Дарья Безинская
Коран от шайтана
Тюльпаны в пустыне
1
Скольжу скучающим взглядом по поверхности стекла, скрывающего полную силу горящих огней, неоновых вывесок и агрессивной рекламы. На главной площади лимузин тормозит. Перегородка между мной и моими сопровождающими опускается.
– Солнце среди всех звёзд, – уважительно наклоняет мой помощник голову Дилип. – Там происходит казнь. Желаете взглянуть?
– Любопытно, – выдыхаю это слово неохотно.
В машине я чувствую себя словно под защитой родного Индостана. А на земле чужой страны я подобна беззащитной песчинке, которую обязательно унесёт беспощадный жаркий ветер. Уже в нескольких шагах от толпы ротозеев понимаю, что молодого мужчину забрасывают камнями.
– Бенчат, – досадливо бормочу ругательство. – До чего же они жестоки.
– Хотите тоже бросить? – легко понимаю эту фразу на арабском – слова простые.
Мне услужливо протягивает булыжник женщина, на голову ниже меня. Она по моему одеянию, скорее всего, поняла, что я иностранная гостья.
– Очень признательна, но нет, – стараюсь скрыть брезгливость.
Собеседница жмёт плечами и запускает свой несостоявшийся дар в несчастного на площади. Мужчина наклоняет голову ещё ниже и не сдерживает диких рыданий. Толпа одобрительно кричит, потом глядит в одну сторону. Я хочу уйти с этого праздника дикости, но всё же умеряю шаг и слежу, за кем следят все эти палачи. Перед ними возвышается брюнетка в расшитом золотом брючном костюме и с белоснежной повязкой на голове. Королева Ильнура. Я сразу узнаю её, потому что я приехала с визитом к ней.
– Талак. Талак. Талак, – она обрушивает слово о разводе каменным блоком на жизнь того, кого казнят.
И камни уже летят с такой скоростью, что мне страшно смотреть на бывшего мужа королевы. Иду сквозь рёв её подданных и сквозь своё отвращение.
– Приветствую вас, ваше высочество! – прикладываю сложенные руки ко лбу. – О, рубин среди золота!
– Приветствую вас, ваше сиятельство шахзаде Шакантала! – у неё тем не менее приятный тембр.
Она складывает руки так, чтобы покрыть грудь и плечи, тоже делает поклон. Надо запомнить приветствие. Всё же я приехала с важной миссией. Я должна породниться с королевой, хотя по холодным чёрным глазам вижу, что передо мной истинный шайтан – расчётливый и чуждый человеческим чувствам. Наверняка она взяла в мужья любимого человека. Но покидая площадь его казни, даже не оборачивается.
– Он мне изменил, – Ильнура сразу считала мой растерянный взгляд и торопится сообщить своё оправдание.
– Невозможно изменить такой прекрасной королеве, – конечно, я должна сделать комплимент.
– Но между тем…
Она подводит меня к своему золотому лимузину. Но я вежливо объясняю, что со мной приехали слуги, а потому я отправлюсь во дворец на своём автомобиле.
– Хорошая марка, – с уважением тянет королева, увидев моё чёрное авто.
Огромные же владения Ильнуры заставляют меня ахнуть. Огромный сад с висячей частью, будто это чертоги самой Семирамиды, будоражит воображение. Здание же, стилизованное под древнюю ассирийскую архитектуру становится нокаутом моих ожиданий.
– Не думала, что здесь любят жить дорого- богато, – делюсь с Бабером.
– Тигростан сейчас одна из самых богатых стран, – замечает он.
Действительно, наследники шумеров идут наравне с гигантским Китаем. О, дело не в нефти. Хотя её очень много в пустынных краях. Тигростан легализовал запрещённые цветы и травы. Причём легендарная голубая роза, заставляющая говорить правду, растёт только в этом крае. Ну и добавьте ещё массу растений, которые нужны другим странам, но в не очень законном обороте. Чёрный рынок всегда диктует особые цены. Так за двести лет страна, слитая из государств, которые были в этом регионе в Ушедшую эпоху, завоевала своё место под солнцем с лежаком, навесом, бассейном и Мартини.
– О, солнце среди звёзд!
