Брендон Сандерсон
Пепел и сталь
– Ну же, – негромко сказал Кельсер, – испытай ее. Пригаси меня.
Вин осторожно потянулась мыслью внутрь себя, касаясь неожиданно обретенной бездны удачи. Зачерпнув немножко, она бросила удачу в Кельсера.
– Неплохо. – Кельсер нетерпеливо наклонился вперед. – Но мы уже знаем, что ты умеешь это делать. Теперь проведем настоящую проверку, Вин. Способна ли ты проделать нечто другое? Ты можешь смягчить мои чувства, но можешь ли ты разжечь их?
Вин нахмурилась. Она никогда не использовала удачу подобным образом, она даже и не осознавала, что ей это доступно. А почему он так волнуется?..
Преисполнившись подозрения, Вин коснулась своего источника удачи и тут же заметила кое-что интересное. То, что она вначале приняла за один огромный источник силы, оказалось на самом деле двумя источниками. Это были два разных типа удачи.
«Восемь. Он сказал, металлов восемь. Но… что тогда делают остальные?»
Кельсер ждал. Вин потянулась ко второму, незнакомому источнику удачи и так же, как делала прежде, направила удачу на Кельсера.
Улыбка Кельсера растянулась до ушей, он выпрямился и посмотрел на Доксона:
– Вот так! Она это сделала!
Доксон покачал головой:
– Если честно, Кел, я не знаю, что и думать. Мне и одного тебя более чем достаточно. А уж если таких станет двое…
Вин подозрительно посмотрела на него, прищурившись:
– Двое каких?
– Даже среди знатных людей алломантия – редкость, Вин, – заговорил Кельсер. – По правде сказать, это наследственное искусство, и среди знати есть несколько сильных родов. Однако кровь еще не гарантирует обретения алломантической силы. Многие знатные люди владеют только одним из восьми базовых аспектов алломантии. И тех, кто это умеет, называют туманщиками. Иногда сила проявляется в скаа – но только в тех скаа, в которых течет благородная кровь, причем кровь ближайших предков. Один туманщик приходится примерно на… примерно на десять тысяч скаа-полукровок. Чем ближе родственник знатной крови и чем сильнее кровь, тем более вероятно, что скаа родится туманщиком.
– Кем были твои родители, Вин? – спросил Доксон. – Ты их помнишь?
– Меня вырастил мой сводный брат Рин, – смущенно ответила Вин.
Это была не та тема, которую стоило обсуждать с посторонними.
– Он что-нибудь рассказывал о твоих отце и матери? – задал Доксон новый вопрос.
– Так, немножко, – призналась Вин. – Рин говорил, наша мать была шлюхой. Не то чтобы она сама выбрала этот путь, просто в нижнем мире… – Она умолкла, не договорив.
Однажды мать пыталась убить ее, когда Вин была еще совсем маленькой. Вин почти не помнила этого. Ее спас Рин.
– А что насчет отца? – поинтересовался Доксон.
Вин посмотрела ему прямо в глаза:
– Он высший прелан Стального братства.
Кельсер негромко присвистнул.
– Подумать только – такой человек забыл о своем долге. Какая ирония!..
Вин уставилась в стол и наконец протянула руку, взяв свою кружку с пивом и сделав основательный глоток.
Кельсер улыбнулся:
– Большинство высших поручителей братства – очень знатные люди. Твой отец вместе с кровью передал тебе редкий дар.
– Так, значит… я одна из тех туманщиков, о которых ты говорил?
Кельсер отрицательно качнул головой:
– Вообще-то, нет. Как раз поэтому ты нас так и интересуешь. Туманщики обладают только одной алломантической силой. А ты только что доказала, что владеешь двумя. А если у тебя есть по крайней мере две из восьми, то ты можешь открыть в себе и остальные. Так уж устроено: если ты алломант, то ты обладаешь или всего одной силой, или получаешь их все. – Кельсер наклонился вперед. – В общем, Вин, ты – из тех, кого обычно называют рожденной туманом. Даже среди знати такие люди чрезвычайно редки. А уж среди скаа… ну, достаточно сказать, что я за всю жизнь видел только одного скаа – рожденного туманом.
В комнате стало намного тише. И намного спокойнее. Вин смотрела на свою кружку, не видя ее. Рожденные туманом. Она слышала разговоры о них, конечно. Легенды.
