bannerbannerbanner
Sex Only

Ашира Хаан
Sex Only

Полная версия

Аэропорт

Самолет приземляется, к люку подкатывают трап, и мы выходим под невыносимо жаркое солнце Доминиканы. Оно сразу и ослепляет, и согревает, и обещает, что все здесь будет иначе. Зря я не переоделась в самолете. Хотя за все десять часов у меня так и не нашлось на это времени.

Одуряюще пахнет тропическим лесом и спелыми фруктами. У меня подкашиваются ноги – я имею право вообще упасть в обморок после такой интенсивной ночи. Ошалевшие беглецы из снежного ада медленно ковыляют к зданию аэропорта. Хотя какое там здание – это навес, покрытый листьями пальм, у него даже толком нет стен. Работники лениво выгружают наши чемоданы. Перспектива паспортного контроля хоть как-то организует, и люди наконец выстраиваются в очередь к будкам пограничников. Но не мы.

Он словно знает, куда свернуть, и еще не доходя до железных перегородок, вдруг заталкивает меня в неприметную дверь рядом с туалетами. Это какое-то хозяйственное помещение, где стоят инвалидные кресла, стопки пластиковых коробов, разноцветные ведра. Но тут больше места, чем в туалете самолета, и тут он выпарывает меня еще, и еще раз. Просто кончает один раз, снимает презерватив, надевает второй и продолжает без перерыва.

И даже разрешает кричать, потому что за дверью носятся и орут попугаи – мои крики просто сливаются с их гомоном. А под конец разворачивает меня лицом к себе и неотрывно глядя в глаза, внаглую доводит меня до оргазма пальцами вот так, стоя, прямо через штаны.

И вот тогда мне кажется, что это – жирная, массивная, огромная, окончательная, охренительно невероятная точка в нашем лихом приключении. Это был самый короткий и незаметный перелет за всю мою прожитую жизнь. Это самый дикий секс за всю мою прошлую и будущую жизнь. Вряд ли я когда-нибудь забуду эту ночь.

На паспортный контроль мы с ним стоим в разных очередях. Так получилось случайно, но это значит, что границу мы пройдем вместе, и надо будет как-то неловко прощаться, что-то говорить. Или просто разойтись в разные стороны? Ну хоть спасибо надо сказать?

Я опять не понимаю правил этой игры. В гостинице я бы знала, что делать – вызвать такси и уехать. А что делают в ситуациях вроде нашей?

Мы приближаемся к пограничникам почти одновременно, я прохожу к офицеру первой и подаю паспорт. Кошусь назад – и вижу, что в начале соседней очереди нарисовалось целое семейство, которое отходило на время. И так получается, что я выхожу в зал прилета первой. И решаю, что раз так – можно и не прощаться.

Мой ярко-сиреневый чемодан видно на ленте издалека, гида с табличкой турагентства я тоже замечаю моментально, меня сажают в огромный автобус с затемненными стеклами, улыбаются, вручают буклеты, ожерелье из цветов и бутылку воды.

Я тоже улыбаюсь. И почти не грущу.

Я мысленно пинаю себя – не грущу совсем. Никто не должен грустить после таких приключений. Это память на всю жизнь, такого больше не будет. Но у подобных вещей есть свои правила, это я знаю. Одно из них – «не оглядывайся».

И я ведь не оглядываюсь. Я просто смотрю в окно и пью колу.

Я вижу, как он выходит в своем темно-сером костюме с бледно-голубой рубашкой, и очень жалею, что так и не оценила, как она подходит к его глазам. Потому что цвет костюма изумительно сочетается с его сединой, а все вместе, наверное, просто бомба. И галстук уже на месте. И не помялся совершенно, вот что значит хорошая дорогая вещь.

Оглядывается, ищет кого-то среди людей. Всматривается в толпы туристов, окидывает острым взглядом окна автобусов. А у меня тут шторка и темное стекло.

