bannerbannerbanner
Русский всадник в парадигме власти

Бэлла Шапиро
Русский всадник в парадигме власти

Полная версия

Очевидно, что эта мода еще не была (да и не могла быть) принята на Руси, и русские всадницы пользовались своими обыкновенными одеждами, долгополыми и широкими в подоле500, как поступали в это время и на Востоке.

Стоит отметить, что в восточных культурах женский конный конвой как часть придворного церемониала был известен с гораздо более раннего времени. Так, имеются свидетельства о выездах золотоордынских цариц во время правления хана Узбека (1312–1341): «Тайтуглы царица и самая любимая из всех жена <…> царица между хатунями уходит; затем уходят и прочие из них и провожают ее до ее ставки, а по входе ее в нее каждая на арбе своей уезжает в свою ставку. При всякой [из них] около 50 девушек, верхами на конях. Перед арбой до 20 старых женщин, верхами на конях, между отроками и арбою, а позади всех около 100 невольников из молодежи. Перед отроками около 100 старших невольников верховых и столько же пеших, с палками в руках своих и с мечами, прикрепленными к поясам их; они [идут] между конными и отроками. Таков порядок следования каждой хатуни их при уходе ее и приходе ее», – сообщал арабский путешественник Ибн-Баттута501.

Обычай сохранился и в позднее время; так, в Алеппо в 1553 г.502, по свидетельству английского купца Антона Дженкинсона, «за великим Турком следовали шесть молодых женщин верхом на белых лошадях… с небольшими луками в руках; около каждой по сторонам было по 2 евнуха»503. И. Е. Забелин предположил заимствование этого красивого обычая московским двором504.

Одежды московских придворных «амазонок», как уже говорилось, в целом были подобны мужским, но отличались несколько большей шириной505. Цветом их верхнего платья был избран красный506. Учитывая свидетельства о бытовании при московском дворе женских терликов507, а также то, что царские «терлишники» (те, кто осуществлял личную охрану царя) носили чаще всего единообразные красные терлики, можно предположить, что и одежды женского конного конвоя были выполнены в едином «форменном» стиле, а возможно, и в виде женских терликов.

Обувью придворных всадниц были сапоги двух типов – с мягкой и жесткой подошвой. В царском кругу преобладала жесткая обувь. В распоряжении царицы и ее окружения были и чоботы – сапоги с мягкими голенищами; они могли быть полные и полуполные, укороченные, что встречалось чаще508. Чоботы на жесткой подошве, скроенные на разные ноги, назывались «кривыми». Женские варианты мужской обуви носили название «на мужское дело»; они встречались даже в гардеробе царицы. Так, в Троицкий вешний поход 1628 г. царица Евдокия Лукьяновна взяла «чоботы отлас червчат, кривые. Чоботы отлас бел, на мужское дело, кривые. Чоботы сафьянные белые, на мужское же дело, кривые»509.

Обувь первой трети XVII в., первых царских «амазонок», отличалась заостренным и приподнятым кверху носком головки510. Именно она была престижной и богато украшенной, густо расшивалась самоцветами и жемчугом, а каблуки подбивались серебряными скобами511. Обувь придворных всадниц была подобна мужской512, но, как и одежда, не была полностью тождественна ей. Среди отличий были более вычурный декор и более высокий каблук, высота которого составляла в среднем 6–7 см513.

 
В ярких цветных одеждах мужчины и женщины ходят
На каблуках. Все, кто имеют деньги, взбираются на каблуки —
 

свидетельствовал секретарь английского посольства поэт Дж. Турбервилль514.

 

Общее впечатление о придворной женской обуви можно составить по материалам Оружейной палаты, в описи которой отмечен «сапог женский красный, бархатный, на высоком каблуке, при короткой подошве с широким подъемом и таким же проходом в голенище. Верх вырезан козырем, по краям его уцелел кусок снурка зеленого с золотом. Сапог был некогда низан жемчугом, о чем свидетельствуют разводы, прошитые белым шелком и обшитые золотым снуром, начиная от концов носка и задника до половины голенища. Подкладка красного атласа сохранилась только в подъеме, в остальных местах видна лишь парусина, служившая для подшивки и закрепления узоров на бархате. Носок полукруглый; подошва цельная, переходит и на деревянный каблук. Мера, спереди от носка до верхней части козыря, пятнадцать вершков, сзади от конца каблука до верху одиннадцать вершков, длина подошвы с каблуком пять вершков две осьмых»515.

Известно, что московские всадницы ездили со стременами, которые, вероятно, были укорочены в восточной манере, как и у мужчин516. Стремена подбирались с прямым подножием, подходящие к обуви с жесткой подошвой. Стоит отметить, что парадные стремена были не только функциональной частью снаряжения, обеспечивающей прочную посадку и контакт всадника и лошади, но и изысканным аристократическим аксессуаром.

К шпорам, как отмечалось выше, русские прибегали нечасто: «сапоги они носят красные и очень короткие, так что они не доходят до колен, а подошвы у них подбиты железными гвоздиками. На носке и на пятке подошва чуть выступает вверх и тоже подбита, чем они пользуются вместо шпор», – отмечал создатель знаменитых «Записок о Московии» историк С. Герберштейн517. Кроме того, частичной заменой шпорам служили стремена турецкого типа с острыми боковыми ступицами.

При сборе седла московиты стремились к эстетической цельности, выбирая стремена «одного дела с оправою на луках»518, т. е. такие, чья художественная отделка соответствовала отделке седла.

Данных о специфике женского седла для езды по-мужски в XVI–XVII вв. не выявлено; вероятно, различий с мужскими седлами не существовало. Однако, согласно «Расходу деньгам царицы Евдокии Лукьяновны 135 года» (т. е. 1627 г.), имеются сведения, что седла для государевых выездов выделялись из общей массы, хранились отдельно и использовались только в этих походах519.

