Чингиз Абдуллаев
Путь воина
– Очень впечатляюще, – пробормотал Дронго. – Теперь остается узнать, на каких языках говорите вы. Кроме английского?
– Китайский и французский, – улыбнулась Сэцуко, – но китайский я начала учить недавно. А французский изучала еще в школе, в Австралии.
– Тогда мне повезло с помощником, – усмехнулся Дронго. Она нравилась ему своей жизнерадостностью и молодым задором. – Можно я приглашу вас на ужин в японский ресторан? – неожиданно спросил он.
– Вы любите японскую еду? – обрадовалась Сэцуко. – Только разрешите, я сама выберу ресторан.
– Конечно, – согласился Дронго.
Поужинать с такой симпатичной женщиной было приятно. И ей незачем знать, что он не очень любит японскую еду. Он просто не понимает, как можно поглощать сырую рыбу в сасими или сваренные рисовые шарики суши с кусочками рыбы и овощей. Ему гораздо больше нравилась китайская или итальянская еда. Не говоря уже о французской.
Перед тем как сесть за руль автомобиля, она чуть поколебалась и неожиданно спросила у Дронго:
– Вы хотите сами повести машину?
– С правосторонним движением? – развел руками Дронго. – Я оценил вашу учтивость, но будет лучше, если машину поведете вы.
– Обычно европейцы любят садиться за руль, – удивилась Сэцуко. – И мы заказали эту машину для вас. Тем более если вы англичанин. В Японии и в Англии одинаковое правостороннее движение.
– Значит, я на них не совсем похож, – резонно ответил он.
Они отъехали от отеля, когда она сказала:
– В отеле «Окура» есть несколько ресторанов – японский, китайский, французский. Этот отель находится в районе Роппонги, рядом с американским посольством. Если хотите, поедем туда, но там фешенебельные рестораны, и мне придется переодеться, чтобы появиться в «Окуре».
– Тогда предлагайте другой вариант.
– Поедем в Гиндзу, – предложила она, – там рядом с отелем «Гиндза-Кокусаи» есть очень интересный ресторанчик, где можно попробовать народную японскую еду. Вы не возражаете?
– Сегодня вы мой проводник.
Сэцуко повернула руль влево. «Странно, эта молодая женщина так бесшабашно ведет машину, – недовольно подумал Дронго. – Она едет слишком быстро. Это, наверно, тоже влияние американцев».
Через пятнадцать минут они были на месте. Небольшая вывеска ресторана, несколько столов в глубине зала. Все столы были заняты, причем здесь обедали в основном европейцы.
– Здравствуй, Сэцуко, – приветствовала их пожилая женщина лет шестидесяти. Она появилась в зале, улыбаясь новым гостям и что-то продолжая говорить на японском. Дронго не понял ни слова, но он понял жест его провожатой.
– Я приехала не одна, – сказала Сэцуко, показывая на гостя, и что-то добавила. Женщина рассмеялась и кивнула головой в знак согласия.
– Я попросила ее показать все свое мастерство, – пояснила Сэцуко. – Это очень известный ресторан.
Пожилой мужчина, чуть хромая, подошел к ним и показал на пустой столик в глубине зала. Они прошли туда и уселись довольно близко друг к другу.
– Здесь вы попробуете настоящую японскую народную еду, – улыбнулась Сэцуко.
На стол поставили маленькие чашечки для сакэ и белый кувшин. Дронго дотронулся до него, тот был горячим. Перед ними поставили пустые тарелки, палочки для еды.
– Как они называются по-японски? – спросил Дронго, показывая на палочки.
– Хаси, – объяснила Сэцуко.
Хромающий официант принес и поставил на стол другой кувшин. Дронго потрогал и этот. Он был ледяным. Им дали еще две чашечки, чуть побольше.
– Это кальпис, – продолжала свои объяснения Сэцуко, – японский прохладительный напиток. Он немного похож на йогурт. Его готовят на молочной основе. Говорят, в России есть похожий напиток, кажется, называется кефир.
– Надеюсь, мой желудок все это выдержит, – пробормотал Дронго.
Она разлила сакэ, и они выпили первые чашечки, слегка чокнувшись друг с другом. Ноги Дронго иногда касались ее ног. Ему было неловко, но изменить положение он не мог. С одной стороны была стена, а с другой сидела Сэцуко.
В течение следующего часа он попробовал сначала закуску, называемую татамииваси, состоящую из ломтиков сушеной мелко нарезанной рыбы. Затем им принесли мисо – густой японский суп из перебродивших бобов. Им подавали хорошо прожаренный тайяки, представлявший собой крупно нарезанные куски свежего карпа. Они ели умэбаси – токийское кушанье из слив – и наслаждались тэмпурой – ломтиками рыбы, начиненной овощами и завернутой в тесто. В этот вечер он узнал много нового о японской кухне.
Им трижды меняли горячие кувшины с сакэ, и под конец вечера Дронго уже не смущали коленки Сэцуко, находившиеся совсем рядом. Она оказалась веселой и доброй женщиной. Они вспоминали какие-то потешные истории и весело смеялись. Когда они закончили ужин, было поздно. Дронго взглянул на часы, посмотрел на смеющуюся Сэцуко и нахмурился.
– Вам нельзя садиться за руль в таком состоянии, – строго сказал он.
– Да, – кивнула она, – конечно, нельзя. Но вы не беспокойтесь. Хозяйка ресторана – моя родственница. Ее муж отвезет вас в отель. А я живу недалеко, в районе Акихабары. Вызову такси и поеду домой.
– В таком случае я отвезу вас, – возразил Дронго. – Вы живете одна?
– Нет, – рассмеялась Сэцуко. – Я еще не успела выйти замуж за своего друга, но он у меня есть и мы живем вместе, – подняла она указательный палец, покачав им перед лицом Дронго.
– Передайте ему привет, – сказал Дронго, вызвав новую волну смеха. Она смеялась так заразительно, что засмеялся и он.
– Встретимся завтра, – кивнула она ему на прощание. – Я заеду за вами в одиннадцать часов.
– Завтра, – согласился он, еще не зная, что больше они не увидятся.
Он расплатился с хозяйкой, оставив щедрые чаевые, и вышел к машине. Что-то заставило его обернуться. Сэцуко улыбалась ему на прощание. Он помахал ей рукой и сел в машину. Он даже не предполагал, что эта ночь будет последней в жизни смешливой Сэцуко Нуматы.
Глава 3
Проснувшись в десять часов утра, он почувствовал, как болит голова. Сказывались долгий перелет и изменение часового пояса. Обычно в Америке в первые дни трудно спать по утрам, так как биологические часы внутри человека заставляют его подниматься в шесть-семь часов, когда в Европе уже полдень, а в Москве уже два-три часа дня. Но в Японии все наоборот, здесь хочется спать подольше, так как десять часов утра в Японии соответствуют полуночи по европейскому времени.
Приняв душ, он спустился в ресторан позавтракать. По утрам обычно есть не хотелось, и он ограничивался чашкой чая с небольшой сладкой булочкой. Ему принесли «Файнэншл таймс», и, листая газету, он с удовлетворением отметил, что банк Тацуо Симуры занимает достаточно прочные позиции в мировом бизнесе. Газета приводила полный рейтинг ста ведущих банков мира.
Вернувшись в номер, он уселся на диван, терпеливо дожидаясь прихода Сэцуко. Но в одиннадцать часов никто не пришел. Была уже половина двенадцатого, когда он начал волноваться. Японцы пунктуальны, даже смешливая Сэцуко не посмела бы опоздать более чем на полчаса. Он начал звонить ей. Домашний телефон не отвечал, мобильный был отключен. Дронго нахмурился. Когда в самом начале расследования происходят подобные непредвиденные случайности, дальше можно ожидать и более крупных неприятностей. В первом часу он уже серьезно забеспокоился. Сэцуко должна была позвонить или хотя бы предупредить, что задержится. В банк звонить нельзя, не нужно, чтобы там знали о его встрече с их сотрудником.
Еще через полчаса он позвонил Сиро Тамакити, который встречал его в аэропорту. Тамакити пообещал все выяснить и перезвонить. Однако прошел целый час, а он не звонил. До семи часов вечера, когда должен был состояться прием, оставалось все меньше времени.
Приходилось ждать в номере. Он сел работать за компьютер и не заметил, как прошло еще около двух часов. Дронго взглянул на часы и подумал, что придется заказывать обед в номер. Он уже протянул руку к телефону, когда в дверь позвонили. Быстро поднявшись, он подошел к двери, посмотрел в глазок. На пороге стоял Тамакити. Открыв дверь, Дронго взглянул ему в лицо. Даже если бы Тамакити ничего не произнес, то и тогда можно было бы догадаться о чрезвычайном происшествии. Невозмутимый японец был явно взволнован, в его глазах отражалось смятение, хотя он старался держать себя в руках.