К нему подходит другой мужчина в костюме. Красивый. Местный – потому что мужчина черный, а костюм белый. Но от него отмахиваются. А синий пристальный взгляд все шарит по окрестностям, и я чувствую его даже тогда, когда автобус выезжает со стоянки и отправляется в мой отель.

Отель

В автобусе я тут же вырубилась после бессонной ночи. И пока оформляли номер, тоже спала, перекинув ноги через подлокотники кресла в лобби, потому что даже до дивана сил дойти не было. И успела немножко подремать в лифте в компании носильщика, пока ехали на мой этаж. И уж там, в своем номере, я моментально впала в кому и провела в ней несколько счастливых часов до вечера.

И только когда стемнело, наконец проснулась и пошла выяснять, куда же приехала.

Пользуясь моим состоянием, работники отеля спихнули мне номер с видом на ресторан и бассейн. Нормальные люди такого бы не потерпели и пошли требовать вид на океан, сад или хотя бы дорогу. Но я нет, я просто обожаю засыпать под звон бокалов и разговоры людей, иногда даже ставлю себе такие треки, когда мучает бессонница. Так что отдых начался отлично. Две недели рая!

Доминиканская республика – это турецкие курорты на максималках. Вместо моря – океан, вместо двадцати блюд из курицы – семь видов мяса, пять рыбы и не считано морепродуктов. Вместо узо и разбавленного пива – лучшие коктейли с карибским ромом, который льется рекой и стоит дешевле воды. К тому же в середине января здесь не в пример теплее Турции. А меня в отпуск выгоняют только в эти благословенные дни посленовогоднего затишья, когда никто не ищет работу, не предлагает ее и все изрядно устали от праздников. Так что эйчарам можно выдохнуть и купить тур на тюлений отдых под пальмами – восстанавливать нервные клетки. Я, конечно, люблю Европу, люблю старые города и прогулки по ним. Даже музеи люблю.

Но.

После того, что творится в нашем отделе весь последний месяц года, на отдыхе хочется только:

1. Лечь в шезлонг.

2. Под пальмой.

3. С бокалом «пина коллады».

4. Иногда купаться.

5. Все.

Я переоделась в легкое белое платье и нырнула в жаркие объятья густой карибской ночи.

Я должна была увидеть океан!

В листве стрекотали какие-то насекомые, тяжело и сладко пахли тропические цветы, из бара доносился смех и звон бокалов. Я шла по дорожке между кустами, усыпанными мелкими белыми цветами, которые, казалось, светились в темноте. Но на самом деле это неярко мерцали фонари, спрятанные среди переплетенных ветвей.

В подсвеченном голубым бассейне плескались загорелые красотки, а смуглые мачо ловили их в свои мускулистые объятья и делали это так, что хотелось отвернуться в смущении. Я прошла мимо них к пляжу, и меня тут же позвали присоединиться – какой купальник, ныряй так! Секунду или две я даже колебалась, но океан звал сильнее.

На пляже было темно. Я оставила босоножки у последнего отельного фонаря и побежала по песку, ныряя в беззвездную ночь и шум океана.

Он был большой и теплый, пах ветром, солью, дальними странами и… марихуаной?

Ой, нет, это уже не океан.

Рядом со мной из темноты проявилась белозубая улыбка, а вот владелец как ее, так и двух наглых рук, нагло схвативших меня за талию, так и остался в темноте.

– Синьора, мадам, госпожа, леди, – скороговоркой шепнул он мне на ухо. – Мисс, девушка-красотка, не желаешь развлечься! Все есть – хочешь гашиш, крэк, чего-нибудь веселенького? Хочешь танцевать всю ночь? Хочешь меня? Я сильный, я могу всю ночь танцевать, весь день тебя любить и снова всю ночь танцевать!

Ну вот зачем он мне напомнил?

Я вывернулась из объятий, меня легко отпустили:

– Захочешь повеселиться, найди меня!

И дальше пошел.

Конечно, я хочу повеселиться!

Я вернулась к босоножкам, подхватила их и…

Пошла в отельный бар.

