bannerbannerbanner
Здесь водятся драконы

Борис Батыршин
Здесь водятся драконы

Полная версия

Но, стоило Матвею пуститься в расспросы о прошлом третьего из бывших мичманов, Казанков стал куда менее откровенным. Из этого юноша понял, что сотрудничество Остелецкого с секретной службой Адмиралтейства началось довольно рано, и детали его по-прежнему хранились в папочке, совать нос в которую категорически не следовало. Впрочем, хватило и того, что Казанков всё же счёл возможным рассказать – теперь вчерашний гимназист спал, и видел, как он примет участие в какой-нибудь чрезвычайно секретной операции, затеянной его наставниками. И, несомненно, добьётся успеха признания, славы, потому что как же может быть иначе?

Среди прочего, Казанков упомянул и о трагической кончине своей невесты, погибшей от взрыва той же бомбы, что убила Государя Императора. Упомянул он и о том, что отец Нины, бывший командир «Стрельца», под чьим началом Сергей Ильич начинал службу, впоследствии участвовал в походе русского броненосного отряда адмирала Бутакова к берегам Северной Америки. Поход этот закончился сражением в Чесапикском заливе, в котором русские хоть и не сделали ни единого выстрела, но всё же немало поспособствовали разгрому британской эскадры Эдварда Ингфилда. После войны Иван Фёдорович Повалишин (так звали отца Нины) некоторое время оставался на службе, но вскоре подал в отставку – только для того, чтобы по приглашению правительства Перу принять командование над закупленными в Североамериканских Штатах боевыми кораблями и вместе с ними поучаствовать в морской кампании против Чили, закончившейся решительной победой перуанцев. За это Повалишин получил от правительства республики адмиральские эполеты и солидное содержание, но на службу, что русскую, что перуанскую, уже не вернулся – вышел в отставку, теперь уже окончательно, имея в виду посвятить себя науке археологии и изучению древних погибших цивилизаций южноамериканского континента.

Это было весьма увлекательно, но… Матвея в самое сердце поразило то, какой яростью пылали глаза собеседника, когда тот говорил о бомбе террориста, убившей Нину – и юноша искренне порадовался, что вовремя свернул с этой тропинки, не успев наделать непоправимых глупостей.

Между прочим, Казанков упомянул и о человеке, с которым им не раз доводилось сталкиваться в жестоком противостоянии – этот агент британских секретных служб, своего рода злой гений, не раз становившийся на пути троих друзей, и в особенности, «штабс-капитана», Вениамина Остелецкого, столкнувшегося с этой зловещей фигурой в самом конце войны, в Порт-Саиде, где тот организовал похищение секретной дипломатический переписки из резиденции германского посланника. Матвей, сопоставив услышанное с недавними событиями в Абиссинии начал догадываться, что речь шла всё о том же Ричарде Бёртоне – путешественнике, писателе и авантюристе, совмещавшем все эти увлекательные занятия с шпионажем в интересах британской короны. Ведь именно он заварил кровавую кашу в заливе Таджура, закончившуюся бомбардировкой форта Сагалло, морским сражением и гибелью сотен людей с обеих сторон конфликта. Что ж, подумал молодой человек, остаётся надеяться, что им-то с Бёртоном встретиться не придётся. С каждым оборотом винта «Смоленск» уносил их всё дальше от африканского континента, где и пребывает сейчас – Матвей в этом не сомневался – этот загадочный и опасный человек.

II

Северная Африка,

Испанское Марокко

Сеута

Небо над городом было бездонно-голубым, и редкие облака неторопливо плывущие на восток, со стороны Атлантики, отражались в глубокой средиземноморской синеве. Вода в гавани без морщинки, без складочки, словно расстеленный на столе парижского закройщика шёлк – лишь пестрят кое-где белые чёрточки чаек, да громоздятся на аквамариновой глади чёрные, тяжкие утюги боевых кораблей. На том, что ближе к берегу, взвились на мачте разноцветные флажки, звонко пропел горн. Спустя несколько секунд на втором корабле повторили сигнал – сначала поползла вверх по фалам грот-мачты гирлянда сигналов, секундой спустя ответил и горн – серебряной, рассыпчатой трелью с кормы, где бессильно свешивался в безветрии красно-жёлтый флаг, а ниже, под полукруглым балконом красовалась надраенная до предписанного военно-морским уставом блеска надпись большими позолоченными буквами.