– Что произошло? – спросил Дронго, пропуская гостя в номер.
Тамакити вошел, оглянулся по сторонам, словно опасаясь, что их услышат. И неожиданно сделал жест рукой, приглашая Дронго выйти из номера. Они вышли в коридор, прошли на аварийную лестницу.
– Она умерла, – сообщил Тамакити невероятную весть.
– Как это умерла? – нахмурился Дронго. Ему стало больно. С ней было так весело и приятно.
– Ее нашли дома, – пояснил Тамакити, – сегодня утром. Ее друг уехал на работу в половине восьмого, и она была еще жива. Потом она пошла принимать душ. И, видимо, включила фен. В общем, там замкнулось электричество, фен упал в ванну. Ее ударило током, и она умерла. Врачи говорят, смерть была мгновенной.
Дронго ошеломленно молчал. Поверить в подобную случайность он не мог.
– Кто ведет расследование? – поинтересовался он.
– Полиция и прокуратура, – пояснил Тамакити.
– А почему вы позвали меня в коридор?
Тамакити мрачно отвернулся. Затем спросил:
– Вы верите в такую случайность?
– Нет. А вы?
– Я тоже не верю. Ее убили сразу после встречи с вами. Я не стал говорить сэнсэю, но боюсь, вам придется сложно. Если за ней следили…
– Кому понадобилась ее смерть? – вздохнул Дронго. – Вы убеждены, что это не несчастный случай?
– Не знаю, – признался Тамакити. – Она была очень добрым человеком. Но невнимательным. Может быть, она ошиблась. Но почему тогда она погибла именно сегодня утром?
– Что думаете делать?
– Поеду в полицию. Узнаю подробности, как она погибла. Вам нужно будет сегодня вечером поехать на прием. Он состоится в отеле «Империал», в приглашении указано время и адрес.
– Вы приедете туда?
– Я приеду за вами в шесть часов вечера. И расскажу вам все, что узнаю. Будьте осторожны. Если ее смерть неслучайна, значит, кто-то целенаправленно убирает свидетелей. Сначала убили Ёситаку Вадати, сейчас Сэцуко Нумату. Я не верю в такие случайности. Сэнсэй говорил мне, чтобы я всегда видел причинные связи между событиями.
– Узнайте, как все произошло, – попросил Дронго.
Он вдруг почувствовал, как заболело сердце. Смерть молодой женщины, с которой он только вчера ужинал, сильно на него подействовала.
Когда Тамакити ушел, Дронго вернулся в свой номер, тяжело опустился на диван. «Бедная девочка», – подумал он, вспоминая Сэцуко. Врачи говорят, что смерть была мгновенной. А кто ответит за нее? «Какой я, к черту, аналитик, – подумал Дронго. – И частный детектив из меня никудышный. За столько лет можно было бы привыкнуть и к человеческой подлости, и к потерям. Но я не могу. Не могу смириться с тем, что кто-то пришел к веселой, доброй, солнечной Сэцуко и бросил фен в ее ванну. Не могу я с этим смириться».
Каждый раз, сталкиваясь с человеческой подлостью, он воспринимал ее как вызов самому себе. Как вызов здравому смыслу. И каждый раз он думал о том, как разоблачить мерзавца, заставить его почувствовать страх и боль, восстановить истину, словно в этом было его настоящее призвание.
«Получается, кто-то за ней следил, – подумал Дронго, – кому-то не понравилась ее встреча со мной». И молодую женщину решили убрать до сегодняшнего приема. Тогда получается, кто-то связывает именно с этим приемом свои планы. Но в таком случае нужно убирать не только Сэцуко, но и самого Дронго, чтобы неизвестным ничего не мешало во время сегодняшнего приема… Он взглянул на дверь. До назначенного времени оставалось около четырех часов. Может, ему лучше вообще не выходить сегодня из номера? Но если убийцы смогли так ловко подстроить смерть руководителя службы безопасности банка и несчастной Сэцуко, то они могут попытаться устроить и смерть приехавшего иностранца. Дронго подошел к окну. Отсюда он не выпадет, окно почти не открывается, а в открывшуюся щель его не просунут даже мертвым. Трюк с феном они не станут использовать во второй раз, слишком очевидно. Электрической бритвы у него нет, он бреется ручным станком.