По пути меня еще раз позвали на вечеринку в бассейне – кажется, там стало еще больше людей и еще меньше одежды. У стойки я даже задерживаться не стала, но даже за дальний столик ко мне тут же подсел белозубый темнокожий красавчик с положенным количеством кубиков на животе и привычными отточенными манерами жиголо. Сразу руку на спинку стула, моментально принести коктейль, «у тебя такие красивые глаза» и приглашение потанцевать.

Когда я только развелась, я купила большую пачку презервативов и билеты в Италию. Отпуск на работе мне нарисовали вообще без слов – только взглянув на опухшую морду и количество выкуренных сигарет.  Я летела в Римини с твердым намерением истратить все презервативы в первые же три дня. Говорят, если хочешь вылечить разбитое сердце – никого нет лучше итальянцев.

Самооценку они мне обратно вернули, конечно. Но и сейчас, спустя три года и Бали, Испанию, Грецию, Кению – та пачка все еще в моем чемодане. Даже не распакованная.

Рука шоколадного красавчика ненавязчиво сползла мне на плечи. Ну да, чего время-то терять.  И я тоже положила ладонь на его колено. Да, парень, одинокая женщина в баре сидит тут именно с этой целью. Это неважно, что у нее еще ни разу не получалось устроить секс-марафон на отдыхе. Может быть, именно тебе сегодня повезет. Вдруг после того безумия, что было в самолете – я смогу? Расслабиться, забить на все, оставить только жаркий секс. Вот в подсобке аэропорта реально было жарко: я была все еще в шмотках для самолетной прохлады, а температура далеко за тридцать…

Я закусила губу и чуть не застонала, вспомнив, как вбивались в меня бедра, как точно и жестко рука оттягивала мои волосы, чтобы губы могли ужалить коротким поцелуем между фрикциями.

Ох… Кажется, парень решил, что это я на него так реагирую. Сразу придвинулся, сунул мне в руку «пина колладу» и такой:

– Пойдем погуляем по пляжу?

Я, конечно, по пляжу уже гуляла, но…

– А пойдем!

Он обвил мою талию рукой, а я спешно допила бокал, чтобы алкоголь побыстрее выключил критическое мышление. Мы только на пару шагов отошли от бара под перекрестьем взглядов – завистливых, понимающих, осуждающих. Спорим, я иду на рекорд по скорости съема? А красавчик уже тычется губами куда-то мне в шею, руки сползли под платье…

…и спустя десять минут я уже в своем номере. Одна. Достала из чемодана ту самую пачку презервативов и смотрю на нее так, как будто она виновата в том, что у меня опять не получилось.

Я за всю жизнь так и не научилась трахаться без любви. А в любовь я больше не верю. Но в тридцать как-то странно хоронить себя в вечном целибате, поэтому я все еще пытаюсь.

 

И первый раз у меня получилось прошлой ночью. Я даже задуматься не успела, понять, что происходит, хотя моя вечная рефлексия не отпускает меня даже в самом тяжелом опьянении. Я всегда себя контролирую, и всегда успеваю понять, что – не хочу, не могу, не буду. И это все не потому, что я все еще люблю своего бывшего мужа. Не люблю.

Я с размаху бросила презервативы обратно в чемодан. Скоро уже и срок годности кончится, а я так и не представляю, что мне с этой кашей в голове делать!

И в этот момент раздался стук в дверь.

Я даже испугаться не успела – только захлопнула чемодан, метнулась к двери, открыла…

– Вы забыли паспорт в лобби, – кланяется симпатичная девочка в розовой униформе горничной.

Забрала у нее паспорт, закрыла дверь и рассмеялась.

Хватит грезить. Никто за тобой гоняться не будет – парни давно уже нашли менее долбанутых белых европеек для взаимовыгодного сотрудничества, а безумный мой любовник и думать забыл о веселой ночи в самолете. Он не я, вряд ли будет всю жизнь об этом вспоминать! Так что, расслабься, детка, и отдохни как следует.

И я расслабилась.

***

Когда вокруг взрывается разноцветьем природа, когда укачивает волнами океан и прожаривает тропическое солнце, когда «пина коллада» сменяется «мохито», а потом веселый бармен учит готовить «доминиканское шампанское» – ром со спрайтом, а ты потом учишь его пить и петь «ром и пепси-кола – это все, что нужно звезде рок-н-ролла!», когда утро начинается с похмелья и свежевыжатых соков из всех возможных фруктов, а вечер заканчивается дискотекой и "развлечениями", которые предлагал в первый вечер пляжный торговец, можно и расслабиться, и забыть, и выкинуть все из головы.

Отпуск всего две недели, а потом обратно в Россию, в январь и в минус двадцать. Не о чем сожалеть.

Я съездила на экскурсию в джунгли, посмотреть, как в дикой природе растет кофе, какао и ваниль. На обратном пути пошел дикий дождь, и водитель долго ругался на испанском, натягивая брезент на открытый грузовичок. Мы с другими туристами передавали по кругу две бутылки рома – темного и светлого, хохотали и фотографировались на фоне мутной вздыбившейся половодьем реки.

Я съездила на экскурсию в Санто-Доминго, где главная пешеходная улочка была подозрительно похожа на Арбат, на каждом углу продавались мачете, а нависающие над тротуаром балкончики колониальных домов напоминали о латино-американских сериалах моего глубокого детства. Так и ждала, что на один из них выбежит Изаура, преследуемая жестоким синьором Леонсио.

Мне хотелось успеть как можно больше.

Я побывала на том месте, где Колумб впервые ступил на американскую землю, покормила обезьян в заповеднике, поплавала с дельфинами, купила ром, сигары и кофе, и даже не отказалась от посещения ювелирного завода, хотя это уж точно была рекламная акция по продаже ларимара – доминиканской бирюзы.

Пока другим наивным туристам впаривали уникальные украшения из камня цвета карибского моря, я не отлипала от витрин с розовыми бриллиантами, роскошными изумрудами из Колумбии, кровавыми рубинами, при виде которых сразу вспоминались чудовищные ацтекские ритуалы и еще – сапфирами. Я никак не могла отойти от стола, где на белоснежном шелке лежали серьги с камнями глубокого синего цвета. Не понимала, почему они меня так заворожили, но смотрела и смотрела, пока меня не позвали в автобус.

И только тогда, вздрогнув, очнулась от гипноза, подняла взгляд – и через несколько прозрачных стен галерей и коридоров столкнулась с пронзительно-синими сапфировыми глазами. Седой мужчина в строгих очках и темно-сером костюме смотрел на меня, не отрываясь. К нему обращались какие-то люди в таких же деловых костюмах, на белом экране крутилась презентация, а он все прошивал меня взглядом, не давая сойти с места.

Мой случайный любовник из самолета.

Он.

***

Отчаявшись дозваться, девушка-гид тянет меня за руку и уводит на улицу под все еще физически ощутимым взглядом. Другие туристы уже давно в автобусе, ждут только одну потеряшку. Я единственная, кто ничего не купил, и почему-то это отягчающее обстоятельство.

– Я надеюсь, теперь все на месте, и мы можем полюбоваться своими покупками по пути в отель, не задерживая группу… – намекает гид на меня. – Но сначала мы заедем в еще один магазин, это совсем-совсем быстренько!

Мне все равно, я смотрю в окно и не знаю, чего боюсь больше – того, что он выйдет или того, что не выйдет из стеклянных дверей завода.

Он не выходит.

Автобус проезжает всего пару кварталов и сворачивает к рядам деревянных хижин, покрытых листьями пальм совсем как крыша аэропорта. Там продаются картины местных жителей: копии известных шедевров, пародии на них и немного псевдо-аутентичных работ, которые рисуются здесь же за пять минут и за пять долларов.

Мне это совершенно неинтересно. Я выхожу из автобуса только подышать. Отдышаться. Прийти в себя. Прижать бешено колотящееся сердце. Мне нельзя так волноваться, я женщина пожилая, сморщившаяся, мне нервы надо беречь. Все, к черту, больше никаких экскурсий и поездок. Досиживаю остаток дней в отеле и больше нигде не свечусь.

– Мисс!

О, господи, опять сердце вскачь. К автобусу подруливает черная машина. Новая – для Доминиканы это покруче, чем «бентли» у нас. Из нее выскакивает парень в белых штанах, белой рубашке, оранжевом сияющем галстуке и несется ко мне. В руках у него пакетик с логотипом того ювелирного завода.

– Мисс! Вы забыли, это вам, подарок, заберите, реклама! – он смешно путает английские слова и несмотря на попытки объяснить, что я ничего не забывала и не покупала, продолжает твердить, что пакетик принадлежит мне, и это единственное, в чем он уверен. А купила, подарили или реклама – уже неважно. Таки всучив мне его, он прыгает обратно в машину и та уезжает.

Ну и что теперь делать?

Я достаю из пакета бархатную коробочку, осторожно открываю ее – внутри серьги. Те самые, с сапфирами. От того, что они не освещены со всех выгодных сторон, бездонный синий цвет, затягивающий в себя как морская глубина, хуже не становится. Наоборот, на фоне пыльных листьев и грязного бока автобуса, сапфиры сверкают как инопланетный артефакт.

Возвращаюсь на свое место ошеломленная и сбитая с толку. Мне есть о чем подумать. Может быть, это ошибка? Перепутали с другой туристкой, которая их купила. Мы, белые, все на одно лицо. Тогда за ними еще приедут, и я верну.

Или это все же… он?

Подарок?

Оплата?

Мой мозг так кипит, что я даже не замечаю обратной дороги.

В конце концов мне приходит в голову дикая мысль, что это попытка переправить через меня наркотики. Или контрабанду?

Но что мне с этим делать? Через границу везти страшно. Наркотиков в такую коробочку много не спрячешь, но вот вариант контрабанды более реален. Просто забыть в отеле при отъезде?

В номере я сначала прячу коробочку в ящик стола – но там могут украсть.

Потом перепрятываю в чемодан – но это значит, что я приняла подарок. В итоге запираю в сейфе и на некоторое время успокаиваюсь.

Стук в дверь номера.

Опять.

Нет, теперь вы меня не проведете. Я прижимаю вновь бешено колотящееся сердце и иду открывать, ожидая увидеть горничную или работников ювелирного завода с извинениями и уверениями в ошибке.

А вижу – его.

Он делает стремительный шаг внутрь, захлопывает за собой дверь ногой, подхватывает меня под бедра, сажает на стол и, глядя своими невозможными сапфировыми глазами, шепчет:

– Я все эти дни думал, какая ты на вкус!

***

Хвала тебе, боже, за то, что на море я ношу платья!

Он стаскивает с меня белье, раздвигает ноги и жадно присасывается к клитору, так что я не успеваю даже ахнуть. И потом тоже не успеваю, потому что это в голове у меня вертятся глупые мысли про то, что я даже не успела возбудиться, что я так с налету не могу, что стресс не способствует оргазму, а вот между ног уже давно пожар и наводнение одновременно.

И все, что я с этим могу поделать – вцепиться пальцами в седые волосы, уложенные когда-то в безупречную прическу, закрыть глаза и кончить. Примерно пять раз – или шесть – до того момента, когда я начинаю дрожать, а он наконец выпускает меня.

Отстраняется, охватывая взглядом, снимает со стола и переносит на кровать. Я цепляюсь за его шею, вдыхаю запах лайма и дерева, и кажется меня накрывает афтершоками. Ну не может же быть, чтобы я получила шестой или седьмой оргазм просто от запаха? Он отстраняется, стаскивает пиджак, снимает галстук, начинает расстегивать рубашку, не отрывая взгляда от моих раздвинутых ног.

– А где твои очки? – почему-то спрашиваю я. Я помню, у двери он еще был в них, а потом… не помню.

Он усмехается, поднимает уже брошенный на пол пиджак, достает их из кармана и надевает. А рубашку наоборот снимает, вслед за ней брюки, трусы, носки, очень быстро, но четко и аккуратно. И даже не забывает достать презерватив из заднего кармана.

– Подожди! – говорю я, когда он стягивает платье с моего плеча и высвобождает грудь. Его губы замирают в миллиметре от напряженного соска, и я уже жалею, что заговорила. – Как тебя хоть зовут?

Он накрывает сосок горячими губами, и я даже не замечаю отсутствия ответа. Пока язык пляшет по краю ареолы, руки задирают платье, сильно и жарко гладят кожу, пальцы знакомо – о, я успела соскучиться по этому ощущению! – сжимаются на бедрах.

Он берет меня жестоко, жадно, словно стараясь напитаться, наесться после недель голода. А ведь максимум – недели, это если не считать, что после меня он вероятно тоже не скучал. Такие мужчины, которые предусмотрительно везде с собой таскают презервативы, они редко скучают. Особенно в бедных странах, где отельный завтрак после ночи с девушкой— уже отличная плата за секс с красивым иностранцем.

Жгучая ревность смешивается с обжигающим оргазмом – мамочки, я же так никогда не кончаю! Но зализанная до полусмерти, я вся целиком – одна эрогенная зона, и удовольствие прошивает от каждого прикосновения, самого невинного. Что уж говорить о том, как он нанизывает меня на себя, быстро, жестко, стискивая в объятиях и снова не отрывая пронзительного взгляда за очками от моих глаз.

Я обвиваю его руками и ногами, вжимаю в себя, так что он утыкается губами мне в ключицу и тут же пользуется случаем, чтобы пройтись по коже острым языком. Но я подаюсь бедрами вверх, и еще раз, и он глухо стонет куда-то мне в шею, замирая, и я чувствую внутри себя как дергается его член.

Он поднимает голову – наконец-то в его глазах расслабленная муть, и целует меня глубоко и нежно.

– Альберт, – говорит он хрипло, как будто давно не пользовался голосом. – Очень приятно.

– Карина, – киваю я и оправляю платье, пряча грудь.

И мы долго-долго смеемся, глядя в глаза друг другу.

Я не знаю, о чем его спросить в первую очередь.

Как он меня нашел?  Ну несложно, наверное, по турфирме вычислить отель, а дальше коррупция поможет.

Зачем он меня нашел? Ну он только что ответил на этот вопрос – и словами, и действиями.

Это он подарил сережки? Вообще идиотизм, а кто еще-то?

– Где серьги? Достань, – подтверждает Альберт мои мысли. – И сними платье.

Пока я лезу в сейф, он стаскивает презерватив, завязывает его, и я даже жду, что положит в пакетик и заберет с собой, чтобы не разбрасываться своей ценной ДНК в гостях у незнакомых девушек. Он же не знает, какая я, вдруг воспользуюсь случаем, чтобы забеременеть и шантажировать потом? Но он обходится, просто выбрасывает в мусорное ведро.

Я протягиваю ему открытую бархатную коробочку на ладони и сбрасываю изрядно помятое платье. Синие глаза отрываются от сапфиров и оглядывают меня с таким демонстративным бесстыдством, что становится жарко. Когда он гладил меня руками и то было не так… возбуждающе. А вот мой взгляд прикипает только к одному месту.

Но Альберт не торопится продолжать. Он прижимает меня к себе, целует в шею и очень аккуратно вдевает серьги мне в уши. Тяжелые капли качаются, когда я наклоняю голову. Мне нравится это ощущение.

– Знаю, что это пошлятина, – как-то смущенно говорит он и вновь лезет в карман своего пиджака. – Но пока я… думал о тебе… – спотыкается он об слово, и меня встряхивает от истинного смысла этого «думал». – …все эти дни, никак не получалось отделаться от картинки в голове.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru