Черненко Галина
Люби меня, люби. Эротические рассказы

Полная версия

– Сема сообщение прислал

– А меня завтра выписывают

–Я знаю. Ведь я твой лечащий врач

– И что?

– И ничего. Отгулы возьму

– А ты надолго задержишься здесь?

– Вообще то меня комиссовали после ранения. И здесь мой родной дом. Мне только за документами надо в часть съездить и буду учиться жить на гражданке

Ира облегченно вздохнула. Значит у них есть неделя. Неделя любви, нежности и ласки. А потом все вернется на старые рельсы. Противный супружеский долг, примитивный муж, и никакой радости. Вот такие жизненные перспективы. А потом они снова обнимались. А потом среди ночи шли к ней, чтобы забрать вещи, которые нужны были, чтобы завтра от Антона пойти на работу. А когда они возвращались, они нашли маленький заросший сквер, и она, задрав подол, отдалась ему на лавке. Непередаваемые ощущения удовольствия и страха, что все это кто-нибудь увидит. А потом они прямо ржали над тем, что сотворили. Очень взрослые дядя и тетя шпилились на лавке, как подростки. Как будто не делали это лет пять, и у них было мало времени. А потом в обнимку шли до дома. А в подъезде он прошептал ей на ухо:"Давай здесь". И она снова стонала сидя на подоконнике в подъезде, закинув ноги ему на плечи. А потом он отмывал ее от своей спермы и все случилось снова. Перед зеркалом. Она оперлась на раковину, а он взял ее сзади. Тряслись титьки взрослой женщины, тресся, как холодец ее дряблый живот. Но в зеркало она видела его восторженные глаза, а у себя между ног, опустив глаза наблюдала с какой силой он входит в нее, и как колдуют его пальчики. Это было так, как она и не представляла никогда. Она больше не стеснялась своего тела.

Утром она написала заявление на отгулы и исчезла для этого мира. Она существовала только для Лазарева. В любой момент, в любой позе, в любом месте. С криками, стонами, истерикой, агонией. А Лазарев существовал для нее. Он исполнял любые ее желания. И желания плоти, и желания женщины и желания человека. Они ели, спали и сплетались телами. Больше ничего. На третий день ее вырвали из этого рая. Звонил сын. Удивительно. Он звонит только в крайних случаях. Неужели кто-то узнал об ее безудержном блядстве и доложил сыну? И что теперь? Ей стало страшно.

– Привет Кирилл.

– Привет, мам. Ты куда пропала? Не могу тебя найти.

– Я в пансионате на недельку

– Короче у меня важный разговор. Скажи мне куда. Я приеду.

– Да зачем ехать? Давай дома

– Мне все равно. Скажи во сколько?

– Это ты скажи. Я то свободна.

– Через час сможешь? Я подъеду.

– Хорошо, договорились

Ира была напугана. Когда сын последний раз с ней серьезно разговаривал? Когда собрался женится. Десять лет назад. И вот опять. О чем? О ней и ее поведении? Ира приняла душ, уложила волосы, и поняла, что она ходит по квартире голая. А Лазарев сидит на диване в полной готовности, но терпит, и не делает никаких попыток. Она остановилась посреди комнаты. А что мешает? И спросила:"На супружеский секс десять минут хватит?". Он утвердительно махнул головой и освободил диван. Она легла на спину и раздвинула ноги. Он раздвинул ее губы и сделал несколько движений языком. Она затрепыхалась. Он пальцами проверил ее готовность. Мокренько. Можно начинать. И он начал. Весь процесс со стонами, криками и истерикой длился минут пять. Еще две минуты они отдыхали и благодарили друг друга. Потом она встала и продолжила сборы. Лазарев был не в курсе того, что происходит. Так же, как и Ира ничего не знала о его жизни. Эти двое в обществе друг друга жили в моменте. Но Лазарев все-таки спросил:"Я могу чем то помочь?". Ира отрицательно махнула головой, взяла рюкзачок и вышла за дверь. Его интересовало только одно, вернется ли она сюда.

Конечно, он был взрослый и умный. Много чего видел в своей жизни. Но он не хотел даже думать о том, что Ира больше не вернется сюда, что он больше никогда ее не обнимет. Ему плевать на то, что она старше его. Он не видел женщины красивей. Он бы давно позвал ее замуж, но видит, как она бережет мужа от плохих новостей. Значит ей дорога ее семья и он не имеет права это испортить. Конечно, это ее выбор, таскаться от мужа к нему, офицеру запаса, на котором живого места нет, или завязать этот скоротечный роман. Но он всегда будет рядом, и всегда будет ждать, когда она станет свободной. Это его женщина. Лазарев ушел во флот в восемнадцать лет. И так случилось, что он отдал этому флоту всю жизнь. Конечно, он был молодой, и хотел семью, но как-то не сложилось. А вот Ира прямо запала в сердце. Нет сил у него отказаться от этой женщины. Поэтому будет рядом. Будет наблюдать и помогать. При любых обстоятельствах.

Сын ждал в машине, хотя Ира не опоздала ни на минуту. Он обнял ее и поцеловал в макушку. Мальчик мой, двухметрового роста, как же я люблю тебя. И они пошли домой. Ира налила чаю, сделала бутерброды, и села напротив сына. По его лицу было видно, что он подбирает слова

– Ты подожди мам, что-то все так сложно, что я слов подобрать не могу. Сейчас. Как у вас тут все, с папой? Как жизнь? Как перспективы?

–Да все, как всегда. Работа, командировки, суета. Но в общем все стабильно, и уже не изменится.

– Короче, не знаю, как сказать. Ты знаешь, что у папы есть другая женщина? Давно уже. Года два. А на днях родился ребенок. Месяца четыре ему сейчас. Не очень здоровый ребенок. Вот поэтому он и в командировках всегда. Помогает. Потому что не справляется его женщина. Я почему решился тебе об этом сказать? Лучше я, чем кто-нибудь другой. Да и думаю я, что он на развод на днях подаст. Потому что в той семье нужно его постоянное присутствие. Мальчик с ДЦП. Ну может я и не прав. Ты прости меня мама. Но я вас люблю обоих. Думал все рассосется, но нет. Ребенок, это навсегда. Поэтому ты как-нибудь прими это. Я специально решил тебе это сообщить. Если хочешь, поехали к нам. Там отвлечешься. А вот я тебе лекарство купил, на сегодняшний вечер. Хорошее лекарство. Армянское. Пять звезд. Я знаю, что ты не любитель этого. Но, а вдруг поможет. Ну я пойду, мамулечка. Мне на работу. Если что ты звони. Я сей момент прилечу.

Сын хлопнул дверью. Ирина вздрогнула. Как же так? Она совсем слепая и ничего не видела? Или он очень старался? И это супружеский мерзкий секс три раза в неделю, просто маскировка? Ведь у него уже два года было с кем спать! А она то, как дура думала, что любима и желанна, что у нее самый хороший муж в мире. Как обидно то! Как в груди жжет. Ведь она себя, когда схлестнулась с Лазаревым чуть не съела! Ведь думала, что семью рушит, что идеального мужа предает! А ее к тому времени уже давно предали! Ира проживала заново всю свою жизнь. Свадьбу, рождение детей, пеленки, распашонки, ожидание мужа с дежурств, его травмы и ожоги, когда она была с ним рядом сутки напролет, охраняя от смерти. Что она делала не так? Почему ее предали? Ну это первый вопрос. А второй, почему ее не известили сразу, что нет больше семьи. Неужели нельзя было это сделать прямо по-мужски. А ее просто пользовали. Удобно же. Там ждут и здесь ждут. Всем плохо, а Семочке хорошо.

Лазарев очнулся от своих дум в сумерках. О, а Ира так и не вернулась! Что-то случилось или решение приняла? Сидеть и ждать, когда известят об этом решении? Он так не умел. Надо пойти и узнать. Либо пан, либо пропал. А вдруг дома муж? И тут я такой Ромео? Ну что-нибудь придумаю, по обстановке. Но сидеть и ждать нет сил. Лазарев умылся, побрился, натянул футболку и джинсы и отправился в путь. Было страшно. От того, что Ира не вернулась к ночи, и от неизвестности. А что, если это все? Как он будет без нее жить? Как забыть эту женщину, если она решила уйти из его жизни? В окнах у Иры было темно. Что, никого нет дома? Ну тогда все более-менее понятно. Может заболел кто, может еще что случилось. Это проверить надо. Лазарев не слышно зашел в подъезд и так же не слышно стал подниматься на нужный этаж. В подъезде было темно и тихо.