– «Нумансия». – прочёл один из мужчин, сидящих за столиком на террасе кафе. – Если память мне не изменяет – флагман адмирала Нуньеса в сражении при Кальяо, состоявшемся без малого двадцать лет назад.

Говоривший целиком подходил под хрестоматийный образ путешествующего британского джентльмена – высокий, сухопарый, лет тридцати пяти-сорока, в сюртуке из светлого полотна и таких же бриджах, заправленных в шнурованные сапоги. Его головной убор, тропический пробковый шлем обтянутый парусиной, лежал тут же, на соседнем стуле, рядом со стеком для верховой езды – массивным, чёрного африканского дерева с накладками из серебра и набалдашником из слоновой кости. Но внимательный наблюдатель, несомненно, отметил бы отсутствие на сапогах джентльмена шпор, а так же налёта пыли – обязательных атрибутов путешествующего верхом – а, следовательно, этот щегольской аксессуар был, скорее, символом статуса владельца.

– Она самая и есть. – кивнул второй мужчина. Этот, в отличие от своего собеседника, мало напоминал джентльмена – скорее уж, пирата времён королевы Елизаветы, нацепившего на себя платье английского моряка торгового флота куда более цивилизованных времён. Полотняный изрядно потрёпанный бушлат, из-под которого выглядывала нательная рубашка в крупную, на французский манер, сине-белую полоску, парусиновые штаны, грубые матросские башмаки. Облик кровожадного буканьера, грозы Карибов, дополнял глубокий, неправильной формы шрам на левой щеке, чрезвычайно уродовавший его владельца, а так же массивная золотая серьга в левом ухе. Руки его, далеко высовывавшиеся из рукавов бушлата, были остальному под стать – грубые, одинаково привычные и к прикладу ружья, и к корабельному канату и к рукояти топора. Возраст мужчины угадывался с трудом – судя по обильно пробивающейся в черных некогда как смоль волосах седине, он давным разменял пятый десяток.

– «Нумансия» и есть, тут вы правы… мистер Смит. – повторил владелец шрама. Обращение к собеседнику он выделил особо. – Кстати, второе судно, фрегат «Регина Бланка» тоже участвовала в этой баталии – и даже отличилась, подбив своими орудиями одну из бронированных башен перуанской береговой батареи.

Оба собеседника говорили о кораблях, используя женский род, что указывало на их происхождение – для англичанина любое судно всегда «she», леди.

– Верю вам на слово… мистер ван дер Вриз. – уголок рта джентльмена дёрнулся в подобии улыбке. – Или вас следует называть как-то иначе?

– Мейстер Клаас ван дер Вриз, трансваальский скотопромышленник, остался в прошлом. С вашего позволения, теперь я Жоао-Мария Режгате, до недавнего времени состоял помощником судового плотника на барке «Виана-ду-Каштелу». Вон он, кстати, у самого брекватера…

И кивнул на полускрытый корпусами военных кораблей изящный белый корпус трёхмачтового коммерческого парусника.

– Как вы угодили в подданные его величества Луиша Первого – не секрет?

– Какие уж тут секреты. – ухмыльнулся «боцман». После завершения известной вам операции я отбыл на германском пакетботе в Басру, а оттуда – на Цейлон. Там завербовался на парусник, следовавший в Амстердам с грузом чая, а когда тот зашёл на острова Зелёного мыса чтобы поправить такелаж, разболтавшийся при прохождении через полосу штормов – распрощался с голландским экипажем и две недели ждал подходящего судна, следующего в какой-нибудь из средиземноморских портов. Кстати, оттуда я послал с попутным пакетботом депешу, извещающую, что буду ждать вас здесь, в Сеуте.

– Изрядный крюк… – заметил Смит. – Могли бы отправиться в Занзибар, а то и напрямую, в Капскую колонию, сэкономили бы уйму времени.

– Те, кому пришло бы в голову меня разыскивать, наверняка подумали бы точно так же. – отпарировал носитель шрама. – А в Капской колонии – как и где угодно в Южной Африки, – я буду на виду. Тем более, дело сделано, куда спешить-то? Или ваше начальство чем-то не удовлетворено?

– Ну что вы, мистер… Жоао, я не ошибся? Вы блестяще справились с операцией.

– Несмотря на то, что русским, похоже, удалось закрепиться в Абиссинии надолго?

– Вы удивитесь, но сие обстоятельство даже играет нам на руку. Это не нравится не только нам, но и французам. После известных событий в заливе Таджура между Парижем и Санкт-Петербургом пробежала чёрная кошка, так что можно с уверенностью сказать: мы своего добились полностью. К тому же угольная станция флота, которую они, надо полагать, спешно начнут строить в Сагалло, не имеет такого уж большого значения как раньше, когда Аден принадлежал Британии. Теперь там, увы, хозяйничают турки, и русский флот чувствует себя в Адене как дома.

– Вот и русские военные корабли, прогнавшие французскую эскадру, вышли из Адена…

– Именно это я и имел в виду. – согласно кивнул Смит. – Политические дивиденды, таким образом, очевидны, и стоит лишь немного их подогреть – можно будет надеяться на перемены в политических раскладах в Европе. И это тем проще будет сделать, что французы уже давно косо смотрят на согласие, царящее в русско-германских отношениях.

– И как же мы этого добьёмся?

– Разными способами – дипломатическими торговыми… и прочими. Кстати, одним из этих «прочих» займётесь именно вы. Помнится, мы с вами в беседе упомянули войну между республикой Перу и Испанией?

– Да, нелепый конфликт двадцатилетней давности – впрочем, других на этом континенте и не бывает. – подтвердил мужчина со шрамом. – Признаться, мистер Смит, я сразу подумал, что вы неспроста затронули эту тему.

– Вам не откажешь в проницательности. – тонко улыбнулся джентльмен. – Так вот, сэр Фрэнсис… вы же позволите называть вас так в беседе тет-а-тет? – так вот, рад сообщить вам, что пришла пора взять реванш у ваших старых друзей. И воспользоваться для этого предстоит тем же методом, что однажды принёс им успех. По-моему, это будет только справедливо.

 

– И что же это за метод? – шрам, и без того пугающий, исказила усмешка.

– В своё время мы об этом поговорим подробнее. А пока – вот, полюбопытствуйте…

Джентльмен снял со стола пробковый шлем. Под ним обнаружилась тощая стопка газет; её он и подтолкнул к собеседнику а сам достал из кожаного с серебряными уголками портсигара бледно-зелёную турецкую пахитосу и принялся с видимым удовольствием её раскуривать.

* * *

Газета «С.-Петербургские ведомости»

Российская Империя, С-Петербург.

«С Дворцовой Площади сообщают: вчера Его Высокопревосходительство посол Третьей Республики мсье Эмиль Флуаранс вручил министру иностранных дел Российской Империи Н. И. Гирсу ноту, касательно таджурского инцидента – уже третью за прошедшие полтора месяца. Предыдущие две ноты остались без ответа; на этой же Его Императорское Величество Государь Александр Александрович собственноручно начертать соизволил:

„Где раз пóднят рýсский флаг, он уже спускáться не дóлжен.“

Наши читатели, несомненно, помнят, что эти слова произнёс дед царствующего императора, Николай Александрович по поводу основания в устье реки Амур военно-административного поселения Николаевский пост (ныне город Николаев). Это высказывание ясно даёт понять французской стороне, что об оставлении форта Сагалло не может идти речи – как и о выплате денежных компенсаций гражданам Третьей Республики, пострадавшим в ходе инцидента…

В тот же день официальный журнал Императорского Флота „Морской сборник“ опубликовал большую статью капитана I-го ранга N. В ней подробно рассматриваются проекты устройства в станице Новая Москва (бывш. египетская крепость Сагалло) военно-морского поста в причалами, провиантскими магазинами и угольной станцией, где могли бы делать остановки военные и коммерческие суда, следующие на Дальний Восток…»

* * *

Ежедневная газета «Московские ведомости»

Российская Империя, Москва.

«Нам пишут из Парижа:

4 августа 188… года французский боевой отряд под командой контр-адмирала Леспе пересекла Формозский пролив и появилась в видимости китайского города Цзилун, что стоит на севере Формозы, являясь основой обороны китайцев в этой части острова. В состав отряда входил крейсера „Байярд“, „Ля Глиссоньер“ и канлодка „Лютен“, а так же присоединившийся к ним крейсер „Вийяр“; флагманский „Байярд“ нёс на борту десантную роту морских стрелков.

Контр-адмирал потребовал сдать форты Цзилуна до восьми часов утра следующего дня. Напоминание о заключённом между Империей Цин и Третьей Республикой мире и идущих в настоящий момент переговорах, сделанное комендантом китайского гарнизона, адмирал оставил без внимания.

Китайцы в свою очередь проигнорировали французский демарш, и в 8 часов утра корабли открыли бомбардирование береговой форта в восточной оконечности гавани Цзилуна. Китайцы ответили незамедлительно, однако разрушительная сила их старых дульнозарядных пушек не шла ни в какое сравнение с тяжёлыми орудиями французских судов. Вскоре позиции защитников форта были полностью разрушены, взлетел на воздух склад боеприпасов, а возникший пожар распространился на казармы гарнизона и соседнюю деревню. Спустя два часа после начала обстрела, на берег высадились две сотни морских пехотинцев, сумевших там закрепиться. Примерно в 3 часа пополудни французские сапёры сумели заминировать и взорвать на воздух уцелевшие укрепления китайцев и те, потеряв около 60-ти человек в панике отступили.

Но этим успехам французов и ограничились. Когда на следующее утро стрелки попытались продвинуться вглубь острова, имея своей целью занять угольные шахты близ селения Пей-Тао, они к своему удивлению обнаружили, что сделать это невозможно: все дороги перекрывали воинские отряды циньцев. Командующий обороной генерал Лю Минцюань не терял времени, и уже утром двум сотням французов противостояла вся пятитысячная китайская армия, поддерживаемая многочисленными, хотя и скверно вооружёнными (по большей части, холодным оружием) отрядами ополченцев.

Один из французских офицеров, принимавших участие в высадке, пишет: „…весь Тайвань на стороне Цин. Если мы встречаемся с какими-либо тайваньскими аборигенами, можно не сомневаться – это циньские партизаны…“

В результате завязавшегося тяжёлого боя французы вынуждены были оставить Цзилун и вернуться на корабли. Свои потери они оценили в двух убитых и 11 раненых; китайцы же сообщали о том, что убито „много больше ста французов“. Скорее всего, одни преуменьшили, а другие преувеличили. Цинцы в любом случае понесли намного большие потери, что ни одной из сторон не оспаривается.

Видя неуспех десанта, контр-адмирал Леспе вынужден был покинуть Формозу и увести свои корабли обратно, но соединение с эскадрой адмирала Курбэ…»

* * *

И как это вы сумели раздобыть здесь, в Испанском Марокко относительно свежую русскую прессу? – сказал тот, кого назвали сэром Фрэнсисом. За несколько минут он наскоро просмотрел предложенные газеты. Такая скорость, вероятно, объяснялась тем, что некоторые статьи были заранее отчёркнуты карандашом – на них-то и сосредоточил своё внимание мнимый португальский моряк.

– Никакой загадки тут нет, пару дней назад в Сеуту зашёл русский коммерческий пароход, совершающий рейс из Одессы в Нью Йорк – у них протекли холодильники, пришлось спешно чиниться – вот сотрудник нашего консульства и подсуетился. А вообще-то две недели – не такие уж и свежие, эти русские как всегда, не торопятся…

– Поверьте, мистер Смит, когда надо, они могут быть очень быстрыми.

– Вам ли не знать… – уголок рта джентльмена дёрнулся в подобии саркастической усмешки. – Итак, что вы скажете по поводу прочитанного?

– Подожду ваших пояснений. – отозвался владелец шрама. – Я пока знаю слишком мало, и не хотелось бы гадать на кофейной гуще.

Мистер Смит кивнул, соглашаясь.

– Перво-наперво стоит отметить, что теперь, после разгрома китайского флота при Фучжоу и неудачной французской высадки на Формозе, конфликт между Францией и циньским Китаем окончательно превратился в полноценные вооружённые действия. Не хватает только официального разрыва отношения и объявления войны – но в Азии, как вам хорошо известно, подобным формальностям придают мало значения. Экспедиция на Формозу ясно показывает, что французы, скорее всего, не решатся на вторжение в материковый Китай – армия циньцев, хоть и скверно вооружена и ещё хуже управляется, слишком многочисленна для французских экспедиционных сил. Везти же войска на другой конец света парижские стратеги, скорее всего, не решатся. Отсюда следует вывод: боевые действия ограничатся островом Формоза и северными районами провинции Тонкин, граничащими с Китаем; кроме того, они наверняка развернутся на море. И как раз здесь приходит время поговорить об операции, которые провели наши русские оппоненты во время столь несчастливо сложившейся для нас войны между Чили и коалиции Перу и Боливии.

Сэр Фрэнсис поморщился – последнее замечание явно не доставило ему удовольствия.

– Да, они тогда довольно удачно нас переиграли. Кстати, я сразу понял, что вы недаром помянули испано-перуанскую войну…

– Как я уже имел удовольствие отметить, пришла очередь взять реванш. – джентльмен постучал портсигаром по газетной стопке. Если наши сведения верны, то Париж собирается отправить на помощь адмиралу Курбэ несколько новых боевых кораблей – два, может, три, подробности пока неизвестны. Китайцы же со своей стороны предприняли попытку ускорить работы на двух броненосцах и двух канонерских лодках, заказы на которые размещены на германских верфях. Все четыре корабля действительно спущены на воду и закончены достройкой в небывало короткие сроки. Однако, благодаря давлению со стороны Франции, Германия объявила, что передача готовых кораблей заказчику откладывается, и теперь Китай получит свои броненосцы не раньше окончания конфликта с Третьей Республикой.

– Германцы пошли на поводу у лягушатников? – владелец шрама покачал головой. – Признаться, вы сумели меня удивить!

– Тем не менее, это так. Ходят слухи, что те взамен пообещали подержать колониальные аппетиты Берлина здесь, в Северной Африке, в том числе, и в Марокко.

Бывший помощник судового плотника помолчал, покопался в кармане, извлёк замшевый кисет и обгрызенную пенковую трубку и принялся её раскуривать. Запах крепчайшего виргинского табака поплыл над столиком; Собеседник, унюхав столь неизысканный аромат, слегка поморщился, что было оставлено без внимания.

– Ясно. И при чём же здесь мы? – спросил хозяин шрама, сделав две глубокие затяжки.

– Таким образом, броненосцы и канонерки как бы подвисли в воздухе. – джентльмен сделал вид, что не заметил нарочитой бестактности визави. – Флот кайзера тоже не собирается выкупать контракт, а китайцы отказались переводить оставшиеся денежные средства до получения кораблей. Судостроители таким образом терпят убытки. Наш план состоит в том, чтобы их канонерки выкупила некая третья страна, желательно, латиноамериканская – а там подумаем, куда им следует отправиться.

– И что это нам даёт?

– По-моему, ответ очевиден. В настоящий момент французы не в состоянии выделить для действий в Индокитае достаточно сильное соединение – потери в недавней войне вынуждают их держать оставшиеся корабли первой линии в Ла-Манше и во Французской Гвиане. Таким образом, то, что отправится к берегам Китая, будет набрано, как говорят проданные царя Александра, с миру по нитке.

