Чезаре Ломброзо
Преступный человек (сборник)

Полная версия

Оказывается, что мужчины рецидивируют гораздо чаще, нежели женщины, особенно по мере распространения цивилизации, как это видно из приведенных цифр. К такому выводу нужно прийти, если даже допустить, будто рецидивистов в настоящее время легче обнаруживать, чем прежде.

Что касается отбывавших тюремное наказание, то они, как оказывается, рецидивируют тотчас же после выхода из тюрьмы или вскоре после этого, как это видно из следующих цифр:

В Германии получаются несколько иные результаты. Там в 1869 году рецидивирующих насчитывалось меньше среди женщин, чем среди мужчин, но мало-помалу число одних и других сравнялось:

Месседалья доказывает, что множественные рецидивы среди австрийских женщин гораздо более часты, чем рецидивы простые, между тем как у мужчин те и другие одинаковы.

Подобный же факт наблюдается и в Пруссии, где число женщин, подвергающихся первому наказанию, равно 16 %, число рецидивирующих в первый раз – 17 %, в шестой раз – 24 %, а в седьмой раз и больше – 30 %.

6. Заключение. Итак, на основании всего изложенного, мы приходим к следующим выводам:

1. Преступность женского пола в 4–5 раз меньше преступности мужского, и женщины совершают в 16 раз меньше тяжких преступлений, нежели мужчины.

2. Преступность женщин сравнительно с мужской преступностью (на 100 мужчин) достигает наиболее высокой пропорции в юном и детском возрасте. Если рассматривать женскую преступность отдельно, не сравнивая ее с мужской, то оказывается, что высокая преступность юного возраста обусловливается, главным образом, тяжкими и значительно меньше легки ми преступлениями^[33]. Во всяком случае, количество преступлений, падающих на юный возраст, велико у обоих полов.

3. При сравнении женской преступности с мужской оказывается, что женщины совершают тем больше преступлений, чем меньше они требуют физической силы, культуры и духовной энергии.

4. В юном возрасте у обоих полов преобладают, главным образом, преступления, обязанные своим происхождением пылкости характера, а в зрелом возрасте – преступления предумышленные с заранее обдуманным намерением; убийства и поджоги совершаются женщинами преимущественно в зрелом возрасте.

5. Количество осложненных преступлений, равно как и число каждого из них в отдельности, в общем отличаются большим постоянством для обоих полов в различных странах и в разные времена. Тем не менее можно сказать, что в Италии количество тяжких преступлений среди мужчин уменьшается, а число легких увеличивается у обоих полов. Что же касается женщин, то у них число тяжких преступлений напротив увеличивается.

6. Выкидыши и детоубийства совершаются женщинами тем чаще из чувства стыдливости и тем реже в силу своего рода привычки, чем более цивилизованна та страна, где они имеют место. В северной Италии они преобладают среди женщин юного возраста, а в южной, напротив – зрелого.

7. Влияние больших городов на увеличение преступности особенно отражается на женском поле и преимущественно выражается у него учащением краж, грабежей и нанесения ран.

8. Проституция объясняет и пополняет меньшую преступность женского пола сравнительно с мужским.

Глава 14

Семейное положение. – Профессия. – Отвращение к труду

1. Семейное положение. Мы уже знаем, что наибольшее количество преступлений совершается в возрасте между 15 и 25 годами. Среди женщин преступницы рекрутируются почти исключительно из проституток и несовершеннолетних, а среди мужчин наибольшую цифру преступности дают холостяки.

В Италии на 100 человек населения приходится:

В Австрии холостяки и незамужние женщины среди преступников превосходят семейных людей в пропорции 50:37, а женатые и замужние уступают честным людям в отношении 45:52. Число вдов среди осужденных относится к числу вдов среди честного населения как 4:9. Подобное же преобладание холостяков над женатыми наблюдается в силу аналогичных причин и среди душевнобольных, у которых Верже нашел:

так что, по его мнению, среди душевнобольных гораздо больше холостяков, чем среди преступников.

