Дарья Белова
Мой сводный подонок
Глава 10
Первой парой у нас стоит Экономика, и она проходит в самой большой аудитории университета. Там собирают несколько потоков первокурсников. Целая толпа собралась у двери.
Как только захожу внутрь, сразу замечаю Камилу. Получается, не обманул меня Шахов. Она здесь. Жива и здорова.
Я ведь и правда волновалась. Не очень красивая ситуация вышла тогда в клубе, хоть и не имела понятия, как было помочь подруге.
Мы оказались в западне обе. Мне повезло, а ей?
Кам накручивает темную прядь на палец, другой рукой рассматривает что-то в телефоне. Все ее внимание сосредоточено там.
Не задумываясь, иду к подруге, хотя, признаться, даже обидно: Камила не перезвонила и не ответила ни на одно мое сообщение.
– Привет, – плюхаюсь рядом, готовая обнять подругу.
Она изменилась за эти дни. Выглядит не как первокурсница, а как выпускница университета. Не пойму, в чем дело: выкрашенные в темный цвет волосы или избыток косметики на лице? Но говорить о таком – дурной тон, да?
По сравнению с ней я чувствую себя серой и незаметной, хоть и никогда не стремилась выделяться.
– Лиза! – выкрикивает и отбрасывает телефон в сторону. Оценивает меня и мой образ.
– Ты где была? Я тебя обыскалась.
Кам ведет одним левым плечом, и мне это совсем не нравится. У нее секрет, а между нами их никогда не было, даже когда разделяли тысячи километров.
Что это за город такой, куда, попадая, становишься другим человеком? Чужим и далеким.
– Дела были.
– Я волновалась. После моего побега из клуба места не могла себе найти. Ты же осталась там одна. А вокруг парни, – двигаюсь ближе и говорю тише. От Камилы пахнет сладкими новыми духами.
– Да все хорошо. На следующий день плохо себя чувствовала. Отходняк был.
Еще какое-то время смотрю на подругу новыми глазами и возвращаюсь на свое место.
Камила больше не разговаривает со мной. Все копошится в своем телефоне, пролистывает ленту и тихо посмеивается.
Вопроса, как мне удалось выкрутиться из ситуации, созданной ей же, не следует. Это ранит. Кам моя единственная подруга, и такого равнодушия я еще от нее не встречала.
– Тот темненький, который увел тебя, был Шахов Филипп, да? Сын Альберта Шахова? Я выяснила, – все еще листая ленту, спрашивает.
Обычно, задавая вопрос, принято смотреть на собеседника. Или делать такое замечание тоже дурной тон? Запуталась в этих правилах.
Меня учили лишь одному – честности.
– Да. Это был он.
Колени свожу вместе. Я все еще помню его утреннее воровство.
– Прико-ольно.
– Ничуть. Филипп – редкостный подонок. И я не хочу иметь ничего общего с ним, – говорю излишне эмоционально, привлекая лишнее внимание.
– Он красивый и богатый. А характер, – Камила резко разворачивается. Под ней не обычный стул, а как на колесиках, – мудрая женщина может исправить.
Прикусываю внутреннюю сторону щеки. Даже и думать не хочу, чтобы как-то исправить этого придурка.
– Ты же говорила, что он опасен?
– Опасность это очень сексуально, – с придыханием отвечает и вновь отворачивается.
А когда собиралась открыть рот, чтобы съязвить в ответ – я умею это делать – в аудиторию входит преподаватель. За ним Дима. Как понимаю, Орсов.
Шахов расписывал его как человека, с которым не нужно водиться. Мысленно показываю язык Филиппу и машу Диме рукой. Вчера вечером парень первым написал мне. Пусть и банальную фразу «как дела», но мы мило побеседовали.
Дима улыбается и садится на первую парту.
Ну как он может быть плохим, когда так тянется к знаниям? Плохой во всем этом здании только один – Шахов. И его ни разу не исправит мудрая женщина. Из ума можно выжить, начни его исправлять.
Несмотря на ставшую неоднозначной нашу дружбу с Камилой, целую пару мы сидим бок о бок. Как и не было этих лет. Кам, полетав в облаках, списывает у меня прослушанное, а я пользуюсь ее текстовыделителями, не спросив разрешения.
