Богдан Ричи
Так себе некромант
Часть 1. Доходное дело.
Лишь тьма вокруг была всегда.
Всё начала творить – она.
Глава 1.
– Эй, Эрл! – крикнул Винсент.
– Ааа? – отозвался тот из теней.
– Освободи меня, морковка ты тухлая!
Груда обломков балкона пришла в движение. Кто-то пытался оттуда выбраться.
– Быстрее, Эрл! – закричал Винсент.
– Идуу, – отозвался Эрл.
В груде выпрямилась фигура. Труп. Живой труп. С него в равных пропорциях сыпались черви и на глазах усыхавшие лианы. Мертвец повернулся к Винсенту и сделал шаг.
– Эээээрл! – заорал Винс. – Скорее, Эрл!
СТОП!
Пожалуй, мы немного забежали вперед и начали не с того. Давайте сейчас представим, что вы всего этого не читали, и перенесемся в утро дня вышеописанных событий.
Если вы всё правильно поняли, то должны сейчас спросить: Каких—каких событий?
Скоро узнаете.
Итак, Магория. Страна великих открытий, больших достижений и высокой культуры. Страна, где жители каждого из тридцати шести агрумов процветали, жили в гармонии с природой и согласии с соседями. Неудивительно, ведь всем заправляла твердая рука Ордена магов, объединившая столь разное в единое целое.
Здесь, даже в самой захудалой деревеньке, граждане общались высоко-вежливым слогом, ценили личное пространство и с превеликой радостью платили налоги. Здесь люди уважали власть. Более того, здесь люди уважали самих себя и, что совсем уж невероятно, уважали друг друга.
Да. Магория. Мир действительно дивный и прекрасный.
Существующий лишь в воображении членов высшей касты Ордена. Только они искренне верили, что мир такой. Верили, потому что никогда его не видели, оставаясь за высокими стенами столицы Магории – Архимагельтона.
Надо ли говорить, что реальность несколько отличалась от их представлений.
Высоко-вежливый слог. У тех, кто понимал, что это значит, свернулись бы уши в трубочки после общения с некоторыми агруменами. А то – агрумены! Что говорить про простой народ.
Зато люди Магории себя действительно уважали. Так сильно уважали, что били в морду любому, кто с этим не соглашался.
Жили все в согласии с соседями. Ради правы стоит признать, что некое согласие действительно было. Ведь когда все чего-то единодушно желают, это тоже согласие. Вот все и желали, чтобы соседей сожрали твари из разрывов. Желательно поболезненнее и с лишними мучениями.
Великая задумка о процветающей стране так и осталась задумкой. Как это часто бывает, у пришедшего к власти Ордена появилось слишком много дел насущных и несоизмеримо более важных, чем забота о делах государственных.
Впрочем, всех всё устраивало.
Орден греб налоги такими охапками, что часть добра безболезненно оседала в личных сокровищницах агруменов, парисов, градоправителей и прочих более мелких бюрократов. Обычные жители тоже не возмущались. Из-за уровня грамотности некоторые не знали и названия страны, в которой проживали. Да и об агрумах лишь слышали.
Даже если и существовали недовольные, оспорить власть ордена они не решались. Ведь только маги умели заряжать накопители и закрывать разрывы.
Один такой маг как раз сейчас наблюдал за фиолетовыми всполохами очередного разрыва. Довольно высокий и молодой, он торчал из кустов лесной опушки, словно пугало. Поношенная одежда лишь дополняла этот образ. Бесформенный серый балахон, повязанный вокруг тонкой талии коричневый пояс, да некогда белая остроконечная шляпа, поникшая назад, как ночной колпак. Ну и, кончено же, посох. Какой может быть маг без посоха? Обычный деревянный посох, едва-едва шагнувший за ту грань, которая отличала его от палки.
Звали мага Винсент. Но он предпочитал короткое Винс.
– Ты уже слышишь звон монет, Эрл? – голос мага напоминал скрип дверных петель, которых никогда не касалась смазка.
– Ааа? – раздался голос рядом.
Ах да! Маг смотрел на разрыв не в одиночестве. Рядом, безвольно повесив руки вдоль тела, стоял Эрл. Выглядел он больным и сильно ссутулился. Это, конечно, можно объяснить огромным рюкзаком, висевшем на спине… Но на самом деле Эрл не замечал лишнего веса. Да что там! Он просто забыл, что на его спине что-то висит! А крючился он потому… Да просто потому. Не стоило уточнять у Эрла причины его поведения. Это ясно давала понять теплая меховая шапка, надетая в жаркий полетний день.
– Магусы, Эрл. Магусы! Чуешь их запах? – гладкий подбородок Винса так и прыгал на каждый слог, а глаза излучали хищный восторг.
Эрл засопел. Раз за разом он втягивал воздух в надежде ощутить вышеупомянутый запах.
Винсент закатил глаза.
– Гниль и тлен, Эрл! Хватит шмыгать! И так мозгов нет, еще соплями их забьешь, совсем каша получится. Я говорю, что я… То есть, конечно же, мы. Скоро неплохо заработаем! – хищный восторг снова блеснул во взгляде мага. – Где тут у нас ближайшее поселение?
– Не знаааю хоозяин, – растягивая гласные, сказал Эрл.
Будь Эрл чуть менее занят, он бы заметил возмущение хозяина. И не просто заметил. Он бы его кожей ощутил. Сам воздух вибрировал от этого возмущения. Но, увы, Эрл был занят. Он смотрел на травинку, ожидая, пока та чуть-чуть подрастет.
– Приятного аппетита, – устал ждать Винс.
– Аааа? – переспросил Эрл.
– Это я не тебе. Это я червям, доедающим твой мозг.
– Ааа, – успокоился Эрл.
– Эрл, ведро гнили тебе на лысую голову! Сколько можно то?! – взорвался Винсент. – Я спросил: где тут ближайшее поселение. Что ты должен сделать?!
Эрл молча таращился в прежнюю точку.
Винс терпеливо ждал.
Прошла одна доля времени.
–Эрл?
– Аааа?
Правая рука Винсента с готовностью взлетела вверх и треснула по лбу. Вышло довольно болезненно и немного нелепо. Впрочем, не удивительно. Рука все еще обижалась за тот случай с официанткой.
– Гниль и тлен, Эрл! – выругался Винс, игнорируя руку. Он тоже обижался за тот случай с официанткой. – Карта! Карта, Эрл! Ка-р-та! У тебя в рюкзаке есть карта! На ней отмечены поселения. Когда я говорю: где здесь ближайшее поселение, ты должен достать карту и дать мне.
– Каак скааажешь, хозяин.
Эрл принялся снимать массивный рюкзак.
– Сразу бы сказал: дааай кааарту, Эрл, – ворчал он.
Очень нескоро, так как скорые действия были Эрлу явно не по душе, Винсент расстелил на земле гигантскую карту и опустился на четвереньки прямо на нее. Это была очень точная, детальная карта с дорогами всех тридцати шести агрумов, составляющих Магорию.
– Так. Посмотрим, – бормотал Винс. – Мы сейчас примерно здесь.
Его палец ткнул в область ближе к северу карты, а затем начал сползать вниз, исследуя территорию агрума Игнарий.
– Ага! – воскликнул Винс спустя долю времени. – Лутрия. Отличный вариант. Пожалуй, именно они нам заплатят за закрытие этого разрыва.
– Так ты же сказаал, что это неефррр… неефср…
– Несформировавшийся Эрл. Разумеется. Это несформировавшийся разрыв. Большая редкость, между прочим! Но мы же селянам об этом не скажем, так? К тому же… Они увидят тут зараженного.
Винс встал с расстеленной карты и начал аккуратно ее сворачивать.
– Аааа? – вопросительно промычал Эрл.
– Я говорю, что Лутрийчане… – Винс задумался, – Или Лутрийцы?
– Лутрияяяне.
– Неважно. В общем, селяне увидят здесь зараженного.
Эрл с тревогой огляделся по сторонам. Ему совсем не хотелось встречаться с зараженным, которого увидят селяне.
– Эрл, тухлую морковку тебе в… В печёнку! Сколько можно то? Ты и будешь этим зараженным! Всё как всегда! Будешь тут. Наденешь костюм, попугаешь деревенских… Приду я и победю тебя.
– Аааа, – промычал Эрл и снова огляделся по сторонам, – А здеесь точно не опаасно?
– Опасно? Эрл! Ты мертвый, Эрл! Забыл?
Да. Эрл был мертвым. И уже довольно давно. Винсент лично воскресил его. Не то чтобы он очень хотел… Просто так получилось. Его дар относился к одной из школ магии Смерти и вел себя несколько своевольно.
– Опасаться тебе стоит только собственных червей! Дожуют крохи мозгов – вконец отупеешь! – Винс закончил сворачивать карту и протянул Эрлу.
Тот смотрел прямо перед собой и упорно ничего не замечал.
– Я мертвый, заатем оживший. Знаачит живоой.
– Живые имеют привычку уставать, Эрл. Ты когда-нибудь устаешь, Эрл? – Винс потряс картой, привлекая внимания зомби.
Зомби не шевельнулся.
– Живые мыыслят. Я тооже мыыслю. Знааачит, живооой.
Винс еще сильнее потряс картой.
Никакой реакции.
– Гниль и тлен, Эрл! КАРТА!
– Аааа?
Громкий шлепок отвлек внимание Эрла от размышлений на тему собственного бытия. Он посмотрел на хозяина, который почему-то закрыл лоб ладошкой.
Зачем? Может, комара убил? А вот Эрла комары не кусали. Значит ли это, что он не живой? А может, он просто не вкусный?
– Карта, Эрл! Карта! – объяснял Винс, предплечьем потирая ушибленный лоб. – Когда я ее тебе протягиваю. Ты должен ее взять и убрать обратно в рюкзак.
Эрл принял из рук хозяина карту и внимательно на нее посмотрел.
– Яя доолжен убиирать все, чтоо ты мне проотягиваааешь?
– Да, Эрл. То есть нет. Гниль и тлен! Эрл! Просто. Убери. Карту.
Эрл открыл один из многочисленных карманов рюкзака.
– Срааазуу бы так и скааазал, – ворчал зомби.
Красноречие, вопреки своему смыслу, необязательно должно сопровождаться речью. Иногда достаточно звука. Например, можно красноречиво рычать. Причем градус красноречия напрямую зависит от количества клыков в пасти рычащего. Суть в том, чтобы окружающие быстро и безошибочно понимали смысл, который закладывается в звуки. И убеждались в том, что смысл действительно имеет смысл.
Винсент пошел еще дальше, даже звуков не издавал. Он красноречиво смотрел на Эрла. Надо признать, довольно умело. Любой наблюдатель сразу бы понял, что думает Винсент об интеллекте зомби. Но наблюдателей не было. Эрл, водрузив тяжеленный рюкзак на спину, замер, глядя прямо перед собой.
– Пошли уже, пень трухлявый, – смирился Винс в итоге.
Эрлу пришлось экстренно выныривать из мечтаний.
Он представлял себя могучим, несокрушимым исполином, способным победить натиск любой, даже самой сильной бури. Древесным исполином. Или попросту деревом. По его мнению, ничего не могло быть лучше жизни дерева.
Стоишь себе, растешь. Вокруг все так красиво… И никто никуда не спешит, не торопит… Птицы вьют на тебе гнезда и радуют своим пением… Твои детки растут у ног… Ветер приятно ласкает кожу… Зимой снег укрывает теплым одеялом… Весной можно понаблюдать зарождение жизни, а осенью – ее увядание…
– Гниль и тлен, Эрл!
***
Фарфетка отвлеклась от пожирания зелени и посмотрела на приближавшегося человека. Лошадь узнала хозяина и собиралась приветствовать. Она набрала побольше воздуха, пошире открыла рот и не издала ни звука. Голоса она не имела.
Винсент скривился.
Да и любой скривился бы от мысли, что эта жалкая чахлая кляча принадлежит ему. Казалось, тоненькие ножки лошади вот—вот сломаются, не выдержав вес собственного костлявого тела.
Жалкое зрелище.
И обманчивое.
Лучшие кумакские скакуны глотали бы пыль из-под копыт Фарфетки, участвуй она в скачках. Веса телеги позади себя лошадь и вовсе не замечала. По силе она дала бы фору целой тройке Гатийских тяжеловозов. Все это объяснялось довольно просто: как и Эрл, Фарфетка не жила в полноценном смысле этого слова.
В целом это логично. Зачем некроманту живая лошадь? Гораздо практичнее будет поднять клячу из мертвых.
Вот и Винсент размышлял так же. Однако его дар любил преподносить сюрпризы. Изъяны Фарфетки стали одними из них.
Например, еда. Как объяснить мертвой кляче, что ей не нужна еда?!
Лошадь жрала ВСЁ, ВСЕГДА и ВЕЗДЕ. Причем понятие ВСЁ – совсем не абстрактное. Рацион Фарфетки стал значительно шире, чем при жизни. Далеко не раз это чудовище ловило мелких грызунов и с удовольствием хрустело костями, перемалывая их в кашу.
Винса все чаще посещал страх проснуться с ногой в слюнявой пасти.
А ведь все, что в лошадь входило, еще должно было из неё выйти.
И выходило.
Все как положено: с другой стороны, и в переработанном виде. Именно переработанном. Что-то внутри мертвой лошади перерабатывало пищу в жидкий кисель ядовито-зеленого цвета. Да еще и с удивительным запахом. В мире не существует слов для описания этого запаха. Он не вписывался ни в одну выдуманную шкалу отвратительности, оставаясь далеко за ее пределами. В этом плане фантазия людей сильно ограничена собственным окружением. А любому окружению было далеко до Фарфетки.
Например, тухлые яйца. Взять парочку, смешать с хорошо полежавшей на солнце требухой, запихать всё в ботинок гонца, который носили лет десять не снимая, а сверху обильно полить дерьмом. Так вот, это аромат духов в сравнении с тем, что исторгала Фарфетка.
Исполнив долг приветствия хозяина, лошадь вернулась к трапезе. Винсент скривился еще раз.
Бросив бесполезный посох в кузов телеги, некромант повернулся к Эрлу.
Эрл летал. Нет, фактически он просто шел, но это действие выполнялось на чистой механике, без участия разума. А вот разум летал. Следовал за облаками. Одно из них походило на белую пушистую собачку, и Эрлу было интересно наблюдать за изменениями этого облака.
Все испортила телега.
БАМ! Эрлу пришлось остановиться. В столкновении двух тел победило то, которое обладало большей массой.
Винсент вздохнул, глядя на подопечного зомби. Сейчас ему предстояло реализовать самую сложную часть отработанной схемы заработка – объяснить Эрлу детали его задачи.
– Эй, Эрл! – позвал он.
Много позже, стоя на выеденной Фарфеткой поляне, Винс наблюдал, как Эрл извлекает из рюкзака «горб паразита». На самом деле это был обычный бурдюк с водой. Но скрытый плащом, он делал зомби отдаленно похожим на зараженного начальной стадии.
– Готооово, хозяин, – равнодушно сообщил Эрл, закинув рюкзак в телегу.
– Эрл. Давай еще раз повторим твои задачи. Хмм. Скажем… Должен ли ты стоять, как истукан, пялясь в одну точку?
– Неееет, – ответил зомби без запинки.
– Разговаривать со своими червями?
– Нееет.
– Прятаться, пока не услышишь кодовую фразу?
– Дааа.
– Находиться недалеко от разрыва?
– Даааа.
– Следовать за мушкой, бабочкой, гусеницей или другим летающим, ползающим, прыгающим или передвигающимся как-то иначе существом, в неизвестные дали?
– Нееет, – на этот раз в ответе Эрла слышалась отчетливая обида.
– Прикинуться дурачком и попросить закурить?
– Нееет.
– Прикинуться зараженным и сделать вид, что нападаешь?
Тут Эрл задумался. Вроде бы должен… Но лихорадочно блестевшие глаза Винса намекали на коварно расставленную ловушку.
– Даааа? – в итоге выдавил зомби.
– НЕТ, тыква ты гнилая! – моментально вспыхнул Винс.
Его правая рука с готовностью взвилась в воздух с очевидным намереньем хлопнуть по лбу. Однако левая прервала движение на середине пути.
– Угомонись уже, могила тебя побери! – злобно накричал Винс на руку. – Хватит!
Рука безвольно повисла вдоль тела. Протест выражала. Весь её вид говорил о том, что она отказывается принимать участие в дальнейшей жизнедеятельности некроманта.
Винсент лишь вздохнул.
Он скучал по своей руке. Ведь эта рука не всегда принадлежала именно ему. Своя никогда не ставила его в неловкое положение, пытаясь ущипнуть официантку. И уж точно потом не обижалась. А самое главное – принимала участие в любых процессах, связанных с походами в туалет.
Хорошая была рука.
Глупая шутка Леонарда привела к потери своей руки. И тогда Винсент приживил себе эту. Хотел доказать всем, что не такой уж он и бездарный.
Получилось так себе.
– О чем это мы? – спросил Винс, возвращаясь в реальность. – А, да! Эрл! Сколько тебе еще объяснять?! Ты должен показаться, только когда я скажу кодовую фразу! Только тогда! Ни одним эрдом ранее!
– Дааа, хозяиин, – с готовностью согласился Эрл.
Винсент посмотрел на бестолковую физиономию зомби и попытался прогнать все сомнения в его профпригодности. В конце концов, далеко не все их совместные дела провалились.
Из глубин памяти всплыло довольно свежее воспоминание: печальные глаза Эрла, едва различимые на дне выгребной ямы.
Да. Эрл есть Эрл. Противоположность слову профпригодность. В тот раз «зараженный» должен был ворваться в дом, где ночевал Винсент. Но что-то у зомби пошло не так.
– А какую фразу ты должен услышать? – с подозрением спросил некромант.
– Коодовую, – уверенно ответил Эрл, забивая очередной гвоздь в доску подозрений.
– Гниль и тлен, Эрл! – возмутился некромант. – Какую кодовую фразу?! Какую?! Слова, Эрл, слова! Меня интересуют слова! Сло-ва!
– Здесь могут быть твари из армии Тьмы, – зомби очень похоже изобразил голос Винса, заставив того поморщиться.
– Предположим, – сомнения все еще терзали некроманта. – Только услышав эту фразу и только услышав эту фразу от меня, ты должен выйти из укрытия!
– Дааа, хозяин.
– Только эту! И только от меня! Понял, тыква ты гнилая?
– Дааа, хозяин.
– И смотри мне!
– Кудаа, хозяин?
– Это образное выражение, дубина ты тухлая!
Винсент полез на козлы телеги. Но, оказавшись наверху, решил, что последнее напутствие не помешает.
– Эй, Эрл. Это очень простое и очень доходное дело. Только попробуй что-нибудь испортить! Мне нужны эти магусы! – сказал некромант и щелкнул вожжами.
Фарфетка тут же тронулась в путь. Боли она не чувствовала, но, видимо, все еще помнила, что это такое. Как бы там не было, звук удара вожжей играл роль главного ускорителя лошади.
Эрл и не думал провожать телегу взглядом.
Нет, если бы он заметил, что она уезжает, тогда да. Тогда он, конечно же, проследил бы за её отбытием. Но он не заметил. Его очень интересовало дупло на другой стороне дороги. Большое черное. Эрл пытался представить, как оно возникло.
– Ааа? – уточнил зомби, сообразив, что кто-то что-то недавно говорил.
Но телега к этому времени уже скрылась за поворотом.
Глава 2.
В Магории существовало три категории дорог.
Самыми удобными и комфортными по праву считались «главные тракты» – артерии, соединявшие все столицы агрумов. Для их создания маги огня плавили камень, а маги земли укладывали его сплошным, идеально ровным полотном.
Ко второй категории относилось большинство остальных дорог. Тех, что соединяли крупные города в разных парах одного агрума. Они абы как выравнивались и уплотнялись наемными магами земли.
Винсент ехал по дороге третьей категории. Обычная, стихийно накатанная колея с большим обилием колдобин и кочек.
Надо ли говорить, что Фарфетка никаких кочек не замечала и продолжала тащить телегу ровным, довольно резвым темпом. В результате Винсента постоянно подбрасывало вверх-вниз, словно мячик. Седалище любого другого человека могло понести серьезные увечья при таком способе перемещения. Но седалище Винса уже давно адаптировалось. Он ничего не замечал.
Да и как он мог? Ведь его разум лежал в лучшей гостинице ближайшего крупного города, обнимался с молоденькой барышней да потягивал вино из поместья Девенсон ува Ферпелис. Мысленно Винсент благополучно перепрыгнул как воплощение собственного плана, так и получение за него награды. Он уже её тратил.
Впрочем, понять его можно. Подобные дела он проделывал много-много раз, причем чаще все же удачно. Огрехи, конечно, случались, это да. Куда без них. Ведь ему помогал никто иной, как Эрл. Но сейчас Винсент был уверен в успехе как никогда. Ведь в этот раз даже разрыв не пришлось выдумывать.
Единственной сложностью оставалась татуировка мага на запястье. Точнее рисунок, изображавший татуировку мага. Вот уже пять кругов год, как некромантам вместо татуировок выписывали поощрение смертью. Да-да, именно поощрение. Каждый житель Магории верил, что, убивая некроманта, освобождает его разум от хватки Тьмы.
По мнению Винсента, так бред полный. Никакой хватки он не ощущал. Да и вообще сильно сомневался в существовании Тьмы или других богинь. То, что в мире существовали разрывы, еще ничего ему не доказывало.
Кстати, сам разрыв Винсент действительно собирался закрыть. Сразу после того, как селяне его увидят и оплатят процедуру. Винс не переживал, что разрыв завершится и оттуда кто-нибудь вылезет. Шансы на это были столь малы, что не требовали переживаний.
Широкая улыбка украшала мечтательное лицо прыгающего на козлах некроманта.
Доходное и к тому же крайне легкое дело. Что может быть лучше?
Телега завернула за поворот, и улыбка Винсента быстро угасла.
На самом входе в деревню стоял идол.
– Гниль и тлен! Нордины! Глупые! Тупые! Дикари! Нордины!
Идол-столб состоял из восьми небольших фигур. Каждая посвящалась одному из восьми богов, одного из восьми ярусов божественной иерархии.
– Нордины, могила их побери! – повторил Винс.
Только этого ему не хватало! Нордины. Слишком тупые и слишком упертые в своей тупости. И не гибкие. Вообще не гибкие. Никак не гибкие. Совершенно.
Убедить Нордина поменять что-либо в своем окружении – все равно что уговорить старое дерево перейти расти в другое место.
Подумать только, они не понимали, зачем платить патрульным магам за закрытие разрыва! Тупые, упертые… Нордины. Как можно считать, что если платишь ежемесячные подати, то платить магам уже не ненужно?
Дубины.
А эти их дома? В постройке применялось дерево, дерево и еще раз дерево. Даже цветом они были как старое дерево. Богатый дом отличался от бедного лишь размерами да обилием резьбы. По дереву, разумеется!
Винсенту довелось провести юность в одной из подобных построек. Не очень веселую юность, надо заметить… Возможно, поэтому он ненавидел такие дома всем сердцем.
Сейчас некроманта утешало то, что он находился в Игнарии, а не где-нибудь во Форстене, Скьолгудане или Мурихэме, где даже агрумены называли себя танами. И уж тем более не в Скёльдене, где Винс жил до бегства в Магорию.
Здешние нордины могли оказаться чуть более цивилизованными.
Возле первого же деревянного дома, за деревянным забором деревянного цвета, Винсент встретил возможность узнать дорогу. Мальчишку со свежим фингалом под глазом и лихой улыбкой. Именно такую улыбку можно увидеть на лицах, свободных от чрезмерного давления разума.
– Эй, ты, – на нординском окликнул Винс. – Где староста этой деревни?
– Не помню, мистер, – сказал мальчишка и протянул раскрытую ладошку.
Винс внимательно на неё посмотрел.
Знакомый жест. Универсальный. Его использовали самые отъявленные и ленивые пройдохи. Он и сам не единожды прибегал к подобному жесту.
Сопливый просил монет за информацию. По мнению Винсента, это равнялось безвозмездной подати. Никогда еще некромант не обременял себя безвозмездными податями и не собирался нарушать традиций.
Набрав побольше слюней, Винс плюнул в протянутую руку, но мальчишка успел отдернуть ее.
– Лопату тебе в сраку, мистер, а не старосту, – он показал неприличный жест и забежал во двор.
– Ах ты, тыква гнилая! – некромант аж задохнулся от возмущения. – Щас будешь себе двумя глазами дорогу подсвечивать!
Пришлось слезать с телеги.
А как по-другому? Его, уважаемого мага (пусть и не совсем законного, но кто об этом знает) оскорбляет какая-то сопля зеленая, непонятно что о себе возомнившая.
Винс кипел от возмущения. Но стоило войти во двор, как внутренний пар разом вышел. Ровно в то самое мгновение, когда взгляд некроманта остановился на хозяйке этого двора. Массивной женщине с острым колуном в руках.
– Здрасьте, – неуклюже улыбнулся Винс.
– Тебе чего здесь надо? – спросила женщина, лихо закинув топор на плечо.
– Он за мной гнался, мама, побить хотел, – запричитал сопляк из-за спины грозной дамы.
Разум Винсента не успевал так быстро переключаться за гормональным фоном владельца и все еще блуждал по полям праведной мести.
– Эээ, ааа, – промычал растерянный Винс под сердитым взглядом хозяйки и затем выдал универсальный шаблон. – Это… Это не я!
Дама нахмурилась.
Винсент поспешил исправить ситуацию:
– То есть… Это… Недоразумение. То есть не ваш сын недоразумение, что вы, хе-хе, конечно, нет… Вот это всё – недоразумение, – плохо соображая, он обвел рукой пространство вокруг, а затем побледнел. – То есть я не хочу сказать, что ваш двор – недоразумение… Я искал старосту, а тут он. А я там. И вот он тут. И я вот тут.
– Старосту? Это радужный дом, дальше по дороге. ЗДЕСЬ тебе чего надо? – голос женщины не то чтобы намекал на угрозу. Он из нее состоял.
Разум Винса, наконец, вернулся к хозяину и заработал в полную силу. Мысли потекли быстрой рекой, воды которой стремительно собрались в озеро плана, такого же глубокого и гениального, как он сам.
– Смотри! – Винс ткнул пальцем за спину женщине. – Попугай!
– Попу что?
Женщина интуитивно обернулась. За спиной ничего не было. Как, впрочем, и спереди. Незваного гостя и след простыл. Со стороны улицы раздался щелчок вожжей и скрип колес телеги.
Женщина пожала плечами и вернулась к работе.
Счастливый Винсент ехал дальше. На его лице снова сияла улыбка.
Найти радужный или попросту цветной дом в деревне нординов. Что может быть легче? Это как искать косу среди серпов.
Сначала Винс увидел зеленый забор. Издали. Сложно было его не заметить в ряду прочих цвета дерева. Затем за забором показался и сам дом. Нежно-голубого оттенка с ярко оранжевыми ставнями.
И ни одной божественной деревяшки у ворот.
Улыбка Винса стала шире.
– Мне сегодня определенно везет! – поделился он с Фарфеткой. – В таком доме не может жить Нордин. А ведь дом принадлежит старосте… Понимаешь, что это значит?
Если Фарфетка и слышала болтовню хозяина, то никак этого не проявила.
– Разумеется, не понимаешь, кобыла ты тухлая. Это значит, что староста не нордин! Скорее всего, коман. А это хорошо. Очень хорошо.
Да. Староста-коман определенно осознает все открывшиеся перспективы. Платить магам очень важно. Ведь это дополнительная запись в отчетах расходов. Запись, величина суммы, в которой ничем не регулируется.
У коновязи возле ворот стояли четыре лошади. Не самое лучшее соседство для Фарфетки, поэтому Винсент остановил кобылу чуть поодаль и полез в кузов за посохом – важным атрибутом антуража.
Шкряяяяб.
Отвратительный звук проник в сознание, сыграв на нервах мелодию отвращения.
Шкряяяб.
Звук повторился.
– Фарфетка! Гниль и тлен! Хватит слизывать краску с забора! Это не еда! – возмутился Винс.
Шкряяяяб.
Лошадь имела свою истину по поводу того, что еда, а что нет. И следовала исключительно ей. Шелушившаяся зеленая краска вполне в эту истину вписывалась.
Шкряяяб.
– Тупая кобыла, могила тебя побери! Впрочем, жри. Так хоть не уйдешь никуда.
Винсент пошел к калитке, ничуть не переживая за сохранность внешнего вида чужого имущества. Забор все равно требовал перекраски. Теперь хоть никому не придется обдирать эти зеленые хлопья.
***
Ульдин Родерик занимался любимым делом. Он считал. Счетные палочки так и мелькали между пухлых, влажных от напряжения пальцев. Важность расчетов не допускала возможности расслабиться ни на эрд.
Ульдин считал налоги.
Если точнее, то он считал, на сколько эти самые налоги должны вырасти, чтобы он смог передавать парису Стэнфилу новую сумму подати. Также расчеты осложняло одно желание, уже его собственное. Ульдин хотел увеличить количество работников по хозяйству с трех до пяти, что несло за собой увеличение оплаты… Как известно, личные желания в вопросах финансов всегда ведут к предельной сосредоточенности.
Которую в мгновение разрушил громкий стук в дверь.
– Богини создательницы, – вздрогнул Ульдин от неожиданности.
