bannerbannerbanner
Соотечественники

Борис Батыршин
Соотечественники

Полная версия

Похоже, махновцы и помыслить не могли, что кто-то посмеет загородить им дорогу. Штабс-капитан Рукавишников приказал подпустить наглецов поближе и встретил огнем семи пулеметов с убийственной дистанции в две сотни шагов. Передовые сотни легли все; тачанки разворачивались, опрокидывались, рвались прочь из-под секущего свинца, огрызались длинными очередями, прикрывая откатывающиеся эскадроны. А когда во фланг избиваемого авангарда выкатился михеевский «Ланчестер», начался разгром.

К полудню отбили еще три атаки. Северный берег сплошь был усеян конскими и людскими телами; со стороны Улуккул-Аклес доносилась частая стрельба – «украинские повстанцы», сунувшиеся в обход, напоролись на «Остин». В кожухах «Максимов» закипала вода, Адашев расстрелял уже пятую ленту к «гочкису». Спасибо, патронов взяли с запасом; в перерывах между атаками юнкера торопливо набивали ленты и рубчатые «тарелки» «люсек».

Михеев вылез из броневика. Оливковая краска вся в свежих царапинах, броня кое-где вмялась под ударами пуль. Хорошо, подумал юнкер, что у этих скотов не нашлось патронов со специальными бронебойными пулями, а то бы пришлось плохо. Если тачанки окружат машину – все, могила, порубят жестяную броню очередями в упор. «Ланчестер» – это вам не «Остин» с двумя пулеметными башнями, способный огрызаться очередями во все стороны. А «Максимы» на штатных лафетах – не наскоро прикрученный проволокой «Гочкис»…

– Михеев!

К броневику ковылял, опираясь на винтовку, командир роты. Пуля попала в бедро, но пуля, по счастью, прошла навылет, не задев кость. Другим повезло меньше: в мазанке стонали раненые, под стеной в рядок лежали мертвецы. На груди у каждого – фуражка с вензелем 1-го Киевского Константиновского военного училища.

Штабс-капитан дохромал до броневика.

– Михеев, ты у нас лучший водитель. С НП доносят: махновцы подтягивают на телегах пехоту, с ними то ли две, то ли три трехдюймовки. Накроют тут нас шрапнелями… В-общем, сдавай броневик Овечкину, бери «Фиат» и дуй в город. Я велю погрузить раненых в кузов, сдадите в госпиталь. Хотя, какой сейчас госпиталь… Главное, найди генерала Стогова и передай: долго мы не продержимся! Будем отходить к окраине села, попробуем зацепиться. Но все равно, к утру, самое позднее, нас сомнут и двинутся на город. Так что, Михеев, гони, как черт, на тебя вся надежда!

IV

Севастополь

Район ж\д вокзала

«Чума забери этих беляков! – бормотал на ходу Митяй. – Разъездились, понимаешь! Ничего, товарищ Фрунзе покажет вам кузькину мать и крах мировой буржуазии!»

Впрочем, опасность не так уж велика: пятнистых машин, колесивших по центральным улицам, совсем мало. Незваные гости наверняка не знают города, а Митяй, вырос в Севастополе и прожил здесь всю жизнь. Ему незачем выбираться на улицы – можно пробраться переулками, обойти Четвертый бастион, миновать вокзал, потом Татарской слободкой, мимо казарм Брестского полка, через Ушакову балку и дальше, на Инкерман. И все, ищи его, свищи – позаимствует у дяди Игната мерина и рысцой до Бахчисарая! А если все же остановят – вот он, наган, выданный товарищем Евгением, оттягивает пояс. Пусть попробуют! Он им даст бой, не посмотрит на пятнистые «жабьи» мундиры!

Митяй рассуждал верно – морские пехотинцы с «Можайска» не знали города, а потому ограничились тем, что взяли под контроль главные объекты, в том числе и вокзал. Туда подогнали БТР с отделением морпехов и два десятка «местных» с винтовками. Их лейтенант расставил вокруг вокзала, своих же бойцов разбил на двойки и разместил в ключевых пунктах, в расчете на то, чтобы использовать, как группы быстрого реагирования. А сам стал гонять над переулками и подъездными путями дрон-квадрокоптер. И насторожился, увидев на мониторе человека, крадущегося в обход постов.

Услыхав крик «добровольца»: «А ну стой, сволочь краснопузая!», Митяй рыбкой нырнул в кусты и сломя голову, кинулся прочь, на бегу вытаскивая из-за пазухи револьвер. И едва ли не нос к носу столкнулся с двойкой морпехов, выдвинувшихся ему наперерез.