Последние слова он произнёс по-русски, с сильным британским акцентом.

– Вы владеете русским? – осведомился тот, кого именовали сэром Фрэнсисом. В отличие от собеседника, его русский сделал бы честь любому выпускнику Императорского Университета.

– Вас это удивляет? Полезно знать язык самого опасного противника Империи. Впрочем, мои познания в этой области и близко не сравнятся с вашими. Сколько вы знаете, девять, десять?

– Двадцать шесть. Но мы отвлеклись мистер… э-э-э… Смит.

– Разумеется, простите. Так вот, французы отправят в Индокитай объедки со своего стола, возможно, усилив их одним или двумя кораблями, из числа спешно достраиваемых на верфях Третьей республики. У китайцев же имеется неплохо сбалансированный флот – по общему признанию, сильнейший среди флотов неевропейских держав. Правда, в июле этого года они получили чувствительный удар при Фучжоу, когда эскадра под предводительством адмирала Курбэ наголову разгромил Фуцзянский флот, пустив на дно десяток боевых кораблей, не потеряв при этом ни одного своего. Но этот флот отнюдь не был сильнейшим из военно-морских соединений империи Цин. И если французы столкнуться с несравненно более сильным Бэйянским флотом, получившим к тому же подкрепление в виде хотя бы половины китайского заказа – я бы десять раз подумал, на чью победу ставить. А если к тому же выяснится, что реализации этого плана поспособствовали секретные службы России – как вы думаете, это обрадует Париж?

– Полагаю, они будут в ярости. – шрам снова исказила улыбка, на этот раз с оттенком злорадства. – Особенно если учесть, что русские только что утёрли им нос в заливе Таджура…

– Не без вашей помощи, сэр Фрэнсис, не без вашей помощи!

– А перуанцы-то пожелают приобрести эти суда?

– Они уже проявили к ним интерес – правда, пока разговоры идут только о канонерках. Республике, видите ли, слишком дорого обошлась победа в войне с Чили. Однако мы устроим им кредит в каком-нибудь из американских или швейцарских банков на чрезвычайно выгодных условиях – через третьих лиц, разумеется.

– Значит, проблема в том, чтобы организовать передачу кораблей Китаю?..

– …а так же обставить эту комбинацию так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в причастности России. Лучше всего, если удастся нанять для экипажей русских отставных моряков, даже и офицеров. В идеале, если командовать этим соединением тоже будет русский.

Над столиком повисло молчание. Трубка, пристроенная на край хрустальной пепельнице, курилась вонючим голубоватым дымком.

– И вы обратились ко мне?

Мистер Смит усмехнулся – снова одним уголком рта.

– К кому ж ещё? Я, в отличие от иных чинов из управления военно-морской разведки, не собираюсь попрекать вас южноамериканским провалом. Куда важнее, что вы хорошо знакомы с состоянием дел в регионе, и к тому же действовать придётся в некотором смысле и против русских – а у вас с ними старые счёты, не так ли?

Пауза, потом кивок.

– Так вы согласны?

– Вы же не сомневались в ответе – буркнул сэр Фрэнсис. – Но у меня есть условие.

– Какое именно?

 

– С этого момента руководство операцией осуществляется исключительно через меня. Все сведения о составных частях плана будут известны только мне; вам же придётся удовольствоваться только самыми общими контурами, да и то, с твёрдым обещанием не делиться ими ни с кем, включая Премьер-министра или первого Морского лорда!

– Вы просите о большом доверии.

– Это непременное условие. Если вы его не примете, то и говорить не о чем. Русская разведка работает всё лучше и лучше – и не хотелось бы ставить успех нашего маленького заговора в зависимость от длины языка какого-нибудь адмиралтейского клерка…

– Что ж… – джентльмен взял со стола стек и покрутил его в пальцах. – Как я понимаю, у вас есть уже соображения по исполнителям, которых вы собираетесь привлечь?

– Несомненно. Но делиться ими я не собираюсь даже с вами. Боюсь, вы сочтёте их слишком… парадоксальными.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru