Дан Берг
Новое под солнцем
Об умысле Авраама принести в жертву всесожжения их единственного сына Сара узнала со слов злого ангела (есть и такие на Небесах), явившегося к ней, когда муж и сын куда-то пропали. Материнское сердце трепетало от страха. К счастью, не напрасно старушка ждала сына домой, но даже благополучная развязка не вернула Саре оптимизма и радости жизни. По существу, мать не смогла пережить потрясение и так и не оправилась от удара. Вскоре она умрет, а за ней сойдет в могилу и супруг ее.
Но сейчас все живы, явились по зову Авраама, и он приготовился огласить важное сообщение.
Авраам начал сходку с того, что в тысячный раз разъяснил собравшимся суть союза.
– Напоминаю, смысл моего с Господом договора состоит в том, – проговорил Авраам, – что Всевышний сделает семя мое избранным народом, который, в свою очередь, признает Его единственным Богом и будет споспешествовать принятию прочими племенами идеи единственности Творца. Обе стороны окажутся в выигрыше.
– Ты любишь рассуждать о выигрышах, – заметил сыну Терах, – а вот Сара, кровная дочь моя и верная жена тебе, не об этом тужит. Взгляни-ка на бедняжку: про неё говорили прежде “кровь с молоком”, а нынче поникла она, слаба стала, бледна, лишилась аппетита. Не происшествие с Ицхаком тому причиной?
– Мне больно за Сару, – вставил Лот, – почему ты, Авраам, и Господь твой, подвергли бедняжку страшной муке?
– Ах, оставьте Авраама и Бога его не корите, – вместо мужа тихим голосом ответила Сара, – главное – Ицхак жив, дитя преклонных лет моих, утеха старости, – добавила мать и обняла сына немощными руками, поцеловала в лоб.
– Женщина сия – образец благородства, – вставил слово Элиэзер, – воистину она заслуживает почетного погребения!
– Элиэзер! Я прошу сперва думать, а потом открывать рот! – сердито заметил Ицхак.
– Пожалуйста, Ицхак, не гневись на Элиэзера, – воскликнул Авраам, – в скором будущем этот человек сослужит службу тебе и всему народу нашему – я уполномочу его найти для тебя жену, лучшую в мире девицу!
– Было время, Авраам, когда твоя Сара слыла лучшей в мире девицей, – вмешался Лот, – так почему же ты согласился лишить сына эту святую женщину? Поясни мне, может, я чего не понимаю?
– Безусловно, ты не понимаешь, – ответствовал Авраам, – ибо трудно тебе и многим другим уразуметь столь высокое. Попытаюсь приоткрыть завесу, впрочем, мало рассчитываю на успех. Я смело задал вопрос Господу, зачем Ему было проверять мою и Ицхака преданность, разве Он не был до конца уверен в нас?
– И каков же был Его ответ, отец? – вмешался Ицхак.
– Сказал, Господь, что Он не имел сомнений в отношении меня и сына, но требовалось Ему, чтобы прочие народы навсегда поверили в мою и Ицхака преданность и величие! – гордо ответил Авраам.
– Замах велик, да только мать Он не спросил и не пожалел! – бросил Терах.
– Не спросил Он мать, зато мать спросит сына, – промолвила Сара, – скажи мне, сынок, что чувствовал ты, когда отец связывал тебя?
– Я счастлив был своею долей, матушка, – всхлипнув, ответил Ицхак, – я помогал отцу затягивать узлы, а еще я думал о тебе, я не сомневался, что ты будешь гордиться сыном, и просил родителя передать тебе мой прах.
– Я подтверждаю истинность слов нашего с тобою отпрыска, Сара, – торжественно поддержал Авраам, – еще не зная, чем кончится испытание, я не только воспарял в величии своем, но и горевал твоим горем, и какое счастье, что Бог был столь благосклонен к нашему семейству!
– Спасибо, милые супруг и сын, что помнили обо мне, – едва слышно проговорила Сара, и слезы умиления и благодарности неудержимо потекли по морщинистым щекам.
– Ицхак, мне тяжело слышать твои речи о счастье быть сожженным, – мрачно заметил Лот, – как если бы вол радовался ярму!
– Уж кому-кому, а мне, бывшему царедворцу хорошо знакомо действие высочайшей тирании, – грустно вставил Терах, – благодарить за зло и толковать его как благо.
– Вы не с нами, Терах и Лот, ваши мысли и речи – чужие! – сурово сказал Элиэзер.
– Просто отец и племянник отвыкли от человеческих чувств и слов, – пояснил рабу Авраам.
– Человеческие чувства и слова? – взвился Лот, – они должны быть у каждого свои! Но высочайшая тирания единственности потребует всепроникающего единомыслия, которое заполнит всё – и быль, и сказку и любовь. И тогда забудутся человеческие чувства и слова!
– Но если будет плохо народу нашему, то он расторгнет союз, не так ли, Авраам? – робко спросила Сара.
– О, нет, нет, нет и еще раз нет! – вдохновился Авраам, – наша с Господом идея пронзительно глубока! Никогда у народа не возникнет желание разорвать договор избранничества. Сладкая убежденность в превосходстве всегда пересилит неизбежные муки за него!
– Согласен. За вечную мысль об избранничестве и превосходстве, что как червь обовьет души потомков наших, неизбежно будут мучить нас прочие народы. Но и отступники найдутся среди нас! – бросил Терех.
– Бог и народ будут безжалостны к дезертирам веры! – заявил Элиэзер.
– Не всякий благословен исключительной силы воображением, чтоб верить, – заметила Сара.
– Конечно, не всякий, матушка, – сказал Ицхак, – но даже лишенные этого дара прилепятся к фантазерам, ибо чрезвычайно заразительна мысль о превосходстве!
– Сын мой, – воскликнул Терах, – когда вполне сбудется ваша с Господом мечта о союзе, многие народы признают Бога своим и единственным. Но войны и вражда останутся. Как известно, все без исключения воюющие и враждующие не сомневаются в своей правоте, и поэтому будут настойчиво претендовать на помощь единственного покровителя на Небесах. Противники станут взывать к Нему, и кому же Он должен помогать? Все они равны перед Ним своею верою в Него. Впору посочувствовать Господу!
– Ах, отец! – ответил Авраам, – я не думал об этом, но Всевышний, да будет Он славен во веки веков, знает всё!
– Авраам, я моложе тебя, но опыт мой богаче, ибо я не только отведал праведности Божьей, но и вкусил греха в Сдоме. Посему прошу тебя: пока не поздно, возьми у Господа отсрочку, а мы еще немного поразмышляем о пользе союза, – воскликнул Лот.
– Поздно, Лот. Корабли сожжены, и грядет новое под солнцем!
Обложка оформлена автором с использованием стандартных средств Word