Кельсер и Доксон сидели молча, не мешая Вин думать. Но вот наконец она заговорила:
– Ну и… что все это значит?
Кельсер улыбнулся:
– Это значит, что ты, Вин, весьма необычная персона. У тебя есть сила, которой позавидуют даже высшие вельможи. И если бы ты родилась аристократкой, эта сила могла бы сделать тебя одной из самых влиятельных и смертельно опасных фигур во всей Последней империи. – Он опять наклонился поближе к Вин. – Но ты не аристократка. Ты не знатная леди, Вин. И ты не обязана играть по их правилам… а это делает тебя еще более могущественной.
4
Очевидно, следующая часть моего путешествия пройдет в высокогорьях Терриса. Говорят, это холодное, безжалостное место – земля, где горы сотворены из льда.
Наши слуги не отправятся в это путешествие. Нам, видимо, придется нанять террисийских носильщиков, чтобы они обо всем позаботились.
– Ты слышал, что он сказал?! Он задумал какое-то дело! – Глаза Улефа сверкали от возбуждения. – Вот интересно, на какой из Великих Домов он задумал напасть?
– Это будет один из самых могущественных, – заявил Дистен, охранник Камона.
У него не было одной кисти, но он обладал самыми зоркими глазами и самым острым слухом во всей шайке.
– Кельсер никогда не опускается до мелочей.
Вин сидела молча, ее кружка с элем – все та же, которую дал ей Кельсер, – стояла перед ней почти полная. Но теперь за ее столом было полно народу: Кельсер позволил ворам вернуться в их дом незадолго до того, как должно было начаться собрание, на котором он хотел присутствовать. Однако Вин предпочла бы остаться в одиночестве. Жизнь с Рином приучила ее к одиночеству, ведь, если кто-то становится слишком близок тебе, у него появляется больше возможностей предать тебя.
И даже после исчезновения Рина Вин предпочитала держаться сама по себе. Она не хотела куда-то бежать, однако не испытывала и потребности сближаться с другими членами воровской шайки. А они в ответ охотно оставляли ее в одиночестве. Положение Вин было сомнительным, и связываться с ней никому особо не хотелось, чтобы заодно с девушкой не попасть в неприятности. Только Улеф делал попытки подружиться с ней.
«Если ты позволишь кому-то подойти слишком близко, то тебе только больнее будет, когда этот человек предаст тебя». Голос Рина как будто шептал эти слова в голове Вин.
Но был ли Улеф ее настоящим другом? Он с такой легкостью предал ее! А остальные члены команды просто приняли как должное и избиение Вин, и ее мгновенное спасение, ни один и словом не обмолвился о том, что все они предали ее и отказались ей помочь. Они всего лишь поступали так, как требовали обстоятельства.
– Выживший в Хатсине давно уже не брался ни за какую работу, – сказал Хармон, старый взломщик с жидкой бородкой. – За последние годы его видели в Лютадели всего несколько раз. И вообще-то, он не соглашался на работу с тех пор, как…
– Так это в первый раз? – пылко перебил его Улеф. – Первый раз после того, как он сбежал из Ям? Тогда это должно быть нечто совершенно особенное!
– Он что-нибудь говорил об этом, Вин? – спросил Дистен. – Вин! – Он помахал перед ней искалеченной рукой, стараясь привлечь внимание.
– А? – встрепенулась Вин, поднимая взгляд.
Она уже слегка привела себя в порядок после побоев Камона, приняв от Доксона носовой платок, чтобы вытереть кровь с лица. Но с синяками, конечно, она ничего поделать не могла. В них все так же пульсировала боль. Вин только надеялась, что у нее ничего не сломано.
– Кельсер, – повторил Дистен. – Он что-нибудь говорил о том, какое дело задумал?
Вин покачала головой и посмотрела на окровавленный носовой платок, лежавший у нее на коленях. Кельсер и Доксон ушли совсем недавно, но обещали вернуться, когда она обдумает их слова. В их словах таился некий скрытый смысл, некое… обещание. Что бы они ни задумали, ее приглашали поучаствовать.
– И вообще, почему он выбрал именно тебя? – спросил Улеф. – Он что-нибудь говорил об этом?
