Даниил Сгораев
Ему семнадцать, ей тридцать пять
Этой музы вселенной, которой вдохновляется сам Бог.
Они одновременно шепчут имена друг друга: два слога, четыре буквы, столько любви… Его пальцы разогревают Её мышцы на ногах, ладони скользят по коже, по такой гладкой коже, целовать которую хочется вечность – одну, две, три – слегка покусывать и облизывать, слушая и слушая тихие стоны, что с каждой секундой становятся громче. Она сжимает подушку, уже влажную подушку и закусывает губы от безумной, безумной, безумной дрожи! Дрожит каждая клеточка Её тела, волны невидимых мурашек проносятся под кожей, на коже, в самих мышцах, мурашки заполняют собой весь мир, а потом на смену им наступает влага. Мокро… очень мокро… Так мокро, что можно поскользнуться, упасть и больше не подняться. Альвеолы лёгких наполняются ароматом страсти, пока Его руки – Боже, какие сильные у Него руки! – ласкают Её в тех местах, где Она никогда бы не позволила себя ласкать, но всё равно это происходит. Безумие… да, ради него стоит жить. Достаточно всего один раз отдаться безумию, чтобы познать его цену. К чёрту весь мир, к чёрту всех людей, к чёрту общество и остальное! Эта ночь принадлежит только Им. Этой ночью Они нарушат правила. Этой ночью Они сделают то, что никогда не делали…
…и испытают то, что никогда не испытывали.
Тёмный бордовый свет становится ярче, и теперь ноги вселенской музы, Её ягодицы утопают в артериально-красном. Цвет страсти, цвет ревущего огня, цвет чистого безумия. Он окутывает Его руки и проникает в плоть, затем в душу, а потом в то, что находится под душой. Щекочет… Играет… Подталкивает… Он наклоняется и нежно целует Её в икроножные мышцы на левой ноге, чувствуя на губах вкус соли. Целует ещё раз, и сейчас Его губы замирают у Её кожи. Колени подгибаются, стоны вырываются наружу, но скоро всё стихает, потому что красный свет проникает в рот, горло, грудь, и теперь высосать его можно только поцелуем.
В маленькой тёмной комнате последний призрак здравомыслия растворяется в красных лучах, и каждая частичка воздуха пропитывается безумием. Честным, осознанным, таким сладким безумием…
Он берёт Её ступни, и улыбка тут же появляется на Его лице, когда Она не выдерживает и взвывает в подушку. Пальцы уходят глубже в кожу, мышцы содрогаются. Чувства, непонятные чувства запутываются друг в друге, ударяются об рёбра, натягивают вены и чуть ли не душат. Так, слегка, чуть-чуть придушивают. Будто невидимые пальцы… Сильные мужские руки… Нежные руки… Боже, как долго Её тело не ласкали мужские руки! Раз, два, три – влагу разотри; три, четыре, пять – начинаем целовать; шесть, семь, восемь – никого не спросим; девять, десять, ноль – грубость, нежность, сладость, боль.
«Тебе приятно?» – спрашивает он, и от этого вопроса, от этого глупого вопроса Ей хочется наброситься на Него и ответить! Ответить так, что с губ Его больше ни разу в жизни не сорвётся подобный вопрос! Приятно ли Ей? Чёрт возьми, да! Да! Да! ДА! Впервые за долгое время Она чувствует себя живой, чувствует себя женщиной, желанной женщиной, СЕКСУАЛЬНОЙ женщиной. Она чувствует свою энергетику так же хорошо как и Его энергетику – сейчас они сливаются в нечто единое, целое, неразделимое. И только телесные оболочки отделены друг от друга. Только тела, что блестят от пота в красном, кроваво-красном сиянии.
«Мне очень приятно», – отвечает Она, понимая, что не должна так отвечать. Она много чего не должна, много чего должна и бла-бла-бла. Пусть все «должна» останутся за этой комнатой, а здесь… здесь Она делает то, что хочет, что подсказывает сердце. Горячая кровь, кипящая в пульсирующих венах, грозит вырваться наружу. Как жарко! Как же ЖАРКО! Наволочка на подушке пропиталась потом, простынь под телом мокрая, но влага не пугает, нет, пугает грядущее – то, что может сейчас произойти. Она зашла слишком далеко, но, возможно, ещё есть шанс остановиться? Прекратить это? Поступить правильно и вынырнуть из страсти, избавиться от этого красного света, одеться, уйти и больше никогда не видеть Его карих глаз? Так поступил бы нормальный, здравомыслящий человек, и так надо поступить! Мосты догорают, но пепел ещё не осыпался. Последний шанс, потом можно будет только жалеть!
Но красный берёт своё. Безумие побеждает, страсть утапливает в себе остальные чувства, и их общий крик о помощи звучит сейчас как лучшая во вселенной мелодия. Люди живут один раз, один всего раз, и собственную жизнь они проводят в страхах и сомнениях, вместо того, чтобы делать то, отчего захватывает дух! То, что хочется! Она не собирается быть в числе таких людей. Она умеет ценить шанс, слишком хорошо знает цену возможности, чтобы упустить её. Он всё так же поглаживает стопы, но ситуация меняется, когда они ускользают из Его рук, а их владелица переворачивается на спину. Он и Она смотрят друг на друга. Её обнажённая грудь тяжело поднимается и опускается в красном свете, разгоняющем полутьму, а на подаренном Им ожерелье играют редкие блики. Подаренное Им ожерелье на Её обнажённой груди… подаренный Ею браслет на Его мускулистой руке… Распущенные волосы спадают на плечи, слегка заходят на лицо, стелятся по шее и так заманчиво лежат на простыни, будто подзывают к себе, просят их взять…
Она приподнимается на локте и подгибает колени. Две пары глаз не отрываются друг от друга, их зрачки перекрывают радужку, полностью уничтожают её. Такие разные миры, такие разные истории переплетаются в маленькой комнатушке под пение тишины. Её природные пейзажи, Его городские огни, Её побережья океана, Его бесконечные линии автострад, Её тихий плач в душевой кабине, Его стоны боли после очередной драки – всё это сейчас смешивается в темноте расширяющихся зрачков, пока в грудных клетках расправляют крылья птицы любви – чистой, искренней, той, которой не должно быть. Его лицо ближе, Он наклоняется, Её лицо ближе, Она приподнимается. Вселенная в Её губах расширяется, музыка в душах рождается одной на двоих – симфония безумного союза, подкреплённого бешеной страстью. Тишина заключает Их брак в лучах красного сияния, целует Их макушки, сшивает сердца и сплетает в узел души – в такой узел, что не разрубят топором. Он и Она тонут в магии. Они могут себе это позволить, Они себе это позволяют. Безумие достигло пика, теперь пылают не только мосты, пылает весь мир. И посреди этого пожара Его губы и Её губы соединяются, взрываются все сверхновые во вселенной, а мир сотрясается от природных катаклизмов. Слюни смешиваются, тела становятся ближе, а космос тем временем начинает сжиматься, потому что такого не должно быть, нет, общество же сказало, общество придумало, люди не могут ошибаться.
