Дан Берг
Йони и Шош
– К словам Даниэля добавлю следующее, – произнес Акива, – вчера я наведался в пещеру, где честный Йони устроил тайник. Я не обнаружил шкатулки с сокровищами. Следовательно, наш разочарованный в женщинах комиссионер, опасаясь, что любовница обворует его, поспешил принять превентивные меры.
– Как мерзко мне такое двоедушие! – в сердцах воскликнул Хилкия, – оговаривает порядочных женщин, а сам предается разврату, этот мнимый девственник!
– Звучит отвратительно, – присовокупил Иоаким, – однако можно ли полагаться на рассказ пьяного?
– У меня тоже возникла неуверенность, – ответил Даниэль, – и я задал вопрос хозяину постоялого двора. Тот ответил мне со знанием предмета, мол, здесь нет места сомнению, ибо народная вавилонская мудрость гласит: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А народ, как известно, не ошибается!
***
Слуга принес кувшины с лимонной водой. Участники беседы утолили жажду. Посидели, помолчали, потом стали робко обмениваться мнениями. Кажется, присутствующие несколько утомились. Не так-то просто укладывать в голове вещи, которых не ждешь.
– Продолжим! – воскликнул неутомимый Даниэль, – я намерен сообщить о своих беседах с людьми, осужденными Тевелем и Ювалем. В подвале здания суда томятся в ожидании кары два иноплеменных купца. Они приговорены нашими судьями к оскоплению за нападение на девицу и попытку лишить ее чести. Страдальцы поведали мне, что как-то раз поздно вечером, прогуливаясь, заметили они идущую навстречу им молодую женщину. Завидев мужчин, та испугалась и бросилась бежать в сторону закрытого на ночь рынка. Купцы, по их словам, последовали за нею с намерением успокоить и помочь найти дорогу домой. Не успели они приблизиться к деве, как на ее крик о помощи выросли из укрытия охранники, скрутили невезучих помощников и доставили в вышеозначенный подвал. Им велели дожидаться утра – пока не появятся судьи.
– Я думаю, охранники поступили правильно! – профессионально заметил сторож.
– Ясное дело – правильно! – подкрепил заявление сторожа воин Навуходоносора.
– Не уводите в сторону, – строго заметил Даниэль, – лучше слушайте, что происходило дальше. С рассветом, еще до прихода Тевеля и Юваля, явился некий молодой человек, иудей, и предложил купцам походатайствовать об их освобождении, если они хорошенько отблагодарят его. Те с радостью согласились, и вскоре спаситель унес солидный куш – драгоценности, которыми торгуют купцы.
– Иноземные идолопоклонники покушаются на дочерей Израиля! – возмутился Хилкия.
– Вопиющий факт! Язычники развращают наших людей, подкупая их! – гневно воскликнул Иоаким.
– Из дальнейших признаний купцов я выяснил, – продолжил Даниэль, игнорируя последние замечания, – что ходатай оказался мошенником. Он ничем не помог купцам, и Тевель с Ювалем осудили их.
– Поделом! – выкрикнул Хилкия.
– Кривое дерево лишь топор исправит! – поддакнул Иоаким.
– Опуская подробности, – продолжил Даниэль, – сообщаю, что довелось купцам случайно подслушать один разговор. Ссорились из-за золота наши благонамеренные судьи с упомянутым мошенником.
– Ты мелешь вздор, Даниэль! – вскричал Тевель.
– Ты изолгался, Даниэль! – солидно поддержал коллегу Юваль.
– Все уже знают, чего стоят ваши обвинения, – спокойно заметил судьям Даниэль, – а сейчас я прошу внимая! Купцы описали мне внешность молодого мошенника, и я узнал Йони! Они справедливо предположили, что существовал сговор меж судьями и мнимым ходатаем. Далее купцы пытались подкупить судей в надежде на пересуд, но Тевель и Юваль пока медлят с ответом.
– Боже мой, и этот жалкий человечишко – дознаватель! – воскликнули Тевель и Юваль одновременно.
– Ежели бы Даниэль не разоблачил судей, то, глядишь, и приняли бы они купеческий бакшиш. Как заразительна языческая коррупция! – ужаснулся Иоаким.
– А Йони-то каков! Блеет овцой, а рыщет волком! – воскликнул Хилкия.
***
Даниэль смолк, давая возможность участникам собрания обсудить свалившиеся на их головы новости. После паузы расследователь продолжил свою победную речь.