Вот, значит, как они поняли: решили, что Кельсер выбрал ее посредником для общения с шайкой Камона… то есть Милева.
Дно Лютадели делилось на две части. Одну из них составляли воровские шайки вроде той, что собрал Камон. А другую… Другая часть состояла из особенных людей. Это были группы чрезвычайно умелых преступников, или чрезвычайно безрассудных, или же невероятно талантливых. Из алломантов.
Две эти составляющие никогда не смешивались: профессиональные воры предпочитали держаться сами по себе. Однако время от времени группы туманщиков нанимали воровские шайки для каких-нибудь не слишком сложных дел, и тогда они выбирали посредника, который работал с обеими командами. И Улеф решил, что Вин станет именно таким посредником.
Члены шайки заметили наконец, что Вин не хочет отвечать на вопросы, и перешли к другой интересной теме: туманщикам. Об алломантах воры говорили не слишком уверенно, понизив голос, а Вин с неловкостью слушала. Как можно представить, что она имеет отношение к тому, о чем люди говорят с благоговейным страхом? Ее удача… ее алломантия… была чем-то незначительным, чем-то таким, что помогало ей выживать, но все равно очень важным для нее.
«Но такая сила…» – подумала Вин, заглядывая в свои запасы удачи.
– Интересно, чем занимался Кельсер в последние годы? – сказал Улеф.
В начале общего разговора он вроде бы слегка смущался, глядя на Вин, но это быстро прошло. Да, он предал ее, но таково дно. Никаких друзей.
«Однако между Кельсером и Доксоном отношения как будто другие. Они, похоже, доверяют друг другу».
Может, так просто кажется? Или они составляют одну из тех редких шаек, где не принято предавать своих?
Но самым непонятным и тревожащим казалось Вин то, что Кельсер и Доксон были так откровенны с ней. Они как будто хотели доверять Вин, даже принять ее в свой круг, и это после такого короткого знакомства… Вин не верила в их искренность… на дне никто не выжил бы, придерживаясь такой тактики. И все же их дружелюбие привело ее в замешательство.
– Два года, – сказал Хруд, молчаливый плосколицый головорез. – По-видимому, он все это время готовился к делу.
– Ну, это должно быть нечто особенное! – предположил Улеф.
– Расскажите мне о нем, – тихо попросила Вин.
– О Кельсере? – уточнил Дистен.
Вин кивнула.
– А что, на юге о Кельсере ничего не знают?
Вин отрицательно покачала головой.
– Он был главарем лучшей шайки во всей Лютадели, – пояснил Улеф. – Просто легенда, даже среди туманщиков. Он ограбил несколько самых богатых Великих Домов в столице.
– И?.. – вопросительно произнесла Вин.
– И кто-то его предал, – негромко сказал Хармон.
«Ну конечно, как же иначе!» – подумала Вин.
– Кельсера схватил сам Вседержитель, – продолжал Улеф. – И отправил его с женой в Ямы Хатсина. Но Кельсер сбежал оттуда. Он сбежал из Ям, Вин! Он единственный, кому это удалось!
– А его жена? – спросила Вин.
Улеф посмотрел на Хармона, но тот покачал головой:
– Ей не удалось.
«Значит, он тоже кого-то потерял. Как же он может все время смеяться? Да еще так искренне?»
– Именно там он заработал свои шрамы, понимаешь? – сказал Дистен. – Ну, на руках. Это из Ям, ему ведь пришлось карабкаться вверх по скалам, по отвесной стене, чтобы сбежать.
Хармон фыркнул:
– Да нет, он их заработал иначе. Он убил инквизитора, когда удирал… оттуда у него и шрамы.
– А я слышал, это следы зубов одного из тех чудищ, что охраняют Ямы, – вставил Улеф. – Кельсер сражался с ним, а потом сунул руки ему в пасть и задушил его изнутри. А руки ободрал о зубы.
Дистен нахмурился:
– Как можно задушить кого-то изнутри?
Улеф пожал плечами:
– Ну, я просто слышал такую историю.
