Чингиз Абдуллаев
Кредо негодяев
– Там все нормально, – спокойно начал Дронго, – все живы, здоровы. Привет посылают.
– Это я по твоему виду понял. А кто посылает, кому я нужен стал так срочно, что решили тебя, такого гладкого, послать? И денег не пожалели.
– Рафаэль Мамедович просил передать вам привет.
– Понятно. Ты такой же Крылов, как я китаец. А что нужно от меня твоему шефу? Иногда в газетах читаю – дела у него прекрасно идут. Весь мир пишет, какой он талантливый. Зачем ему с нами, с быдлом, связываться?
– Этого я не знаю. Он хочет просто договориться о совместной работе здесь у вас, в Америке.
– А что за работа? – насторожился Капустин.
– Точно не знаю. Важно ваше согласие. Просто ему стало известно, что кто-то из переехавших начал «стучать».
– Это мы знаем. Если его интересует, могу продать, кто стал сукой, – быстро сказал Зверь, – можете его хоть повесить вниз головой, меня это не касается. Не нужно было лезть американцам в задницу.
– Вы говорите о Соколе? – очень спокойно уточнил Дронго.
– Смотри, какая у вас информация, – изумился Зверь, – хорошо работаете, ребята, сумели наладить получение такой информации. Ну, если вы все знаете – тогда что вам от меня нужно?
– Все знать мы не можем, – впервые возразил хозяину пришедший гость, – но некоторые вещи мы знаем. Сведения о том, что Сокол начал работать на ФБР, мы получили несколько месяцев назад. Но это нас не колышет, – он иногда вставлял какие-то жаргонные словечки для убедительности, – мы получили и другие сведения. Кто-то из приехавших начал снова работать на прежних хозяев, пытаясь наладить контакты с посольством в Вашингтоне. – Капустин чуть нахмурился. Ему явно не понравилось это сообщение. Правда, нельзя было понять, отчего он нервничает. Или ему был неприятен факт такого поступка, или он злился оттого, что кому-то стало известно о его собственных контактах с посольством.
– Вы, кажется, знаете больше всех, – в его голосе впервые прозвучала угроза, – никогда не думал, что в Москве живут такие знающие ребята. Если у вас такие связи – то и работайте сами. Зачем мы вам нужны?
– Мы хотим наладить совместный бизнес в странах СНГ, России и США. И, кроме того, нам нужны счета в американских банках. Чистые счета, – подчеркнул Дронго.
– Вот с этого и нужно было начинать, – угрюмое лицо Капустина прояснилось. Теперь он все понимал. Приезжающие иностранцы не могли открывать в Америке счета на крупные суммы. По американским законам иностранцы не могли ввозить более десяти тысяч долларов наличными, и это обязательство отражалось в таможенной декларации. Для подобных сделок формально нужны были работающие в стране и уже получившие вид на жительство. Конечно, можно было открыть счет с менее крупной суммой – для этого достаточно было тысячи или полутора тысяч долларов. Но перевод денег все равно контролировался банками, а люди типа Капустина или Багирова привыкли иметь дело с наличными долларами.
– Значит, и мы можем иногда пригодиться, – хозяин дома не сводил глаз с пришедшего гостя, – а почему он не позвонил мне?
– Он не будет звонить, – твердо ответил Дронго, – и не будет говорить ни на какие темы. Все телефоны прослушиваются. И, кроме того, кто-то из переехавших хочет заработать очки перед бывшей властью. И нам это ни к чему. Счета могут вполне накрыться.
– Интересно ты говоришь. А кто, по-вашему, может быть такой сукой? Я всех переехавших за последние несколько лет, кажется, наперечет могу назвать.
– Мы не знаем. Поэтому меня и прислали. И никаких звонков по телефону не будет. Все разговоры через меня, – твердо заявил Дронго. Это был самый главный момент в его «экспедиции».
– Сколько ребят приехали за последний год? – спросил Зверь у своего голубоглазого помощника.
– Из ваших шестеро, – напомнил тот.