Увидав массивные, увешанные непонятно чем фигуры, выросшие словно из- под земли, Митяй тонко, по-заячьи заверещал, наугад пальнул из нагана, метнулся назад. «Пятнистый» в два прыжка догнал беглеца и взмахнул прикладом. Жестокий удар между лопаток вышиб воздух из легких, швырнул лицом в пыль. судорожно хватал ртом воздух, царапал пальцами по земле, нашаривая оброненный револьвер, а «беляк» приподнял его, умело обыскал и извлек из-за подкладки картуза сложенный вчетверо листок – донесение подпольной ячейки РКП(б) в штаб ЮжФронта.

Глава шестая

I

Гидрокрейсер «Алмаз»

«Алмаз» лишился роскошных интерьеров – на бывшей яхте наместника Дальнего Востока воцарился, хоть и с опозданием, аскетический рационализм, присущий другим кораблям из состава Второй Тихоокеанской эскадры. Зарин за голову хватался, видя, что творят судоремонтники: на смену дубовым панелям, полированной бронзе и хрусталю приходили пластик, крашеная сталь, трубопроводы. Просторный салон, который мог сделать честь флагманскому дредноуту, приспособили под ангар. Знать бы еще, куда делась роскошная обстановка? Хорошо, если в музей или, скажем, в Дом офицеров – вполне могла, в извечно российском стиле, осесть на генеральской даче…

В ангаре держали разобранный на части резервный гидросамолет, только громоздкие поплавки оставались на палубе. В подволоке прорезали широкий люк, через который фюзеляж, плоскости и хвостовое оперение по отдельности подавали наверх.

Урезанная вдвое кают-компания с трудом вместила офицеров крейсера. Кондиционеры работали вовсю, без них не помогли бы и раскрытые настежь иллюминаторы.

Андрей устроился в углу. Алмазовцы собрались для беседы о своих, внутренних делах, но и у него есть чем их удивить. Если, конечно, дело дойдет до этой темы…

Старший офицер постучал костяшками пальцев по столу. Гул голосов стих, взоры, все до одного, обратились к командиру. Зарин откашлялся.

– Господа, мы оказались в непростом положении. С одной стороны, мы дома. С другой – сами видите, что здесь творится. Мировая война закончена, Гражданская подходит к концу. Ни техника, ни знания, которыми нас снабдили, не помогут переломить ситуацию. Собственно, ее уже не переломить никакими силами… Считаю, для нас места в нынешней России нет – ни в государстве рабочих и крестьян (при этих словах каперанг скривился), ни в русской эмиграции.

Андрей покосился на Эссена. Тот сидел, неестественно выпрямившийся, бледный, лоб усеян капельками пота. Слова Зарина доставляли ему почти физическое страдание.

– …через несколько дней красные войдут в Севастополь, и, если к тому времени мы еще будем здесь – ничего хорошего нас не ждет. Прошу высказываться, господа.

– Позвольте мне, господин капитан первого ранга?

Жора Корнилович. Отчаянный пилотяга, политикой интересуется мало, зато души не чает в новых аппаратах. Как он мечтал встретиться на них с «Альбатросами» и «Фоккерами»!

– А почему, собственно, «ничего хорошего»? Большевики там, или нет – России понадобится военная авиация, а значит, и мы пригодимся!

– Вы, голуба, хоть бы раз заглянули на лекцию по истории! – отозвался второй механик «Алмаза», мичман Солодовников. – Знали бы, что нас ждет у большевиков. Лично у меня нет никакого желания становиться к стенке!

Ну, начинается, поморщился Андрей. Сколько уже говорено на эту тему и с Эссеном и с другими…

– Мне, пилоту, простительно манкировать всякой ерундистикой, – парировал Корнилович. – У меня и в гимназии по истории еле-еле «удовлетворительно» выходило. Но даже я в курсе, что многие офицеры ушли к Советам, а кое-кто и до маршала дослужился!

– Ну да, а потом попали в лагеря! – не сдавался механик. – Знаем, читали!

«Интересно, какая сволочь подсунула алмазовцам «Архипелаг ГуЛаг»? Вернемся – выясню и лично накажу…»

– А вы что предлагаете? – поинтересовался Корнилович. – Ну хорошо, уйдем мы за Врангелем. Думаете, господа союзники позволят употребить все то, что мы притащили из будущего, для победы Белого дела? Я с вас смеюсь, мичман, как говорят в Одессе!

– Жора прав! – вмешался Эссен. – Британцы и американцы преспокойно приберут нас к рукам и будут… как там в той книге, Андрей Владимирович?

– «Засадить разоблаченного чародея в каменный мешок и заставить изготавливать золото из собственного дерьма» – процитировал Стругацких Андрей. – Выжмут все, что можно, и наплевать, хотите вы того, или нет. Тут я согласен с Реймондом Федоровичем. Или хотите поспособствовать величию англосаксов? Так они и без вас отличнейше справляются.

– Но можно как-то скрыть, спрятать… – Солодовников нес давался. – В конце концов, мы не обязаны..!

Вместо ответа Корнилович обидно засмеялся.

– Вы, господа, все о технике с наукой, – заговорил Зарин. – а как же с нашими близкими? Некоторым удалось разыскать в Севастополе родственников. Вот вы, к примеру, кажется, сестру нашли?

Солодовников кивнул.

– И, конечно, не хотите оставлять ее красным. Мне кажется, господа, это следует учитывать!

Зарину тоже повезло: его жена и тринадцатилетний сын оказались в Севастополе. Да, жены и дети – весомый аргумент в пользу эмиграции.

Кстати, подумал Андрей, а ведь здесь одни офицеры. А остальные? Унтера, нижние чины – они что, безропотно отправятся, куда скажут? Ох, сомнительно… Никому и в голову не пришло позвать на совет представителей команды…

Эссен поднял руку.

– Прошу вас, Реймонд Федорыч, – кивнул Зарин.

– Есть еще один выход. «Потомки» скоро отправятся к себе, кто захочет – может попроситься с ними. Уверен, они не откажут.

«Что ж, разумно. Когда снаряжали эту экспедицию – четверо алмазовцев отказались нырять в кровавую кашу Мировой войны, предпочли остаться в XXI-м веке. Их обещали устроить, предложили интересную, хорошо оплачиваемую работу. Кажется, один из «отказников» устроился консультантом киностудии, где снимали тот самый фильм про моряков Первой мировой…

 

Может, найдутся еще желающие последовать их примеру?»

Вокруг зашумели. Андрей поднял руку и держал ее, пока Зарин кивком не позволил ему говорить.

– Есть и четвертый вариант, господа. Недавно у меня состоялся разговор с профессором Груздевым. Вот что он предлагает…

II

ПСКР «Адамант»

Груздев снял очки и принялся протирать их носовым платком. Ему бы пенсне, подумал Андрей – с тонюсенькими золотыми ободками, высокой дужкой и черным шнурком с крошечным шариком на конце…

Интересно, в Севастополе можно раздобыть пенсне?

Груздев убрал платок и водрузил очки на место.

– Значит, они согласились?

– Да, Петр Михайлович. Почти сразу. Я даже удивился…

– А я – нет. Что собственно, им оставалось?

«А он повеселел. Будто добился чего-то, к чему упорно шел, и теперь пожинает плоды успеха…»

– Вы, похоже, рассчитывали на такой ответ? – осторожно поинтересовался он.

– Конечно, рассчитывал! Иначе, дорогой мой, и быть не могло!

– Но зачем вам это? Задание выполнено, день-два на настройку аппаратуры – и все, наши пути расходятся. Но нет, вы предлагаете вариант с переброской «Алмаза» в XIX век из-за неких якобы открывшихся возможностей! Вы раньше все уши нам прожужжали, как сложно настроить аппаратуру для Переноса – а сейчас, выходит, справитесь за считанные часы?

Груздев смотрел на собеседника, по-птичьи склонив голову к плечу. Да он забавляется, понял Андрей. Ошарашил собеседника – и наслаждается реакцией. Рогачев наверняка в курсе, и ни слова не сказал, поганец!

– Полагаете, я морочил вам голову, майор? – поинтересовался Груздев. – Что ж, вы отчасти правы. Но не стоит винить в этом меня или моего молодого коллегу. Вы ведь о нем сейчас подумали? Да-да, и не вздумайте отпираться!

«Неужели у меня все на лице написано? – с досадой подумал Андрей. – Тоже мне, чекист…»

– Все претензии к руководству вашей конторы, это оно настояло на подобном режиме секретности. Да, решение о продолжении экспедиции было принято еще в Москве, и я с самого начала предлагал привлечь к ней наших «попутчиков»!

– То есть вы это подстроили? "Клапштосс", отскок из шестнадцатого года в двадцатый? И все для того, чтобы алмазовцы присоединились к вам?

– К вам, молодой человек! – веско произнес профессор. – Я возвращаюсь домой на «Можайске», а вы на «Адаманте» последуете за «Алмазом», на этот счет есть решение. Научную группу экспедиции возглавит Рогачев, а я пока… о чем, бишь, мы говорили?

– О вашей якобы ошибке. О том, как вы подставили алмазовцев, чтобы вынудить их принять участие в экспедиции.

– Не говорите ерунды! «Подставили»! Мы не настолько овладели теорией Переноса. Ошибка на четыре года была, разумеется, случайностью, как и «эффект клапштосса». И, кстати, имейте в виду: Зарин прекрасно знал об этих планах!

А ведь верно, припомнил Андрей, то-то он не удивился, когда услышал о предложении Груздева…

– Планируя первую экспедицию, – продолжал профессор, – мы еще слишком мало знали. К примеру, я считал, что мы больше не сможем вернуться на ту «мировую линию». Позже я пересмотрел некоторые теоретические моменты и теперь уверен: пользуясь «следом», оставленным Переносами в ткани Мироздания, можно повторить попытку. Правда, долго этот след не продержится; он и сейчас почти истаял, и если бы не «отпечаток» в кристаллической решетке металла кораблей… вы ведь помните мои объяснения, не так ли?

Андрей нехотя кивнул.

– И учтите – нам надо не просто вернуться на ту «мировую линию», а крепко там обосноваться. Путешествие по «следу» Переноса – занятие рискованное; к тому же, такие скачки поглощают прорву энергии. А, установив на «той стороне» хроноаппаратуру, мы сможем сделать такие визиты регулярными!

– Но зачем, профессор? Мы же не собирались засиживаться в девятнадцатом веке! Мы хотели попасть в далекое будущее, для этого все и затевалось?

– Да конечная цель именно такова. Но, структура Реальности, как выяснилось, весьма упруга и может поглотить любые изменения, а значит, надо повторить вмешательство, сделать его последствия более заметными! Кроме того, если установить хотя бы временный канал, можно будет уточнить важнейшие аспекты хроно-теории. Это небольшая отсрочка, майор, но она поможет сэкономить в дальнейшем массу усилий. Так что не переживайте, доберемся и до далекого будущего!

III

Гидрокрейсер «Алмаз»

В кают-компании повисла напряженная тишина. Мичман Корнилович в изумлении качал головой, Зарин, который заранее знал, о чем пойдет речь, склонился над столом и перебирал листы бумаги в пухлом бюваре. Через открытые иллюминаторы доносился ленивый плеск волн и голоса грузчиков с пирса.

Молчание нарушил Эссен:

– Как я понял, Андрей Геннадьевич, ваше начальство хочет, что мы снова отправились в гости к государю императору Николаю Первому? Туда, откуда мы убрались полгода назад?

– Время – понятие относительное. – улыбнулся Андрей. – Для нас, и правда, прошло полгода. Для команд «Можайска» и «Помора» – не более двух суток. А для ваших сослуживцев-черноморцев, с крейсера «Кагул», который сопровождал «Алмаз» в набеге на Зонгулдак, минуло почти пять лет. Так что я бы не рискнул гадать, сколько времени пройдет между нашим отбытием из XIX-го века и возвращением обратно. Груздев полагает, что немного, от силы год.

– Один раз он уже угадал. – буркнул Корнилович. – И вот, пожалте, где мы оказались!

– Не «где», а «когда». – поправил Андрей. – Я понимаю, мичман, к этому непросто привыкнуть. У меня самого ум за разум заходит, когда профессор принимается пичкать меня всеми этими «мировыми линиями», «синхронизацией временных потоков», «отклонениями от генеральной исторической последовательности» и прочей заумью.

Зарин захлопнул бювар и выпрямился.

– Что ж, господа, полагаю, этот вариант – наилучший для нас. Здесь нам в любом случае, делать нечего, что бы там не фантазировал Георгий Валерьянович (Корнилович насупился, но не стал возражать). Я за то, чтобы принять предложение. Мы оставили по себе в 1854-м себе добрую память, нас примут с радость и дело для каждого найдется! Да, жизнь там не та, к которой мы привыкли, но это, я полагаю, не самое страшное.

Что-то уж очень легко каперанг одобрил нашу затею, подумал Андрей. Будто заранее знал…

– О чем вы говорите, Алексей Сергеич? – вскинулся Солодовников. – К чему это мы такому особому привыкли? Ну, нет трамваев, граммофонов, подумаешь! Зато войну мы для России выиграли – этого ведь не забудут, верно? Вон, и Красницкий с командой остался, и князинька наш, и Марченко, и лейтенант Качинский. Наверное, с крестами ходят, пока мы тут болтаемся, как известная субстанция в проруби…

– Вы что же, любезнейший, за кресты старались? – сощурился Эссен. Солодовников немедленно стушевался.