– Он странный человек, – пробормотал Хруд. – Что-то с ним случилось там, в Ямах, что-то дурное. Он ведь прежде не был алломантом, как вы знаете. Когда он попал в Ямы, он был обычным скаа, а теперь… Теперь он наверняка туманщик – и не совсем человек. Он слишком много времени провел в тумане, вот в чем дело. Кое-кто поговаривает, что настоящий Кельсер давно мертв, а то, что носит его личину… короче, это не он.
Хармон покачал головой:
– Это просто сказки, которые так любят скаа на плантациях. Все мы выходим в туман.
– Но не в тот туман, что за городом, – настойчиво произнес Хруд. – Там есть туманные призраки, которые захватывают людей и отбирают у них лица. Это точно!
Хармон закатил глаза.
– Хруд прав в одном, – сказал Дистен. – Кельсер – не человек. Он, может, и не туманный призрак, но уже и не скаа. Я слышал, он проделывает такие вещи, которые могут только они. Те, что выходят ночью. Вы же сами видели, что он сотворил с Камоном.
– Рожденный туманом, – пробормотал Хармон.
«Рожденный туманом». Конечно, Вин слышала это название еще до того, как его обронил Кельсер. Да и кто не слышал? По сравнению со слухами о рожденных туманом байки про инквизиторов и туманщиков казались чистой правдой. Говорили, что рожденные туманом – посланцы тумана как такового, а великой силой их наделил не кто иной, как Вседержитель. Только самые высокопоставленные вельможи были рожденными туманом: они якобы являлись тайными убийцами, служившими Вседержителю, и выходили на улицы лишь по ночам. Рин всегда говорил ей, что это полная чушь, и Вин ему верила.
«Но Кельсер сказал, что я, как и он, одна из них».
Как это могло быть? Она ведь никто, просто дочь проститутки. Никто и ничто.
«Никогда не доверяй человеку, принесшему хорошие новости, – частенько повторял Рин. – Это самый древний и самый легкий способ обмануть кого угодно».
Да, но у нее есть удача. Алломантия. Вин все еще ощущала внутри тот запас, который возник благодаря флакончику Кельсера, и тут же испробовала свои силы на членах воровской шайки. Она обнаружила, что теперь у нее куда больше удачи и что она может воздействовать на людей намного сильнее.
Вин начала понемногу понимать, что ее прежняя цель – просто остаться в живых – уже не так воодушевляет. Она ведь могла сделать куда больше. Прежде она была рабыней Рина; потом – рабыней Камона. И она готова стать рабыней этого Кельсера, если он в итоге приведет ее к свободе.
Милев, сидевший за своим столом, посмотрел на карманные часы и встал:
– Ладно, пора двигать отсюда.
Комнату быстро прибрали, готовя ее к назначенному Кельсером собранию. Вин осталась на месте: Кельсер ясно дал всем понять, что она приглашена на эту встречу. Вин еще какое-то время сидела молча: помещение, на ее взгляд, стало куда более приятным, когда его покинула воровская братия. А немного погодя начали прибывать друзья Кельсера.
Первый, с коротко стриженными волосами, показался Вин здоровенным, как солдат. На нем была свободная рубаха без рукавов, выставлявшая напоказ руки с рельефными мышцами. Да, мускулы его впечатляли, но двигался он при этом плавно и грациозно.
С ним явился человек, одетый как вельможа – в сливового цвета жилет с золотыми пуговицами и черное пальто. Дополняла его облик шляпа с узкими полями и дуэльная трость. Он был старше солдата и слегка полноват. Войдя в комнату, он снял шляпу. Его черные волосы были уложены в безупречную прическу. Мужчины о чем-то говорили между собой, но, войдя в пустую комнату, сразу замолчали.
– А это, должно быть, наш посредник, – сказал наконец мужчина в дорогом костюме. – Кельсер уже здесь, милая?
Он говорил так, словно они с Вин были давними друзьями. И Вин вдруг почувствовала (вопреки собственному желанию), что ей нравится этот хорошо одетый, вежливый человек.
– Нет, – негромко ответила она.
До сих пор свободные штаны и рабочая рубаха вполне ее устраивали, но тут ей неожиданно захотелось иметь одежду получше. Внешний вид незнакомца как бы требовал более официальной обстановки.
– Следовало бы сообразить, что Кел непременно опоздает на встречу, которую сам назначил, – проговорил солдат, усаживаясь за один из столов поближе к центру комнаты.
– Да, действительно, – согласился мужчина в дорогой одежде. – Но полагаю, его опоздание нам не помешает. Я был бы не против что-нибудь выпить…
– Позвольте предложить вам, – быстро сказала Вин, вскакивая.
– Как это мило с твоей стороны, – улыбнулся нарядно одетый человек, садясь рядом с солдатом.
Он закинул ногу на ногу, а трость поставил рядом, опустив ладонь на набалдашник.
Вин приблизилась к бару и стала выбирать бутылку.
– Бриз… – предостерегающе произнес солдат, когда Вин нашла бутылку с самым дорогим из вин Камона и начала разливать его по стаканам.
– А? – недоуменно вскинул брови второй.
Солдат кивнул на Вин.
– Ну ладно, ладно, – со вздохом произнес мужчина в костюме.
Вин замерла, едва не пролив вино, и слегка нахмурилась.
«Что это я делаю?»
– Клянусь, Хэм, – сказал мужчина в костюме, – ты иной раз бываешь ужасным занудой.
– То, что ты способен воздействовать на кого-то, не означает, что именно это тебе и следует делать, Бриз.
Вин, ошеломленная, стояла на месте.
«Он… он бросил в меня удачу».
Когда Кельсер пытался управлять ею, она почувствовала его прикосновение и сумела воспротивиться. Но на этот раз она даже не успела осознать, что делает!
Она, прищурившись, посмотрела на мужчину в дорогом костюме:
– Ты – рожденный туманом.
Мужчина, которого звали Бриз, усмехнулся:
– Это вряд ли. Кельсер единственный скаа – рожденный туманом, другого тебе вряд ли удастся встретить, дорогая… И молись, чтобы никогда в жизни не столкнуться со знатным рожденным туманом. Нет, я обычный скромный туманщик.
– Скромный? – переспросил Хэм.
Бриз пожал плечами.
Вин посмотрела на отчасти наполненный вином стакан.
– Ты потянул за мои чувства. Я хочу сказать… своей алломантией.
– Скорее, я на них надавил, – уточнил Бриз. – Когда за чувства тянут, человек становится менее доверчивым и более решительным. А когда на них слегка давят, сглаживают, это располагает к тебе человека.
– Да какая разница… ты манипулировал мной, – произнесла Вин. – Ты заставил меня предложить тебе выпить.
– Я бы не сказал, что я тебя заставил, – возразил Бриз. – Я просто чуть-чуть изменил твои чувства, повернул их так, чтобы ты сделала то, что мне хотелось.
Хэм почесал подбородок:
– Ну не знаю, Бриз. Вообще-то, вопрос интересный. Воздействуя на ее эмоции, не лишил ли ты ее возможности выбора? Если бы, например, она кого-нибудь убила или что-то украла под твоим влиянием, чье это было бы преступление – твое или ее?
Бриз закатил глаза:
– Это не тема для обсуждения! И ты не должен думать о таких вещах, Хэммонд, это повредит твой мозг! Я лишь слегка приободрил ее, просто сделал это несколько необычным способом.
– Но…
– Я не намерен с тобой спорить, Хэм.
Мускулистый мужчина вздохнул с несчастным видом.
– Так ты дашь мне выпить? – с надеждой в голосе спросил Бриз, глядя на Вин. – Я хочу сказать, ты ведь уже взялась за дело, и тебе в любом случае надо вернуться и сесть где-нибудь…
Вин внимательно прислушалась к своим чувствам. Нет ли в ней неодолимого желания сделать то, о чем он просит? Может, он снова принялся манипулировать ею? Наконец она просто отошла от бара, оставив вино там, где оно стояло.
Бриз вздохнул. Но не встал и не взял выпивку сам.
Вин осторожно подошла к столу, за которым сидели мужчины. Она привыкла прятаться по углам – так, чтобы слышать все разговоры, но в то же время достаточно далеко, чтобы иметь шанс сбежать. Но она не сможет прятаться от этих двоих – во всяком случае, сейчас, пока никого другого в комнате нет. Она выбрала место за соседним столом и осторожно села. Ей нужно было многое узнать; до тех пор пока она ничего не знает, она будет находиться в весьма невыгодном положении в новом для нее мире туманщиков.
Бриз хихикнул:
– Немножко нервничаешь, малышка?
Вин не обратила внимания на его слова.
– Ты, – сказала она, посмотрев на Хэма. – Ты… тоже туманщик?
– Да, – кивнул тот. – Я громила.
Вин смущенно нахмурилась.
– Я поджигаю пьютер, – пояснил Хэм.
Но Вин и теперь ничего не поняла.
– Он может сделать себя намного сильнее, дорогая, – сказал Бриз. – Легко разбросать все вокруг… в основном людей, которые мешают нам заниматься своими делами.
– Ну не все так просто, – сказал Хэм. – Я обеспечиваю безопасность наших дел, поставляю главарю людскую силу и бойцов, когда это необходимо.
– И еще он попытается уморить тебя своей доморощенной философией, как только ему представится возможность, – добавил Бриз.
Хэм покачал головой:
– Если честно, Бриз, я иногда и сам не понимаю, почему я…
Он замолчал, потому что дверь открылась и вошел еще один человек.
Он был одет в тусклое желтовато-коричневое пальто, темно-коричневые брюки и простую белую рубашку. Однако его лицо оказалось куда выразительнее одежды: сплошь в каких-то узлах и шишках, как старое дерево, а в глазах светилось неодобрение и недовольство, какое бывает только во взгляде стариков. Но Вин не смогла бы определить его возраст: с одной стороны, он был достаточно молод, чтобы держаться прямо, не сутулясь, а с другой – достаточно стар, чтобы Бриз, человек средних лет, выглядел рядом с ним молодо.
Вновь прибывший оглядел Вин и остальных, недовольно фыркнул, прошел к столу в другом конце комнаты и сел. Он заметно прихрамывал.
Бриз вздохнул:
– Мне будет не хватать Капкана.
– Нам всем будет его не хватать, – тихо сказал Хэм. – Впрочем, Колченог очень хорош. Я с ним работал раньше.
Бриз внимательно посмотрел на новичка:
– Интересно, а смогу ли я заставить его принести мне выпивку?..
Хэм хихикнул:
– Готов заплатить за зрелище.
Вин поглядела на мужчину, сидевшего в отдалении: тот выглядел абсолютно спокойным и не обращал внимания на нее и остальных.
– А кто он?
– Колченог? – откликнулся Бриз. – Он, моя милая, курильщик. Именно он скрывает нас от глаз инквизиторов.
Вин закусила нижнюю губу, взглядом изучая Колченога и переваривая новые сведения. Мужчина бросил на нее короткий взгляд, и она тут же отвернулась. И сразу заметила, что на нее смотрит Хэм.
– Ты мне нравишься, малышка, – сказал он. – Другие посредники, с которыми я работал, были либо слишком напуганы, чтобы разговаривать с нами, либо злились из-за того, что мы вторглись на их территорию.
– Да, действительно, – согласился Бриз. – Ты не похожа на большинство огрызков. Конечно, ты бы мне понравилась еще больше, если бы все-таки принесла стаканчик вина…
Вин, не обратив на него внимания, уставилась на Хэма:
– Огрызки?..
– Так иные из слишком самоуверенных членов нашего сообщества называют мелких воришек, – пояснил Хэм. – Зовут их огрызками, поскольку обычно вовлекают их в… наименее интересные проекты.
– Тут нет ничего оскорбительного, – добавил Бриз.
– Ох, мне наплевать на оскорбления… – Вин умолкла на полуслове, ощутив неожиданное желание доставить удовольствие хорошо одетому человеку, и уставилась на Бриза. – Прекрати!
– Ну вот, видишь, – сказал Бриз, посмотрев на Хэма, – она ничуть не утратила способности выбирать.
– Ты безнадежен.
«Они считают меня обычным посредником, – подумала Вин. – Значит, Кельсер не рассказывал им обо мне. Но почему?»
Может, момент был неподходящим? Или это слишком важный секрет, чтобы делиться им вот так сразу? Насколько можно доверять этим людям? Но если они считают ее простым «огрызком», почему они так милы с ней?
– Кого еще мы ждем? – спросил Бриз, поглядывая на дверь. – То есть кроме Кела и Докса, я хочу сказать.
– Йедена, – ответил Хэм.
Бриз скривился:
– Ах вот как!..
– Разделяю твои чувства, но могу поспорить, он точно так же относится к нам.