Может, она и правда плохо себя чувствовала все эти дни? Нет никакого секрета или что-то в этом роде?
Поворачиваюсь к Камиле. Улыбку получаю.
Все же мне почудилось.
Последнюю пару отменили. Поэтому мы быстро хватаем куртки из гардероба и выходим на улицу.
Как назло, идет дождь. Мерзкий, осенний, пакостный дождь!
– Про вечер первокурсников знаешь? – Камила сильнее запахивает новую косуху и морщит нос.
– Теперь знаю.
– Пойдешь? – с любопытством спрашивает.
Хмыкаю, веду плечами. “Дочери” Шахова вообще позволительно посещать такое? Хотя знал бы Альберт, что посещает его родной сын и какие дела он вытворяет!
Подонок. Ненавижу.
Но после всех эти «положено» и «не положено» лучше десять раз убедиться. Филипп же умеет скрывать свою натуру и свои тараканы. У меня все будет написано на лице.
Бабушка называет это «наивностью и доверчивостью». Мама и Шахов-младший – «глупостью». Принято считать, что истина где-то посередине.
– Говорят, такие мероприятия Альберт Шахов спонсирует, – Камила едко стреляет словами.
Словно завидует. Но я тут же отметаю это чувство веником.
– Значит, пойду?..
– Одна?
Перед глазами тут же образ Димы возникает. Первая парта, первый ряд, светло-голубые глаза. Чистые. Нужно было его позвать сесть рядом с нами.
Мысль сбивает подъехавший спорткар. От одного его цвета закрыться хочется, как одуванчик на закате. Машина иссиня-черная, матовая. Какая-то жуткая, будто других цветов нет.
Во рту пересыхает. Пульс долбит по венам.
Филипп Шахов опускает стекло и скользит по моим ногам взглядом.
О да! На мне чулки. И он об этом знает.
Хочется сбежать, но ступни налились свинцовой тяжестью. Противоречивые чувства насаживают меня как на швейную иглу.
Он смотрит как парень. Настоящий. Которого привлекает девушка. Я то есть.
– Садись, Лиззи.
Смотрю на Камилу, будто она сможет помочь. Но натыкаюсь на дикий, осуждающий взгляд. Все капли, которые капают с неба, вдруг оказываются на моих плечах. Мне становится безумно холодно, мокро и неприятно.
Как-то одиноко.
– Он богат, привлекателен и приглашает к себе. Не будь дурой. Лиззи, – поджимает губы. Камила хочет посмеяться. От этого мне горько.
Неуверенно тяну руку к двери. Она открывается легко, что пугает.
А когда сажусь в машину, Филипп тут же бьет по газам.
Глава 11
– Обычно в этом ресторане компания Альберта Шахова проводит благотворительный бал-маскарад, – лениво говорит Филипп, пока я внимательно изучаю спину своего сводного. «Брат» даже мысленно не могу добавить. Это кажется мне настолько противоестественным, что язык отвалится, если решусь сказать.
– Это же хорошо? Я про благотворительность.
Целую минуту мы общаемся нормально. Удивительно. Ни одного подкола, шутки и надменности в голосе.
– Конечно, когда же еще потрясти своими долларовыми кошельками, как не в благотворительный вечер, – с легким пренебрежением отвечает.
– В своем городе я помогала приюту для животных. Нечасто, к сожалению, по мере возможностей, и мне от этого грустно.
Шахов останавливается перед дверью. Та какая-то золотая. Пантовая.
– В тебе скопилась вся глупость этой планеты? Ты прям тошнотный образец доброты и порядочности, Лиззи.
Улыбается. Хочется врезать по этой самой улыбке, пусть она и ничего такая. Манящая, я бы сказала.
– Зато ты средоточие всего мерзкого и эгоистичного, да, Фил?
– А у мышонка-то есть зубки…
Опускаю глаза на свою обувь и чувствую, как его настырный взгляд скользит по моим плечам и ключице. Потом он многозначительно хмыкает и открывает передо мной это золотое недоразумение.