Он решил, что это вернулась мисс Диана, и медленно поднялся из-за рабочего стола. Требовалось встретить гостью, как полагается. Так же медленно он направился к входной двери.
Не то чтобы он не спешил… Ульдин просто физически не мог передвигаться быстро, будучи слишком для этого грузным. Каждый его шаг был шагом титана, поступком, достойным героя, ибо не каждый герой сможет вынести на своих двоих такой вес.
В общем, Ульдин шел медленно, но максимально возможно быстро. Он вообще любил все делать максимально возможно быстро. Ведь любое завершение дела знаменовало собой законный отдых. Жаль только, что его «максимально возможно быстро» – это крайне медленно. Но с этим он сделать ничего не мог.
Открыв, наконец, дверь, Ульдин увидел на пороге вовсе не Диану, а какого-то облезлого оборванца в поникшей шляпе. Натянутая мгновением ранее улыбка тут же спряталась за маску неприязни.
– Нищим не подаю, – хриплым голосом сказал Ульдин.
– И правильно. Нечего способствовать их нищете, – согласился Винсент. – Могу я войти?
– С чего бы это? – опешил Ульдин от подобной наглости.
– С того, что я спаситель этой деревни.
– Проповедник, что ли? Им тоже не подаю, – староста собирался закрыть дверь, но Винсент уперся в нее ногой.
– У тебя разрыв тут, на пороге дома! А ты меня гонишь?! – возмутился он.
– Какой разрыв? Иди проспись! – Староста толкнул Винсента, вынуждая убрать ногу, и попробовал закрыть дверь, но теперь в нее уперся посох.
И правда, важная вещь в антураже.
– Стандартный такой. Обычный разрыв! Могу тебя проводить! Показать! И тебе показать. И твоим друзьям, если надо… Понимаешь? Там, конечно, может быть опасно… Сам знаешь. Твари из армии Тьмы… И все такое. Но я, конечно же…
– Тебе не кажется, что это неудачная шутка? – голос Ульдина звучал сердито. Он очень не любил, когда его разыгрывают и уж тем более обманывают.
– Кажется. Именно поэтому я и не шучу. Разрыв там. Он есть, и я его видел. Да-да… Ты тоже можешь увидеть. И твои друзья. После чего я, как…
– Богини создательницы! Разрыв? Правда? И ты его видел? Ты уверен?
Винсент внутренне ухмыльнулся. Мысленная гора магусов будущего дохода дернулась и пришла в движение. Она росла ввысь, питаясь тем потрясением, что читалось на лице старосты.
– Разумеется, уверен. Как в себе. Кажется, я даже слышал подозрительные звуки недалеко от него. Но можешь быть спокойным, ведь я…
– Звуки? Что за звуки? – Ульдин быстро справился с первым потрясением и теперь плохо слушал Винса, обдумывая открывшиеся возможности.
– Ну как? Подозрительные такие звуки. Шкрябанье там… Или шипение. Еще вонь! Да. Вонь и звуки. Но боятся нечего. Я легко…
– Ты уверен, что тебе это не приснилось?
– Разумеется. Клянусь прахом моей любимой бабули. Но вам повезло…
– Так-так. Звуки. Вонь. Значит усилия. Значит затраты, – Ульдин окончательно утратил интерес к Винсенту, погрузившись в свои мысли. – Дополнительные – это хорошо. Непредвиденные – это хорошо.
– Вот именно об этом я хочу поговорить. Затраты. Понимаете? Дело в том, что я…
– Давай, заходи, – прервал его Ульдин. – Сейчас позову магов, расскажешь им, где видел разрыв, подпишешь мне одну бумажку и…
Ульдин замолчал и внимательно присмотрелся к Винсенту.
– Слушай, а ты вообще кто? Тебя как звать?
– Так я и пытаюсь сказать! Я тот, кто поможет тебе. Я спаситель. Я…
Именно в этот момент до разума Винсента дошел весь смысл произнесенных старостой слов.
– Магов? – уточнил он слегка севшим голосом.
– Магов, магов. Патруль. Как раз сегодня заехали. Представляешь, как повезло? Так ты кто есть то? Я что-то не помню тебя.
С громким мысленным «пф» предвкушаемый доход рассыпался на целый рой звенящих осколков. На смену им тут же прилетела орава панических мыслей. Да такая большая, что где-то на входе в голову создалась давка.