Еда, напитки. Его могут попытаться отравить. Или усыпить. За завтраком он почти ничего не ел. Кажется, он хотел заказать обед перед приходом Тамакити. Получается, Тамакити невольно спас его. Если, конечно, убийцы готовы действовать. Но почему они убрали именно Сэцуко? Ведь они должны были знать, что она успела встретиться с Дронго. И самое важное уже рассказала ему. Значит, дело не в информации, которую она могла ему дать. Дело в самом появлении Сэцуко на сегодняшнем приеме. Кто-то не захотел, чтобы она там присутствовала. Но почему? Кому могла помешать эта молодая женщина? Чему она могла помешать?
Нужно вспомнить вчерашний разговор. Весь разговор до мельчайших подробностей. Кажется, он просил узнать, почему преемник убитого Вадати перевелся с военной службы на гражданскую. Первая зацепка. И еще. Что-то она не знала и пообещала узнать. Что именно? Он закрыл глаза, вспоминая разговор. Точно. Она не знала, чем именно занимался в своем банке их первый вице-президент Такахаси. Если он курировал финансовые вопросы, тогда все понятно. А если службу безопасности, то это вызовет много вопросов. В том числе и к самому президенту Симуре. Почему он нашел себе преемника со стороны? Это не в японских традициях. Можно было готовить себе преемника, выбирая из кадровых сотрудников своего банка. Восемь лет назад тому же Фудзиоке было пятьдесят три года, и он вполне мог претендовать на должность первого вице-президента, чтобы в дальнейшем возглавить банк. Однако президент банка решил иначе. Почему?
«В этом деле загадок больше, чем конкретных фактов», – подумал Дронго. В любом случае надо принимать в расчет и возможную опасность со стороны неизвестного убийцы. Придется сегодня поголодать. Нужно было утром поесть. Хотя, с другой стороны, зачем им убивать самого Дронго? Даже если она получила информацию, какую хотела узнать, то не успела ничего передать Дронго, а значит, ее убрали именно из-за этого, и тогда ему не грозит непосредственная опасность. Иначе убийцы не стали бы ждать так долго. С восьми часов утра прошло столько времени. Или ее убили чуть позже?
В любом случае ее убили именно сегодня, либо не разрешив ей встретиться повторно с Дронго, чтобы передать ему какие-то сведения, либо для того, чтобы она не попала на вечерний прием. За дверью послышался шум, и он насторожился. Подошел к двери, посмотрел в глазок. Две девушки-негритянки, очевидно, приехавшие из США, не могли попасть в свой номер, находившийся в конце коридора. Они неправильно засовывали карточку-ключ в дверь и громко смеялись при этом. Он уже видел сегодня утром этих девушек. Кажется, ему сказали, что они спортсменки, прилетевшие на какой-то чемпионат мира. Именно поэтому они жили на этом престижном этаже и остановились в соседнем сьюите. Наверно, сестры, подумал Дронго.
Девушки наконец смогли открыть дверь и с шумом прошли в свой номер. Больше в коридоре никого не было. Не думаю, что меня захотят убрать, решил Дронго. Они ведь понимают, какой скандал может произойти. Нет, они подстраховались, убрав Сэцуко. Они убили ее не из-за приема, они убили ее именно из-за возможной встречи со мной. Тогда получается, что она успела узнать со вчерашнего дня какую-то новость, которая стоила ей жизни.
«В любом случае не нужно сидеть и ждать, пока тебя убьют», – невесело подумал Дронго. Он переоделся и вышел в коридор. В кабине лифта никого не было. Он спустился в ресторан и заказал себе легкий обед, чтобы подкрепиться. К шести часам вечера к нему снова приехал Тамакити. На этот раз он прибыл точно в срок.
Они снова вышли в коридор, стали спускаться по служебной лестнице вниз, чтобы поговорить без свидетелей.
– Я все узнал, – тихо рассказывал Тамакити, который шел позади Дронго. – Мы были правы. Полиция сомневается, что она погибла сама. Дело в том, что на убитой было нижнее белье в момент смерти. Получается, она принимала душ в нижнем белье. Хотя один инспектор считает, что она могла начать одеваться и снова встать под душ, чтобы обработать волосы феном. И именно в этот момент произошло замыкание. Странно, фен был новым, недавно купленным. Выходит, он упал в воду и повредил каркас, после чего получилось короткое замыкание.
– Неужели она пользовалась китайским феном?
– Нет, японским. – Тамакити замолчал, понимая, почему его спросили о фене. – У нее была хорошая зарплата, у ее друга тоже. Он фотохудожник. Получает большие гонорары за свои снимки в наших и американских журналах. У него абсолютное алиби…
– Ну, это понятно, – недовольно произнес Дронго. – Если бы он хотел убить Сэцуко, то придумал бы какой-нибудь другой способ. Отравил бы ее или толкнул в ванной. Нет, здесь действовали специалисты. Каким образом японский фен мог стать причиной смерти? Разве ваши приборы не проверяют на попадание воды?