– Сейчас я перехожу к самому чувствительному пункту дознания, – с пафосом воскликнул Даниэль, – и я прошу сохранять спокойствие и присутствие духа. Я намерен говорить о Шошане.
– Разве не всё ясно с моей девочкой? – встревожился Хилкия.
– Ты же сам, Даниэль, утверждал, что моя жена абсолютно чиста! – вскричал Иоаким.
– Так решили вы, Иоаким и Хилкия, – возразил Даниэль, – я же всего-навсего доказал, что она оклеветана судьями. А теперь, Иоаким, будь добр, вспомни наш общий с тобой и с Шошаной разговор. Она заявила, будто бы Тевель и Юваль подсматривали за нею в час полуденного купания в пруду. Затем, по ее словам, похоть старцев возгорелась, и они потребовали близости с нею, а в случае отказа угрожали обвинить ее в прелюбодеянии. Говорила так Шошана?
– Говорила, – мрачно признал Иоаким.
– Уважаемый царский советник! – отчеканил Даниэль, – во-первых, по свидетельству сторожа, Тевель и Юваль никогда не приходили к тебе днем и, стало быть, никак не могли подглядывать за твоей женой, находясь в саду, во-вторых, они не подсматривали из-за ограды, ибо оттуда пруд не виден, не говоря уж о том, что служанки скрывают свою госпожу полотнищами, и, наконец, в-третьих, старики не стали бы требовать от молодой женщины такой уступки, воспользоваться которой им давно уж не под силу. Следовательно, твоя супруга, Иоаким, лгала и возвела напраслину на Тевеля и Юваля. Ты знал обо всем этом, но промолчал!
– Шошана справедливо мстила, а Иоаким не предал жену. Разве и то и другое не есть человеческое, слишком человеческое? – вступился Хилкия за дочь и за зятя.
– Как неожиданно! Клевета против нас признана преступлением! – саркастически заметил Тевель.
– Какой позор на наши седины! – простонал Юваль, имея в виду другой аспект.
– Идем далее, – промолвил Даниэль, – и теперь поговорим о драгоценностях. Выяснено, что сокровища, виденные мною и Акивой в шкатулке, это те же каменья и золотые украшения, которые описали мне купцы, вручившие их мошеннику Йони. Но это еще не всё. По моему поручению Акива совершал визит в этот дом для обследования ограды, пруда и сада. Ввиду твоего, Иоаким, отсутствия, ему помогала Шошана. Не будучи спрошенной, она по собственному почину поведала Акиве о своей мечте роскошно жить в Египте и присовокупила рассказ о ценностях, припрятанных для новой жизни. Она описала свой клад, и, представьте себе, то были всё те же фантастически дорогие безделушки! И последнее. Купцы нарисовали мне словесный портрет убегавшей от них девы – точная копия Шошаны!
– Какое нагромождение! Что все это означает? – вскричал Хилкия.
– Это означает, – безжалостно отозвался Даниэль, – что существовал сговор не только между Йони и судьями, но и между Йони и Шошаной! Иными словами, Шошана была соучастницей мошенничества. Она заманивала богатых торговцев в ловушку, а Йони делал то, что всем уже известно.
– Бред! – вскричал Иоаким, – Шошана не могла действовать заодно с Йони! Если у него и была сообщница, то это не Шошана! Ведь парочка промышляла в темноте. Как же моя жена могла ночью пройти через сад, охраняемый собаками?
– Жаль, что такое возражение приходится слышать именно из твоих уст, Иоаким, – заметил Даниэль, – старшая служанка сообщила мне, что твои домашние знают тайный ход из дома, минуя сад.
– Какой ужасный день! – в совершенном отчаянии промолвил Иоаким.
– Да, день не из радостных. Увы, я должен кое-что добавить, – продолжил Даниэль, – и добавка не будет приятной. Давайте мысленно вернемся к исходу субботы, когда Акива услаждал слух присутствующих рассказами о своем путешествии по Вавилону.
– Никто из собравшихся, кроме меня и Даниэля, – вступил в разговор Акива, – не заметил, как Шошана, обнося гостей виноградом и проходя мимо Йони, уронила глиняную табличку с некой надписью, которую мы с дядюшкой прочесть не успели, потому что Йони быстрым движением ноги подвинул ее к себе.