Все известные на настоящий момент свидетельства говорят о том, что московские придворные «амазонки» ездили в мужских седлах, что не означает того, что они не знали седел с боковой посадкой. Едва ли не единственной отправной точкой для размышлений в этом направлении становится сообщение, сделанное в 1848 г. этнографом А. В. Терещенко: «[русские] женщины [XVI века] не ходили далее ворот: они ездили верхом, садясь на седла, сделанные наподобие шотландских стульев, которые делались гладкими из березового дерева»520. На первый взгляд кажется очевидным, что этнограф описывает женское боковое седло, хорошо известное к тому времени в Европе521. Однако источником этого заключения послужили стихотворные памфлеты англичанина Дж. Турбервилля, где, несомненно, речь идет об особенностях мужской езды:

 
Богатый ездит верхом
От места к месту, его слуга, следуя за ним, бежит рядом.
Казак носит свой войлок, предохраняющий от дождя.
Их уздечки не столь нарядны, а седла и совсем просты.
Удил нет, а только везде уздечки, седла сделаны из березы.
Они сильно напоминают шотландские седла,
[имеются на них] широкие попоны, хранящие колени
От лошадиного пота; подстилки стелют намного длиннее
И шире наших. Они используют во время войн короткие стремена.
Так, когда русского преследует жестокий враг,
Он ускачет прочь и, неожиданно повернувшись, поражает его из лука522.
 

Но все же специальные женские седла в Московском государстве имелись, о чем свидетельствует опись «Древних русских доспехов неопределенных времен, до империи» Оружейной палаты, где среди 119 седел, «окованных золотом, серебром и украшенных драгоценными камнями, жемчугом, финифтью, московской работы и присланных в дар» отмечены «в том числе старинные женские»523.

Более подробное изучение вопроса затруднено недостатком достоверных источников. Может быть атрибутировано как женское седло, изображенное на фресках Толчковской паперти церкви Иоанна Предтечи в Ярославле, чьи росписи включают более двух десятков сюжетов о коне и всаднике из реального и воображаемых миров. Церковный интерьер расписывался в 1694–1695 гг. артелью Дмитрия Плеханова, который не раз выполнял заказы московского двора524 и был хорошо знаком с царским бытом.

Как правило, московские «амазонки» выезжали на светло-серых, почти белых иноходцах. Эти лошади передвигались быстрым, но мягким, особо удобным для всадника аллюром, при котором одновременно выносятся обе правые или обе левые ноги: «обе ноги правую переднюю и правую заднею подымают и ставят вдруг…»525. Иппологи допускают, что часть из них бежала проиноходью (аллюром, близким к иноходи) или ходой – аллюром, при котором задние ноги опускаются с некоторым запозданием относительно передних526. Такие аллюры, не в четыре, как обычно, а в два темпа, были быстрыми, но мягкими и спокойными, удобными для всадников со слабой физической подготовкой. Так, для Троицкого вешнего похода в мае – июне 1628 г. было выделено «под верхи 26 иноходцев, постельницам и мастерицам»527.

И документы, и очевидцы свидетельствуют, что конное сопровождение царицы набиралось из числа ее придворной прислуги: «А когда царице лучитца куды ехать, и в то время с нею в коретах, или в колымагах и в каптанах, и с царевичами меншими и с царевнами, сидят боярыни; а кореты, или каптаны, бывают закрыты камкою Персицкою, как едут Москвою, или селами и деревнями; а мастерицы, и постелницы, и мовницы ездят верхами на иноходцах, а сидят на лошадях не против того, как в ыных государствах ездят женской пол, таким же обычаем, как и мужской пол: а будет тех мастериц, и постелниц, и мовниц со 100 человек, кроме девиц мастериц и которые живут в Верху; а всех будет их блиско 300 человек»528.

В Троицком осеннем походе 1632 г. «с царицей Евдокией Лукьяновной быти в походе: постельниц 49 ч., мастериц 30 ч., портомой 5 ч., комнатных 2 ч., карлов, карлиц 2 ч. И всего постельниц и мастериц и портомой и комнатных и карлов и карлиц 88 ч. И в том числе постельницам и мастерицам ехать за государыней царицей верхи 40 ч., а под ними 40 иноходцов с седлы и с уздами. По лошеди у человека»529. Судя по крайне низкому размеру годового жалованья530, все эти «верховые мастерицы и ученицы, мовницы, портомои или прачки»531, а также все те, «которым указывали быть [за Государыней Царицей] в походе по списку»532, не имели особого положения при дворе, несмотря на фактическую близость к царице.

 

Имеются немногочисленные косвенные свидетельства о том, что верхами выезжали и боярыни: так, согласно расходной книге царицы Евдокии Лукьяновны, в июне 1627 г. перед Троицким походом она «пожаловала боярынь да кормилицу шляпами». Тогда же царица оплатила «мастерам… для Троецкого походу… за шляпу чорную простую 3 алт. 2 ден. куплена дурке Маньке… За 4 шляпы белых 37 алт. взяты в царицыны хоромы, а царица ими жаловала боярынь»533. Как уже упоминалось, карлицы тоже принимали участие в верховом выезде. Очевидно, что столь обширное окружение предназначалось не столько для физической охраны царицы, а больше для «тесноты людской», и московиты «всего больше гордятся белыми лошадьми и множеством слуг и невольников, которые идут впереди и сзади»534.

Стоит отметить, что наиболее полно описаны выезды царицы Евдокии Лукьяновны, непременным атрибутом которых являлись московские «амазонки»: источники различного характера описывают события 1628, 1630, 1632, 1634 и 1636 гг.535

О бытовании «амазонок» при дворе Алексея Михайловича рассказывает чиновник Посольского приказа Г. Котошихин536, чьи сообщения охватывают 1645–1664 гг., с начала этого правления до эмиграции рассказчика летом 1664 г. Точку в этой истории ставит С. Коллинс, врач, проведший при дворе Алексея Михайловича девять лет в период 1658–1666 гг. Он сообщает следующее: «недавно вывелось между женщинами обыкновение ездить верхом в белых шляпах с шелковой повязкой на шее, и садиться на лошадь по-мужски»537. Сопоставляя исторический нарратив и документальные свидетельства, можно согласиться с Н. И. Костомаровым, что женская конная стража как часть придворного церемониала упраздняется в середине XVII в.538

Проанализированные материалы 1660–1670‐х гг. не противоречат высказанной версии: нет упоминаний о царских «амазонках» в довольно подробных описаниях придворного быта 1661 г., 1663–1664 гг., 1670–1673 гг., 1675 г. Нет их и в подробных росписях царских поездов 1669 и 1674 гг.539 Нет их и после 1675 г., с началом правления царя Федора Алексеевича, когда придворный церемониал еще более упрощается. Вероятно, последней, кто имел подобное сопровождение, была первая супруга царя Алексея Михайловича М. И. Милославская. После ее смерти в 1669 г., согласно «Описи казне и платью царицы Марии Ильиничны», принадлежащие царице «шляпы и снуры шляпочные» были переданы ее преемнице – Наталье Кирилловне Нарышкиной, которая уже не пользовалась ими540.

Таким образом, эволюция женской верховой езды на рубеже XVI–XVII вв. отмечена значительными изменениями, связанными с ее перемещением из повседневного быта в область придворного церемониала. При московском дворе мода на сотенный конвой из «амазонок» в ярко-красных одеждах, выезжавших верхами на белоснежных иноходцах, держалась на протяжении всей первой половины XVII в. В это время она пережила два подъема. Первый пик приходится на первые годы столетия; а именно на выезды Марии и Ксении Годуновых, Марины Мнишек и Марии Шуйской. Второй начинается с замужеством Евдокии Стрешневой и заканчивается в середине столетия при Марии Милославской, незадолго до ее смерти.

* * *

С тех пор как конь и конный выезд приобрели значение атрибутов правителя, его воинской доблести и верховной власти, конское убранство, снаряжение всадника и его ездовые одежды приобрели смысл вещественного выражения этих качеств. Выполненные из золота и золотных тканей, они ассоциировались прежде всего с царской конной культурой: именно этот драгоценный металл в глазах московитов символически выражал сакральные основания царской власти. Особое место в этом ряду принадлежит предметам, отмеченным государственной символикой. Имеющие ярко выраженный репрезентативный характер, они являли собой одну из наиболее эффектных форм демонстрации царского достоинства, выражая главенствующую идею сильной центральной власти.

ГЛАВА 3. HOMO EQUES РУССКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

1.3.1. МОСКОВСКОЕ КОНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО: ИСТОРИЯ, ОБЫЧАИ И ТРАДИЦИИ. ГОСУДАРЕВЫ КОНЮШНИ

Взаимоотношения человека и лошади в силу их тесной связи веками представляли собой один из важнейших элементов мировой культуры. Каждая отдельная культура привносила в эту взаимосвязь свои новшества, так как «у разных народов разные лошади. Они соответствуют характеру, темпераменту, физическим данным, образу жизни, традициям и эстетическим пристрастиям населения страны. Верховая лошадь со всем ее снаряжением – это своего рода образ эпохи и страны… Тип лошади отражает потребности в определенной спецификации в ее использовании, т. е. выявляет род занятий и образ жизни людей, а отношение к коню и его место в иерархии ценностей в известной мере характеризует духовную культуру»541.

Предыстория царской лошади в России начинается в конце XV в., во время переустройства великокняжеского двора Ивана III по европейскому образцу. Частью нового обустройства стал Хорошевский завод – первые в Московии государевы конюшни542. Сведений о заводском поголовье этого времени до нас не дошло, но, судя по многоконным царским выездам, их число должно было быть значительным.

Тогда же оформляется ведомство, подчиненное конюшему (конюшему боярину) – одному из главных дворцовых чинов, первому по старшинству в Боярской думе543. Оно занималось управлением придворными конюшнями, разведением лошадей для царского двора и отчасти для военных нужд государства. Целью разведения было получение так называемых «выкормков» или боярских лошадей – улучшенных русских лошадей крупного роста544. Лошади такого типа пользовались устойчивым спросом545: образцовой считалась лошадь тучная, массивная, сильная546, которая могла нести на себе тяжеловооруженного всадника. Рослых лошадей получали в отечественных конных заводах уже с начала XVI в.547; они были настолько крупными, что садиться на них приходилось с «пристýпа» – особой скамеечки, обитой алым бархатом или сукном, которой прежде в Москве не знали. Этот аксессуар стабильно наблюдается только с начала XVI в.548

Обязанность носить за царем пристýп возлагалась не на стремянного, которому по должности полагалось быть «у стремяни государьского» «как станет государь на лошадь садится, конюшего повинность за стремя держати, так же как и ссадиться станет»549, а на задворного конюха: «Задворные конюхи; чин их таков… раздают всякую казну, и овес и сено… и ходят за царем в походы, и посылаются по приказом же на конские площадки, и надсматривать лугов и сена царского и лошадей, и носят на Москве, как ездит царь по монастырем и по церквам, покровец, чем лошади покрывают, и приступ деревянной обит бархатом, с чего царь садится на лошадь и сходит с лошади. А будет их в том чину человек с 40»550.

Резвость пока еще не считалась качеством, обязательным для царской лошади. Согласно традиции, бытовавшей вплоть до правления Петра I, скорость выезда была обратна знатности всадника; поэтому выезжали на боярских лошадях шагом, а в поводу их вели пешие слуги551.

Продукция отечественного коннозаводства пользовалась недурной репутацией. «У Московитов все лошади высокие и стройные. Они любят коней арабских и альтенбургских, но и в самой Московии родятся лошади весьма замечательные по своей быстроте», – свидетельствовал побывавший в Москве И. Корб552. Уже в конце XV – начале XVI в. поступают запросы на лошадей (запросные поминки). Так, согласно челобитью от 1519 г. крымского княжича Тахталдыя, он просил в Москве «лошадь русскую… которая бы борза, да и рожаем пригожа, а и ездом бы была добра, чтобы яз межи другов и недругов хвалился, что меня государь пожаловал князь великий»553.

Объемы отечественного заводского разведения поначалу были невелики, и основная масса лошадей для московских нужд, в том числе и для царских конюшен, поставлялась «из Казани и из Астрахани ногайские и татарские»554. Под этим общим названием понимали и монгольских лошадей, и потомков «половецких скоков»555, а также каймакских и кипчакских лошадей. По свидетельству современников, это были животные грубой конституции: низкорослые, неказистые, «узкобрюхие с тяжелой головой, с короткой шеей»556, самых неблагородных мастей: каурой, чалой, буланой и пегой. Однако эти степные лошадки, неприхотливые и удобные в обиходе, были хорошо приспособлены к труду, бескормице и холоду557. «В Московии встречается также множество лошадей, которые вообще росту небольшого, что, впрочем, нисколько не мешает им быть крепкими и нести хорошую службу»558, – высоко оценивались современниками их рабочие качества.

Годовой столичный оборот конской торговли составлял 20–50 тысяч голов559. Ежегодно приказчики Конюшенного приказа объезжали торговые конские площадки, напрямую отбирая выдающиеся экземпляры «про царский обиход»560. Табуны также ставились у Симонова монастыря, где производился главный московский конский торг. Лошади премиального качества на него не попадали. Исключительным был случай, когда боярин князь Д. М. Пожарский приобрел на торгу роскошного аргамачьего жеребца карей масти561.

Лошадей верховых пород в Московском государстве было немного. Малая часть их поступала через Великий Новгород из Европы, в частности из Великого княжества Литовского; это были известные на Руси с XIV в. крепко сбитые литовские жмудки и ливонские клепперы562. Ценными верховыми конями считались коренастые польские бахматы, быстрые и неутомимые563; их качества наилучшим образом проявлялись в бою. Среди особо ценных экземпляров встречались лошади венгерские, которых называли фарями, и лошади испано-неаполитанского типа под названием дзянет564; последние использовались для торжественных церемониальных выездов. Знали в Москве и родственных им богемских лошадей. С XVII в. здесь появились лошади ольденбургской породы, эффектные и статные, которые также подходили для оформления официальных торжеств565.

Другая часть московского конского хозяйства, более значительная, имела азиатское происхождение. Еще с 1470–1480‐х гг. к царскому двору доставляли рослых и грациозных турухменских (туркменских)566 и турецких567 аргамаков. «Все, что было на Востоке лучшего из конского богатства, очутилось [в Москве] после покорения Иваном IV Грозным Казани», – отмечали иппологи568. После победы над крымским ханом Девлет Гиреем Московское государство стало богаче на 60 000 лошадей; в том числе более 200 аргамаков, большая часть которых получила заводское назначение569.

Аргамаки – по словам понимавшего толк в лошадях Ивана IV, «жеребцы добрые»570 – были универсальными по своим свойствам, за что ценились особо. В памятниках русской письменности аргамак упоминается и как конь боевой: «быти ему на службе на оргамаке въ кольчуге», и как конь экипажный: «ездила к нимъ Морозова <…> на колеснице <…> устроенной сребромъ и златомъ, и аргамаки многи»571. Самые дорогие экземпляры были верховыми, т. е. употреблялись исключительно «под седло».

Немаловажную черту дворцового конюшенного быта составляла арабская лошадь, знаменитая своей исключительной пропорциональностью телосложения и изяществом форм. На Востоке она известна с VII в., в Европе – с XIII в.; в отечественном разведении арабская лошадь появилась на рубеже XVI–XVII вв.572 Также современники отмечали, что «знатные люди не имеют недостатка в персидских лошадях»573. Так, прибывшие в Москву в 1625 г. посланники передали царю Михаилу Федоровичу в качестве дара персидского шаха 9 аргамаков: 6 жеребцов и 3 кобылиц, от себя еще 10 аргамаков, и еще столько же передали царю купцы, прибывшие с посольством. По 6 аргамаков было в дарах от калмыцких мурз в 1621 и в 1626 гг. Знали московиты и грузинских лошадей, которые не считались редкостью574. Белые верховые кони восточного происхождения обозначались понятием актаз575. С XVI в. приобрели популярность иноходцы.

По качеству коня делали вывод об успешности придворного – его владельца576. В результате «московский двор, боярство и войско поражали красотой и великолепием своих коней, их численностью и их породностью, пышностью и блеском выездов, подбором коней в конных отрядах дворян и жильцов и в „Государевом конном полку“»577.

Специально для военных действий выделялось 10 000 государевых лошадей, содержащихся непосредственно в московских царских конюшнях578. Они входили в те 40 000 голов (по другим данным – 50 000579), среди которых были «средние и всякие лошади, на которых ездят за царем в походах дворовые и конюшенного чину люди, и сокольники, и стрельцы», поскольку царь, по словам современников, «не выходит без того, чтобы при нем не было восемнадцати-двадцати тысяч всадников, ибо все, кто подчинен двору, садятся на коня… Когда Император выезжает за город, пусть даже на шесть-семь верст от города, бóльшая их часть отправляются с ним, получая лошадей из конюшен Императора»580.

На царских конюшнях содержались и те лошади, что «ходят во всякой работе на Москве и в городах и в селах»581. Основная масса животных из этой части царской конюшни была малоросла, вынослива и отлично приспособлена к голоду, работе и холоду; была быстроходна по снегу582.

Для царских верховых выездов употреблялись другие, изящные и легкие скакуны583. Среди лошадей «государева седла» особенно ценилась красивая масть без отметин – прежде всего вороная или светло-серая (почти белая, которая выглядит белой и упоминается и в источниках, и в этом тексте, как белая), затем серая в яблоках, темно-гнедая, караковая, бурая. Эти великолепные породные лошади, кованые на серебряные подковы584, блестели как зеркала, поскольку, по свидетельству очевидцев, «ежедневно обмываются зимою теплою, а летом холодною водою, с мылом»585. К ним применялись и другие особые приемы ухода; большинство их касалось ухода за гривой. У верховых лошадей ее расчесывали и укладывали на левую сторону; у экипажных гриву подседельной лошади приучали лежать на левую, а подручной – на правую стороны. У цуговых лошадей гриву укладывали с той стороны, с которой ее впрягали. Чтобы приучить гриву ложиться на нужную сторону, ее смачивали и заплетали в косы, привешивая гирьки-утяжелители586.

Ухоженные должным образом и наряженные лошади являлись предметом гордости придворного конного хозяйства и служили достойным оформлением царского выезда: «да как наденут на них самую нарядную сбрую и выедут на какое-нибудь общественное торжество, то и сами тогда бывают загляденье»587. Так, военный и дипломат Михаил Обухович, бывший в Московском государстве в 1650–1660‐х гг., пишет, что «лошадиные головы убирались страусовыми перьями, их спины и дуги саней были покрыты красным бархатом; сами сани были накрыты золотной парчой»588. Для наибольшей торжественности лошади подбирались похожие одна на другую.

Лошади назначались в работу по росписи: «вели царского коня, назначенного на этот день»589, а другой свидетель повседневной жизни дворцовой конюшни продолжает: «а для всякого царского выходу и походу, в который день бывает выход и выезд, лошади, и сани, и кареты, и колымаги, и каптаны про царицу и царевен, готовят и наряжают по росписи, в котором году и в которой день что было какого наряду, или и вновь что прикажут»590. Так, царевичу Федору I Ивановичу при выездах с отцом отводилось «платье чистое каково пригож; седло обычное, иноходец по приказу»591.

Основная часть государевых лошадей размещалась у Новодевичьего монастыря, на Остоженном дворе. «Аргамаки резвы»592, т. е. заводские породные лошади, стояли на Аргамачьих конюшнях в Конюшенном государевом дворце у Боровицких ворот Кремля, на конюшнях Варварки в Китай-городе и на конюшнях Белого города. В Конюшенном государевом дворце также располагалась санниковая и колымажная конюшня, где стояли упряжные лошади. Запасные конюшни размещались в Земляном городе593. Имелись государевы конюшни и в дворцовых селах Коломенское594 и Измайлово595.

Табуны выпасались на Остоженских лугах и вдоль поймы Москвы-реки от Лужников до Пресни. Неподалеку располагались слободы обслуживающего персонала, что сказалось на топонимике города596. По мере разрастания дворцового конюшенного хозяйства взамен Аргамачьей и Большой конюшен («старой государевой конюшни» при Колымажном дворе в Чертолье) было выстроено обширное здание «Аргамачий двор». Это произошло в царствование Федора Алексеевича, когда поголовье всех 16 государевых конюшен за период с 1677 г. по 1681 г. выросло с 4426 до 5163 лошадей (верховых и упряжных)597.

Точные цифры конского состава, который находился собственно под «государевым седлом», от года к году несколько разнятся, но общее представление о размерах царских конюшен составить можно. По одним данным, царю Алексею Михайловичу лично принадлежало 150 лошадей, и еще 50 лошадей обслуживало нужды цариц и царевен; вся эта масса делилась на несколько разрядов, основными из которых были верховые, разъездные и экипажные. По другому принципу подсчета, царь владел 75 верховыми лошадьми и двумя сотнями экипажных598.

Экипажные, или рысистые, лошади делились на санников, которые запрягались только в сани, и колымажных возников599, или каретных лошадей600. Породные упряжные лошади имели свои отличительные черты: это были крупные, рослые животные большой физической силы и выносливости. Именно такими были царские возники и санники, которые упоминаются в нарративных источниках как очень дорогие и особо желанные подарки. Спрос на них активизируется со второй половины XVI–XVII в., вместе с распространением экипажей601. Выше прочих ценились экземпляры, приученные к запряжке квадригой или «рядом», «гусем» и «цугом»602.

Вся масса царских экипажных лошадей разделялась на дюжины603, подобранные по масти. Стоит отметить, что в русской культуре лошади, белые «как снег», ценились намного выше прочих604. «Белые дюжины» учитывались особо; они запрягались чаще в высокоторжественных случаях: «кареты, в которых ездят царские супруги, обиты красным сукном и везут их большею частью восемь белых, как снег, лошадей, украшенных нагрудниками и нахвостниками из красного шелка, а по бокам идет ряд телохранителей», – восхищались современники605. Кроме того, белые лошади запрягались в царицыных конных поездах, которые обыкновенно обставлялись еще более презентабельно, чем совместные выезды царской семьи, поскольку, как уже отмечалось, в культуре русского средневековья «понятия светлого, благого божества и святости неразлучны»606.

Соотнесение образа царицы, как спутницы государя, со светом и святостью было еще одной составляющей его образа. Царицу московскую, как и ее супруга, также уподобляли Солнечному божеству, «если случится увидать запряженную многими607 белыми лошадьми карету Царицы, подражающую Юпитеру или Солнцу»608. Именно в выездах царицы задействовались самые богато украшенные экипажи и самые лучшие лошади: «зимою тщеславятся санями, на которые поставлены кареты со стеклянными окнами, покрытые до земли алым или розовым сукном; летом же они величаются большими каретами. Всего больше они гордятся белыми лошадьми и множеством слуг и невольников, которые идут впереди и сзади», – свидетельствовал лично наблюдавший московские обычаи архидиакон Павел Алеппский609.

Белые лошади использовались и для других целей, когда требовалось подчеркнуть торжественность ситуации (например, для церемонии водосвятия, когда лошади везли царские сани с освященной водой610). Самые эффектные запряжки включали шестнадцать белых лошадей611.

В парадных процессиях также участвовали гнедые и серые в яблоках лошади; для единообразия масти не брезговали их подкрашиванием. «[Карету] тянули 12 серых с яблоками лошадей, из коих одни были такими от природы, другие подкрашены», – вспоминал очевидец появление свадебного поезда М. Мнишек612. При высокоторжественных выездах лошади частично выкрашивались в красный цвет. Так, при описании все того же поезда Мнишек один из очевидцев говорит о карете царской невесты, запряженной восьмеркой серых в яблоках коней, с красными хвостами и гривами. Сведения отчасти дублируются вторым свидетелем, который утверждает, что ее везли 8 белых турецких коней, выкрашенных красной краской от копыт до половины тела613.

Таким образом, на протяжении столетий московское конное хозяйство, трансформируясь под восточным и под западноевропейским влияниями, вырабатывало собственные традиции, обычаи и ценности. Породная лошадь, как уникальное бесценное сокровище, помещалась московитами в особое пространство, связанное прежде всего с царским, придворным бытом.

500Moscovita Nobile // Vecellio C. De gli habiti antichi et moderni di diverse parti del mondo. Venetia, 1590. P. 353–355.
501Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1. СПб., 1884. С. 291.
502Так в тексте, но, вероятно, речь идет о 1558 г.
503Гамель И. Х. Англичане в России в XVI и XVII столетиях. С. 68.
504Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц… М., 2014. С. 398.
505Олеарий А. Описание путешествия… С. 166.
506Гюльденстиерне А. Путешествие его княжеской светлости герцога Ганса… С. 26; Маржерет Ж. Состояние Российской империи. С. 136; Олеарий А. Описание путешествия… С. 138.
507«…делать карлице терлик в сорочках с сукон с поталаю, сорочек пошло четыре, по десяти денег сорочка, нашита нашивка шёлк чер[в]лен». См.: РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Ч. 1. Кн. 287. Л. 370. Архив Оружейной палаты. Записные книги и бумаги старинных дворцовых приказов. Расходная книга за 7140 г. Выражаю искреннюю благодарность С. М. Шамину, Д. А. Ляпину и Д. С. Муравьевой за предоставленный материал и его интерпретацию.
508[Вебер И., Лунд М. И.] Подлинное известие о русском и московском путешествии… С. 16; Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц… М., 2014. С. 655.
509Дополнения к дворцовым разрядам. Ч. 1. М., 1882. Стб. 524.
510Есть свидетельства о существовании обуви такой формы уже во второй половине XVI в. См.: Гваньини А. Описание Московии. С. 87; Турбервилль Дж. Стихотворные послания-памфлеты из России XVI века. С. 260.
511Викторов А. Е. Описание записных книг и бумаг… Вып. 1. С. 302; Забелин И. Е. Домашний быт русских царей… М., 2014. С. 1013; Осипов Д. О. Обувь московской… С. 51.
512Карлейль Ч. Описание Московии при реляциях гр. Карлейля. С. 17; Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни… С. 63; Михайлова И. Б. Иван-царевич в чеботах, а Василиса Прекрасная в поршнях: обувь на Руси в IX–XVII веках // Теория моды: одежда, тело, культура. 2016. № 40. С. 71.
513«Передняя часть башмака с пальцами ног едва доходит до земли». См.: Олеарий А. Описание путешествия… С. 166.
514Турбервилль Дж. Стихотворные послания-памфлеты из России XVI века. С. 260.
515Опись Московской Оружейной палаты. Ч. 2. Кн. 3. Посуда раковинная… С. 207.
516Гваньини А. Описание Московии. С. 79; Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 114; Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника… С. 152; Описание России неизвестного англичанина… С. 28.
517Герберштейн С. Записки о Московии. С. 117.
518Опись Московской Оружейной палаты. Ч. 6. Кн. 5. Конюшенная казна. С. 9. Художественная цельность выдерживалась и при оформлении экипажей. Так, очевидцы отмечали: «…следовали великая княгиня с молодым князем и княжною в деревянной, разукрашенной резьбой, сверху обтянутой красным сукном, а с боков желтою тафтой – большой повозке, которую везли шестнадцать белых лошадей. За ней следовал женский штат царицы в двадцати двух деревянных повозках, выкрашенных в зеленый цвет и также обтянутых красным сукном, как была обтянута и конская упряжь». См.: Олеарий А. Описание путешествия… С. 63.
519Викторов А. Е. Описание записных книг и бумаг… Вып. 1. С. 326.
520Терещенко А. В. Быт русского народа. Ч. 1. М., 1997. С. 234.
521Owen R. Art of Side-saddle. P. 96–97.
522Турбервилль Дж. Стихотворные послания-памфлеты из России XVI века. С. 256. Приходится согласиться с К. Д. Кавелиным в том, что работа А. В. Терещенко «исполнена ошибок и неточностей». См.: Кавелин К. Д. Быт русского народа. Соч. А. Терещенки // Кавелин К. Д. Собрание сочинений: в 4 т. Т. 4: Этнография и правоведение. СПб., 1900. Стб. 163.
523Вельтман А. Ф. Московская Оружейная палата. М., 1860. С. 257.
524Добровольская Э. Д., Гнедовский Б. В. Ярославль. Тутаев. Архитектурно-художественные памятники. М., 1981. С. 196.
525Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики в русском языке. М., 1980. С. 94.
526Шапиро Б. Л. Лошади «государева седла» в Московском государстве XVI–XVII вв. // Вестник ТГУ. Культурология и искусствоведение. 2016. № 4 (24). С. 171.
527Дополнения к дворцовым разрядам. Ч. 1. Стб. 519.
528Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 36.
529Забелин И. Е. Троицкие походы русских царей. С. 26–27.
530Викторов А. Е. Описание записных книг и бумаг… Вып. 1. С. 287.
531Забелин И. Е. Троицкие походы русских царей. С. 12.
532Там же. С. 11.
533Викторов А. Е. Описание записных книг и бумаг… Вып. 1. С. 326, 341.
534Алеппский П. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву… С. 34.
535Дополнения к дворцовым разрядам. Ч. 1. Стб. 638, 903; Забелин И. Е. Троицкие походы русских царей. С. 27–32; Олеарий А. Описание путешествия… С. 138.
536Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 36.
537Коллинс С. Нынешнее состояние России… С. 20.
538Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни… С. 122.
539Забелин И. Е. Троицкие походы русских царей. С. 30–31; Карлейль Ч. Описание Московии при реляциях гр. Карлейля. С. 21–22; Лизек А. Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора Римского… С. 366; Майерберг А. Путешествие в Московию… С. 84; Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому… С. 296.
540Викторов А. Е. Описание записных книг и бумаг… Вып. 1. С. 320.
541Королькова Е. Ф. «Полцарства за коня…» // «Полцарства за коня…» С. 32.
542Иваном IV были основаны государственные конные заводы в Александровской и Гавриловской слободах; к началу XVII в. в Московии было 13 «государевых кобылячьих конюшен» – так именовались конные заводы. Частное коннозаводство этого периода было представлено в дворянских и в монастырских хозяйствах. См.: Шапиро Б. Л. Лошади «государева седла»… С. 170–184. Хорошевский завод упоминается как место постоя жеребца «отличной красоты», подаренного Ивану III правителем Швеции Стеном Стуре. См.: Гусев Ю. Коннозаводство XV–XVII веков // Коневодство и конный спорт. 1992. № 1. С. 14.
543Известно с 1493–1494 гг.; впоследствии с 1548 г. – Конюшенная изба, с 1573 – Конюшенный приказ. См.: Лисейцев Д. В., Рогожин Н. М., Эскин Ю. М. Приказы Московского государства XVI–XVII вв. Словарь-справочник. М.; СПб., 2015. С. 89.
544Кожевников Е. В., Гуревич Д. Я. Отечественное коневодство: история, современность, проблемы. М., 1990. С. 14. В его ведении находилась и Конюшенная казна, где хранились драгоценные конские уборы и экипажи.
545В начале XVII в., по свидетельству Ж. Маржерета, за боярскую лошадь платили 20 р., тогда как за ногайскую лошадь давали не более 3–4 р. По ценам «Уложения» 1649 г. конь стоил 8 р., кобыла ногайская 6 р., кобыла русская 3 р., жеребенок ногайский 3 р., жеребенок русский 1,5 р., мерин 4 р. См.: Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI–XVII вв. // Военно-исторический сборник / Труды ГИМ. Вып. 20. М., 1948. С. 40.
546Хитенков Г. Г. Из истории коннозаводства // Коннозаводство и конный спорт. М., 1972. С. 123.
547Кожевников Е. В., Гуревич Д. Я. Отечественное коневодство… С. 15.
548Гусев Ю. Коннозаводство XV–XVII веков. С. 15; Кожевников Е. В., Гуревич Д. Я. Отечественное коневодство… С. 15; Курская В. А. История лошади в истории человечества. М., 2016. С. 194.
549Записка о царском дворе, церковном чиноначалии, придворных чинах, приказах, войске… С. 422–426.
550Там же. С. 422–426; Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 91–92. Однако Лжедмитрий Самозванец «…при выездах на богомолье по церквям и монастырям не садился в большую колымагу или коляску, но приказывал подводить себе самую горячую лошадь, которая была лютее всех. Брал в руку поводья и, быстро бросившись в седло, гнал ее точно ловкий рыцарь… Каждый день он находил удовольствие в прогулке, скачке верхом». См.: Бартенев С. П. Московский Кремль в старину и теперь. Кн. 2. С. 293. О нем же говорили, что «обычно никогда не ехал в карете, а скакал верхом. Он приказывал привести ему не самого смирного, а самого резвого коня и не допускал, чтобы, как это было принято при других царях, двое бояр подставляли ему скамью, когда он на него садился, а сам брал лошадь под уздцы, и стоило ему коснуться рукою седла, как он вмиг уже сидел в нем. Он так умело объезжал своих аргамаков (Arimachen) и таким отважным витязем сидел на коне, что ни среди его берейторов, ни среди остальных вельмож и воинов не было никого, кто мог бы сравниться с ним. Он любил охоту, прогулки и состязания…» См.: Буссов К. Московская хроника. 1584–1613. С. 52.
551Хитенков Г. Г. Из истории коннозаводства. С. 125; Кожевников Е. В., Гуревич Д. Я. Отечественное коневодство… С. 16.
552Акельев Е. В. Дневник путешествия… С. 219.
553Хорошкевич А. Л. Русь и Крым: от союза к противостоянию: конец XV – начало XVI вв. М., 2001. С. 264.
554Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 103. Известно, что разрешение «ногайским гостям ездити к Москве с коньми и со всяким товаром» было получено еще в княжение Василия III. См.: Литвин М. О нравах татар, литовцев и москвитян. М., 1994. С. 119.
555Кожевников Е. В., Гуревич Д. Я. Отечественное коневодство… М., 1990. С. 12.
556Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни… С. 122.
557Тьеполо Ф. Рассуждение о делах московских Франческо Тьеполо. С. 341.
558Карлейль Ч. Описание Московии при реляциях гр. Карлейля. С. 11.
559Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 103; Майерберг А. Путешествие в Московию… С. 58; Маржерет Ж. Состояние Российской империи. С. 140; Раздорский А. И. Конская торговля Москвы в XVII веке (по материалам таможенных книг 1629 и 1630 гг.). М., 2011. С. 16. В конце XVII столетия на конских площадках в 17 городах продавали в год около 600 000 лошадей. См.: Все о лошади. С. 46.
560Гусев Ю. Коннозаводство XV–XVII веков. С. 14. Так, в ноябре 1634 г. они выезжали в города Кашин, Углич, Юрьев-Польский, Ростов, Суздаль, Владимир и Романов, где приобрели у частных лиц 703 лошади для драгунского полка, заплатив за всех около 3000 р. См.: Все о лошади. СПб., 1996. С. 28–29; Литвин М. О нравах татар, литовцев и москвитян. С. 119.
561Сумма сделки составила 100 р., что превышало обыкновенные цены на аргамаков примерно в 2,5 раза. См.: Раздорский А. И. Конская торговля Москвы в XVII веке. С. 281.
562Кожевников Е. В., Гуревич Д. Я. Отечественное коневодство… С. 13.
563Акельев Е. В. Дневник путешествия… С. 219; Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 107, 110.
564Аристов Н. Я. Промышленность древней Руси. М., 2011. С. 43; Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 17, 80; Пельгржимовский-Пелеш И. Описание посольства Льва Сапеги в Москву в 1600 г. С. 105.
565Акельев Е. В. Дневник путешествия… С. 219.
566Курская В. А. История лошади… С. 194.
567Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 31, 106–107; Юзефович Л. А. Путь посла… С. 129.
568Значение ипподромных состязаний для коннозаводства России. М., 2014. С. 135.
569Гусев Ю. Коннозаводство XV–XVII веков. С. 14. С начала XVII в. на государевых заводах разводили и русскую лошадь, и аргамачью. См.: Кожевников Е. В., Гуревич Д. Я. Отечественное коневодство… С. 17.
570Когда «Баторий в благодарность за кречетов спрашивал, какие вещи особенно любит царь, чтоб прислать их ему; Иоанн отвечал, что он охотник до аргамаков, до жеребцов добрых, до шапок хороших железных с наводом, пищалей ручных, чтоб были добры, цельны и легки». См.: Зезюлинский Н. Ф. Историческое исследование о коннозаводском деле в России. Т. 1. СПб., 1889. С. 84.
571Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 107.
572Барминцев Ю. Н., Фомин А. Б., Сорокина И. И. Происхождение конских пород // Коннозаводство и конный спорт. М., 1972. С. 75.
573Майерберг А. Путешествие в Московию… С. 58.
574Все о лошади. С. 29, 36.
575Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 92–93; Сетаров Д. С. Тюркизмы в русских названиях лошадей // СТ. 1981. № 6. С. 16.
576Седов П. В. «Аргамаки в чести, и нашу братью выносят в честь» (конюшня московского придворного XVII в.) // Петербургский исторический журнал. Исследования по российской и всеобщей истории. 2017. № 4 (16). С. 249, 251.
577Витт В. О. Из истории русского коннозаводства. М., 1952. С. 9.
578Флетчер Дж. О государстве русском… С. 22.
579Курская В. А. История лошади… С. 195.
580Маржерет Ж. Состояние Российской империи. С. 145.
581Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 92.
582Маржерет Ж. Состояние Российской империи. С. 150.
583Скакуны отличались быстрыми резкими аллюрами. См.: Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 94.
584В 1680 г. для лошади царя Федора Алексеевича «к его Государеву терскому аргамаку отданы подковы серебряные». См.: Все о лошади. С. 43.
585Койэтт Б. Посольство Кунраада фан Кленка к царям… С. 462.
586Для придания гриве благородного вида ее прореживали (сверху от затылка стригли короче, постепенно увеличивая длину). См.: Все о лошади. С. 47.
587Майерберг А. Путешествие в Московию… С. 58.
588Обухович М. Дневник Михаила Обуховича, стражника Великого княжества Литовского, писанный в плену в Москве в 1666 году // Иностранцы о древней Москве… С. 40–42. Обухович был посланником польского и великого князя литовского Яна II Казимира Вазы.
589Парри В. Проезд чрез Россию персидского посольства в 1599–1600 гг. С. 8.
590Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 93.
591Перечень одежд XV в. // Забелин И. Е. Домашний быт русских царей… Т. 1. Ч. 2. М., 1915. С. 846–849.
592Марков М. И. История конницы. Ч. 3. От вооружения конницы огнестрельным оружием до Фридриха Великого. Тверь, 1887. С. 115.
593Забелин И. Е. Домашний быт русских царей… М., 2014. С. 34, 83, 131; Строев П. М. Выходы государей царей… С. 42 (приложения).
594Акельев Е. В. Дневник путешествия… С. 219; Курская В. А. История лошади… С. 195.
595Приходная книга запасов 1676/77 года // Топычканов А. В. Повседневная жизнь дворцового села Измайлова в документах приказной избы последней четверти XVII в. М., 2004. С. 128.
596Хитенков Г. Г. Из истории коннозаводства. С. 126.
597Все о лошади. С. 40, 43, 62.
598Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 92; Койэтт Б. Посольство Кунраада фан Кленка к царям… С. 461. Этот пример иллюстрирует расцвет отечественного конюшенного хозяйства и коннозаводства. Вплоть до конца третьей четверти XVII в. конюшни Алексея Михайловича не имели равных ни по количеству, ни по качеству наполнения. Неплохие конюшни были у приближенных царя Милославских и Морозовых, где стояли и аргамаки, и иноходцы. Боярыня Морозова упоминала, что вдоволь «езживала на аргамаках и бахматах». См.: Все о лошади. С. 33.
599Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 133–134, 138.
600Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни… С. 122.
601Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 134, 139.
602Вундерер И. Д. Путешествие по Дании, России и Швеции с 1589 по 1590 годы // Щит и зодчий: Путеводитель по древнему Пскову. Псков, 1994. С. 39; Майерберг А. Путешествие в Московию… С. 172; Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики… С. 138.
603Магическое значение числа 12 в русской и мировой культуре хорошо известно.
604Мильтон Дж. Московия Джона Мильтона. С. 42; Койэтт Б. Посольство Кунраада фан Кленка… С. 461; Олеарий А. Описание путешествия… С. 63; Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому… С. 296; Трана А. Дневник Андерса Траны: 1655–1656. С. 38.
605Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому… С. 296.
606Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 1. С. 96.
607Обыкновенная запряжка для царицы составляла 12 лошадей. Многолошадная упряжь более характерна для XVII в. Количество лошадей в упряжках со временем увеличивалось, что привело к их законодательному ограничению для царского окружения: «только бояре могут ездить на двух лошадях, а в праздники на четырех, во время же свадеб и сговоров на шести. Все прочие, не исключая и стольников, должны ездить летом непременно верхом, а зимой в санях на одной лошади» (1681). См.: Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни… С. 120–121. Размеры царского поезда не ограничивались, и здесь встречались запряжки даже в 16 лошадей. См.: Олеарий А. Описание путешествия… С. 63.
608Аллегория принадлежит А. Майербергу, посланнику австрийского посольства от императора Леопольда I к Алексею Михайловичу в 1662 г. См.: Майерберг А. Путешествие в Московию… С. 172. Солнцеподобный облик августейшей супруги подчеркивался ее убранством. «Мы, истинно, удивлялись красоте царицыного наряда, – вспоминает греческий архиепископ Арсений Элассонский. – Мысль человеческая не в силах представить тех драгоценных уборов, которыми была украшена голова ей <…> Все были объяты „тихим испугом!“ при виде различных украшений и множества смарагдов бледноватого цвета; последние были так велики, круглы и блестящи, что вес и цену даже одного из них очень трудно определить», – так описывал архиепископ двенадцатиглавый венец царицы, унизанный крупным жемчугом и драгоценнейшими из самоцветов. – На царице была длинная одежда, спускавшаяся до земли, с удивительным искусством сшитая из бархата, со множеством прекрасных узоров красиво унизанных драгоценным жемчугом, а посредине топазами и ярко-красными рубинами, – продолжает архиепископ, отмечая одежды, великолепные и по мастерству исполнения, и по художественному решению. – Все это мы видели собственными глазами и думаем, что если бы взять самую небольшую часть этих сокровищ, то она могла бы собою украсить десяток царей!» См.: Арсений Элассонский. Описание путешествия в Московию // Историческая библиотека. 1879. № 9. С. 67–68. Записки Арсения Элассонского относятся к 1588–1589 гг.
609Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву… С. 34. Лошади царицы украшались наряднее прочих: «волчьими, лисьими, собольими хвостами, кольцами, цепочками и круглыми шариками, в виде львиной головки, и покрывались попонами из бархата или объяри, обложенными золотою и серебряною бахромою с кистями по углам», что также приводило свидетелей этого великолепия в изумление (Павел Алеппский путешествовал по России вместе со своим отцом, антиохийским патриархом Макарием, в 1654–1656 гг.). См.: Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни… С. 121. Говоря о выездах царицы, вспоминают удивляющие чужестранцев соболиные, волчьи или лисьи хвосты, которыми были увешаны лошади. См.: Стрейс Я. Три путешествия. М., 1935. С. 168. Хвосты привешивались к упряжи санника, к шее и под дугой. См.: Викторов А. Е. Описание записных книг и бумаг… Вып. 1. С. 128; Викторов А. Е. Описание записных книг и бумаг… Вып. 2. С. 503; Дженкинсон А. Путешествие из Лондона в Москву 1557–1558 гг. С. 80; Олеарий А. Описание путешествия… С. 196.
610Шапиро Б. Л. Церемониал конного выезда в русской культуре XVI–XVII вв. по представлениям современников // Творческое наследие А. А. Зимина и современная российская историография. Доклады, статьи и воспоминания (VI Зиминские чтения). РГГУ, 7 апреля 2015 г. М., 2017. С. 333–348. «Когда патриарх длинным молебствием освятит воду и все будет уже совершено по обряду, то, прежде всего, подводят царские сани, запряженные шестью белыми лошадьми, на которые и ставят несколько сосудов с освященною водою, для употребления ее в будущем». См.: Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому… С. 373.
611Олеарий А. Описание путешествия… С. 63.
612Немоевский С. Записки Станислава Немоевского. С. 201.
613Устрялов Н. Г. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. 1. С. 72; Ч. 2. С. 45.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38 
Рейтинг@Mail.ru