Хотя, может, у меня нет вкуса, раз не смогла заценить это произведение искусства. Оно, уверена, привезено из Италии или Франции и стоит целое состояние.
А на корм для выброшенной собаки из частного сектора нашего города мы собирали целых два дня. На мой электронный кошелек было переведено в сумме всего две тысячи рублей. Этого едва хватило на осмотр ветеринара и скромный пакет сухого корма.
– Прошу, – Шахов отодвигает передо мной стул. Его галантность чуть-чуть, но обезоруживает. Пусть он и прикидывается сейчас хорошим, я не могу не улыбнуться.
– Спасибо. Не думала, что ты решишься.
– Решусь на что? – Фил сводит брови вместе. И правда, не понимает? Издаю звук что-то вроде хихиканья.
– Поухаживать за мной! Ты открыл дверь, отодвинул стул. Еще немного и подаришь цветы.
Говоря про цветы, я представляю какой-нибудь большой букет чего-то экзотического, редкого. Орхидеи, например. Они не в моем вкусе, но было бы приятно получить их в подарок.
– Это точно мимо меня, Лиззи.
Филипп сидит напротив и вяло листает меню. Оно и так состоит из трех страниц, а Шахов не заинтересованно скользит по строчкам.
Я открывать боюсь, но мне любопытно.
Здесь есть те небезызвестные крутоны?
Парень сейчас привлекает взгляды доброй половины ресторана. Есть в нем что-то такое притягательное, мужское и властное.
Наверное, это передается от успешного отца сыну. Даже если нарядить в бренды, которые носит Шахов-младший, одного из моих бывших одноклассников, все равно тот же Колька Шипилов не будет таким притягательным, как Фил. Это настораживает, пугает и чертовски притягивает.
Я по-прежнему глупый мышонок, и этот подонок раздавит меня своим дорогущим ботинком от «TESTONI». И не спрашивайте, откуда я знаю эту марку мужской обуви.
– Выбрала? – откинувшись на спинку стула, спрашивает. Цвет его глаз неразличим, но я знаю их темноту.
Я загибаю уголки страниц папки меню, повторяю те же движения, что и Фил: просматриваю строчки.
– «Цезарь» с курицей и сок, – прочистив горло неуклюжим кашлем, отставляю от себя тяжелую папку.
Шахов смеется. Клянусь Богом, я хочу встать и вновь врезать ему по лицу. Мысленно я сделала это миллионы раз.
Но вместо этого мои легкие как схлопываются, а так хочется вдохнуть. Щеки пылают, руки тянутся прикрыть позор.
– Здесь нет «Цезаря», Лиззи. Или это единственное, что подавали в вашем городишке? У вас там вообще был хоть один ресторан?
Сжимаю ладони в кулаки и поджимаю губы. Смотрю в упор в его наглое лицо. По-хорошему я могу встать и уйти. Я ничего не должна ему, а Шахов мне. У нас как бы ноль-ноль.
Учитывая кражу моего нижнего белья, все же один-ноль, но все же я не обязана терпеть его насмешки.
Шахов продолжает оставаться подонком.
– Мне нравится этот салат. Он вкусный, – зеркалю его позу.
Между нами натягивается напряжение. Мы будто под толстым куполом. Вокруг искрит, парит. Опасно, как бы.
Когда к нам подходит официант и Фил делает заказ за нас обоих, я слышу, как он просит принести мне «Цезарь». При этом смотрит на меня. Взгляд его глубокий и, кажется, что он каждую мою эмоцию и каждую мысль в состоянии прочесть.
Первый раз сталкиваюсь с таким человеком.
Классический bad boy из женского романа. Книги должны учить чему-то. Например, бежать от таких вот особей, а я, проглотив капельку своего страха, говорю:
– Дам попробовать. Вот увидишь, салат и тебе понравится.
По-моему, это громкое один-один.
Мои манеры исчезли. Я не удосужилась поблагодарить этого хамоватого подонка.
– Я не ем из чужой тарелки, Лиззи.
Опускает мое настроение, которое успело подняться и пробить крышу этого пафосного места. Видать отскочило от металлочерепицы.