Перед дверью он остановился и стал думать, как поступить дальше. Решил просто толкнуть дверь. Дверь открылась. Прямо с порога была видна кухня, которую освещал уличный фонарь. Ира сидела за столом, с рюмкой в руке. Что, все так плохо? Надо спасать. Он закрыл за собой двери, прошел в кухню, поставил рюмку на стол. Ира вообще ни на что не реагировала. Он обнял ее, поднял, взял под руку и повел. Взглядом отыскал рюкзачок, нашел ключи, закрыл квартиру, и они пошли к нему. Ира едва передвигала ноги, и за всю дорогу не произнесла не слова. Шла, как старуха, уцепившись за его руку, смотрела сквозь мир остановившимся взглядом, и молчала. Интересно, она понимала куда идет?

Ира очнулась утром, солнце уже светило. Открыла глаза и не могла понять, как она оказалась у Антона. Но рядом его не было, он спал на полу. И тут она вспомнила, что произошло вчера, опять перехватило дыхание, но было уже не так больно. Переспала с бедой ночь. Антон открыл глаза и смотрел на нее. Без слов, без жестов. А она просто начала раздеваться под одеялом. Он все понял. Сегодня она отдавалась ему вся, без остатка, это было откровением. Она как будто своими движениями показывала свою открытость и доступность. Хотя и с первого раза она не была закрытой. Но сегодня много что было по-другому. Поэтому ярче и чувствительней. А потом, когда процесс закончился, она легла ему на грудь и зарыдала. А прорыдавшись рассказала все, что произошло. Антон слушал, и где то в глубине души радовался. Боженька сам отдает эту женщину ему.

Когда слова у Иры закончились, и она затихла, он прошептал ей в ухо:"А за меня ты замуж пойдешь?". Ира повернулась к нему лицо и на полном серьезе спросила:"А секса будет столько же сколько сейчас?". Отвечать он ей не стал, он опять начал процесс, начал языком, уже без всякого стеснения и дум о том, что он лижет чужую жену. А она давала указания:"Ну что медлишь, пальчики вставляй", или :"Антон , давай вставляй, я готова". Они быстро закончили, и она зашептала ему на ухо:"Антон, секс у нас конечно замечательный, но в других областях мы совершенно не знаем друг друга"

– Так давай попробуем, не понравится, разведемся

– А если кому-нибудь не захочется разводится?

–Значит будем терпеть друг друга до смерти. Тут осталось то всего лет двадцать, тридцать

На сегодняшний день они вместе двадцать два года. Разводится не собираются. Кто кого терпит неизвестно.

Вернули

Санька женился не рано, не поздно, в двадцать пять лет. Он бы женился и раньше, но никак не мог найти ту, которая согласится стать его женой, женщины не видели в Саньке, ни друга, ни мужа, ни любовника, да если сказать честно, они его вообще в упор не видели. Санька догадывался почему, и сам предпринимал меры по сближению с противоположным полом.

Был он очень невзрачной внешности. В смысле незаметной и непривлекательной. Рост у него был чуть выше среднего, сложение нейтральное, сзади не поймешь, мужчина это или женщина. А еще у него было круглое лицо в обрамлении редких волосиков, аппетитные щеки, как у ребенка, и всю эту картину завершали очки с толстыми стеклами и диоптриями -10.

Но были и плюсы. Сашка совсем не пил и жил сам. В смысле самостоятельно. Ему принадлежала половина бревенчатого дома, шесть соток ухоженного огорода и мопед "Верховина", в восьмидесятых годах прошлого столетия это было хорошее приданое. Потому что в большинстве своем к семейной жизни мы все приходили только со свадебными подарками.

Кроме этого, у Сашки был спокойный уравновешенный характер, хоть не золотые, но позолоченные руки и доходная работа. Он работал водителем в пункте приема Стеклотары. Помните такие? Поэтому к зарплате у него выходило в день еще рублей 5-10 калыма, каким уж образом не знаю. В общем, если оценить его достоинства, то их много, но на рынке женихов он почему-то не ценился.

Он постоянно пытался за кем-то ухаживать, кому то оказывать знаки внимания, но претендентки быстро сливались, даже не приходя на первое свидание. И тут он увидел в магазине по соседству новую продавщицу. Ни один бы мужчина не обратил бы на нее внимания, но Саньке нужна была жена, причем срочно. Очень уж ему хотелось ласки.

Катерина, продавщица, внешностью была под стать Саньке. Роста маленького, полноватая, но с хорошей фигурой, широкое круглое лицо, красные щеки, маленькие, глубоко сидящие глаза, тонкие губы и редкие волосы, собранные в хвост на макушке. А еще она как-то несуразно одевалась, даже Саньке это было заметно. Но для него это не имело значения, он пошел на приступ крепости.

Сначала он проводил Катю до дома. Жила она в съёмном флигеле, не далеко от магазина. А потом напросился в гости, и узнал, что у Катерины есть малолетняя дочка, Маша. Но это тоже не имело значения. Это же здорово, что она была замужем, значит может приголубить до свадьбы. Сашка уже решил сделать Кате предложение, если она не сбежит до этого момента.

Сашка обхаживал Катю уже неделю, и понял, что все идет по плану. В воскресенье его пригласили в гости, и он понял это как намек на близость. Он купил торт, игрушку Машке, и отправился обольщать будущую жену, сильно надеясь на то, что его оставят на ночь. Катерина накрыла скромненький стол, одела нарядное платье, накрасилась, и Саньке казалась королевой.

Он сидел за столом, играл с Машкой, а сам представлял, как притянет к себе Катьку за ягодицы, как будем мять ее большую грудь, и как блаженство накроет его с ног до головы. Когда Катерина резала хлеб, он подошёл к ней сзади и, приобняв, положил руку на живот. Катерина все поняла, ничего против не имела, пошла кормить свою двухлетнюю Машку и укладывать её спать.

Пока шел этот не очень быстрый процесс, Сашка потрогал Катерину везде. И должен был признать, полное тело ему не очень нравилось, но молодые худые девчонки бежали от него в разные стороны, а Катька не препятствовала его агрессии. Значит препятствий в общении не будет. А как Сашка хотел женщину. У него слов не было описать это влечение. И вот она! Он уже все везде потрогал. Осталась подождать, когда Машка заснет.

Машка за занавеской засыпала очень медленно, они ждали, когда она перестанет вертеться и мирно засопит. В это время Санька продолжал обследовать Катькино тело. Залез к ней за пазуху, потрогал соски, а когда она наклонилась к Машкиной кровати, приподнял подол и трогал, и рассматривал Катькины полные ягодицы. Катька краснела, как вареный рак, а Санька заводился.

И вот, все, финишная прямая, у Сашки уже не было терпения. Он запрыгнул в кровать, притянул Катьку к себе, и попытался проникнуть туда, где снимается мужское напряжение. Опыта у него не было, Катерина была его первой женщиной, поэтому делал он все как умел, вернее, как не умел. Катька не препятствовала, даже помогала. Но получилось все только у Сашки, Катька ничего не поняла.

Потом было пару таких же повторов, а потом они тихо лежали, притворившись спящими, без объятий, без поцелуев. Им надо было решить каждому для себя, нужен ли им этот союз. Сашке очень нужна была женщина, каждый день, и не так уж плохи толстые ляжки и живот, все равно все получилось. Катьке нужен был муж, сильно тяжело было одной растить Машку и снимать флигель. А интим? Конечно, с Машкиным отцом в постели было лучше. Но и без этого можно жить.

Через неделю Санька позвал Катю замуж, и они поженились. Каждый поимел свое. Катька мужа и дом, Сашка безотказную женщину. В его ночных играх Катька ничего не чувствовала, но не отказывала, никогда. А однажды он развернул ее к себе задом и загнул, Катька не заметила перемен, а Сашке это понравилось больше.

Эта поза его больше возбуждала, и таким образом свои желания реализовать было проще, и можно было это сделать почти в любом месте. Катерина никогда не отказывала, и не возмущалась. Он мог взять ее везде, в подсобке магазина, во дворе за сарайчиком, и даже в лесу, когда они ходили за грибами и за ягодами. Сашку это возбуждало, а Катька для своего непьющего и работящего мужа готова была изогнуться хоть как. Но не смотря на активную половую жизнь, детей у них почему-то не получалось.

Годы шли, они строили дом, у них был свой бизнес, три палатки на рынке, по выходным ездили помогать родителям, то Сашкиным, то Катькиным. В общем жили как все, работа, дом, дежурный семейный кекс не меньше семи раз в неделю. Катьке конечно было интересно, почему она от этого процесса ничего не испытывает, но в целом ее устраивала жизнь, поэтому напрягалась по этому поводу она не сильно.

Катерина открывала очередную точку на новом рынке, а Александр обеспечивал потребности уже имеющихся точек. Подтоваривал, снимал выручку, следил за порядком. И в один прекрасный вечер, одна из продавщиц, загнулась в холодильник, а разогнуться не смогла. Так и лежала на крышке морозильного ларя, пока Сашка не зашел.

Сашка пришел в ужас, во-первых не знал, что делать с заболевшей, а во вторых не знал где взять продавца на завтра. Людмила, так звали продавца, попросила проводить ее до дома, жила она рядом. Там у нее есть мазь, которая поможет, а завтра она очухается и выйдет на работу. Это ее постоянная проблема-прострел. Сашка повел Люду на ее четвертый этаж, уложил на кровать и достал мазь.

Люда перевернулась на живот, задрала кофту, приспустила штаны, и показала куда втирать мазь. Сашка натирал спину и понимал, что никогда не видел такого красивого женского тела, такой светящейся кожи, таких перегибов. Он тер Людмилину спину, как очарованный. А еще он неосознанно сравнивал ее тело с Катиным. А Люда и Катя были одноклассницами.

Он вспомнил, как Катерина располнела за последние годы, и совсем перестала за собой следить, хотя она особо то никогда не следила. Вспомнил, как во время их частых контактов трясутся ее жирные ягодицы, что живот у нее похож на холодец, а на лице давно присутствует второй подбородок. А перед ним лежала худенькая, ухоженная Люда, с талией, как в десятом классе, с упругими ягодицами и Сашка понял, пора уходить. Уходить домой, к Катькиным толстым ляжкам.

Он встал, вымыл руки, спросил не надо ли чего и точно ли она выйдет завтра на работу. Люда поблагодарила его, сказала, что точно выйдет и попросила принести из аптеки перцовый пластырь. Сашка пошел в аптеку, но по пути загнал свою машину на платную стоянку, чтоб не отсвечивала, кроме пластыря купил продуктов и двести пятьдесят граммов коньяка для смелости. Он решил и точно знал, сегодня домой он не пойдет.

Людка все сразу поняла. Она уже переоделась и ходила по дому в легком халатике. Сашка рассматривал это все, и не понимал, откуда на свете берутся такие женщины, он не был с такими знаком. На Люду он мог только глядеть, прикоснуться он к ней боялся, но все-таки не совладал с собой, и единожды притянул ее к себе, схватив за ягодицы, и оценив эту часть Людиного тела.

Люда не сильно сопротивлялась, но руки убрала и промолвила, как королева:"Сашенька, друг мой, я знаю зачем ты вернулся, но сразу предупреждаю, играть будем по моим правилам. Потому что мне не нравится, когда меня используют. А сейчас раздевайся, мой руки и пойдем ужинать. Все остальное будем делать там, где и положено, в кровати. Мне не нравятся ваши собачьи позы, и секс по-быстрому мне не нравится. Поэтому если тебе не нравится моя концепция, можешь встать и уйти". Сашка кивал в ответ головой в знак согласия.

После ужина, Людка заставила Сашку мыть посуду, а сама пошла стелить постель. А Сашка был в предвкушении того, что сейчас это красивое тело будет принадлежать ему, он будет рассматривать грудь, соски, животик, и все остальное. Завершив свой труд, он отправился к Люде. Какую шикарную постель она застелила. Белое белье, огромные подушки, пуховое одеяло. Сейчас она позволит себя обнять и все, больше он не на что не претендует.

Но Людка в почти прозрачной ночнухе сидела на кресле и в кровать не собиралась:'Садись, поговорим, друг мой Александр. Отвечай мне честно о том, о чем буду тебя спрашивать, иначе у нас ничего не получится. Понял? "

– Я слушаю тебя.

– Сколько раз в неделю Катька тебе дает?

– Раз семь-десять.

– Круто. А кроме раковой позы вы еще что-нибудь пробуете?

– Нет. А откуда ты знаешь про нашу позу?

– Саша, это только ты думаешь, что никто ничего не видит, все видят все и я в том числе. И даже то, как ты Катьку на прилавке жаришь, когда я ухожу на обед. Сколько минут это у вас длится?

– Быстро, минут пять, не больше.

– Чудесно, а теперь мне покажи, что у тебя есть в штанах.

Санька покраснел, но штаны снял. Медленно, сначала брюки, потом плавки. Его молодец был в боевой готовности, а Сашке было стыдно, но как-то сладковозбуддающе. Никогда он его никому не показывал, да еще при свете.

– Вот такой. Маленький, да?

– Будешь делать все как я скажу, и все будет чудесно. А теперь раздевайся.

Людка встала и сняла рубашку. Сашка обездвижел. Какая она была красивая и доступная. А еще внизу живота, где растут волосы, у нее не было волос, и он видел самые красивые губы. Если бы он мог, он бы кинулся именно туда, трогать эти губки, и рассматривать их. Люда как будто услышала его:"Ну, что ты хочешь? Иди делай, только не забудь раздеться.". Одежда слетела с Саньки, он осторожно пододвинул Людку к кровати, положил ее, раздвинул ее стройные ноги и в этот момент пропал для мира.

Сколько это длилось он не помнил, он осторожненько гладил губки пальцами, целовал, рассматривал, что там, за этими губами, пока не услышал , что Люда стонет. Ей больно? Но он же старался осторожно! И услышал:" Саша, хватит, иди сюда. Заходи в меня осторожненько, не торопись, я помогу. Если у нас не получится, продолжения не будет. Поехали".

Она направила все ловко, как умела и он почувствовал, как же хорошо у нее внутри, и готов был взорваться, но услышал:"Даже не думай, если не можешь терпеть, лучше вытащи и перетерпи". Сашка вытащил и ждал, когда дикое желание пройдет. А потом вошел снова, и действовал так как говорила Люда. Сколько времени прошло, он не знает, он просто совершал поступательные движения, а Люда корректировала их.

Вдруг она напряглась, содрогнулась, прямо распахнула ноги, чтобы впустить его глубже и закричала:"Давай, давай, быстрей, не останавливайся. Сашаааааааа!!!!!!", и все дернулась, замерла и улыбнулась, в этот момент восторг догнал и его. Он притянул ее к себе за ягодицы, проткнул насквозь и завыл от этого вселенского восторга.

Они лежали лицом друг к другу и целовались. Он гладил ее везде, где могла достать рука, а она подставлялась, ну не было запретных мест, не было одеяла, и горел весь свет в комнате, чтобы видно было все. Как он хочет ее, и какая красивая у нее пещерка. Она не запрещала прищипывать ей зубами соски, и лезть пальцем в святая святых женского тела.

Ей тоже иногда было стыдно, и она краснела, па Сашку это заводило, и он старался ввести ее ещё в больший стыд. Когда они созрели для второго раза, Люда сказала:"Сейчас я буду сверху, а ты пальчиком трогай клитор. Знаешь, где клитор? Только осторожненько, это очень нежное место. Она положила Сашку так, чтобы ему было все видно, осторожненько села на его стержень, ноги поставила так, чтобы губы распахнулись как можно шире и сказала:" Ну начинай уже", и стала потихоньку двигаться вверх вниз.

Сашка даже и не мечтал о таком, никогда. Перед его лицом была такая картинка, которая могла возбудить самого матерого импотента. Женские губки, влажное розовое нутро и клитор, который он трогал пальчиком, как это было красиво! А еще он видел свой отросток, на котором двигалась Люда, как на оси. Сашкин мозг кипел, внутри кипело тоже, он даже подумал о том, что надо бы предупредить партнершу.

Но тут вдруг Люда стала всхлипывать с каждым движением все громче и громче. Слезы покатились по ее лицу:"Подними таз и не шевелись", несколько быстрых движений, и она рыдая, повалилась на него. Он перевернул ее на спину, притянул за ягодицы, и проткнул два раза. Он так неожиданно и резко взорвался, что пришлось зарычать.

Проснулись они в пять часов. Людка шепнула ему в ухо:" Я красавицу свою к свиданию приготовила, хочешь посмотреть?". Конечно, он хотел и посмотреть на красавицу и вставить туда своего красавца. Только, наверное, надо было как-то Люду подготовить к тому чтобы она смогла рыдать, кричать, выть, когда он ее любит. Ему этого очень хотелось.

Он пошел смотреть на красавицу, она была розовенькая, блестящая, и утра ее маленько побрили. Как же это было красиво и возбуждающе. И Сашка, неожиданно для себя, раздвинул губки, и прикоснулся языком к клитору. Людка ойкнула и раздвинула ноги еще шире. Санька понял, что все делает правильно. Людка лежала перед ним, как раскрытая книга.

А он сначала трогал клиторок кончиком языка, а потом просто решил лизнуть, успел целых два раза, Люда застонала и сказала:"Пальчик в дырочку вставь, а лучше два и двигай ими, как писькой." Санька двигал языком и пальцами, а Людка руками держала свои ноги и двигала тазом навстречу Саньке. А как она стонала! А как дышала! А когда Санька отрывался от клитора, он видел, как Людке нравятся его пальцы, как сочится ее пещерка.

Вдруг Людка отодвинула его голову в сторону, и сказала:"Смотри, только движения не прикращай". И Людка начала трогать клитор своими палицами. Она, наверное, знала, как это делать, потому что периодически она вскрикивала, стонала, и производила непонятные звуки. Вдруг она прошипела:" Давай быстрее, очень надо", развела свои ноги очень широко, замерла, только двумя пальцами стимулировала клитор.

Взрыв случился неожиданно для Сашки, он почувствовал, как его пальцы попали в мышечное кольцо, мышцы стали вибрировать и сужаться, пещерка вывернулась наизнанку, а Людка закричала, грея его сердце и душу:"Сашечка, Саша, язычком меня, язычком, быстрее!". Санька притронулся я языком к клитору и случился второй взрыв, еще большей силы.

Он хотел было вставить свой гвоздь, но Люда резко села, положила его на спину, и он увидел, как она целует его стерженек, нежно, смакуя каждое движение. А потом она пару раз провела язычком по крайней плоти. И все случилось, с ним случилось. Он даже и не знал, что так бывает. Он понял, что сперма брызнула ей в рот. Что он чувствовал? Было непривычно. Он привык по старинке. Но сила восторга ударила даже в мозг.

В этот момент Люда подняла голову и спросила:"Тебе понравилось? Я очень старалась!". По губам и подбородку было размазано его семя, от этого стало еще круче, он прямо летал в облаках. А Люда вытерла губы салфеткой и пошла готовить завтрак, сверкая своим красивым телом. Он тоже не стал одеваться и пошел завтракать в чем мать родила.

Завтрак прошел в теплой и непринужденной обстановке. К концу завтрака они оба были снова готовы. И она просто легла на пол кухни, раздвинула ноги и сказала:"Давай , начинай потихоньку, и он начал." Сегодня уже было не страшно, они поняли друг друга, более-менее подстроились, и возбуждение нарастало в процессе. Вот она задышала, и он напрягся вот она попросила ускорить темп. Он помнил, что сейчас у нее наступит разрядка. Он подхватил ее ягодицы, притянул к себе, и в этот раз их шандарахнуло вместе.

А дальше они встали и пошли на работу, разными путями. Сначала пришла она, потом он приехал с товаром. Катьки на рынке не было, слава богу. Санька не хотел ее видеть, вот совсем не хотел. Все точки затарил, съездил домой, покормил собаку, убрал во дворе. И все ждал, когда же придет Катерина. Но не было не Катерины, ни Машки. Он и ужин им приготовил. Потому что мечтал ночевать не в родном доме.

Никто его так никогда не называл, никто ему так не открыл секреты женского тела, никогда он себя не чувствовал мужчиной так, как сейчас. Он был желанным, его хотели, от его нежности и ласки плакали и стонали, и он рычал от прикосновений совершенно чужой женщины, и его сперма оставалась на губах этой же женщины. Совершенно посторонней ему. Как понять эту жизнь?

Бешенные горячие ночи, размеренные спокойные дни, пропавшая куда-то Катерина, родная и желанная Люда. Сашка не мог понять, что происходит, и куда это приведет, но добровольно это завершать не хотел. Ночью он наверстывал упущенное, а днем делал бытовые дела. Кормил собаку, убирал двор, готовил ужин. И что самое удивительное, этот ужин кто-то съедал. И Сашка мыл после этого посуду. И он знал кто, но только не мог понять того, почему они с Катериной ни разу за неделю не встретились.

А Катерине было не до Сашки, дочь ее четырнадцатилетняя, Машка, влюбилась. Да еще в наркомана. Короче накрыло Катерину двойной любовью. Дочь с одной стороны, муж с другой. Хорошо, что про мужа ничего не знала, а то бы так и умерла от двойного горя. А так она просто бегала за Машкой по притонам, забирала ее из милиции, и просто не могла понять, куда делся ее муженек дорогой.

Но вот наркомана она пристроила в надежные руки милиции, дочь зависла в горе, но зато дома. Пусть отдохнет, и от школы, и от любви, Санька дома вообще перестал появляться, но рынок вел, все у него там было хорошо. И даже очень хорошо. Добрые люди все ей рассказали. Как ни партизанили Сашка с Людкой, шила в мешке не утаишь, а любовь от людей тем более.

А Сашка с Людкой в штопор вошли. Не могли дождаться пока рабочий день закончится и бежали в постель. То ли понимали, что недолго им осталось, то ли действительно была такая потребность. Нет не в сексе, а в нежности, ласке и добрых словах и объятиях. Две недели прошло с начала их любви, а они все никак налюбится не могли. И тут появилась Катька.

Глянула на них и сказала то, что должна была сказать:"Бог вам судья, друзья мои, но ты Людмила больше здесь не работаешь. Получку посчитаю, завтра отдам". Людка собрала свои вещи и отправилась домой. А Сашка, у которого были деньги, отправился следом за ней. Такого разворота Катерина не ожидала. Но бежать за Сашкой на глазах всего народа было стыдно.

А для Сашки с Людкой настало время безвременья, и они по-простому наслаждались друг другом. Сашка понимал, что осталось им немного, и Людка понимала, что это их последние дни, так больше продолжаться не может. Не потому, что им не нравится, а потому что Сашка, Катькин муж, и никому она его не отдаст. А Катька мечтала, что у Сашки закончатся деньги и он сам вернется, а еще мечтала уйти от него, раз и навсегда.

Через десять дней глубокой ночью Катька нажала звонок в Людкину квартиру, и ждала, когда ей откроют. Открыли почти сразу, и почти сразу Катерина поняла, что Сашка просто так отсюда не уйдет. Она бросилась на колени в ноги Сашке и стала его умолять вернуться домой. А Сашка не хотел. Он не хотел уходить из этого дома. Людка не учавствовала, она ушла в кухню.

К пяти часам утра Сашка собрался и пошел за Катериной. Хотел он этого или нет, не знает никто. Дома накрыли стол, налили по рюмочке, хотя Санька этого не любил, расстелили постельку. Катька приготовилась ублажать Сашку. А Сашке было страшно представить, что он будет жить с этой женщиной дальше. А Людмила и не пыталась его остановить.