– Конечно, проверяют, но у него оказались оголены провода при падении.
– Он упал в воду? – сжав зубы, спросил Дронго.
– Да. – Тамакити сделал еще несколько шагов и только тогда понял, о чем именно его спросил Дронго. – Вы правы, – ошеломленно сказал он. – Если фен упал в воду, то он не мог удариться так сильно, чтобы разбился его корпус и оголились провода. Даже если она его бросила со всей силой.
– Вот именно, – вздохнул Дронго, – получается, фен сначала сломали, а потом бросили туда, где она стояла. На руках нет синяков?
– Нет. Полицейские осмотрели ее запястья. Может, она сама влезла под воду. Ей могли угрожать оружием.
– Выходит, так они и сделали, – выдохнул Дронго. – Бедная девочка. Она вчера мне так понравилась. Мы поехали в район Гиндзы и обедали там в ресторане у ее родственницы.
– Я знаю, – сказал Тамакити. – Это ее тетя. Она мне уже звонила. Тело Сэцуко сейчас в полицейском морге. И я все еще ничего не рассказал сэнсэю. Врачи сказали, он очень плохо себя чувствует и его нельзя беспокоить.
– И не нужно беспокоить, – согласился Дронго. – Скажите, Тамакити, у вас есть оружие?
– Нет, – ответил молодой человек, – туда не пустят с оружием. В отеле ожидается приезд нашего премьер-министра и многих послов, в том числе и американского. Туда никого не пропустят с оружием. Поэтому у меня с собой ничего нет. Если у вас есть мобильный телефон, его лучше с собой не брать или оставить при входе в гардеробе, его тоже не разрешат пронести на прием. И будьте осторожны. Постарайтесь ничего не пить. Если берете стакан, то выбирайте его сами и не оставляйте на другом столике.
– Постараюсь вообще не пить, – пробормотал Дронго. – Мне нужно, чтобы вы показали мне всех руководителей банка. Всех, чьи фамилии я буду вам называть. Это возможно?
– Конечно. Я знаю всех. Или почти всех из тех, кто там будет.
– Сэцуко говорила, что их бывший руководитель пресс-службы ушел в газету работать главным редактором. Вы его знаете?
– Разумеется, – сразу ответил Тамакити, – его знает вся Япония. Это очень известный человек, хороший журналист. Его все уважают. Мицухаро Хазивара, он очень известный журналист. В банке он работал только несколько лет, до этого был заместителем главного редактора нашего популярного журнала.
– Понятно. Он тоже будет на встрече?
– Обязательно будет. Пригласят всех известных журналистов.
– Сэцуко сказала мне, что сейчас руководителем пресс-службы является Фумико Одзаки. Она заняла эту должность сразу после ухода Хазивары. Вы ее знаете?
– Немного, – признался Тамакити. – Она училась в Англии, в Оксфорде. Очень красивая женщина. Образованная, умная, цепкая. Ей двадцать восемь лет, и она дочь самого Сокити Одзаки, нашего телевизионного магната. Она из очень богатой семьи, и карьера интересует ее больше, чем достижения банка. Но говорят, что Симура доволен ее напористым характером. Не знаю, как она будет работать с новым президентом, если им станет Такахаси. У обоих очень непростые характеры.
– Покажите мне эту Фумико, – попросил Дронго.
– А вы ее сразу узнаете, – улыбнулся Тамакити. – Такую женщину нельзя ни с кем перепутать.
Они спустились наконец на первый этаж и вышли из отеля в сад. К вечеру стало довольно тепло. Можно было поехать даже без плаща. Дронго поправил платок в кармане. Ему всегда нравились галстуки, продающиеся с платками в карман. Посмотрел на Сиро Тамакити и негромко сказал:
– Идемте, мой Вергилий, в ваш банковский вертеп. Вам нужно будет провести меня по всем кругам этого ада. До тех пор пока я не найду убийц Сэцуко. Это теперь мое личное дело.
– Сэнсэй говорит, что нельзя примешивать личные чувства к поискам виновного, – негромко сказал, словно извиняясь, Тамакити.
– Нельзя, – согласился Дронго. – И все-таки я стану их искать не только потому, что меня попросил сэнсэй Кодзи Симура, но и потому, что я хочу найти их и посмотреть им в глаза.