Кожа покрывается мурашками. Так глупо теперь себя чувствую. Прикрыв глаза, понимаю, что флиртовала со своим сводным, а он грубо опустил меня на землю. Не умею, наверное. Или это неправильно? Да, скорее всего.
– Мне все равно будет не жалко. Даже для тебя, – равнодушно веду одним плечом. Обидно. Чертовски обидно. Не из-за его слов, а интонации и пренебрежительного взгляда.
– Снова строишь из себя эдакую хорошую отличницу, от доброты и правильности которой всех тошнит?
Шахов неожиданно для меня наклоняется над столом, упершись локтями. Его лицо останавливается в сантиметре от моего. А казалось, столы такие большие…
Мы почти соприкасаемся кончиками носов. Я вспоминаю вечер в клубе. Его губы, запах, язык. В теле горячие сгустки энергии путешествуют. Они останавливаются в животе, между ног и в солнечном сплетении. Жарят. Свожу бедра вместе, почти всхлипываю. Как такой подонок может привлекать меня?
– Тошнит только тебя, Пиппин.
– Кто-кто? – смеется мне в лицо и проводит языком по нижней губе. Ему видите ли весело. Или заигрывает? Нет, точно нет. Невозможно и снова противоестественно.
Мысли уходят не в то русло. Я силой возвращаю себя за этот стол и очередное столкновение между нами.
Да что ж такое?!
– Пиппин. Хоббит из «Властелина колец». Не знаешь? Он был вором, который таскал то овощи, то магический камень. Раздражающий персонаж.
Оскал Шахова ускоряет пульс.
– Мне нравятся твои зубки, Лиззи.
Если мои слова и задели Шахова, то он не подал и вида. Я была бы очень довольна собой, если бы Фил хоть на крошечную долю секунду побыл в замешательстве. Но нет…
Когда нам приносят заказанную еду, Филипп с неохотой и открытом возмущением возвращается на свое место. Стреляет глазами то на еду, то на меня. Цыкает.
Передо мной большая тарелка, где маленькая порция моего любимого салата. Выглядит все-таки аппетитно, и я накалываю на вилку кусочек поджаренного филе и салатный лист с заправкой.
Под пристальным взглядом Шахова выходит все как-то ломано и неуклюже. Почти не жуя, проглатываю. Кусок застревает в горле, и я тянусь к воде. После большого глотка курица все же падает в желудок.
Вкуса я не почувствовала.
– Я передумала. Делиться с тобой больше не хочу, – выкрикиваю, когда Филипп с вилкой в руке тянется к моему «Цезарю».
– Жаль. Ведь я тоже передумал и захотел поесть из чужой тарелки. Первый раз, – Шахов вскидывает брови и будто ждет, что я возьму последние слова назад. Напрасно.
Самоуверенный и самовлюбленный тип.
Двигаю тарелку ближе к себе. Уж не знаю, позволительно ли такое вытворять по этикету или нет. Но Филипп тоже мало задумывается об этом. Вон через весь стол тянется, чтобы своей вилкой украсть мой салат.
То трусы, то «Цезарь».
Глава 12
По пути домой мы почти не разговариваем. Кроме моего «спасибо», сказанного от души, никто не проронил ни слова.
Казалось, там за столом между нами было что-то… Что-то… Похожее на флирт или около того, о чем думать не стоит в принципе.
Но сейчас Шахов совсем другой. Закрытый. Замкнутый. Жует свою ментоловую жвачку, и после каждого его выдоха температура в машине снижается на пару градусов. Все волоски дыбом встают.
– Сегодня я узнала про вечер для первокурсников, – решаюсь на продолжение разговора.
Выражение лица Филиппа не выражает ничего. Насколько могу судить, сидя сбоку. Он будто и не слышал меня вовсе. Шахов вообще в курсе, что я здесь? Отстраненный он какой-то и задумчивый.
– Очередная хрень. Первый час все образцово-показательные, зато потом входят в отрыв, – спустя время отвечает, – планируешь пойти?
Взгляд Фила совершает короткое путешествие от моих коленей до губ, так и не посмотрев в глаза.
– Если можно, – пожимаю плечами. Мои глаза останавливаются на руке Филиппа, которая в этот момент лежит на ручке коробки передач. Его ладонь большая, по-настоящему мужская. Если он вдруг положит ее мне на бедро, то займет большую его часть.
– Нельзя, – неожиданно отвечает.
В животе завязывается узел.
– Почему?
Фил сияет улыбкой. Такая улыбка – редкость. Она даже может считаться доброй.
– А почему спрашиваешь? Разве не ты принимаешь решение идти или нет?
– Я никогда не была на таких вот мероприятиях, – смущенно отворачиваюсь. Поздно понимаю, что откровенничаю с этим эгоистичным подонком. Он же может на этом сыграть! Шахов – настоящий хитрый котяра.
Фил больше ничего не говорит, а я и не спрашиваю. Еще брякну снова что-то не то. Мы не друзья, не близкие. Слово «брат» тоже не совсем корректно.
Мы абсолютно чужие. Разные. Мне даже не нравится он.
Филипп останавливает машину до шлагбаума в нашем поселке. За окном смеркается, но все же различаю цвет его глаз и вижу мои мурашки, которые рвут дурацкие чулки. Это был первый и последний день, когда я надела их.
– Ты остановился, – произношу тихо, но голос бьет по ушам.
Шумно сглатываю. Шахов, конечно, это слышит. Я волнуюсь, и он прекрасно все видит и чувствует.
– Остановился, Лиззи.
– Зачем?
Когда Фил поворачивается ко мне и проводит языком по нижней губе, во рту пересыхает. Сердце бешено колотится, стучит, как большой барабан.
Шахов сделал это демонстративно. Немного пошло, но… Мне понравилось. Настоящий кот, когда я маленькая мышка.
– Хочу, чтобы ты мне честно ответила. Ты же не умеешь врать? – вопрос звучит с издевкой и перехватывает дыхание оттого, насколько он читает меня как открытую книгу.
В тот же миг захотелось научиться врать. Вот прям глядя в глаза!
– Тебе понравилось, что было в випке в тот вечер?
От воспоминаний кровь воспламеняется и, молниеносно меняя направления, устремляется вниз живота.
– Ты о чем? – задыхаюсь и смотрю перед собой.
Как я и думала, ладонь Шахова занимает почти всю поверхность бедра, когда он кладет руку на него. Я не могу сделать и вдоха. Смотрю в лобовое окно и перестаю что-либо видеть. Стало совсем темно.
Мне ни капельки не хочется смахивать его тяжелую ладонь. Она теплая и приятная даже через тонкий капрон.
– Значит, понравилось… Как я тебя поцеловал.
Щеки горячие и красные, и я рада темноте в салоне и на улице.
Филипп приближается, я же вжимаюсь в кресло.
– И у твоей комнаты. Тебе тоже понравилось.
Мятное дыхание обжигает. Я не знаю уже, куда деть взгляд. И больше – не знаю, как дышать.
– Сознаешься? – давит очередным вопросом.
– Понравилось.
Наверное, темнота в машине играет мне на руку. Чувствую себя смелой и чуть-чуть пьяной без грамма алкоголя в крови.
Поднимаю глаза и встречаюсь с дерзким взглядом Шахова. От макушки до самых пят проходят огненные стрелы. В грудной клетке огромный ком, и он словно был там всегда.
Спина прилипает к сиденью намертво.
Филипп наклоняется еще ниже, дразня короткими поцелуями. Его губы нежно захватывают мои. В этот раз все настолько нежно и невинно, что я теряюсь.
Те два грубых раза, когда он врывался в мой рот своим языком, осели в памяти и ассоциируются у меня с Шаховым. Сегодняшний поцелуй рвет шаблон.
– А так? Нравится?
Чувствую себя в его профессионально расставленных сетях. Но из них не хочется выбираться.
– Нравится.
Вновь хитрющая улыбка. И если бы я стояла, то непременно бы мои ноги подкосились.
Как завороженная рассматриваю его губы, колкую щетину, прямой нос, длинные, редкие ресницы. Одна выпала.