Нас встречает целая делегация. За всех говорит, видимо, дама на должности церемониймейстера. Она в алом тюрбане и с огромной брошью с тигровым глазом. Мне выносят не букет – огромный сноп цветов. Кланяюсь, как здесь полагается. Принимаю подарок. Ко мне подходит причина моего визита. Фарид, старший сын Ильнуры.
– Белый тюльпан на синеве, – приветствую его в традиционном поклоне.
Наш мир уже давно похож на футуристический роман из прошлого. Два века назад на нас обрушился омега- коронавирус. Он выкосил почти всех женщин в мире. Что уж говорить про Восток, где всегда нас было меньше. И во всём мире установился чёткий порядок, при котором возможно мирное и почти полноценное существование. Теперь женщины должны иметь трое мужей. Впрочем, у каждого свой закон. В Индостане разрешается и четверо. В Тигростане же ещё век назад произошёл переворот, установивший мариат – уродливую форму матриархата.
– Это моя советница – Висак, – королева представляет мне высокую женщину, которая следует за нами по длинным коридорам дворца. – Если что случится, безопасность, комфорт во дворце – это к ней. Висак, это принцесса Шакантала, солнце среди звёзд.
Висак обнажает улыбку из выбеленных зубов и почтительно кланяется по пояс, показывая свою рыжую коротко стриженную шевелюру. Я тоже отвечаю вежливым приветствием.
– Это мои супруги, – Ильнура ведёт меня по мужской половине дворца.
Мужчины отвлекаются от своих дел и застывают в почтительном поклоне.
– Здравствуйте, – коротко киваю им.
По мариату, мужчины считаются опасными и неразумными. Новая идеология гласит, что именно они создали искусственный вирус, они его распылили, они во всём виноваты и теперь должны смыть свою вину страданиями.
– Акиль, – подзывает одного из мужей королева. – Приехала прекрасная Шакантала. Она будет знакомиться с твоим сыном.
– О, солнце среди звёзд, – кланяется королевский супруг ещё ниже. – Благодарю за честь.
– Сопровождай нас.
За дубовой дверью кроется ещё один признак ужасов мариата – гарем.
– Это мои наложники, – коротко поясняет хозяйка чертогов.
Здешние обитатели падают на колени перед своей королевой. Первая правительница Тигростана – Хайрия – казнила всех непокорных, поэтому в стране остались только те, кто готов пригибаться к земле тонкими травинками перед даже намёком на бурю. Вдруг замечаю среди всех коленопреклонённых одного, кто просто сидит по- турецки и читает книгу.
– Висак, – сердито шипит королева, – ну, что такое?
– Масуд! – коротко командует советница. – Тридцать ударов.
Мужчину уволакивает стража. Всю дорогу по лабиринтам дворца не могу забыть эту сцену. Что же это за человек? Экскурсия невероятно утомляет, я забываю половину названных имён, голова кружится от поклонов и кивков. Я даже путаюсь в коридорах и вновь оказываюсь у дубовых красных дверей.
– Это не обсуждается, – истерично звенит за ними голос Ильнуры.
– Я не готов уехать, – как будто говорит тот самый Фарид.
– Ты забыл, что ты послушный сын и жених?
– Мы должны узнать друг друга…
– Вам предоставят время.
– Но…
– Висак, – сейчас королева пустила тоны притворной усталости. – Пятьдесят ударов принцу. По пяткам, чтобы не портить внешность. Или мне спустить с тебя шкуру, чтобы ты стал вменяемым?
– О, белый тюльпан на синеве, – Висак же играет покорность перед наследником престола. – Вам вызвать сопровождение?
Конечно, мне хватает ума скорее скрыться в другом проходе, чтобы меня не заметили. Каждое мгновение – это мазок художника на картине характеров. Начинаю сомневаться в адекватности хозяйки страны и дворца. Куда я попала?
2
Утром мне приносит завтрак полуголый парень. По его торсу струится несколько ниток с алмазами.
– Это тоже вам, о, солнце среди звёзд, – он подаёт мне букет из белых пионов. – Королева Ильнура передала с наилучшими пожеланиями.
– Благодарю.
