рядом с кухней. Я подготовила твою рубаху. – Кайла смущенно отвела взгляд. – То есть сорочку. А я пока что помогу папе в таверне.
С этими словами она резко развернулась, а ее коса перепрыгнула с одного плеча на другое. Верни проводил ее взглядом и вновь выругал себя за неуместный комплимент. А затем снова выругал за то, что… не обнял ее. Или даже не поцеловал, ведь она так нарядно вырядилась, скорее всего, ради него. От одной только мысли о поцелуе у Верни повысился пульс, а по спине пробежал холодок, и он резко помотал головой, чтобы прогнать смущающие его мысли.
Извозчик оказался вовсе не таким вредным, каким его описывала Кайла. Видимо, он не особо любил женщин или презирал их по каким-то своим причинам. А может, ему просто понравилась сигара, которую предложил ему Верни, и растопила его черствое сердце. В любом случае, повозка отправлялась через пятнадцать минут, и место рядом с возничим Верни было обеспечено.
Он забежал в таверну, в три прыжка преодолел лестничный марш и поднялся на второй этаж. Забрал из своей комнаты походную сумку, повесил ее на плечо и так же в три прыжка спустился вниз, подошел к барной стойке и положил перед трактирщиком монеты. Тот накрыл их ладонью и придвинул к себе, а затем подмигнул Верни и стрельнул глазом в сторону двери рядом с кухней. Верни с удивлением на него посмотрел, но трактирщик лишь снова стрельнул глазом и улыбнулся еще загадочнее.