Если я закрою глаза, то без проблем представлю лицо Филиппа в мельчайших деталях. Подонок красивый и притягательный. Даже будучи глупой, я понимаю, что в такого влюбиться можно за одно мгновение. После первого поцелуя, например.
Вот, черт.
Глаза начинают слезиться от долгих взглядов. Мы почти не моргаем.
От наших частых дыханий воздух становится жарким. Он застревает между нами и щиплет кожу.
– Приоткрой рот, – просит несколько властным тоном с хриплыми нотками. Слово «пожалуйста» никак не сможет стоять в конце его просьбы в принципе.
– Что?
– Разожми губы и приоткрой рот.
Горячий взгляд порабощает. Желудок сжимается от такого Шахова, в легких совсем не осталось воздуха.
Медленно делаю то, что просит меня Филипп. Не знаю, куда деть руки. Ощущаю себя настоящим бревном и почему-то думаю над тем, как себя ведут с ним другие девушки. Шахов же встречается с кем-то? И девушки наверняка красивые и более раскрепощенные, чем я.
Влажный язык без препятствий проникает внутрь, почти не затрагивая губ. Глубокий поцелуй уже нельзя назвать невинным, но он по-прежнему нежный.
Меня ломают новые чувства.
Открываюсь навстречу и по-черному боюсь сделать что-то не так. Трясусь от этого страха. Пульс бешено стучит в висках.
Фил закидывает обе мои руки себе на плечи. Против воли крадусь к его шее, пальцами нащупываю короткие волосы на затылке. Они мягкие, их приятно перебирать, и я с удовольствием запутываюсь в них.
Мы целуемся. И это мой третий поцелуй, который снова достается Шахову. Мало похоже на совпадение.
Когда все заканчивается, Шахов отдаляется, но продолжает пронзительно смотреть. Какое-то безумство. И я его непосредственный участник.
– Уже лучше, Лиззи.
Мои руки до сих пор обхватывают шею Филиппа. Солгу, если скажу, что хочется убрать их и убежать из его машины как можно дальше.
– А тебе нравится? – сиплым, почти простуженным голосом спрашиваю.
Неужели это я спросила?
– Что?
– Целоваться? Со мной?
Мне кажется, я слетаю с катушек, раз спрашиваю о таком и вызывающе смотрю в темные-темные глаза Фила.
Жду ответа, а в голове непрекращающееся жужжание. Эти сумасшедшие поцелуи хуже вина.
– Поехали, Лиззи, – обрубает жестко.
Я падаю на землю с размаху. Кости в крошку, сердце мучительно ноет.
Шахов вновь заводит мотор, включает фары и выезжает на проселочную дорогу. У шлагбаума останавливается, чтобы открыть его с брелка, и проезжает на территорию.
Мы едем в тишине, как и ехали сюда. Длительное молчание причиняет боль.
Только затормозив у дома, Фил не спешит разблокировать двери и выйти. Меня пугает его тяжелый вздох, прямой взгляд, от которого все внутренности падают.
Этот парень плохой, но у меня возникает желание прижаться к нему и немножко впитать в себя эту черноту. Стать чуточку неправильной.
– Тебе понравилось, Пиппин, – дико рискую, говоря это.
Если засмеет? Снова мурашки по всему телу.
– Целовать меня тебе понравилось, – улыбаюсь безрассудно. Кокетка из меня никакая, но именно так я вдруг себя ощущаю.
Шахов прищуривается, прикусывает зубами нижнюю губу. Адреналин плещется в крови от его взгляда. Да просто присутствия!
– Понравилось. Лиззи, – в его голосе ворчание, – и хватит называть меня этим глупым прозвищем!
– Пиппин, – твердо повторяю. Смеюсь.
Шахов с рычанием тянет ко мне руки и пощипывает между ребер. При этом улыбается так, как я и хотела. Открыто и по-доброму.
Заканчивается тем, что я в капкане, плотно прижата к сильному телу, а мои губы вновь слишком близко к его.
– Еще раз назовешь меня так, покусаю.
Фил не сводит с меня глаз. Это чистая провокация.
– Пиппин.
______________
ТГ-канал автора daria_belova_avtor
Там у нас много визуала к главам, прикольное оформление и важная информация) Присоединяйтесь!