Среди последних, как и среди психически больных, вдовы значительно преобладают над вдовцами. Факт этот замечен Месседальей в Австрии и Лолли в Италии, между тем как среди здорового и не преступного населения наблюдается совершенно обратное явление. Кроме того, замечено в Австрии, Италии и Франции^[34], что среди женатых и вдовцов, имеющих детей, встречается значительно меньше тяжких преступлений, чем среди людей бездетных, что, по мнению Верже, объясняется исключительно теми заботами, которые создает семейная жизнь. Совершенно обратное явление наблюдается, по словам Жюслена и Кастильони, у душевнобольных.

2. Профессии. В общем, трудно определенно высказаться о влиянии профессии на преступления ввиду того, что они не являются чем-то постоянным, а часто меняются и, кроме того, различно обозначаются исследователями в различных странах. Тем не менее, по итальянским статистическим вычислениям, сделанным Боско, мы находим следующие данные о преступниках и их профессиях:

Более высокий процент преступников (1894–1895) среди торгового класса населения, между прочим, объясняется, вероятно, его многочисленностью, увеличившейся особенно с 1881 года. Среди купцов и приказчиков не только наибольшее количество мошенничеств и обманов (23 на 100), что очень естественно, но также и огромное количество диффамаций и оскорблений на словах (8 на 100).

Среди земледельческого класса населения преобладают кражи (26 на 100 осужденных) и причинение телесных повреждений (22 на 100); другие преступления встречаются у них в сравнительно слабых пропорциях.

Если мы займемся более детальным изучением отдельных профессий, то увидим, что максимальная цифра осужденных наблюдается у разносчиков мелких товаров (44 на 1000 жителей), у которых преобладающим преступлением являются кражи (3 на 100) и преступления против нравственности.

Мясники также дают значительную пропорцию осужденных (37 на 1000), и между ними большей частью наблюдаются насилия над представителями власти и обманы в торговле.

За мясниками следуют извозчики (26 осужденных на 1000), попадающиеся преимущественно в преступлениях против собственности и личности.

Очень слабую пропорцию преступности дают лица, занимающиеся свободными профессиями и частной службой (2,94 и 3,93 на 1000 жителей); среди первых преобладают преимущественно обманы, а среди вторых – кражи.

Минимум преступлений (1 на 500) Марро наблюдал в Турине среди охотников, священников, школьных учителей и рыбаков, несколько больше (4:500) – среди литографов, полировщиков мрамора, каретников, садовников и кожевников и еще больше (7:100) – среди маклеров, писателей, ткачей и парикмахеров (среди последних наблюдались почти исключительно преступления против нравственности).

Каменщики дают значительно больший контингент преступников – 11 % и булочники – 6,9 %, что, быть может, объясняется тем, что этого рода рабочие получают расчет за свою работу ежесуточно и всегда имеют, стало быть, под руками деньги.

Наконец, слесари, сапожники и студенты дают следующие цифры преступности: 8,3, 7,3 и 0,33 %.

Итак, наибольший процент преступников и особенно рецидивистов наблюдается среди некоторых городских профессий, особенно предрасполагающих к пьянству (среди поваров, сапожников, трактирщиков), или приводящих в постоянное соприкосновение богатых людей с бедными (прислуга), или, наконец, облегчающих самое совершение преступления (каменщики, слесари). Наименьший контингент преступников и рецидивистов дают, наоборот, лица, мало приходящие в соприкосновение с горожанами, как, например, судовщики и крестьяне.

Среди сапожников наблюдается огромная пропорция преступлений против нравственности, объясняющаяся помимо распространенного среди них пьянства еще постоянным раздражением половых органов, обусловливаемым их профессией. Вот почему среди них встречается и так много венерических болезней.

Что касается преступности в Австрии, то в ней на 1 миллион жителей приходится осужденных за кровавые преступления по профессиям:

Минимум преступлений, если не считать лиц без профессий, под которыми подразумеваются, конечно, главным образом женщины и дети, наблюдается среди собственников и представителей свободных профессий.

С точки зрения предумышленности или случайности преступники распределяются по своим профессиям таким образом, что на 1 миллион населения приходится:

У французов профессиональные группы располагаются в статистиках иначе, и профессии не так подробно обозначены, как в Австрии. У них, например, к группе свободных профессий принадлежат также военные, капиталисты и рантье (очень многочисленный во Франции класс).

Промышленный класс населения не отделен у них от торгового, а землевладельцы и земледельцы образуют вместе одну категорию.

Во Франции на 1 миллион жителей приходится осужденных уголовными судами за кровавые преступления по разным профессиям (1876–1880 годы):

Во всех группах, кроме первой (лица без профессии), наблюдается полная аналогия со статистикой Австрии, так как одни и те же социальные условия дают и в различных странах одинаковые результаты.

По вычислению Ивернеса, во Франции в 1882 году на 100 тысяч мужского пола одной и той же профессии приходится осужденных:

По недавним исследованиям Тарда, во Франции приходится осужденных на каждые 10 тысяч жителей по их профессиям:

Таким образом, во Франции, как и в Италии, земледельческий класс дает меньший контингент преступников, чем промышленный и торговый классы.

Согласно более старым исследованиям Файе оказывается, что земледельческий класс во Франции, составляющий 53 % населения всей страны, дает 32 % преступников. При этом следует отметить, что в то время как деревенская прислуга, хотя и находящаяся в худших условиях существования, дает преступность всего в 4–5 %, среди городской последняя наблюдается не менее как в 7 %, причем ¹/₃ детоубийств, ¹/₆ краж и ¹/₉ отравлений в городах падает именно на нее. Это, несомненно, зависит от нравственного вырождения ее, вследствие постоянной зависимости от других. В Америке, как замечено, дикари в состоянии рабства совершают более преступлений, чем живя на свободе.

Тем не менее максимальную цифру отцеубийц, 108 из 164, Файе наблюдал именно среди крестьян.

Больше всего преступлений против нравственности он нашел среди каменщиков и художников, изнасилований – среди извозчиков и детоубийств – среди прачек. Среди купцов, нотариусов и адвокатов им была определена наибольшая пропорция преступлений против нравственности.

По его статистике, во Франции в течение 1833–1839 годов на 100 преступников против собственности в возрасте не моложе 26 лет приходилось:

Жоли вычислил, что средняя цифра лишенных права заниматься своей профессией за преступления нотариусов колебалась во Франции ежегодно в пределах от 18 до 25, но:

Затем после некоторого падения в два следующих года (54 в 1885 и 52 в 1886) она быстро возросла до 75 в 1887 году.

По статистическим данным число осужденных во Франции нотариусов на каждые 10 тысяч населения в 43 раза превосходит среднюю цифру осужденных на то же число жителей прочего населения, и сравнительно с другими профессиями нотариусы дают в одинаковом возрасте ¹/₁₀ предумышленных убийств, ¹/₇ случайных убийств, ¹/₁₆ отцеубийств, ¹/₈ изнасилований детей моложе 15 лет, ¹/₁₃ преступлений против личности.

В Пруссии лица свободных профессий составляют 2,2 % всего населения и дают 4,0 % всех преступников. Домашняя прислуга, составляющая 3 % населения, дает, однако, преступность в 12 %.

В России за период времени с 1875 по 1879 год число лиц, осужденных за кровавые преступления, достигло 9229.

На 100 осужденных приходится в различных государствах по профессиям:

Возвращаясь к преступности среди женщин, мы видим, что среди них преобладают преступления, совершаемые в торговле, – обманы и мошенничества, и личные оскорбления.

Женщины, принадлежащие к промышленному классу населения, дают меньшую пропорцию воровок, чем крестьянки, среди которых наблюдается большой процент так называемых деревенских краж.

Что касается специфической преступности женщин в зависимости от профессии, то следует заметить, что максимальная пропорция краж (55 на 100) наблюдается среди женской домашней прислуги; после них идут акушерки, дающие высокий процент осужденных (3 на 100) за производство выкидышей.

Но мы располагаем слишком ограниченными данными относительно женской преступности, чтобы на основании их нам можно было делать те или иные выводы. Кроме того, результаты исследований совершенно изменяются у женщин благодаря многочисленному классу проституток. Не подлежит сомнению, что многие деревенские девушки делаются преступницами именно благодаря проституции, которой они занимаются, являясь в города в качестве прислуги. «Знакомство с большими городами, – говорит Паран дю Шателе, – оказывается очень пагубным именно для деревенских женщин, которые, по свидетельству статистики, доставляют огромный контингент проституток».

В Париже половина всех проституток рекрутируется среди швей и гладильщиц, треть – среди разносчиц и модисток, треть – среди прачек и фабричных работниц и весьма небольшая часть – среди актрис.

3. Военные. Мы должны отдельно рассмотреть преступность военного сословия, которое, по Хаузнеру, превосходит в этом отношении другие классы населения в 25 раз. Но Хаузнер вряд ли исключил из массы невоенного населения стариков, женщин и детей, благодаря чему он и получил столь незначительную по сравнению с военными преступность. По крайней мере в Италии мы получаем совершенно другие цифры на этот счет, именно здесь приходится в среднем среди военных 1 на 112 осужденных, причем большинство преступлений принадлежит к разряду тех, которые с общей точки зрения даже не могут быть названы преступлениями, как нарушения дисциплины, симуляции болезней и т. п.

Если мы сравним преступность военного сословия с преступностью населения вообще одного и того же возраста (между 21 и 31 годом), то она окажется, конечно, больше последней, но объясняется это тем, что среди военных нет женщин, которые понижают общую преступность на 80 %.

Больше всего влияет на число преступлений среди военных то обстоятельство, что у них, по выражению Месседальи, почти сливаются условная и действительная преступность. Кроме того, здесь играет большую роль легкость, с какой среди военных открывается каждое преступление, между тем как в других сословиях обнаруживается и наказывается едва половина совершенных преступлений. Так, в 1895 году на 233 181 преступление, о которых производились следствия следственными судьями, приходилось 70 276 таких, в которых виновные не были обнаружены. В 1862–1866 годах 68 % тяжких и 54 % легких преступлений остались в Баварии ненаказанными, так как преступники не были обнаружены.

4. Душевнобольные. Зависимость между профессиями и душевными заболеваниями выступает далеко не так ясно, как связь между последними и преступлениями. Из статистических данных, собранных на этот счет во Франции и являющихся до сего времени самыми подробными, мы убеждаемся в странной аналогии^[35], существующей между преступниками и душевнобольными.

В городах число последних превышает их количество вдвое, чем в деревнях (отношение между ними равно 223:100). Меньше всего наблюдается душевнобольных среди земледельцев, а больше всего среди лиц свободных профессий.

По исследованиям Жерара, душевные болезни больше всего распространены среди домашней прислуги, слесарей и рудокопов, а по наблюдениям Берда и Голда – среди сапожников (1,2–8 % общего числа принятых в заведения больных) и поваров (1,3 %). Дзани же отметил наибольшее количество психических заболеваний (до 5 %) улиц свободных профессий.

По данным Жерара и Барофио, среди военных наблюдается довольно значительная пропорция душевных заболеваний, именно 4–8 %. По Лолли, психические болезни чаще встречаются у помещиков и купцов, чем среди ремесленников, у которых они, в свою очередь, чаще, чем среди крестьян.

Наконец, остается заметить, что преступления людей, привычных к виду крови, как, например, мясников и военных, отличаются в общем как у душевнобольных, так и у преступников особо жестоким характером.

5. Отвращение к труду. Следует заметить, что преступники в большинстве случаев только номинально занимаются теми или другими профессиями, настоящее же их занятие – бездельничанье.

В Турине нам пришлось видеть мнимых столяров, слесарей и тому подобных мастеровых, то есть преступников, содержавших мастерские, снабженные всеми инструментами для отвода глаз полиции, но совсем не занимавшихся своим ремеслом.

Зихерт из 3181 заключенного в тюрьме нашел 1347, то есть 42,3 %, питавших полное отвращение к труду и распределявшихся по преступлениям следующим образом:

Цифры эти приобретают еще большее значение, если проследить их распределение между случайными и врожденными преступниками. Тогда мы получим, что отвращение к труду замечено у 1347 лиц, то есть в 42 %, из числа которых:

так что значительный перевес оказался у врожденных преступников.

По последним данным Райта оказывается, что в Массачусетсе из числа 4340 осужденных было 2990, то есть 68 %, не имевших никакой профессии. В Пенсильвании процент последних среди осужденных оказывается еще большим, достигая 88, а среди приговоренных к каторжным работам – 68,5. Из исследований Ф. Уайнса видно, что из 6958 осужденных за убийства 5175, то есть более 74 %, не знали никакого ремесла.

Другим доказательством отвращения к труду, свойственного преступникам, является непостоянство их занятий. Честные люди очень редко меняют свои профессии: так, из 100 честных работников

Между тем преступники постоянно бросаются от одной профессии к другой, причем от 2 до 4 раз меняли ее:

то есть чаще всего – насильники и мошенники.

Из отчета исправительного дома в Эльмире видно, что 6635 заключенных в нем распределялись по своим профессиям следующим образом:

Число лиц без занятий оказывается здесь весьма небольшим, но по поводу его мы в том же отчете находим следующее: «Многие из заключенных ложно показывали, будто они занимаются теми или другими ремеслами». На самом деле число тех, которые не занимаются никаким трудом, очень велико, несмотря даже на все применяемые здесь системы исправления лентяев. Так, по словам генерала Броквея, никакое нравственное воздействие не могло заставить 34 % заключенных взяться за какую-нибудь работу.

В виде исправления лентяев среди преступников Броквей советует применять кнут и вообще телесные наказания, низводя этим личность преступника на уровень дикаря, который берется за работу не иначе как из-под палки.

Тот факт, что преступник часто меняет род своих занятий, отдавая предпочтение тем из них, при которых расчет производится ежедневно, доказывает, что он вообще не способен ни к какому правильному, регулярному труду.

Но эта негодность его к постоянной работе отнюдь не доказывает, что он совершенно не способен к какой бы то ни было деятельности и находится в вечной инертности. Напротив, в известные моменты преступник проявляет значительную активность: так, например, некоторые виды преступлений, такие как воровство и мошенничество, требуют особенной подвижности и деятельности со стороны тех, кто ими занимается. Преступник питает отвращение, собственно, ко всякой правильной регулярной работе: он не может примириться с тем, что в обществе всякий его член должен в каждый известный момент отправлять то или другое назначение свое, подобно тому как в часовом механизме несет свою функцию каждая, даже мельчайшая часть его. Неспособные противостоять своим постоянно меняющимся капризам, будучи до известной степени инертными и в то же время импульсивными, преступники находятся в вечной войне с тем обществом, которое не соответствует их наклонностям.

Таким образом, по своему характеру преступник вполне напоминает дикаря, обыкновенно неподвижного и инертного, проявляющего, однако, время от времени бурную деятельность на войне или охоте, которым он отдается порывисто, до полного изнеможения своих сил.

Совершенно справедливо замечает Марро, что «примитивный, некультурный человек отличается от цивилизованного именно своей неспособностью к подобному, продолжительному, настойчивому труду и что весь прогресс человеческий к тому именно и сводится, чтобы, по возможности, развить и укрепить эту способность в человеке».

«Всякий правильный труд, – говорит он далее, – должен удовлетворять двум основным условиям: он должен, именно, быть полезен индивиду, который совершает его, и обществу, среди которого он живет.

Труд преступника характеризуется тем, что он полезен только ему, но вреден обществу.

Если же труд этот вреден и совершающему его, и обществу, то он характеризует уже не преступного, а психически больного человека».

1 В Испании к 1-му разряду преступлений относятся: возмущение, бунт, сопро