Любуюсь нежными и пушистыми лепестками. После того, как наши предки изменили мир, природа ответила на потрясения необычной реакцией. Теперь растут только синие, чёрные и белые цветы. Последние – самые редкие и дорогие. Поэтому у нас принято мужчин высоких кровей называть белыми тюльпанами на синеве. Но самый большой парадокс – мужскую девственность мы зовём синим шиповником, а именно из сока этого растения делают леденцы, которые могут подделать слёзы невинности. Мужчины вместе с иммунитетом получили новую особенность. При первом половом акте они плачут синей жидкостью. Наши предки увидели в этом некий знак, поэтому любой, кто желает вступить в брак, должен хранить свой синий шиповник для жены.
– Мой шиповник ещё не сорван, – добавляет слуга и смотрит прямо в глаза.
– Спасибо, в таком внимании не нуждаюсь, – отвожу взгляд.
Прекрасно понимаю, что, возможно, этому парню дали пятьдесят ударов по пяткам, чтобы он сейчас пришёл и предложил свою девственность. Потом тороплюсь к своим сопровождающим. Сейчас они кажутся мне островком благоразумия.
– Это главная площадь! – Бабер строит из себя знатока.
– Это логично, – мрачно отзывается Дилип, – вчера здесь была казнь.
– А вон там река.
– Я вижу, я не слепой.
– Да что с тобой, Дилип?
– Я высплюсь после долгой поездки или нет?
Пока мои помощники смешно перебрасываются укорами, которые глухо звучат в парадных масках, мы с Фаридом бредём по прохладе, которая дарит блаженство. Погода в Тигростане переменчива. Всё же мировая война оказала влияние и на климат. Поэтому в некогда благословенной долине сейчас простираются скалы и пески. День раскаляет местную уставшую почву и асфальтовые лабиринты городов, а ночь резко охлаждает всё. Лучшим временем для экскурсии является раннее утро.
– Вы намерены мужа увезти в Индостан? – принца, видимо, очень волнует переезд.
– Да, хотела бы.
Мужчины вынуждены надевать маски. Таков порядок. Нельзя, чтобы женщины видели их лица. Скорее всего, это правило грозные правительницы прошлого придумали просто из мести. Ведь раньше слабый пол должен был скрываться под паранжой. Жадно вглядываюсь в вереницы людей на улице. Мужчины поворачивают головы вслед мне.
– Вам не жарко под этой личиной? – останавливаемся с Фаридом в тени.
– Человек склонен привыкать ко всему, – по- философски отвечает он.
Лица не видно, но в голосе я слышу раздражение. Мужчина то и дело поправляет капюшон, теребит пояс на балахоне. Знаки нетерпения ведут меня на дорогу искренности.
– Я вам не понравилась? – со смехом спрашиваю у спутника.
– Мне не понравилось многое в этой ситуации. И это многое затмит любую женскую красоту.
Ответ звучит будто безразлично, но руки Фарида продолжают подавать мне сигналы на своеобразной азбуке Морзе. Три раза одёрнул рукава, два раза – пощупал маску, ещё три раза – коснулся пояса. Я сама жду резкого отказа. Мне тоже не нравится практически всё: молчаливая покорность прохожих, которые кланяются нам в землю, слишком роскошный дворец, безмерно жестокие казни, чрезвычайно раздражающая королева. Хоть мой почти жених на голову выше многих своих земляков, держит гордую выправку, очаровывает даже саркастической улыбкой, я хочу вскочить из- за стола и не общаться с его матерью.
– За Фарида я дам два миллиарда динаров. Хватит?
– Да.
Обычное дело – обсуждать приданое жениха. Но мне кажется, что Ильнура торопится.
– Ещё в подарок полагаются наложники, – королева звенит плеядой золотых браслетов.
Я не знаю, что ответить. Она торгуется прямо при сыне. Тот сидит, вперив взгляд в стол. Всё же на секунду поднимает его на меня. В чёрных глазах сверкают молнии обиды и ненависти. Но этот мужчина воспитан самой жестокой матерью, поэтому снова покорно глядит в свою тарелку.
– Насчёт наложников я не уверена, – наконец, подбираю дипломатичные выражения. – У нас просто в Индостане нет такой традиции.
Точку в моём утверждении ставит звон вилки о тарелку. Фарид, видимо, сам удивился, поэтому неосторожно обратил на себя внимание. Его заботливая матушка усмехается.
– Мы найдём компромисс между нашими обычаями, ибо нашим странам давно пора дружить.
Понимающе киваю. Слышала, что Тигростан успел испортить отношения с Францией и Северными Эмиратами. Теперь им нужен сильный союзник. Только после всех официальных церемоний мне разрешают немного пообщаться с женихом. Однако нам оставляют его слугу. Держу из последних сил ехидную улыбку. Неужели, Ильнура думает, что я обесчещу её сына…
– Чем увлекаетесь? – хочу поговорить на отвлечённые темы.
– Коллекционирую оружие, – по его виду понятно, что я совсем не нравлюсь.
– А покажете как- нибудь коллекцию? – нужно держать на плаву нашу светскую беседу. – Я очень уважаю катаны, у меня дома есть целых пять. Настоящих, из Ушедшей эпохи.
Он коротко кивает. Через минуту молчания всё же делает алаверды:
– А какие у вас увлечения?
– Я тоже коллекционер. Собираю монеты. Ну и катаны, наверное.
Надо же искать какие- то точки соприкосновения. Вечером вместе выходим на прогулку. Я, принц и вся его свита. Замечаю, что мы стоим у дверей в книжный магазин.
– Зайдём? – киваю своему жениху.
– Сегодня мне королева Ильнура не давала разрешения на чтение.
Оторопело всматриваюсь в щёлки, за которыми огнями горят тёмные глаза.
– Я ваша невеста. И я разрешаю.
Недавно битый по пяткам принц будто колеблется, видимо, для приличия. Потом открывает мне дверь. Внутри ощущаю волшебный запах, который источает бумага в книгах. Руки сами тянутся к большому изданию в бархатной обложке.
– Постулаты мариата? – разбираю бязь на первой странице.
– Коран от шайтана, – шепчет мне принц, потом добавляет громче. – Здесь есть всё: вплоть до правил идеального мужа. Если желаете, ваше высочество Шакантала, я вам подарю постулаты.
Хочется сорвать маску и увидеть истинное выражение лица моего спутника. Но я просто киваю. Погружаюсь в холодную волну противоречий, когда остаюсь одна в своих покоях и листаю книгу. Фарид подобрал ей очень точное название. Кажется, что здесь вырвался на волю демон ненависти и перевернул целое государство с ног на голову.
– Эту мечеть построили в двадцать первом веке. Она посвящена всем выжившим матерям.
Бабер успел купить карту с достопримечательностями и потащил нас с Дилипом по Эр- Зияди. Стоим перед белоснежным строением. У него девять минаретов с алыми крышами.
– Количество башен означает девять месяцев, которые женщина носит дитя, – поясняет он.
– Зачем тебе карта? – Дилип немного раздражён тем, что не смог поспать подольше. – Ты же здесь жил.
– В столице – совсем немного, могу привести вас не туда.
– Я хочу уже отдохнуть от этого всего.
Моим помощникам выдали маски, скрывающие лица. Дилип то и дело поправляет аксессуар, к которому ещё не привык.
– Ты приехал сюда, чтобы просто лежать? Посмотри, какая архитектура!
Бабер же, наоборот, невероятно воодушевлён.
Он ведёт нас к мечети- медресе, которую воздвигли по указу Ильнуры. Храм отделан чёрным гранитом, купол сверкает золотом, а минареты похожи на кинжалы.
– В духе королевы, – вырывается у меня. – Больше мечетей нет?
– Есть ещё на другом конце города, – информацию подкрепляет бодрое шуршание карты. – Она посвящена пророку Юсуфу.
По дороге назад видим, как идёт двое понуренных мужчин. Их преследует толпа, которая бросает камни грубых слов в спины.
– Тоже ведут на казнь?
Слежу внимательно за процессией.
– Нет. Их изгоняют, – Бабер старается улыбаться, но вижу его взволнованный взгляд. – В Тигростане есть отдельный город для изгнанных. Эр- Тураби.
Впечатления от грязных улиц и постулатов мариата кружат меня в смерче нерешительности. Шестое чувство кричит, что нужно бежать.
– Дилип, Дилип! – стучусь в покои своих сопровождающих.
– Да, о солнце среди звёзд!
Мужчины впускают меня. Брожу по их озадаченным лицам в поисках хотя бы искры поддержки, пока делюсь своими соображениями.
– Я хочу уехать.
– Но что скажут ваши родители, великая Шакантала? Что буду думать жители Индостана.
Железная логика риторических вопросов невероятно выбивает из колеи прокатанной несколько раз мечты- заготовки. В конце концов, нашей стране тоже нужен союзник, такой же богатый, как Тигростан. Убеждаю себя, что я просто должна взять Фарида в мужья, на этом моя миссия окончена.
3
На следующий день вижу ещё одну уродливую картину из иллюстраций к Корану от шайтана. У ворот дворца выстраивается вереница молодых людей. Постепенно очередь редеет – их запускают в специальную смотровую.
– Не подходит, – выводят очередного из помещения.
Его встречает женщина, видимо, мать строгим взглядом. Разбираю короткие ругательства в сторону несчастного, которые жабами выпрыгивают изо рта, окружённого морщинами.
– Королева Ильнура ищет утешение после казни мужа, – объясняет мне Бабер.
Он работал раньше в консульстве в Тигростане, поэтому объясняет мне какие- то вещи. Эта страна мне представляется топорным коллажем из современных небоскрёбов, огней будущего и средневековых обычаев. За ужином королева этого царства разложения разума повелевающим жестом приглашает слуг. Они ведут мужчину, ставят передо мной на колени. От неожиданности мои лёгкие коченеют. Просто пялюсь на опустившего голову человека.
– Это мой подарок, – поясняет Ильнура.
– Слишком большой подарок для меня, – пытаюсь отшутиться.
Всё же держусь настороженной лисицей – понимаю, насколько опасна моя визави.
– Мне отозвать его?
По недобрым бликам в большим глазах королевы читаю будущее неугодного мне подарка.
– Нет, я с удовольствием приму ваш дар.
– Подготовьте его, – приказ уводит слуг и наложника.
Ночью в мои покои осторожно стучат.
– Кто там? – подаю интонацией знак, что не рада позднему визиту.
– От королевы Ильнуры, – эта фраза заставляет повиноваться.
Охрана оставляет на моём пороге наложника. Мне приходится его впустить. Мужчина торопливо сбрасывает плащ и остаётся в свободной портупее, которая алмазным водопадом звенит при каждом движении. Наложник начинает свой путь к моей постели по древнему ковру ползком на коленях.
– Пожалуйста, встань, – не выдерживаю глупого действия.
– О, солнце среди звёзд, – мужчина отвешивает поклон и упирается лбом в вытканные красные узоры, – вы оказали мне честь, выбрав меня. По законам мариата и гарема великой Ильнуры, я должен…
– Хорошо… – перебиваю наложника. – Скажи, сейчас моё слово для тебя – закон?
– Да.
– Тогда встань. Я хочу, чтобы ты подошёл нормально.
Снова многочисленные украшения на соблазнительном теле превращаются в колокольчики. Наложник послушно подходит, хочет встать предо мной на колени, но я его останавливаю.
– Садись рядом, – хлопаю по одеялу рядом с собой. – Это приказ.
Когда мужчина оказывается напротив, я снимаю с него маску. За ней скрывается смазливое лицо.
– Как тебя зовут?
– Насиф.
Замечаю, что по коже красавца бегут цыпки.
– Тебе холодно, – констатирую и автоматически накидываю на плечи наложника край одеяла.
– Я не достоин вашей доброты, – стонет живой подарок и опускает глаза.
– Достоин.
– О, солнце среди звёзд, скажите, как должна пройти наша ночь.
Рассеянно провожу рукой по щеке своего компаньона.
– Насиф, давай не будем торопиться, пожалуйста, – поднимаю его лицо на себя. – Сегодня мы просто познакомились. Ты свободен.
Наложник сначала моргает несколько секунд, потом опускается передо мной на колени, кланяется к самым моим стопам. Встаёт, но очень медленно идёт.
– Что- то не так? – распознаю в его поникших плечах сигнал о тревоге.
– Я вам не понравился, – шепчет он уже в дверях. – Меня накажут.
– Понравился.
– Но вы меня отослали.
В чёрных глазах тонет эмоция посланного на смертную казнь.
– Стой! – успеваю скомандовать. – Тогда вернись. Ложись рядом.