– Я вообще не понимаю, почему его пригласили, – сказал Бриз.
Хэм пожал плечами:
– Очевидно, он играет определенную роль в планах Кела.
– Ну да, его хитроумные планы, – задумчиво протянул Бриз. – Что же это за дело, что это?..
Хэм тряхнул головой:
– Ну, Кел всегда был излишне склонен к театральным эффектам.
– Да уж, действительно.
Через несколько мгновений дверь распахнулась и вошел тот, о ком они говорили, – Йеден. Он оказался весьма скромным с виду человеком, и Вин совершенно не поняла, почему двое других так недовольны, что его пригласили на встречу. Йеден, с вьющимися каштановыми волосами, был одет в простую серую одежду скаа и залатанное, перепачканное золой коричневое пальто рабочего. Он неодобрительно осмотрел комнату, но не выказал и признака открытой враждебности, как Клабс, сидевший в другом конце комнаты и бросавший сердитые взгляды на любого, кто смотрел в его сторону.
«Не слишком большая компания, – подумала Вин. – С Кельсером и Доксоном получается всего шестеро».
Конечно, Хэм говорил, что он руководит группой «громил». Может, на собрание пришли только представители разных шаек? Главари небольших специализированных групп? Некоторые воровские шайки работали именно так.
Бриз успел три раза посмотреть на карманные часы, прежде чем наконец явился Кельсер. Главарь туманщиков с шумом ворвался в дверь, а следом за ним не спеша вошел Доксон. Хэм сразу встал, широко улыбаясь, и за руку поздоровался с Кельсером. Бриз тоже поднялся, и, хотя его приветствие выглядело более сдержанным, Вин была вынуждена признать, что никогда не видела главаря, которого так радостно встречали бы его люди.
– Ах! – воскликнул Кельсер, глядя в дальнюю часть комнаты. – Колченог и Йеден тоже здесь. Значит, все собрались. Хорошо… я терпеть не могу ждать.
Бриз вопросительно поднял брови, когда они с Хэмом уселись снова, а Доксон занял место за этим же столом.
– Ну и как ты объяснишь свое опоздание?
– Мы с Доксоном навещали моего брата, – сказал Кельсер, направляясь в другой конец комнаты.
Он повернулся и прислонился спиной к стойке бара, внимательно оглядывая всех. Встретившись глазами с Вин, он подмигнул.
– Твоего брата? – переспросил Хэм. – А что, Марш тоже придет?
Кельсер и Доксон переглянулись.
– Не сегодня, – сказал Кельсер. – Но позже он присоединится к нам.
Вин посмотрела на остальных. Вид у них был откровенно недоверчивый.
«Похоже, у Кельсера проблемы с братом?»
Бриз поднял дуэльную трость и ткнул ею в сторону Кельсера.
– Хорошо, Кельсер, ты уже восемь месяцев держишь в тайне, что ты задумал. Мы только и знаем, что это нечто грандиозное, мы знаем, что ты весьма взволнован, и нас уже порядком достала вся эта секретность. Так почему бы тебе наконец не рассказать нам, в чем суть?
Кельсер улыбнулся. Он встал, выпрямившись во весь рост, и широким жестом указал на грязного, простоватого с виду Йедена.
– Господа, позвольте представить вам нашего нового нанимателя.
Это было откровенно шокирующее заявление.
– Он? – изумленно спросил Хэм.
– Он, – с кивком ответил Кельсер.
– А что? – впервые открыл рот Йеден. – Вам не по нраву работать с тем, у кого есть моральные принципы?
– Не в этом дело, дорогой мой, – сказал Бриз, кладя дуэльную трость себе на колени. – Видишь ли… мне почему-то казалось, что тебе не очень-то по нраву такие, как мы.
– Все верно, – ровным спокойным тоном ответил Йеден. – Вы себялюбивы, недисциплинированны, вы плевать хотели на остальных скаа. Вы хорошо одеты, но внутри вы грязны, как пепел.
Хэм фыркнул.
– Я уже догадываюсь, что работа будет иметь огромное значение для улучшения нашего морального облика.
Вин молча наблюдала за происходящим, покусывая нижнюю губу. Йеден явно был простым рабочим-скаа – возможно, из кузницы или с текстильной фабрики. Какое он имеет отношение к миру дна? И… как он собирается заплатить за услуги воровской шайки, в особенности такой непростой, как команда Кельсера?
