Бертрис Смолл
Навсегда в моем сердце
На следующее утро Линмут-Хаус напоминал проснувшийся вулкан. Всюду деловито сновали лакеи, получившие приказ до блеска отполировать и отчистить все имеющееся в доме серебро, золото и хрусталь. Все свечи, начиная с самых простых и заканчивая теми, что расцвечивали роскошные люстры в главном зале, были заменены на новые восковые. Столы слуги вынесли в сад, где, как предполагалось, и состоится торжественный обед для королевы и ее свиты. Вокруг столов суетились служанки, расстилая скатерти и расставляя приборы. Горничные наводили порядок в комнатах и коридорах. После обеда начнут прибывать гости, и к этому времени все должно быть готово.
Робину очень хотелось, чтобы Елизавета Тюдор получила истинное наслаждение от праздника. Ее величество благоволила отцу Робина и, несмотря на постоянные стычки с его матерью Скай, тепло относилась к нему и была его покровительницей.
В последние месяцы в жизни королевы было много личных переживаний и даже трагедия. Ее величеству пришлось признать, что кузина Мария Стюарт представляет для нее серьезную опасность, а избавиться от этой опасности можно только одним способом: лишив своего врага жизни. Елизавета так и поступила, хотя решение далось ей непросто и чувство вины преследовало ее по сей день.
Но беда не приходит одна. Зять Елизаветы Филипп Испанский собрал армаду кораблей и собрался послать ее на Англию. Из всех докладов следовало, что положение Испании нерушимо и ее армия вполне может завоевать Англию. И все же ее величество всеми силами пыталась не допустить захвата королевства. В последнее время на нее покушались несколько раз, но она избежала смерти благодаря прекрасной организации секретной службы сэра Фрэнсиса Уолсингема, однако напряжение сохранялось.
Граф Линмут с удовлетворением подумал, что по крайней мере сегодня королева может чувствовать себя в безопасности среди друзей и наслаждаться прекрасным вечером. Робин улыбнулся, окинув взглядом свой чудесный сад, раскинувшийся на берегу реки. Слуги украсили его фонариками, и с наступлением темноты они будут мерцать подобно сотням золотистых светлячков. Среди ветвей прятались серебряные клетки с разнообразными певчими птицами. Столы были накрыты белоснежными камчатными скатертями, украшенными зеленой шелковой каймой, символизирующей цвета Тюдоров. Повсюду виднелись серебряные вазы с букетами нежно-розовых дамасских роз. В центре сада возвели и выкрасили серебряной краской помост для музыкантов, чтобы услаждать слух ее величества. Кроме того, Робин нанял труппу актеров, которые подготовили сценки о самых знаменательных моментах правления королевы. Маэстро Марло, модный лондонский драматург, написал шутливую пьесу и намеревался самолично в ней сыграть. Робин заплатил баснословную сумму изготовителю фейерверков из Италии, чтобы в полночь тот устроил грандиозный салют для увеселения королевы и ее двора. Словом, вечер обещал стать незабываемым.
– О, Робин, какой же ты красавец!
Развернувшись, граф тепло улыбнулся сестре.
– Стало быть, ты оценила мой наряд, крошка?
Камзол и панталоны графа, скроенные из бархата и шелка цвета сливок, были расшиты золотистыми нитями, мелкими бриллиантами, жемчужинами и бледно-голубыми цирконами. Белокурые, с золотистым отливом волосы, такие же шелковистые, как у его отца, лежали мягкими волнами. Робин предпочитал стричься коротко, и все же один непослушный локон выбился из безукоризненной прически и упал ему на лоб.
– Могу ли я ответить комплиментом на комплимент, госпожа де Мариско? Ваше платье настоящее произведение искусства! – Зеленые глаза Робина одобрительно заблестели.
Горделиво вскинув голову, Велвет царственно покружилась перед братом.
– Это платье сшили в Куинс-Молверне после моего отъезда, а затем переслали в Лондон. Я сама выбрала ткань в кладовой.
– И ты не ошиблась с выбором, моя дорогая, – сказал Робин, и Велвет зарделась, испытывая удовольствие от его похвалы.
Это платье и впрямь было самым взрослым из тех, что ей доводилось носить, и Велвет больше не смущало глубокое декольте, ставшее приметой моды того времени. Платье было полностью сшито из отливавшего золотом шелка цвета топаза, а вот нижнюю юбку портниха расшила медными нитями, мелким речным жемчугом и крошечными топазами, из которых складывались очертания бабочек и цветов. Пышные рукава, украшенные россыпью золотых бантиков, были оторочены золотым кружевом у запястья. Точно такие же золотые бантики виднелись на выполненной в форме колокола юбке и в роскошных золотисто-каштановых волосах Велвет, которые Пэнси собрала в элегантный пучок.
– На тебе совсем нет драгоценностей, – заметил Робин.
– Только жемчужные серьги, что прислали мама и папа ко дню моего рождения, – ответила Велвет.
Робин подал знак одному из лакеев и приказал:
– Разыщи мистера Брауна и передай ему, чтобы захватил нитку черного жемчуга для госпожи де Мариско.
– О, Робин! Как это мило – одолжить мне этот жемчуг! Он идеально дополнит мой наряд. Ведь рядом с графом Линмутом должно стоять само совершенство.
– Я не собираюсь одалживать тебе жемчуг, Велвет. Пусть это будет моим подарком ко дню рождения, а то два последних года я ничего тебе не дарил, хотя никогда не забывал.
Велвет поцеловала брата в щеку.
– Ты оплакивал Элисон, и в твоем сердце больше ни для чего не было места. Я знаю. Все мы знаем. – Велвет крепко обняла Робина. – Спасибо, мой дорогой братец! Это чудесный подарок!
– Ну, что я говорил тебе, Уилл? Стоит подарить девице симпатичную безделицу, и она тут же вознаградит тебя поцелуем и не только, – насмешливо протянул кто-то за спиной Велвет.
Брат и сестра обернулись, и при виде одного из подошедших к ним мужчин на лице Робина отразилось узнавание и даже радость.
– Черт возьми, Кит Марло, да ты совсем не меняешься. Все так же не признаешь ни титулов, ни званий?
– Верно, Робин Саутвуд, поскольку не считаю, что кто-то из представителей мелкопоместного дворянства лучше меня. Кто эта девица?
– Моя младшая сестра Велвет де Мариско. Велвет, этого негодяя зовут маэстро Кристофер Марло. Не верь ни единому его слову, ибо он драматург и, что еще хуже, актер.
Мистер Марло одарил брата и сестру ослепительной белозубой улыбкой, и его похожие на спелые темные вишни глаза на смуглом лице горели дерзостью.
– Это уже вторая из твоих сестер, и обе такие красавицы. – Он грациозно расшаркался перед Велвет, взмахнув при этом своей небольшой черной шапочкой, украшенной изящным пером. – Ваш раб навеки, госпожа де Мариско. Просите что угодно – все исполню.
Велвет захихикала.
– Мне кажется, вы немного сумасшедший, мистер Марло, – заметила Велвет с улыбкой.
– Совершенно верно, – кивнул Марло. – И это делает меня гениальным.
– Представь нас своему другу, Кит, – попросил граф, заметив, что стоявший поодаль товарищ драматурга неловко переминается с ноги на ногу.
Даже не потрудившись обернуться, Марло протянул руку и, подтолкнув вперед своего нерешительного друга, высокого худощавого молодого человека с серьезным чувственным лицом, горестно вздохнул:
– Ох уж эти неотесанные провинциалы! Такие робкие и смиренные поначалу, но помяните мое слово: через год он станет таким же дерзким, как я. Это Уильям Шекспир, недавно приехавший из Стратфорда-на-Эйвоне. Он тоже намерен стать драматургом, но пока лишь простой актер.
– Надеюсь, в Лондоне вы обретете все, о чем мечтаете, мистер Шекспир, – заметил Робин.
– Благодарю вас, милорд, – вежливо поклонился Шекспир.
– Я тоже в Лондоне впервые, мистер Шекспир, – подхватила инициативу брата поддержать молодого актера Велвет. – Служу фрейлиной у королевы.
– Лишь до тех пор, пока родители не вернутся из путешествия. Не забудь: скоро твоя свадьба, – напомнил сестре Робин.
– О боже, опять ты за свое, Робин Саутвуд! – раздраженно воскликнула Велвет. – Повторяю в сотый раз: замуж без любви я не выйду!
– Милорд, вы посылали за этим жемчугом? – прервал беседу мистер Браун, протягивая графу небольшой футляр из алого сафьяна.
– Увидимся позже, Роб, – произнес Кит Марло. – Надеюсь, вам понравится моя пьеса. Госпожа де Мариско, не предавайте свои чистые и искренние идеалы. Идем, Уилл!
Подхватив под руку товарища, драматург двинулся прочь.
Робин взял из рук слуги драгоценный футляр, открыл крышку и достал нить крупного темно-серого жемчуга.
– Это тебе, крошка. С днем рождения!
От гнева Велвет не осталось и следа: зеленые глаза заблестели от удовольствия. Она надела бусы на шею, но они оказались такими длинными, что спускались почти до середины корсажа.
– Как они смотрятся?
– Великолепно, – успокоил ее брат.
– Спору нет: жемчуг прекрасен, но с вами, леди де Мариско, не сравнится, – присоединился к Робину Александр Гордон, образец суровой элегантности в камзоле из черного бархата.
Велвет перевела взгляд с брата на его друга и заметила:
– Вы, когда стоите рядом, выглядите как Архангел и Люцифер.
– Нас так и называли когда-то, – сказал Алекс и поднес руку девушки к губам.
Глаза его излучали тепло, нежное и в то же время пугающее, и Велвет высвободила руку, отчего-то испытав неловкость.
– Думаю, вы можете называть меня по имени, если, конечно, брат не сочтет это излишне фамильярным.
– Нет, не сочту, – кивнул Робин.
– Милорд, прибыли первые гости, – сообщил мажордом.
– Поприветствуем их на террасе, – сказал ему Робин, и мажордом с поклоном удалился. – Одни гости прибудут в каретах, а кое-кто предпочтет лодки, – пояснил Робин сестре. – Терраса располагается очень удобно – прямо посередине. К тому же ее величество прибудет из Уайтхолла на своей яхте, так что мы встретим ее на берегу.
Скоро, точно по какому-то тайному сигналу, известному лишь посвященным, начали прибывать гости. Одна процессия сменялась другой в нескончаемой череде разноцветных платьев и камзолов, драгоценностей и утонченных ароматов, варьирующихся от самых простых до откровенно приторных. Щеки Велвет свело судорогой от бесконечных улыбок, а ее рука стала безвольной и влажной от множества запечатленных на ней поцелуев. Стоя здесь, рядом с братом, она впервые осознала, какой груз ответственности лежал на плечах ее красивой матери до тех пор, пока ее не отлучили от двора. Велвет также понимала, что однажды, когда она станет женой высокородного лорда, эти же самые обязанности лягут и на ее плечи. Ребенку такое не под силу. Мысль об этом на мгновение ошеломила Велвет и привела в замешательство.
В глубине сада раздались возгласы, свидетельствующие о том, что яхта королевы обогнула излучину реки и следует в сторону Линмут-Хауса. Взяв сестру за руку, Робин через сад направился к причалу мимо многочисленных гостей. При виде поджидавших ее брата и сестры Елизавета Тюдор испытала острое ощущение дежавю. Молодой граф был точной копией своего покойного отца – несмотря на близкое знакомство с Робином, королева осознала это только сейчас, – а очаровательная юная Велвет напомнила ей Скай. Хоть девочка и не унаследовала внешности своей матери, при взгляде на нее сразу становилось понятно, чья она дочь. Возможно, это благодаря ее надменно вздернутой маленькой гордой головке. На мгновение Елизавете показалось, будто время остановилось. Вид стоявших на причале брата и сестры вернул ее на двадцать лет назад, когда Линмут-Хаусом управлял ее дорогой ангел Джеффри Саутвуд и его прекрасная графиня Скай, с которой некогда Елизавета дружила.
– Ты видишь это, Роб? – обратилась королева к сопровождавшему ее стареющему графу Лестеру.
Граф понял, о чем она, и кивнул.
– Да, сходство есть.
– Мы стареем, Роб, – вздохнула королева.