Наложник покорно выполняет мои требования.
– Никому не говори, что ничего не было, – кладу руку ему на грудь. – Просто поспим.
Утром обнаруживаю, что Насифу очень идёт полоса солнечного света. Она режет его лицо и подчёркивает тень от густых ресниц. Закрываю глаза и соприкасаюсь с его горячими губами. После завтрака веду Насифа на рынок и покупаю ему золотой браслет на плечо. Это знак наложника и знак того, что я довольна нашими ночами.
– Мой подарок тебе понравился?
Ильнура, конечно, замечает, что я отметила мужчину.
– Да, благодарю вас.
– Если хочешь, можешь забрать его потом домой.
Как и положено, складываю руки на груди, резким коротким поклоном лгу. Я не уважаю Ильнуру. Иду за Насифом в гарем. Монаршие наложники разбегаются по углам. Они невероятно запуганы своей королевой, поэтому боятся, что я увижу их лица, голые плечи или торсы. Только один продолжает спокойно переодеваться. Тот самый, который читал книгу в первый день нашего знакомства. Он замечает меня, когда я подхожу вплотную. И сейчас мужчина не торопится упасть ничком. Наложник просто коротко кланяется.
– Как тебя зовут? – не знаю, зачем мне знать его имя.
– Камиль, – тёмно- серые глаза завораживают меня и заставляют стоять перед этим человеком ещё минуту.
– Моё имя Шакантала, – сообщаю Камилю. – Вы как будто не местный.
– Всё верно. Я из Франции.
– Не стоит разговаривать с рабами, – только сейчас замечаю пожилую женщину.
Она опирается на трость, на её чёрном платье тоже приколота брошь с тигровым глазом. Я уже поняла, что это отличительный знак всех вельмож. Королева, её мужья и сыновья носят перстни с этим камнем.
– Вы управляете гаремом? – сейчас во мне говорит эдакий научный интерес.
– Я смотрительница, – отвечает дама, склоняясь передо мной. – Меня зовут Кутуф. – Я слежу за наложниками и учу новичков.
– Меня зовут Шакантала.
Кутуф повторяет поклон, в этот раз он глубже и почтительнее.
– Вы за Насифом? Или за кем- то другим?
– За Насифом.
– Это мой лучший ученик.
Коротко киваю, благодарю за старания. Наконец, ко мне выбегает Насиф. Пытается упасть передо мной на колени. Но я вовремя ловлю его за руки и принуждаю стоять.
– О, солнце среди звёзд! – подарок Ильнуры вибрирует счастливыми нотами. – Вы за мной?
– Собери свои вещи, пожалуйста.
Француз внимательно следит за мной. Я же делаю вид, что не замечаю его взгляда. Иду следом за Насифом. Тот же готов буквально через минуту. Однако его задерживают товарищи по гарему: жмут руку, обнимают, хлопают по плечу.
– Благодарю вас, солнце среди звёзд, великолепная Шакантала, – припадает к моим стопам мужчина старше среднего возраста.
– Встаньте, пожалуйста, – хватаю наложника королевы и тяну его на себя.
– Это мой отец, – бормочет смущённо в ответ на мой долгий взгляд Насиф. – Гияс.
– Гияс, встаньте.
Отец моего избранника повинуется, взгляд же оставляет покорно потупленным.
– И вам спасибо за сына.
У меня же коченеет разум от осознания, насколько здесь всё сложно. И отец, и сын находятся в гареме. Ильнура просто превосходит моё мнение о ней с каждым днём.
– Я готов, – выдёргивает меня из студня мыслей Насиф.
Когда веду наложника за руку, ощущаю всей кожей внимание Камиля. Весь оставшийся вечер вспоминаю серые глаза, русые волосы, черты лица, не характерные для земель, обрамлённых в воды Тигра и Евфрата. Его взгляд и тайна – единственная причина здесь задержаться.
4
– Нужно уметь торговаться!
Очередная вылазка в центр столицы завершается тем, что Бабер поучает Дилипа.
– Я просто хочу знать цену финикам, – второй складывает руки на груди.
– Друг мой, ты засиделся в высших кастах и не знаешь законы простого рынка.
Мои спутники слишком разные. С одной стороны, постоянная болтовня отвлекает меня от слишком долгих размышлений – это лекарство, у которого слишком много побочных эффектов. С другой стороны, немного раздражают их частые споры. Поэтому я с удовольствием иду на прогулки с Фаридом, который лишь изредка задаёт вопросы.
– Любите ли вы цветы?
Мы должны друг друга узнать. У нас должна пройти целая вереница свиданий. В нашем мире сейчас от количества встреч зависит, насколько серьёзно относятся к отношениям жених и невеста.
– Люблю, но не большие и помпезные, – отзываюсь на сухой вопрос принца.
– Это же какие?
– Синий гибискус. У него цветы не столь большие, но аромат остаётся в сердце навсегда.
Слежу за мужчиной. Лица его не видно за маской, однако по тому, что он не знает, куда деть руки, понимаю: ему каждый раз так же не просто, как и мне.
– Зачем вам наложники? – внезапный скачок с цветов на любовников заставляет меня встрепенуться.
– Что?
– Королева предложила вам подарок, вы его приняли…
– А какова была бы судьба этого молодого человека?
Сквозь прорези в маске горят огни любопытных глаз.
– Вы, как местный житель, скажите мне честно, – продолжаю я пламенеть возмущением в ответ. – Что ждёт того, кто не подошёл для королевского гарема?
– Всё зависит от его матери, – интонации выдают задумчивость принца.
– Его мать уже привела на заклание, – передаю улыбкой сарказм. – Так что ему пришлось бы несладко.
Он будто бы кивает. Глухо бормочет что- то в своей защите от чужих взглядов. Вечером Насиф встречает меня, заглядывает в глаза.
– Тебе нужно лечиться от раболепия, которое тебе насадили в детстве, – сетую от того, что наложник порывается встать на колени.
– Я приготовил вам ужин и танец.
– За ужин спасибо, танец не обязателен.
Всё же мужчина торжественно выходит передо мной на середину ковра. Я даже ощущаю, как бирьяни встаёт у меня комом в горле. Насиф выглядит слишком соблазнительно, пока показывает свою гибкость и скорость. Лунные лучи, сочащиеся через окна, становятся его союзниками, выделяя силуэт в полутьме комнаты.
– Довольно и плова, и зрелищ, – отталкиваю блюдо и порываюсь сбежать от самой себя и пожара страсти, который охватывает моё тело за считанные минуты.
Но наложник ловит мои руки и мягко тянет к себе, кладёт мои ладони на свои бёдра и продолжает двигаться в такт музыке.
– Ты сам- то этого хочешь? – решаю, что честность – лучшая защита.
– Чувствуете, как бьётся моё сердце? – Насиф переводит мои руки на свою грудь.
Под мышцами и рёбрами работает сильный мотор молодого организма. Мужчина прижимается ко мне всем телом.
– Мне кажется, вы чувствуете мой ответ, – шепчет наложник. – Да. Мириады раз да.
– Ну тогда… Ладно…
В чёрной акварели ночи стараюсь стереть свои мысли о Фариде, Ильнуре, гареме, слишком смелом наложнике Камиле. И всё же они ложатся на картину яркими пятнами. Утром стираю с сонного лица Насифа синеву слёз девственности – главный оттенок этого мира.
– Вы самая потрясающая на всей планете.
Насиф варит нам кофе полуголый, стоя ко мне в три четверти. Изредка поднимает на меня свой кофейный по цвету и температуре нежности взгляд.
– Лишние комплименты мне не нужны.
Не знаю, почему… Но я до сих пор стесняюсь того, что у меня есть наложник. У нас в Индостане такого обычая нет. У нас можно иметь несколько мужей. Вот и все правила.
– Это просто вулкан моего восхищения… Невозможно остановить его лаву.
Мужчина подаёт мне чашку так, чтобы соприкоснуться пальцами.
– Ты хотел бы навестить отца, друзей?
– Конечно! – он даже радостно подскакивает.
Для меня это возможность хоть как- то нивелировать для Насифа его состояние рабства. А ещё это шанс увидеть запретный плод, который так и манит своим серым взглядом. Пока Насиф беспечно болтает с кем- то из гарема, я будто бы любуюсь садом. По нижнему ярусу прохаживается королева в сопровождении нескольких наложников. Только потом понимаю, что у гарема есть отдельный выход в парк. Дверь его приоткрыта и манит, как в недоброй сказке. И всё же я решаюсь нырнуть в прохладу дворца. Охраны нет, поэтому я лисицей лезу в чужой курятник.
– Вас здесь быть не должно, – эта фраза обрывает моё сердце.
Сзади стоит тот самый Камиль.
– Я просто…
– О, не надо объяснений, мне всё равно.
Он внезапно хватает меня за руку и ведёт в потайной угол помещения.
– Я здесь часто прячусь ото всех, – поясняет он, отодвигая ширму, которая служит будто бы украшением.
– Зачем?
– Я не наложник, – его серые глаза переливаются оттенками голубого.
– А кто?
– Политический пленник.
Удивлённо изучаю его лицо, пытаясь понять, насколько он похож на пленника.
– Ну… я был разведчиком от Франции. Меня взяли. А королева перепутала помещения, – мужчина ухмыляется, кивая на стену. – Тюрьма же – по ту сторону.
Короткую беседу обрывает болтовня наложников. Камиль тянет меня в другой угол помещения, на лестницу.
– Куда мы? – только и успеваю спросить.
Пленник вылазит в окно, подаёт мне руку.
– Вы хотите уйти незамеченной?
А приближающиеся голоса меня подстёгивают, как кучер лошадь. Следую за Камилем. Балансируем на тонком карнизе над внутренним двориком.
– Где ваше окно? – шёпот мужчины почти сливается с шелестом фонтанчика внизу.
– Самое дальнее.
Его пальцы, держащие мою руку, такие горячие, что спасают меня от холода страха. У нужного окна он галантно помогает мне спуститься.
– Вы отчаянный.
– Вы тоже.
Напоследок он вкладывает мне в ладонь смятую голубую ромашку. Бедняжку уже невозможно спасти, поэтому я кладу цветок между страниц постулатов мариата. Пусть будет моим амулетом от подводного течения интриг в королевском дворце.
5
Потом понимаю, что в этой жёсткой стране хватает отчаянных мужчин. Во время очередной утренней прогулки по сонному Эр- Зияди вижу огромную роспись на стене жилого дома. Раскидистый синий шиповник, окружённый бязью, которая гласит: "Мир роняет лепестки слёз".
– Что это? – смотрю то на рисунок, то на Бабера.
Он качает головой, выражая недоумение. Приходится за обедом спрашивать у хозяев города. Королева роняет вилку, буровит меня взглядом исподлобья, потом шипит:
– Просто кто- то украсил дом.
Её злое выражение лица становится сигнальным огнём над какой- то тайной. Утром снова тороплюсь на туманные улицы, теперь беру с собой Насифа. Но шиповник и бязь уже стыдливо закрыты слоем белил.
– Вам не стоит думать об этом, – наложник бледнеет в тон свежепокрашенной стене.
Это заводит меня на новый круг лабиринта размышлений. На следующий вечер и вовсе замечаю снова казнь.
– Опять кто- то кому- то изменил? – шагаю к площади.
Фарид со своей свитой пытается остановить меня. И я вижу, как толпа кидает камни сразу в троих мужчин. Те принимают свою мучительную смерть стойко. Первым погибает от точного удара в затылок самый молодой. Тот, что постарше успевает вытянуть вверх руку и показать всем сложенные средний и большой пальцы на правой руке. Но и его забрасывают булыжниками. Третий просто глядит на меня, не отрываясь. Я же вновь не могу отвести глаза от этого зрелища бескрайней жестокости.
– Что это было?
– Просто казнь.
Я не выпускаю из своих покоев принца. Его глаза уже рассказывают мне самую страшную повесть мужчины, попавшего в золотую клетку.
– Это не просто казнь. Тот мужчина показал некий жест… И я видела рисунок…
Фарид вырывается из моих рук и убегает, будто мальчишка от строгой матери. Единственным источником информации для меня остаётся Камиль. Знает ли он что- то? Моё любопытство настолько огромно, что я даже готова идти по тонкому карнизу и лезть в окно гарема. Подстерегаю свой шанс узнать всё в тот промежуток времени, когда наложникам позволяют выйти на воздух. Будто бы нечаянно задеваю плечом французского шпиона.