Дронго насторожился. Впервые прозвучала эта цифра – шесть.
– А до этого сколько приехало, Валек?
– Четверо. И два года назад еще трое. Итого тринадцать.
– Неприятная цифра, – криво улыбнулся Зверь, – значит, кто-то из них решил в двойные игры поиграть.
– Нам важно вычислить этого типа, чтобы знать объем информации, который он сообщим в ФСБ, – подчеркнул Дронго.
– А это еще что такое? – удивился Капустин. – Опять переименовали?
– Федеральная служба безопасности. Теперь КГБ так называется, – пояснил Дронго.
– В который раз уже меняют. В третий или в четвертый? – негромко засмеялся Капустин, внезапно бросив пристальный взгляд на гостя.
«Ах ты сукин сын, – подумал Дронго. – Так я тебе и скажу, в который раз». Нормальный человек всех переименований мог не помнить. А вот сотрудники КГБ помнили наизусть все названия.
– Не знаю, – сказал он, – не считал.
– Значит, Валек, – задумался Капустин, – проверить нужно десятерых. Кроме меня, Рябого и Сокола. Вот всех остальных и проверь. Кто решил старое вспомнить, может, и раньше стучал, нас всех позорил.
– Почему, кроме Рябого и Сокола? – Теперь была его очередь перейти в атаку. Разговаривать с Капустиным было сложно. Тот был как хороший боксер – все время держал на дистанции, а когда внезапно открывался, то наносил сильные встречные удары.
– Рябого я знаю уже много лет, – снисходительно пояснил Зверь, – он никогда стучать не будет. Сукин сын, правда, любит быть верховным вождем, но стукачом никогда. И Сокол не подходит. Он ведь с ФБР снюхался, нас всех позорит. Его бывшие хозяева обратно не возьмут, исключено.
– А может, он нарочно с ними сотрудничает, а сам по-прежнему стучит в Москву? – спросил Дронго.
– Ох какой ты подозрительно умный для курьера, – негромко проговорил Зверь, – я прямо бояться начинаю. Но, может, ты и прав. Валек, с ним тоже разберитесь. Перо в бок, и будет ангелам стучать. Такие вещи не прощаются и в другой стране.
– Уже одного так убрали, – мрачно заявил Дронго.
– Кого? – насторожился Зверь. – Кого-то из наших?
– Нет, из наших. Мы всю эту информацию получали от нашего человека в посольстве. Ему стало известно, что кто-то из переехавших собирается снова работать на прежних хозяев. Он сообщил нам об этом. А сам попытался встретиться с этим подлецом. Его застрелили прямо при встрече. Это случилось две недели назад.
Он не видел лица сидевшего сбоку голубоглазого, но заметил, как Капустин бросил быстрый взгляд на своего помощника. Очевидно, тот кивнул головой хозяину, подтверждая сказанное гостем, и Капустин немного насмешливо сказал:
– У вас, я смотрю, целая организация. Даже свои люди в посольствах сидят. Хорошо развернулся ваш шеф. Это ведь его люди убрали Борьку Лазарева в Государственной думе. Я помню, какой скандал был тогда из-за этого. А теперь прислал тебя. Я ведь сразу понял, какой из тебя курьер. Значит, ты у нас мстить приехал. Оружия у тебя действительно нет или придуряешься?
– Нет, но мне говорили, с этим здесь проблем не бывает.
– Может, и не бывает. Мы люди мирные, в такие игрушки редко играем, – неизвестно почему сказал Капустин и вдруг снова спросил: – А где была встреча в Вашингтоне?
– У гостиницы «Нью-Гэмпшир Сюит» на Двадцать третьей улице, – быстро ответил Дронго, – полиция до сих пор ищет убийцу российского дипломата.
– Кое-что и мы слышали, – наконец сказал Зверь, – но только ты учти, искать для вас убийцу просто так мы не будем. Это не наше дело. И тем более связываться с американской полицией. А вот помочь с товарами и деньгами мы можем. Так и передай своему шефу. Мол, готовы работать – пусть присылает контракт.
– Хорошо, – поднялся Дронго, – так и передам. Спасибо за встречу.
– Ты когда домой обратно уезжаешь? – спросил Зверь.
– Через несколько дней.
– Это нормально. Будь в отеле, никуда не съезжай, – посоветовал Зверь, – вдруг понадобишься, позвоним, найдем тебя.
Дронго кивнул и, чувствуя заметное облегчение, вышел из гостиной. Его провожал до дверей голубоглазый Валек, не сказавший более ни слова. Когда гость ушел, Валек вернулся обратно в гостиную. Хозяин дома сидел в кресле, глубоко задумавшись.
– Что скажешь? – спросил он у своего помощника.
– Мелкий тип. Пытается выдать себя за авторитета, – поморщился Валек.
– Дурак ты, – без злобы заметил Зверь, – этот тип далеко пойдет. Я таких сразу чую. Есть в нем какой-то стержень. Умный он, правда, чересчур. Это ему может даже помешать. А так ничего, мужик толковый.
– Хотите принять их приглашение?
– Посмотрим, – он не любил выдавать свои мысли даже ближайшим помощникам. Именно поэтому он столько лет был авторитетом, с которым считались во всех лагерях.
– Мне проверить всех десятерых?
– Конечно, нет. Только пятерых. Тех, кто приехал в один срок вместе со мной. Один из них и будет тем, кого они ищут. Только будь осторожен. Этот сука вполне может оказаться умнее тебя.
– Значит, пятерых, – переспросил Валек, – Палач, Сокол, Клык, Генерал и Сказочник. Всех пятерых?
– Да. И будь очень осторожен, – снова напомнил хозяин дома, – они все люди известные, я в лагерях с ними много провел. Этот Павло сейчас так скурвился, а вообще неплохим парнем был. А вот Клык и Палач – те просто садисты. Просто так не остановишь. Я многие делишки их помню, о которых никто не знает. Генерал был более спокойным, всегда солидно держался кавказец этот. Может, они его ищут, просто дурака валяют, нам не говорят, что он им нужен. И насчет Сказочника проверить. Он тоже скользкий тип был. Всегда выходил сухим из воды и потом байки рассказывал. За это его и назвали тогда в лагере Сказочником. Он однажды сумел с поезда уйти. А это тебе не в кино с поезда прыгать. Там такие ребята из охраны, прямо на лету сбивают. И поезда совсем для прыжков не приспособлены. Никто ему потом не верил, что он с моста прыгал. А я все своими глазами видел, но молчал. Зачем языком трепать просто так. Но для себя запомнил – отчаянный он очень. И буйный. С ним тоже нужно быть поосторожнее.
– Проверю всех пятерых, – ответил Валек, – и найду, кто из них собрался стучать. Меня не обманут, я сразу вычислю, кто из них.
– Не горячись, – насмешливо посоветовал Зверь, – эти ребята и не таким, как ты, рога обламывали.
Дронго слышал каждое его слово. Перед уходом он успел положить небольшой «жучок» под собственное кресло, и теперь, отойдя на пятьдесят метров от дома, он слышал весь разговор. Во всяком случае, теперь он точно знал, что в Борисова стреляли не люди Капустина. Заодно он узнал и кличку шестого – Сказочник. Теперь нужно было вычислить, кто из четырех встречался с Борисовым. И кто из них стрелял в сотрудника российского посольства.
На следующее утро он обнаружил ведущееся за ним наблюдение.
Глава 6
В Нью-Йорк они летели вдвоем. Важа Дадашвили и Нестор Каландадзе. В Москве они получили паспорта с американскими визами, деньги и строгие наставления от Гурама Хотивари. Последний был серьезно встревожен самой возможностью появления в Америке эмиссаров из Москвы. Он пробился в лидеры совсем недавно и еще не чувствовал себя так уверенно, как другие авторитеты. Поэтому был более осторожен и более внимателен к возможным проискам своих конкурентов и своих союзников. После трудного мира, достигнутого во многом благодаря решительным действиям Рафаэля Багирова, он по-прежнему ждал неприятностей. Два его предшественника были убиты, и он не хотел повторять их судьбу. Поэтому, получив сообщение от Генерала, он срочно переговорил с Багировым и Саркисяном. Но оба его союзника категорически отвергли саму возможность переговоров за спиной Гурама. Можно было поверить и успокоиться. А можно было проверить. И Хотивари решил все-таки послать своих людей в Америку, предварительно рассказав об этом только своим союзникам. Расчет был циничный и верный. Если его людей встретят и уберут, значит, кто-то из его «друзей» решил о чем-то договориться за его спиной. И фактически объявить войну группе Гурама Хотивари. А к такой неприятности нужно быть готовым заранее, иначе ему просто не удержаться на своем месте.
Важа Дадашвили был старым, проверенным бойцом и одним из самых близких людей Хотивари. С ним они начинали еще двенадцать лет назад в Тбилиси. А вот второй, Нестор Каландадзе, был бывшим сотрудником КГБ, которого он узнал всего несколько лет назад. Нестора тогда выкинули с работы, к власти в Грузии пришел Звиад Гамсахурдиа, и очень много бывших сотрудников КГБ оказалось без работы. Мало того, Каландадзе обвинили в причастности к апрельским событиям восемьдесят девятого в столице Грузии, когда пролилась кровь несчастных людей. И дороги назад, в Грузию, для Каландадзе уже не было. Два года назад его нашли люди Хотивари и взяли на работу руководителем частной охраны в одну из компаний, контролируемых их группой. Нестор проявил себя с самой лучшей стороны. Он был честен, а это забытое качество ценилось как никогда. Кроме того, он обладал нужным аналитическим мышлением и умел находить нестандартные решения. Лучшей кандидатуры для поездки в Америку у Хотивари не было.
Вдвоем с Важей они прекрасно дополняли друг друга, и Хотивари надеялся, что им удастся выяснить, кто именно решил выйти на связь с Генералом в Америке, предлагая непонятное сотрудничество уже отошедшему от дел вору в законе. А если это была чья-то игра, то в чьих интересах она велась и для чего. На эти вопросы посланцы тоже должны были найти ответы. Лучшим, идеальным вариантом был, конечно, захват этого неизвестного и его допрос. Важа умел допрашивать так, что развязывал языки самым стойким, самым упорным. Он обладал врожденной способностью к допросам и отличался какой-то невероятной, изощренной жестокостью.
В самолете они почти не разговаривали. Важа все время спал, на него плохо действовал утомительный перелет через Атлантику, а Нестор, наоборот, смотрел фильмы и читал газеты, устроившись в конце самолета, где разрешали курить. Лишь перед самым прибытием он сел к иллюминатору и внимательно смотрел на величественную панораму раскинувшегося внизу огромного города. Внизу мелькали какие-то многочисленные точки, и Важа, усевшийся рядом с ним, тоже выгнул голову, пытаясь разглядеть что-нибудь внизу. Они оба летели впервые в Америку, но у Нестора было большое преимущество. Он почти бегло говорил по-английски, сказывалась его прошлая работа.
Пограничный контроль иммиграционных служб они прошли довольно быстро и вскоре уже сидели в такси, направляясь к Манхэттену. Через «Интурист» им были заказаны номера в отеле «Милфорд». Хотивари платил за два номера не из щедрости. Просто верно рассчитал, что в случае опасности один сумеет подстраховать другого или хотя бы вовремя уйти, чтобы рассказать обо всем в Москве. В отель они устроились довольно быстро, здесь не было таких утомительных заполнений анкет и регистрационных листков, как в гостиницах Москвы или Тбилиси.
Достаточно было показать копию факса, предъявить паспорт, заплатить деньги и получить ключи от двух одноместных номеров.
– Сколько времени тебе нужно для отдыха? – спросил Нестор у Важи. Он не любил своего спутника, так наглядно подтверждающего всю мерзость и неприятность его новой работы.
– Этого я сейчас не знаю, – разозлился Важа, – но после такого перелета нам нужно отдохнуть.
Он еще больше не любил прилетевшего с ним бывшего кагэбэшника. Он вообще не любил всех «мусоров» и всех «легавых». Вынужденный лететь в Америку с бывшим сотрудником КГБ, он не скрывал своего презрения, постоянно подчеркивая свою внешнюю независимость от поставленного еще в Москве старшим Нестора Каландадзе.
– Хорошо, – согласился Нестор, – но тогда завтра утром мы уедем в Балтимор. Здесь недалеко должна быть автобусная станция.
– Вот и выясни, где она находится, – разговор шел в лифте по-грузински, и стоявшая рядом с ними негритянка с удивлением смотрела на двух экспансивных иностранцев. Они вышли из лифта.
– Тогда я пойду вечером в город, – предложил Нестор.
– Оставь мне половину денег, – напомнил Важа.
Ни слова не говоря, Нестор достал пачку стодолларовых купюр и отсчитал половину, отдавая их своему спутнику. Тот взял деньги, удовлетворенно хрюкнув. И заспешил к своему номеру.
«Животное, – с ненавистью подумал Каландадзе, – настоящая скотина. Подумать только, с какими подонками я вынужден сотрудничать ради денег».
За поездку в Америку ему обещали десять тысяч долларов. И это, не считая проездных и командировочных, столь щедро выделяемых Гурамом Хотивари. Только сознание своей полной ненужности и невозможности заработать подобную сумму честным путем вынудило Нестора Каландадзе дать согласие на эту поездку.
Он зашел в свой номер, разделся, принял душ и уже затем, несколько отдохнувший и посвежевший, отправился на поиски автобусного вокзала, который находился почти рядом, буквально на расстоянии нескольких сот метров от их гостиницы. Но уже по дороге на вокзал Нестор заметил неладное. Профессиональному сотруднику КГБ, даже бывшему, невозможно не обратить внимание на слишком пристальное наблюдение со стороны постороннего лица, идущего буквально след в след. Нестор сделал контрольный круг и убедился, что незнакомец не собирается отставать. Он добросовестно обошел почти весь Автобусный порт, спрашивая о нескольких рейсах совсем в другие направления, чтобы сбить с толку своего преследователя. Незнакомец имел характерную внешность кавказского типа, и это больше всего не нравилось Каландадзе.
Теперь нужно было установить, что нужно его преследователю. Он нашел боковой туалет, расположенный в глубине здания, и быстро направился туда. К его сожалению, кроме него, там оказалось сразу несколько человек, и он быстро вышел из туалета, почти столкнувшись со своим преследователем лицом к лицу. Другой туалет был расположен в самом дальнем конце второго уровня порта, и он поспешил туда. Здесь ему повезло больше. Почти сразу из кабинки вышел какой-то пожилой темнокожий и, даже не вымыв руки, стремительно вышел из туалета, очевидно, опаздывая на свой рейс.
Он остался ждать, спрятавшись в ближней от дверей кабинке. Через минуту послышались осторожные шаги. Он узнал своего преследователя по ботинкам, на которые сразу обратил внимание. Они были какого-то буро-желтого цвета и выделялись своей яркой окраской.
«Дилетант, – с неприязнью подумал Каландадзе, – разве можно с такими ботинками еще кого-то выслеживать».
Во время его прежней работы в Комитете государственной безопасности они знали, что обувь – это первое, на что должен обращать внимание профессионал. В процессе наблюдения можно изменить внешность, быстро переодеться, сменить походку. Но, как правило, очень трудно поменять обувь, подобрав нужную по размеру, и наблюдателям приходится обращать на это внимание в первую очередь.
Он терпеливо подождал, пока незнакомец подойдет ближе к его кабинке. Наблюдатель, очевидно, боялся его потерять и поэтому очень нервничал, стараясь держаться в опасной близости. В этот раз осторожность его вообще покинула. Напуганный внезапным исчезновением Каландадзе, он решил сам проверить, в какой именно из кабинок находится его «объект». Но он успел сделать еще только три шага, как перед самым его носом дверь кабинки отворилась, и он увидел грозное лицо Нестора Каландадзе. Еще не успев ничего понять, он получил сильный удар в лицо и, испуганно охнув, прислонился к стене, с трудом удерживаясь на ногах. Следующий удар по скулам свалил его с ног. Ему просто повезло, что в туалете недавно убрали, и американские уборные даже на автобусных станциях являли собой образец чистоты и медицинской стерильности. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что как раз в этом порту туалеты были самыми грязными по всей стране. Плюс еще, возможно, похожие уборные комнаты в Лос-Анджелесе. Но лежавшему на полу от этого было совсем не легче. Нестор наклонился над ним и быстро достал оружие из кармана. Затем, сильным рывком подняв своего преследователя, все еще не пришедшего в себя, втолкнул его в свою прежнюю кабинку и закрыл дверь. После чего сунул дуло пистолета прямо в нос обладателя грязных ботинок.
– Быстро, – сказал он по-русски, почти не сомневаясь, что его понимают, – зачем ты следил за мной?
Пострадавший от неожиданности что-то жалобно промычал.
– Я сказал быстро, – дуло пистолета уперлось почти в самую ноздрю преследующего. Такие вещи впечатляют.
– Мне приказали, – сумел выдавить несчастный, чуть отдышавшись.
– Кто?
На колебание не оставалось времени. Пистолет больно давил на нос, расширяя ноздрю до возможных пределов.
– Больно, – простонал незнакомец, – меня послали по приказу Аветисова.
– Кто такой Аветисов?
– Руководитель наших людей в Лос-Анджелесе. Ему стало известно, что вы сегодня прилетаете в Нью-Йорк, и он послал нас встретить и проследить, с кем вы будете разговаривать. Больше ничего, клянусь. Уберите пистолет.
– Откуда он узнал о нашем прибытии?
– Ему позвонили из Москвы. Кажется, какой-то банкир.
– Фамилию знаешь?
– Нет, уберите пистолет.
– А название банка?
– «Кон... Континенталь-банк», – выдавил незнакомец.
Нестор чуть ослабил давление. Работа в КГБ научила его обращать внимание на каждое слово допрашиваемого.
– Ты сказал – «нас». Сколько вас человек?
– Двое. Честное слово, двое. Я и мой напарник.
– Где он сейчас?
– В вашей гостинице. «Пасет» твоего напарника.
Нестор убрал наконец пистолет. Все было ясно. Саркисян тоже не особенно доверял своим союзникам и решил на всякий случай подстраховаться, выяснив, с кем именно будут встречаться посланцы Гурама Хотивари. Незнакомец, похоже, говорил правду, в их задачу не входило устранение нежелательных гостей. Они должны были только следить за прибывшими. На роль ликвидаторов, даже при наличии оружия, они явно не подходили.
– Как тебя зовут? – спросил вдруг Каландадзе.
– Карен.
– Мой тебе совет, Карен, не попадайся мне больше на глаза. А оружие свое забери. И лучше не носи его в городе. Разрешения на его хранение и ношение у тебя, конечно, нет, а здесь законы строгие – посадят, даже моргнуть не успеешь. Представляешь, что могло быть, если бы на моем месте был какой-нибудь американский полицейский?
– Ничего не могло быть, – спокойно ответил, вытерев нос, Карен, – у нас куплена вся полиция, меня бы сразу отпустили.
– Ладно, – Нестор достал из пистолета обойму и протянул оружие своему преследователю, – возьми свою «пушку» и в любом случае постарайся мне больше не попадаться на глаза. Иначе в следующий раз патроны из обоймы попадут в другое место.
– Дурак ты, – получив обратно пистолет, сразу успокоился Карен, – у нас ведь приказ был только следить за вами. А ты сразу бросился на меня. Теперь, если мне прикажут убить тебя, я это сделаю с большим удовольствием.
– Договорились, только и ты постарайся мне больше не попадаться на глаза, – деловито согласился Нестор.
Он вышел из туалета и, уже не оглядываясь, зашагал к эскалатору, ведущему на второй этаж. Конечно, он понимал, что наблюдатели так просто не исчезнут, но ему важно было подтвердить свои догадки. Если Саркисян действительно подозревает своих союзников в двойной игре, он пришлет только наблюдателей, но, если он сам ведет такую игру, в дело вступят ликвидаторы.
Бывший сотрудник КГБ, он хорошо умел просчитывать все возможные варианты и понимал всю сложность их миссии в Америке. Главное было встретиться с Генералом в Балтиморе и уже вместе с ним разработать дальнейшую часть операции с последующим обязательным выходом на прибывшего из России связного. Самым важным был вопрос – кто и зачем решил искать контакты с осевшими в Америке авторитетами. Причем, если попытаться вскрыть глубинный характер мыслей самого Гурама Хотивари, суметь разобраться в сложных мотивах его поступков, то, просеяв все его мысли, можно было прочесть одну – главную. Против кого будет направлен новый союз – вот единственный вопрос, который волновал Гурама Хотивари. И это было самым важным и самым страшным в его нелегком «бизнесе».
Нестор часто задавал себе вопрос – что именно связывает его с этими людьми, и никогда не находил ответа. Правда, он помнил, что дома, в Тбилиси, живут старые родители, которые нуждаются в его помощи, а в Москве в однокомнатной квартире его ждут супруга и маленький сын, ради которых он, собственно, и согласился работать с людьми Гурама Хотивари. Выбраться из того положения, в которое он попал, не имея работы, денег и квартиры в Москве, было очень сложно, если не невозможно. Приходилось задавать себе проклятые вопросы и мучительно размышлять в поисках выхода, которого не было. Эта работа противоречила всему укладу его прежней жизни, всем его убеждениям, выработанному годами моральному кодексу собственного поведения. Она противоречила самой его сущности некогда порядочного человека. Но других выходов не существовало. Трижды он пытался вернуться на прежнюю работу в Грузии и трижды получал вежливый, но твердый отказ. По непонятной логике в стране, руководимой бывшим министром внутренних дел и бывшим членом Политбюро, бывшие сотрудники КГБ и МВД считались не совсем лояльными и надежными гражданами, а бывшие авторитеты, наоборот, считались вполне достойными людьми и даже избирались в парламент. Почти кафкианская ситуация с перевоплощениями проходила повсеместно, по всей территории бывшего СССР с разными вариациями.
Вернувшись в гостиницу, он прошел холл, запоминая всех сидевших вокруг людей, один из которых должен был быть спутником Карена. Затем, поднявшись в лифте, он долго стоял в коридоре, ожидая второго незнакомца. Все было спокойно. Подумав немного, он подошел к номеру Важи и несильно постучал. За дверью была тишина. Он постучал сильнее. По-прежнему никто не ответил. Поколебавшись немного, он пошел к своему номеру. Важа мог заснуть так крепко, что не услышал Нестора, или просто не захотел открывать. Второй вариант был даже более возможен. Подумав немного, он все-таки решил позвонить в номер Дадашвили. Телефон не отвечал. Он впервые начал нервничать и, подумав немного, все-таки решил проверить. Достав из чемодана несколько универсальных отмычек, сделанных по заказу людьми Хотивари, он вышел из номера и, оглядевшись, начал осторожно открывать дверь. Конечно, Дадашвили это может не понравиться, но времени на другие действия просто не оставалось. Замок был довольно простой, и он быстро с ним справился. В комнате было тихо. На кровати никого не было. Более того, она была даже не раскрыта. Успокоившись, он повернулся, чтобы вый-ти, когда заметил чуть приоткрытую дверь в ванную. Что-то ему не понравилось. Или это была наработанная годами интуиция? Он подошел к ванной комнате. Открыл дверь. В луже собственной крови прямо в ванной лежал зарезанный Важа Дадашвили. Убийца полоснул его по шее, и на зеркале перед умывальником еще были видны наспех затертые следы брызнувшей туда крови. Нестор обернулся и в этот момент услышал чьи-то осторожные шаги.