– Нет, я… вы меня не так поняли, господа! Я к тому, что присяга, данная и Николаю Второму и Врангелю теперь недействительна, в значит, мы вольны принимать любое решение.

– А «Алмаз»? – высоким голосом выкрикнул Корнилович. – С ним-то что? По- вашему, подобрали, как бесхозную клячу: погоняй, правь, куда в голову взбредет? Хоть в лес по дрова, хоть на живодерню… в Бизерту?

Зарин поморщился: о Бизерте, где крейсер должен был сгнить вместе с остальными кораблями и судами Белого Флота, помнили все.

– «Алмаз» принадлежит к Российскому Императорскому Флоту, независимо от того, кто в данный момент на престоле. – жестко сказал Зарин. На его скулах заходили желваки. – А потому, господа, всякий, кто захочет, может остаться в составе команды и отправиться с нами. Но если кто-то примет иное решение – не вправе препятствовать.

– Только надо прихватить с собой кое-то отсюда… – после недолгой паузы произнес Корнилович. – На портовых складах и в арсеналах полно добра: снаряды, например, торпеды для «Заветного». Может, и винт запасной отыщется? Надо же починить старичка!

Поврежденный миноносец пришлось бросить в 1854-м. Вместе с ним остался почти весь экипаж, включая командира, старшего лейтенанта Краснопольского.

У Андрея будто гора свалилась с плеч.

«Получилось!»

– Все, что найдется из воинского имущества здесь, в Севастополе – в нашем распоряжении. – ответил Зарин. – Я, как старший морской начальник, даю на это разрешение. И, кстати, не стоит ограничиваться снарядами и торпедами. В порту немало кораблей, по большей части, с неисправными машинами. Вы, мичман, возьмите машинистов, боцмана и к вечеру составьте рапортичку – какие из этих лоханок можно вытянуть с рейда? Как я понял, Андрей Геннадьевич, необязательно, чтобы они могли дать ход?

– Верно, – подтвердил Митин. – лишь бы на воде держались. Воронка Переноса около ста сорока метров в диаметре, все, что попадет в нее, отправится вместе с «Алмазом».

Солодовников оживился:

– Мы много чего можем прихватить! Вон, на пирсе снарядные ящики штабелями. Там же орудия конно-горной батареи, тяжелые шнейдеровских мортиры, полевые трехдюймовки. С фортов можно снять старые восьмидюймовки, они вполне исправны, и снарядов к ним море. В пакгаузах – газойль, масло в бочках, пулеметы, винтовки, амуниция! Брошенных автомобилей в порту десятки, и легковые и грузовики и даже два американских трактора.

– А подводная лодка? – перебил старший офицер. – Та, что мы у красных взяли? Как, бишь, ее…?

– «Имени товарища Троцкого» – подсказал Эссен. – Это один из главных большевистских вождей. Насколько мне известно, редкостная сволочь.

– Пощадите, господа! – взмолился Зарин. Такие вопросы с кондачка, не решаются! Надо подумать, составить список того, что понадобится в первую очередь.

Андрей громко откашлялся. Зарин замолк на полуслове.

– По-моему, вы кое-что забыли. Я понимаю, винтовки, торпеды, трактора, опять же… Дело нужное. Но что с людьми делать? С теми, что не успели на последние пароходы? Добровольцы, которые нам помогают, гражданские, женщины, старики – все умоляют увезти их, куда угодно, лишь бы подальше от красных!

– Позвольте, Андрей Геннадьевич, но как мы им объясним… – заговорил Эссен. – Нельзя просто так, ничего не сказав, ни о чем не предупредив, утащить такую уйму народу лет в прошлое?

– Почему же, как раз можно. Погрузите на корабли, а уже потом, на той стороне, объясните, что к чему. Полагаю, недовольных будет немного – все лучше, чем оставаться с госпожой Землячкой. Вот о чем надо думать в первую очередь, Реймонд Федорыч! А винтовки и газойль никуда не денутся!

Дверь в кают-компанию распахнулась, на пороге возник кондуктор.

– Разрешите обратиться, вашсокородие? Возле трапа часовые задержали юнкера. Приехал на грузовике, шумит, требует начальство. Говорит – недалече, за городом ихних крепко бьют. Куды его?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26 
Рейтинг@Mail.ru