– В нашем воинстве говорят, мол, где конь валялся, там шерсть осталась! – неожиданно встрял в разговор боец Навуходоносора.
– А ведь прав солдатик! – поддержал Даниэль, – ибо, как сказано в Писании, “Правда из земли произрастает, а справедливость с Небес является”. После беседы с хозяином постоялого двора я помчался в дом к Йони, перевернул все вверх дном и нашел ту самую табличку.
– Ты грамотный, Даниэль! Что вычитал? – нетерпеливо перебил сторож.
– Вот слова, вырезанные на глиняной табличке: “Ночам любви конец. Боюсь беды. Шош”. А вот и сама табличка!
– Выходит, не оговор, а истина в словах наших! – возликовал Тевель.
– Молчи, старый! Не понял, что ли? Кума, да не та! – одернул Юваль коллегу.
Воцарилась тишина. Несчастные отец и муж Шошаны сидели, понурив головы. Не ждали такой беды.
– Что будет теперь? – выдавил три слова Иоаким.
– Думаю, община назначит новых судей, – ответил Даниэль, – и тогда увидим, что будет. Мне осталось раскрыть подлинные замыслы и деяния наших героев. Попутно я отвечу на твой вопрос, Хилкия – зачем Йони и старцам понадобилось клеветать на твою дочь? Йони и Шош некоторое время были любовниками, и Шош пользовалась тайным ходом для встреч с ним. Они мошенничали заодно, обирая богатых иноземных купцов. Шош мечтала о роскошной жизни в Египте, а Йони накапливал сокровища – подарки Шошане – для совместного побега. Йони был в сговоре с Тевелем и Ювалем, и за неправедный суд платил им долей украденных богатств. Между заговорщиками произошла ссора – не сошлись в цене. Тогда хитрый комиссионер задумал избавиться от слишком жадных соратников. Он подстрекнул их оклеветать Шош, уверенный в том, что престарелые судьи не додумаются увязать между собой свидетельства. Они будут уличены во лжи, отстранены от должности, а он, Йони, освободится от мзды. Сами же судьи охотно приняли предложение Йони, намереваясь лишний раз доказать общине свою бескомпромиссность – обвинить дочь богача и жену царского советника. Йони не ошибся, полагая старцев олухами, но он недооценил изощренности моего дознания. Невежество глупцов и самонадеянность мошенников равно губят и тех и других. И в любви незадачливого жулика тоже постигла неудача. Йони заподозрил измену Шош, и, опасаясь, что она готовится сбежать в Египет с кем либо другим, решил опередить ее и скрылся сам, прихватив с собою сокровища. Он улизнул от заслуженной кары, и в этом преуспел. Такова вкратце неблаговидная история, случившаяся в нашем Ниппуре.
– Я думаю, пора подвести криминальный итог, не так ли, Даниэль? – спросил Акива.
– Пожалуй, пора. Мы с Акивой раскрыли бесчестные деяния Тевеля и Юваля – неправый суд, клевета и взятки; доказали связь Йони с мужней женой и его мошенничество; уличили Шошану в супружеской измене, оговоре и участии в плутовстве. Но только новый суд установит вину и наказание.
Эпилог
За туманной пеленой веков нам видны далеко не все последствия столь примечательных событий, случившихся в иудейской общине города Ниппура в далекие времена вавилонского изгнания. Тем не менее, некоторые отдельные сведения дошли до нас.
Даниэль осуществил свою мечту и стал пророком, и это, в конечном счете, самый главный исторический итог. Акива успешно овладел мастерством дознания и заменил дядюшку на сыскном поприще.
Община избрала новых достойных стражей закона, судивших Тевеля, Юваля и Шошану. Увы, время скрыло от нас решения суда. Как сложились судьбы Хилкии, Иоакима и ускользнувшего от кары Йони нам, к сожалению, тоже не известно.
По ходатайству Даниэля процесс против купцов был возобновлен. Потребовалось выдвинуть дополнительное обвинение в попытке подкупа судей. Но сия малая неприятность не омрачила той великой радости, которую испытали узники, узнавши об отмене оскопления. Не исключено, что столь важное послабление вышло им благодаря стараниям того же Даниэля, обратившего внимание нового суда на то обстоятельство, что объектом преследования, возможно, мнимого, являлась женщина, лишенная моральных устоев.
И последнее, что следует отметить. Даниэлю удалось утаить от бдительного ока общественности факт незаконных свиданий племянника с мужней женой.