Наверное, Кельсер заметил ее смущение, потому что Вин вдруг обнаружила, что он смотрит на нее, пока остальные продолжают говорить.
– Я в недоумении, – сказал Хэм. – Йеден, мы все знаем, как ты относишься к ворам. Так что… почему ты решил нас нанять?
Йеден слегка покраснел.
– Потому что всем известно, как вы умеете работать, – сказал он в конце концов.
Бриз хихикнул:
– Да, понимаю. Как бы плохо ты ни относился к тому, что у нас нет морали, ты волей-неволей вынужден признавать наше искусство. Ну, что же это за работа? Чего хочет от нас скаа-мятежник?
«Скаа-мятежник?» – мысленно повторила изумленная Вин, и для нее тут же все встало на свои места, а непонятные намеки в разговоре сами собой прояснились.
Дно делилось на две части. Большинство его обитателей были ворами-одиночками, ворами из разношерстных шаек, проститутками и попрошайками, пытавшимися выжить в стороне от основной массы скаа.
Но, кроме них, были еще и мятежники. Люди, выступавшие против Последней империи. Рин всегда называл их дураками, и точно так же относилось к ним большинство и обитателей нижнего мира, и законопослушных скаа, с которыми приходилось встречаться Вин.
Все глаза постепенно обратились к Кельсеру, а он опять прислонился к стойке бара.
– Мятежные скаа, благодаря любезности их лидера Йедена, наняли нас для одного весьма специфичного дела.
– Какого? – спросил Хэм. – Грабежа? Убийства?
– Всего понемножку, – ответил Кельсер, – и в то же время ни того ни другого. Господа, мы еще ни разу не сталкивались с подобной работой. Ни одна из воровских шаек не сталкивалась. Мы поможем Йедену опрокинуть Последнюю империю.
Воцарилось молчание.
– Прошу прощения? – произнес наконец Хэм.
– Ты все правильно расслышал, Хэм, – сказал Кельсер. – Это и есть то, что я задумал, – разрушение Последней империи. Или по крайней мере, центра, который ею управляет. Йеден нанял нас, чтобы мы собрали для него армию и предоставили возможность захватить город.
Хэм откинулся на спинку стула и переглянулся с Бризом. Потом они оба повернулись к Доксону, и тот торжественно кивнул. В комнате довольно долго висела тишина, а потом вдруг Йеден громко расхохотался.
– Мне ни за что не следовало соглашаться на это, – сказал он, качая головой. – Теперь, когда ты произнес все вслух, я понял, как глупо это звучит.
– Поверь, Йеден, – заявил Кельсер. – Эти люди привыкли осуществлять планы, на первый взгляд казавшиеся очень глупыми.
– Может, это и правда, Кел, – заговорил Бриз, – но в данном случае я, пожалуй, соглашусь с нашим вечно недовольным другом. Разгромить Последнюю империю… да мятежные скаа уже тысячу лет пытаются это сделать! Что заставляет тебя думать, будто мы сумеем добиться того, чего не смогли добиться остальные?
Кельсер улыбнулся:
– Мы преуспеем, Бриз, потому что мы дальновидны. А именно дальновидности всегда и не хватало мятежникам.
– Не понял? – негодующе произнес Йеден.
– К несчастью, это правда, – сказал Кельсер. – Мятежники проклинают таких, как мы, за жадность, но при всей их высокой нравственности – к которой, кстати, я отношусь с большим уважением – они так ничего и не добились. Йеден, твои люди скрываются в лесах и горах, рассчитывая, что однажды восстанут и начнут победоносную войну против Последней империи. Но вы же понятия не имеете, как разработать стратегию и претворить ее в жизнь.
Лицо Йедена потемнело.
– А ты понятия не имеешь, о чем говоришь!
– Вот как? – беспечно бросил Кельсер. – Скажи-ка, чего вы, мятежники, достигли за тысячу лет борьбы? Где ваши успехи, где ваши победы? Может, та резня в Тугьере три века назад, когда было уничтожено семь тысяч скаа? А может, я должен считать успехами то, что вы изредка нападаете на речные суда или похищаете мелких чиновников?