Граф взял руку Елизаветы в свою и поднес к губам.
– Нет, Бесс. Это я старею, а ты навсегда останешься молодой.
Королева бросила на друга исполненный цинизма взгляд, но потом выражение ее темно-серых глаз смягчилось. Они слишком давно знали друг друга, с самого детства, даже родились в один день. Елизавета потрепала графа по руке, сжимавшей ее ладонь.
– Знаешь, что юный Саутвуд написал мне сегодня утром? Что вечером я буду в полной безопасности среди тех, кто меня любит. Что мне не стоит бояться испанцев. – Она усмехнулась. – Робин льстец, под стать своему отцу. Правда, еще не так ожесточен, как мой ангел граф. А потом, Роб, я прочитала депеши, присланные моим секретарем, и что ты думаешь? Узнала, что испанский флот готов выйти в море. – На этот раз смех ее был невеселым. – Вот так ирония судьбы, милорд. Это празднество может стать последним, на котором я присутствую в роли королевы Англии, если король Филипп все же добьется своего.
– Нет! – с жаром воскликнул Роберт Дадли. – Испанцы никогда не одержат победу над Англией, Бесс. Их единственным шансом была Мария Стюарт, но они постоянно поощряли ее предательство и злобу. Теперь же, когда она мертва, истинные католики не примут никого, кроме тебя. Да и возможен ли выбор между Филиппом Испанским и Бесс Тюдор, которая правит ими столь мудро и справедливо на протяжении всех этих лет? – Граф опять поднес руку Елизаветы к губам. – Испанцы настаивают на том, что это религиозная кампания, но в наше время такого понятия не существует.
Яхта королевы бесшумно ткнулась бортом в причал, и лакеи Линмут-Хауса тотчас же намотали на кнехты сброшенные с нее тросы. Елизавета поднялась со своего места и оправила подол кроваво-красного платья. Велвет присела в реверансе, а Робин, отвесив низкий поклон, подал королеве руку, помог сойти на причал и поднес ее изящную ладонь к губам:
– Добро пожаловать в Линмут-Хаус, ваше величество!
Королева улыбнулась и, окинув взглядом окрестности, с грустью произнесла:
– Столько лет прошло с тех пор, когда меня принимали здесь представители семейства Саутвуд! Кажется, последний раз я навещала этот дом, когда еще был жив ваш отец. Здесь так же чудесно, как и раньше.
Подав королеве руку, граф повел ее с пристани в сад, где их уже поджидали многочисленные придворные. Граф Лестер тем временем тоже выбрался на причал и подал руку Велвет, окинув девушку нескромным взглядом.
– А, вижу, матушка рассказывала вам обо мне. Жаль, что меня не было при дворе, когда вы приехали. Я Дадли.
– Я знаю, кто вы такой, милорд. А не смотрю я на вас лишь потому, что ваш взгляд слишком откровенен для столь короткого знакомства. Мама никогда не говорила о вас в моем присутствии.
Голос Велвет звучал довольно холодно и даже непочтительно, но граф не обиделся. Поведение девушки скорее позабавило его: такая она юная и наивная, – и все же его задело то обстоятельство, что Скай никогда не упоминала его имени. Впрочем, учитывая их отношения с леди де Мариско, это было ожидаемо.
– Ваши родители все еще путешествуют? – поинтересовался граф в надежде найти более безопасную тему для беседы.
– Да, милорд. Мы ожидаем их возвращения осенью.
– Жаль, – протянул граф Лестер задумчиво. – Мы могли бы воспользоваться флотом вашей матери для отражения атак испанцев.
Велвет резко вскинула голову и заявила:
– О’Малли не вмешиваются в политику.
– О’Малли не верны королеве? – тихо спросил граф.
– Я не О’Малли, милорд. Так откуда же мне знать ответ на этот вопрос? Я предана своей крестной, а мои родители – короне. Большего я сказать не могу. В конце концов, я всего лишь юная девушка, лишь недавно принятая на службу при дворе. Мне неведомо, как устроен мир, ведь с детства родители всячески оберегали меня от невзгод.
Роберт Дадли глухо рассмеялся, а потом взял Велвет за подбородок, вынуждая поднять голову.
– Должен сказать, моя дорогая, вы довольно быстро учитесь, хотя и обосновались при дворе совсем недавно. Я вижу, вы многое унаследовали от матери.
Девушка отшатнулась, и глаза ее вспыхнули гневом.
– Сэр, вы слишком много себе позволяете!
Дадли рассмеялся.
– Дорогая моя, вы даже отдаленно не представляете, что значит позволять себе слишком много. Увы, я слишком стар и болен, чтобы вас просветить, но когда-то были времена, Велвет де Мариско, о да, были времена…
– А, отец! Мне стоило сразу догадаться, что вы захотите увести с праздника самую красивую девушку. Но только не Велвет! Боюсь, мы с Уотом первыми назначили этой даме свидание.
Рядом с Велвет внезапно возник граф Эссекс, и гневный взгляд девушки тотчас же сменился улыбкой.
– Плут! Где вы были? Королева уже здесь! Ужасно неприлично с вашей стороны так опаздывать! – принялась распекать графа Велвет.
– Королева уже меня простила, дорогая. Я бы не опоздал, но Уот несказанно расстроился, увидев свой новый камзол, так что нам пришлось ждать, пока его приведут в надлежащий вид. Черт бы побрал этого щеголя!
– С каких это пор вы с Рейли стали такими закадычными друзьями? – заинтересованно взглянул на пасынка граф Лестер.
– Угроза войны вкупе с прекрасной женщиной сделают друзьями кого угодно, мой дорогой отчим. Кстати говоря, где моя мать?
– Летиция? Хм! Разыщи своего приятеля Кристофера Бланта. Ручаюсь, там же ты найдешь и мать: жеманничает точно семнадцатилетняя девица, хотя ей уже перевалило за пятый десяток, – с кислым выражением лица ответил Дадли.
– Благодарю за совет, отец, – весело произнес Эссекс и, схватив Велвет за руку, потащил прочь. – Идем! Скоро начнутся танцы. К тому же мне необходимо засвидетельствовать свое почтение вашему брату.
– Чувствуйте себя как дома, милорд, – кивнула Велвет Дадли, уходя прочь с его пасынком.
Граф Лестер еще некоторое время смотрел ей вслед с улыбкой уставшего от жизни человека, а затем, пробравшись сквозь толпу, вновь присоединился к королеве. Елизавету окружали фавориты – как старые, так и новые. Сэр Кристофер Хаттон отпустил какую-то шутку, настолько развеселившую ее величество, что даже на суровом лице лорда Берли заиграла еле заметная улыбка. Был здесь также второй сын лорда Берли Роберт Сесил, которого готовили к роли преемника отца на случай его смерти. И сэр Уолсингем тоже. Лестеру очень хотелось бы знать, какие новости об испанском флоте принесла его довольно разветвленная сеть шпионов. В толпе почитателей королевы стояли и братья Бэкон – Энтони и Фрэнсис – вместе с фатоватым графом Оксфордом. Лестеру показалось подозрительным отсутствие в окружении королевы его пасынка Эссекса и сэра Уолтера Рейли, но они беседовали в дальнем конце сада с Велвет и молодым Саутвудом.
День незаметно сменился вечером – непривычно ясным и теплым для английского лета. Птицы в развешанных по деревьям клетках оживленно насвистывали, не обращая внимания на сумерки, ведь сад был ярко освещен покачивавшимися на ветру фонариками. Для гостей приготовили немыслимое количество еды, и теперь им представилась возможность оценить по достоинству гостеприимство графа Линмута. Здесь было несколько говяжьих туш, предварительно хранившихся в каменной соли, а затем зажаренных на вертелах; сотня ножек ягнят в заправке из чеснока и розмарина; шестьдесят молочных поросят, запеченных в соусе из меда, апельсинов и черешни, с зелеными яблоками во рту. Мясо их под румяной хрустящей корочкой оставалось нежным и сочным. На серебряных блюдах красовались утки и каплуны в лимонно-имбирном соусе; нежная розовая ветчина, приправленная гвоздикой и вымоченная в мальвазии; лосось и форель на листьях кресс-салата, украшенные ломтиками лимона; креветки, сваренные в белом вине с травами. Повара зажарили на вертелах трех молодых оленей и поставили на столы несколько блюд с пирожками, начиненными нежным мясом кроликов и дичи. Гостей потчевали мелкими сочными крабами, к которым подали соус из горчицы, чеснока и уксуса, а также перепелами, куропатками и жаворонками, зажаренными до золотистой корочки и уложенными в гнезда из зеленого салата.
На столах также стояли блюда с тушеными французскими артишоками, приправленными оливковым маслом и настоянным на эстрагоне уксусом; большие вазы с горохом, глазированной медом морковью, салатом латук, редисом и луком-пореем. Пекари заготовили огромное количество хлеба, который можно было сдобрить сливочным маслом, острым английским чеддером или нежным сыром бри, доставленным из Нормандии. Гости могли полакомиться свежей вишней, персиками, грушами, яблоками и поздней клубникой. Крошечные кексы, пропитанные кларетом или хересом, соседствовали со сладким заварным кремом, посыпанным тертым мускатным орехом. Пироги с начинкой из персиков, яблок, ревеня и клубники можно было приправить взбитыми сливками. Для утоления жажды лакеи разносили белое и красное вино, кларет и эль.
Когда гости насытились, на помост вышел маэстро Марло с актерами, для того чтобы разыграть сцены, прославляющие Елизавету Тюдор. Королеву изобразили доброй, великодушной и мудрой правительницей. Ее величество явно наслаждалась столь откровенной лестью, которая, подобно чудодейственному бальзаму, успокоила ее растревоженный ум и душу. Зрители вознаградили Кита Марло и его труппу оглушительными аплодисментами.
Когда начались танцы, на черном бархате неба зажглись яркие звезды. Елизавета Тюдор обожала танцы, поэтому Робин нанял самых искусных и неутомимых музыкантов. В партнерах ее величество не испытывала недостатка, и хозяин дома стал первым и не ударил в грязь лицом. Робина Саутвуда сменил Кристофер Хаттон, лорд-канцлер королевы. Завистники поговаривали, будто своим постом сэр Кристофер был обязан мастерству танцора. Только это было весьма далеко от правды. Возможно, изначально королеву и привлекло его умение выделывать замысловатые па на паркете, но на посту лорд-канцлера он проявил себя как весьма способный и вполне компетентный служащий.
Велвет тоже не испытывала недостатка в партнерах и наслаждалась танцами так же, как и ее крестная королева: ловкая и грациозная от природы, легко и непринужденно порхала по залу, – а когда наконец выдалась свободная минутка, чтобы глотнуть свежего воздуха, незаметно выскользнула из зала и направилась к берегу, заросшему ивняком. Это был самый восхитительный праздник из всех, на которых ей доводилось бывать, а роль хозяйки дома делала ее второй по значимости дамой вечера. Для юной леди, едва начавшей выходить в свет, этот опыт оказался поистине опьяняющим. Прислонившись спиной к стволу дерева, Велвет прислушивалась к тихим звукам музыки, доносившимся из дома, и наблюдала за игравшими на поверхности Темзы лунными бликами.
– Приди ко мне и стань моей! Так насладимся мы полней, – раздался вдруг низкий мужской голос.
Подскочив от неожиданности, Велвет развернулась и увидела Кита Марло.
– Матерь божья! Господин драматург, как же вы меня напугали!
Заметив, что девушка едва не поскользнулась на поросшем мхом берегу, Марло подхватил ее и нежно привлек к себе, одарив улыбкой победителя.
– Осторожнее, дорогая, вы едва не свалились в воду.
Он обнял ее чуть крепче, и Велвет вдруг заметила, как сильно он напоминает дикого и необузданного цыгана. Так волнующе было оказаться в крепких мужских объятиях, что сердце забилось чаще. И все же что-то в облике мистера Марло заставляло ее нервничать. Слишком уж он напорист: ни одна благовоспитанная девушка не потерпит подобного обращения. Эта мысль придала смелости, и Велвет решительно заявила:
– Благодарю вас, сэр, но если бы вы меня не напугали, то и помощь была бы не нужна. А теперь отпустите.
Драматург усмехнулся:
– Изображаете благопристойную маленькую кошечку, госпожа? Только вот я знаю все о нравах фрейлин ее величества. Это сборище веселых распутниц, охочих до плотских утех, хоть и поднадзорное такой суровой даме. Думаете, вы первая фрейлина, с кем я решил пофлиртовать? – Марло попытался было ее поцеловать, но она успела отвернуться, поэтому его влажные губы лишь легонько коснулись щеки.
Велвет мечтала о настоящих поцелуях, но уж точно не с этим мужчиной. Она передернулась от отвращения, однако Марло принял это за дрожь возбуждения и не оставил своих намерений, несмотря на довольно громкие возгласы протеста.
– Сэр, отпустите меня немедленно! Я расскажу брату о вашем возмутительном поведении!
Велвет уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть, но он лишь рассмеялся:
– Черт возьми, моя очаровательная распутница, твои протесты еще сильнее разжигают во мне желание обладать тобой!
Ловкие пальцы мужчины потянули за ленты корсета, и Велвет едва не задохнулась от возмущения. Она и представить себе не могла, что мужчина может быть столь бесстыден в обращении с девушкой. Велвет ощутила прикосновение прохладного ночного воздуха к своей обнаженной груди, и в этот момент Марло, увидев ее замешательство, воспользовался ситуацией и зарылся лицом в вырез платья, чтобы вдохнуть опьяняющий аромат духов. Велвет вскрикнула от испуга и охватившей ее ярости, безрезультатно пытаясь высвободиться из цепких объятий негодяя. Слезы бессилия и отчаяния заструились по ее щекам. Обезумевший от вожделения Марло попытался опрокинуть девушку на поросший мягким мхом берег, но при мысли о том, что может случиться дальше, Велвет сопротивлялась что есть силы: колотила, царапала негодяя и даже пыталась кричать. Он зажал ей рот ладонью, но разъяренная Велвет изловчилась и так его укусила, что он взвыл от боли и отдернул окровавленную руку.
– Ах ты, маленькая мерзавка! – в гневе воскликнул драматург, глядя на собственную ладонь с таким драматизмом, словно рана смертельная, хотя другой рукой крепко держал все еще пытавшуюся вырваться девушку. – Это же моя рабочая рука!
– Отпустите меня немедленно! – в негодовании зарыдала Велвет. – Королева непременно узнает об этом, и тогда не ждите пощады!
– Ну уж нет, моя прекрасная госпожа, ибо теперь вы у меня в долгу. – Он еще крепче сжал ее руку. – И я намерен получить сладкую компенсацию за эту ужасную рану!
– Черт возьми, Марло! – раздался изумленный голос, и из тени выступил Алекс Гордон. – Я всегда знал, что вы дамский угодник, но мне бы и в голову не пришло, что вы падете столь низко, вознамерившись совершить насилие. Да еще над сестрой хозяина дома! Отпустите девушку немедленно, или я буду вынужден изувечить вашу драгоценную рабочую руку, а может, и вовсе оторвать.
Внешне лорд Гордон казался спокойным, но в глубине души его клокотал гнев: он готов был разорвать на части мерзавца, осмелившегося посягнуть на его собственность. Алекс подоспел как раз вовремя, но драку затевать не собирался даже ради спасения Велвет: ведь это совсем не поможет ему в деле, с которым он собирался обратиться к королеве.
– Эта мерзавка завлекла меня сюда, а потом прикинулась недотрогой, – заявил Марло, но руку с талии Велвет все же убрал.
Девушка гневно оттолкнула его и воскликнула:
– Лгун! Все было не так! Я вышла на улицу подышать свежим воздухом, а он последовал за мной.
Александр Гордон угрожающе прищурил свои янтарные глаза.
– Ваша репутация распутника и дуэлянта всем известна, сэр, однако сомневаюсь, что вам пойдет на пользу очередной скандал, тем более в присутствии королевы. Предлагаю вам удалиться, причем немедленно!
Марло на мгновение, казалось, задумался, а потом рассмеялся:
– Да, милорд, пожалуй, вы правы: ни одна девица не стоит таких неприятностей.
Он еще раз дерзко окинул взглядом черных глаз полуобнаженную грудь своей жертвы, а потом, отвесив насмешливый поклон, пошел прочь.
Повисла пауза. Алекс пришел в себя первым и подошел к Велвет, но та испуганно вскрикнула, когда он взялся за лиф ее платья:
– Что вы делаете?
– Привожу в порядок ваше платье. Думаю, сделать это нужно как можно скорее. Ведь если кто-нибудь нас увидит, ваша репутация будет запятнана. – Пальцы Алекса под ее ошеломленным взглядом ловко зашнуровали ленты корсета. Закончив, он заключил ее в объятия и произнес: – А теперь можете поплакать.
И Велвет, уткнувшись в мягкую ткань его камзола, дала волю слезам.
– Я его н-не с-соблазняла, – всхлипывая, проговорила девушка. – Это неправда.
– Знаю, дорогая, – кивнул Алекс. – Он талантливый писатель, но не слишком хороший человек. Марло славится своим отвратительным характером, который однажды все же сыграет с ним плохую шутку, и еще более отвратительной репутацией в том, что касается женщин. Я ни капли не сомневаюсь, что, увидев, как вы выскользнули в сад, он вознамерился воспользоваться вашей неопытностью.
– Я даже ни разу не целовалась, – прошептала Велвет.
– Он хотел не только поцелуя. Вы ведь это понимаете, верно?
– Да. – Девушка взглянула на Алекса, но тотчас же опустила глаза и зарделась, поняв, что он имеет в виду.
– Наверняка вы сталкивались с подобной проблемой и раньше – при дворе, например. Как вы с ней справлялись?
– Ко мне никогда не приставали столь откровенно и дерзко. И уж во всяком случае, не при дворе. Королева не очень-то жалует джентльменов, волочащихся за ее фрейлинами. Хотя я знаю некоторых леди и джентльменов, готовых навлечь на себя ее гнев ради короткого свидания, поцелуя или объятий. Но я не принадлежу к их числу. Более того – джентльмены попросту не отваживаются приблизиться ко мне, памятуя о суровом нраве моих родителей. – Велвет немного успокоилась, доверчиво прижавшись к груди большого сильного мужчины, и даже захихикала. – Я защищена лучше, чем испанская инфанта, с такими строгими дуэньями, как сэр Уолтер Рейли и граф Эссекс. Они давно всех предупредили, что с нечестивыми намерениями ко не лучше не приближаться.
Только теперь Алекс понял, что так восхищало его в невесте. Велвет обладала удивительной способностью пробуждать рыцаря в каждом без исключения мужчине, оказывавшемся на ее пути. Все они стремились защитить ее, как это сделал только что он сам, а раньше – ее семья. Эта девушка слишком чиста и невинна, чтобы находиться при дворе. Сегодня ей повезло. Алекс на мгновение вышел из зала, чтобы немного отдохнуть от шума и толпы, когда услышал женский крик о помощи. Потом до его слуха донесся возглас Марло и приглушенные ругательства. Алекс сразу понял, что происходит, только не знал, что в беду попала его невеста. Но что, если бы он не подоспел вовремя?
Однако подумать над этим ему не удалось: Велвет, окончательно оправившись от потрясения, печально произнесла:
– Представляете, мне уже пятнадцать лет, а меня еще никто не целовал. Ни разу!
– Но ведь вы помолвлены – во всяком случае, так сказал ваш брат, – осторожно заметил Алекс.
– Да, помолвлена, – с вызовом заявила девушка, – но это произошло, когда мне было всего пять лет, и за все время мой жених ни разу не вспомнил обо мне, а несколько недель назад вдруг объявился. На протяжении десяти лет он игнорировал сам факт моего существования, а теперь заявляет, что намерен жениться немедленно и обзавестись сыновьями!
– Очевидно, он оказался в затруднительном положении, – попытался объяснить Алекс.
– Оказался в затруднительном положении? – фыркнула Велвет. – А как насчет меня? Родители обещали, что не выдадут меня замуж, если на то не будет моего желания, но они в отъезде! Разве может человек, который ни разу не вспомнил о моем дне рождения, принять во внимание то обстоятельство, что я не могу выходить замуж за незнакомца, да еще в отсутствие родителей? Сомневаюсь!
