Дарья Безинская
Коран от шайтана
– Где твоё окно? – надеюсь, что шпион поймёт мой намёк.
– У нас в гареме всё общее, – шепчет мужчина.
Наш короткий диалог прерывает хлёсткий и громкий выстрел кнута. Охранник подходит к нам.
– Как ты посмел говорить с принцессой Индостана, раб? – слуга готов служить слишком рьяно.
Он снова заносит руку с оружием. Я угадываю порыв охранника и хватаю хлыст, когда он проходит зенит своего полёта, а значит уже опасен.
– Я первая заговорила с ним! – стараюсь отвести грозу от чужого пленника.
Моя рука распухает, из красной расщелины в коже сочится кровь. Стражник бледнеет, отступает, бежит за помощью.
– Ты сумасшедшая, – качает головой Камиль.
– Но по окнам не лажу.
– Тогда дай взятку ночному стражнику Акифу, он всё устроит и без окон, – стараюсь отпечатать эту фразу в своей памяти. – У него на лысине отметина.
На нас уже обращает внимание весь гарем. Мужчины немного меня стесняются, но всё же устремляют горящие и любопытные глаза на моё лицо. Когда ещё они увидят принцессу?
– Как ты посмел стегнуть гостью королевы? – негодует Висак.
Она стремительно подходит ко мне, отвешивает поклон, сложив руки крест- накрест.
– Умоляю вас, о, милосердная Шакантала, – со мной её голос становится вкрадчивым, – не сердитесь! Я лично накажу виновника.
Мою страдающую кисть обрабатывает женщина- врач. Им всем не до Камиля. Я же слежу за ним боковым зрением и понимаю, что мужчина не отворачивается – изучает меня. Улыбаюсь, хоть смесь лечебных трав больно въедается в рану, оставшуюся от хлыста. Когда возвращаюсь к себе, Насиф суетится, делает перевязку.
– Как же так, госпожа?
– Не зови меня госпожой. И принцессой не зови. И все эти солнца и звёзды мне тоже надоели за всю мою жизнь, – говорю, пожалуй, с наложником слишком откровенно. – Я просто Шакантала. Да? Сможешь?
– Не знаю, – он опускает глаза.
Так как повреждена моя правая рука, мужчина сам моет меня, одевает. Я сопротивляюсь излишней опеке. Но Насиф включает свой жалобный просящий взгляд, который опаснее любого пистолета или ножа. Мой компаньон сопровождает на официальный ужин и кормит там с вилки.
– Кто посмел причинить тебе ушерб?
Ильнура звучит сталью и желанием карать.
– Это просто недоразумение, – понимаю, что правда повернёт клинок злости и на меня. – Рана уже почти зажила.
Чёрные глаза королевы превращаются в подозрительные щёлки, но всё же она ничего у меня не выпытывает. Ночью я крадусь к некому Акифу. У него приметная внешность, поэтому я опознаю нужного человека сразу. Мешочек, звенящий золотом – это лучший аргумент. Поэтому меня быстро выпускают в тайный угол сада и приводят Камиля через десять минут.
– Так что же здесь происходит?
– Стража любит взятки везде, – сначала смеётся шпион.
– Ты не понял… Я видела рисунок с синим шиповником и с надписью…
– Мир роняет лепестки слёз, – цитирует вперёд меня мужчина. – Это девиз.
– Чей?
– Тех, кто не хочет жить по Корану от шайтана.
Камиль ловит мой многозначительный взгляд, кивает, заставляя моё смятение расти.
– Да, уважаемая принцесса. Люди устали от режима мариата. Он слишком жесток. Казнь была после появления рисунка?
– Да.
– Всё понятно, – Камиль недовольно жмурится. – Быстро попались. Это не изменники жёнам, это изменники режиму.
Наверное, я выгляжу слишком потрясённой, потому что Камиль непроизвольно берёт меня за руку и целует мою перевязанную ладонь. Простой жест дарит на секунду ощущение, что я под защитой. Хотя невозможно чувствовать себя спокойно в такой стране.
– Шакантала, я мог бы рассказать тебе всё, но боюсь, что тебе не стоит этого знать. Просто уже решай: выходишь за Фарида или нет.
– А ты… Камиль… ты же…
– Меня готовили и к такому повороту событий, поэтому я не пропаду. Не бойся.
Оказывается, наш лимит – всего десять минут. Потом Акиф сначала сопровождает псевдо- наложника, потом – меня. По дороге слушаю короткий инструктаж по тайным знакам, которые страж придумал сам.
– Шакантала, где ты была? – у порога стоит испуганный Насиф.
– Гуляла.
– Всё в порядке?
– Я же в королевском дворце. Значит я в безопасности, – успокаиваю слишком встревоженного компаньона.
Сама же завершаю фразу про себя: "Похоже, я сейчас в самом опасном месте в Тигростане".
6
Следующее утро выдаётся очень напряжённым. Насиф опрокидывает поднос с кофе и самбусаками. Он пытается собрать всё разбросанное по полу, но руки его дрожат.
– Тебе плохо?
Я тоже наклоняюсь к ковру и замечаю огромные капли пота на лице мужчины.
– Всё в порядке, – он облизывает сухие губы.
– Нет, не в порядке!
Насильно усаживаю его на постель и подаю градусник.
– Шакантала… О, солнце… Шакантала… ты слишком добра ко мне.
– Возражений не терплю.
Я сама убираю бардак. Все манипуляции осложняются тем, что нужно ещё краем глаза контролировать наложника и командовать ему, чтобы он спокойно сидел.
– Ты ел что- нибудь?
– Нет ещё.
Варю кофе на двоих, выкладываю на поднос несколько пирожков, которые не поместились в первую порцию. Насиф будто пытается прочесть мои мысли – так долго и пронзительно смотрит мне в глаза.
– Завтракай, пожалуйста, – я отвожу взгляд первая. – Потом я схожу за врачом.
Лекарь же сначала бросается осматривать меня. Тащит в лабораторию, чтобы я сдала мазок из гортани.
– Вряд ли я заразилась, – успокоить врачей не получается. – Я делала прививку совсем недавно.
Потом всё же идут проверить и Насифа, выписывают ему постельный режим и лекарства. Мужчина переживает, не желает лежать.
– Моё слово закон для тебя? – включаю искусственную строгость.
– Да.
– Тогда я прошу тебя отдыхать, препараты я сейчас куплю.
По программе у меня – прогулка с Фаридом, поэтому совмешаю сразу две миссии.
– Вы суетитесь ради наложника? – принц впускает в голос насмешку.
– Прежде всего, он человек, – мой ответ заставляет моего спутника придержать шаг и сарказм.
– Вы видите в мужчинах людей?
– Именно, – смеюсь в золочёную маску несвободы собеседника.
В магазине трав Фарид покупает пышный букет синего гибискуса.
– Сегодня я хочу подарить вам хоть что- то.
– Благодарю, – внезапное внимание до этого холодного жениха меня немного смущает.
– У вас глаза такие же нежные.
Отвлекаюсь от Фарида и скольжу пальцами по пакетам с разными лепестками.
– Это голубая роза, – услужливо обгоняет мои вопросы продавец. – Она заставляет говорить правду.
– Дайте и её.
Стараюсь даже не глядеть на своего спутника. Не хочу делиться с ним своими планами и переживаниями.
– Что происходит? – наконец, интересуется принц на улице.
– Все вокруг меня лгут, – прячу свои богатства. – И вы тоже.
– Какую правду вы хотите услышать?
Неоновые вывески бегут по глянцевой маске Фарида. Я бы отдала все купленные травы, чтобы увидеть его истинное выражение лица здесь и сейчас.
– Хорошо… – глухо тянет мужчина в своей защите от моих глаз. – Я плохой вариант мужа, Шакантала. Я стараюсь проникнуться к вам хоть какими- то эмоциями. Но это невозможно. И характер у меня плохой, от моей матери. И ехать я никуда не желаю. И внешность у меня не безупречная. Два миллиарда динаров не покроют мои недостатки.
– Фарид, я тоже пытаюсь почувствовать к вам тепло, – прижимаю травы к груди, словно они способны залечить мою пустоту в душе. – И тоже безуспешно. И оставаться здесь я не собираюсь. У меня тоже куча причин сорвать помолвку. Так что… мы квиты.
В своих покоях всё равно не чувствую себя защищённой. Но сейчас я хотя бы могу отвлечься от пасмурных размышлений. Завариваю для Насифа чёрный вереск. Эта трава ставит на ноги при любой вирусной болезни.
– Шакантала… мой воздух, моя вода, моё счастье…
Ощущаю жар рук наложника, пока он целует мои пальцы в своей хватке и шепчет слова благодарности. Потом он пытается сделать мне перевязку, но с трудом держит концентрацию. А когда Насиф засыпает, я скольжу по коридору к продажному охраннику. Он подал днём знак – бросил мне под ноги красный платок, будто бы случайно. Камиль назначает свидание. В глубине черноты тайного угла меня уже ждёт пленник гарема.
– Что- то случилось?
Вглядываюсь в едва уловимые черты в темноте. Камиль вроде бы улыбается.
– Просто хотел узнать… как твоя рука.
– Нормально, заживает.
Шпион выходит под единственную полосу света, которая падает от фонарей, горящих по охраняемому периметру. Искусственный луч делит его лицо, которое выражает целую гамму эмоций. Его поцелуй в мою перевязанную ладонь становится якорем, который держит мои мысли только в этом событии. С Камилем всё происходит слишком быстро. Это не страсть, как с Насифом. Не попытка уважения, как с Фаридом. Чувства к пленнику гарема сносят ревущими волнами все волнорезы и пирсы. Я схожу с ума. Когда вернусь, не знаю. Не могу уснуть, слушаю, как сипит спящий Насиф.
– За неповиновение королеве назначается сто ударов, – голос палача звучит буднично.
Меня же задевает его заявление раскалённой иглой. Я неохотно гуляю по улицам Эр- Зияди из- за того, что могу наткнуться на смертную казнь. И во внутреннем дворе дворца нет спасения от картины жестокости. Через бревно положили Камиля. Он невероятно спокоен, его руки даже не связаны. Весь гарем послушно стоит строем и глядит на чужое унижение. Я же рефлекторно дёргаюсь в сторону действа, чтобы оборвать его. Но сегодня рядом Дилип, он успевает схватить меня за руку.
– Это не дипломатично, – бормочет он.
Хотя по глазам мужчины видно, что он сам с удовольствием бы выхватил кнут из рук палача.
– Я не хочу смотреть, – отворачиваюсь.
И не в силах уйти. Сейчас дело не в том отвращении, которое приковывает к зрелищу. Нет. С каждым ударом моё сердце замирает. И я хочу знать, останется ли в живых Камиль после такого старательного исполнения приговора.
– Тебя тоже привлекает казнь?
Ильнура замечает меня и идёт кресейром между своими наложниками в мою сторону.
– Возможно, – держу в клетке злость, которая может погубить меня и моих сопровождающих.
– Тогда вглядись внимательно. Я это называю профилактикой.
Приходится повернуться. Натыкаюсь на взгляд Камиля, он улыбается мне, опираясь руками о землю.
– Я могла бы уже убить или посадить его в тюрьму, – голос королевы скрывает за бархатом тембра стальной звон жестокости. – Но мне нравится своенравность и непреклонность этого мужчины. Всю жизнь передо мной падали на колени. Наверное, поэтому эта наша с ним дуэль доставляет мне такое удовольствие.
Королева Тигростана для меня не лучше сумасшедшей. Она даже улыбается будто бы безумно. Слежу за ней тоже с оттенком отвращения. Потом пользуюсь хорошей отговоркой, что неважно себя чувствую, и тороплюсь укрыться за дверью покоев.
7
Серьёзно рискую, потому что даю взятку Акифу, чтобы пройти ночью в лазарет. Умом понимаю, что заигрываю с правилами самой опасной королевы Востока. А сердце желает знать, что с Камилем.
– А сейчас что- то случилось?
Пленник гарема узнаёт меня сразу, хоть в его палате царит полутьма.
– Случилось, – на самом деле, я подразумеваю свои слишком тёплые чувства к мужчине. – Тебя высекли.
– О, это обычная история, – псевдо- наложник осторожно приподнимается на постели. – В очередной раз меня вызвали в покои королевы. И снова я не хочу с ней спать.
Скриплю зубами, молчу. Моя ненависть к чёрноглазой противнице надевает латы и берёт меч. Она готова к самой агрессивной атаке.
– Я очень долго пытался сбежать, каждый раз меня задерживали и запирали в камеру на несколько дней без еды и воды. Так что кнут – это лёгкое приключение.
Его глаза появляются в пятне рассеянного света от старого ночника. На серой радужке пляшут огоньки сарказма.
– Я принесла тебе чёрный подорожник.
– Спасибо.
Камиль привычным движением берёт мою руку и целует ладонь. И внутри меня начинается ураган смятения и желания остаться с ним в одной комнате навсегда. Однако шум в коридоре говорит об обратном.
– Что- то случилось, Акиф? – гремит голос за дверью.
– Просто сказали стеречь, чтобы не сбежал.
Пленник гарема же встаёт, преодолевая боль, и помогает мне спрятаться под кроватью. Из своего укрытия я вижу только ноги Висак, которые меряют шагами палату.
– Опять что- то задумал, ублюдок?
Носки ботинок советницы находятся прямо передо мной. Мне кажется, что если я буду долго смотреть на них, женщина это почувствует. Поэтому я изучаю перекладины кровати надо мной.
– Ну, попробуй меня снова накачать голубой розой, – Камиль задорно язвит.
– Рано или поздно рубину среди золота надоест играться с тобой. И ты знаешь, иностранец, что мы с тобой сделаем.
– Я никогда не одобрял расизм.
– Уверяю, дело не в том, что ты француз.
Разговор длится всего несколько минут. Однако страх крадётся по моей спине испариной и растягивает мгновения на часы. Когда незваная гостья уходит, Камиль опускается на пол ко мне. Ласково снимает паутину с моих волос.
– Больше не приходи ко мне, пожалуйста, – сейчас он серьёзен. – Видишь, как это опасно.
– Но…
– Я сам приду.
Он задерживает свою руку на моём плече, но всё отпускает. Я тороплюсь следом за Акифом по запутанным лабиринтам дворца. А потом всю ночь ещё брожу по лабиринтам своих мыслей. С каждым днём мне всё тяжелее дышать в этих стенах.
– О, неповторимая Шакантала, – шёпот Насифа заставляет вздрогнуть. – Что- то случилось?
– Нет, всё нормально.
Всю ночь борюсь с бессонницей и проигрываю это сражение. Поэтому выхожу в сад на восходе. Ночи здесь насколько прохладные, что каждая травинка увенчана алмазами росинок. Поступаю не по протоколу: ложусь на зелёный ковёр и плыву в утренней тишине.
– Солнце среди звёзд?
Фарид тоже обладает неприятным свойством: он появляется слишком внезапно.
– Я… ну… э… Белый тюльпан на синеве.
Приходится садиться.
– Вы тоже любите отдыхать на траве? – принц опускается ко мне.
– Сегодня не спалось. Слишком душно.
– Почему сразу не сказали?
– Это только сегодня.
Фарид растягивается во весь рост среди дрожащих капель росы.
– Рано- рано утром, – он будто рассказывает мне сказку, – когда даже садовники не вышли на работу, а охранники не сменились на посту, я по- настоящему свободен. Никто не видит меня настоящего.
Ложусь рядом на землю, не могу скрыть понимающую улыбку.
– Меня тоже бесят все эти протоколы и требования, – сообщаю ему. – Я тоже люблю быть в одиночестве, но сейчас я лишена этой роскоши.
Всегда тёмные глаза принца сверкают янтарными искрами на радужке. После густой паузы он делает самое лучшее предложение:
– Давайте тогда больше времени проводить вместе, чтобы дать друг другу эту роскошь: не видеть этот дворец, мою мать и её прислужников.
– Хорошо.
На первой же такой договорной прогулке скрываемся ото всех в вечерних сумерках.
– Вы любите свою мать?
Нужно заполнить тишину, которая сгустилась между нами. А ещё хочу завершить портрет непослушного сына. Фарид молчит под защитой своей маски.
– Я просто не так, что бы люблю маму, – лучший способ вывести на откровенность – покаяться самой. – Я её уважаю. Она строгая, как и моя старшая сестра. А папа всегда был моей отрадой. Он… и мои младшие братья.
– Меня воспитывала бабушка, – наконец отрезает мне ломоть своей честности принц. – Она была мудрой правительницей. Но находила время и на меня. Мы гуляли, читали. И ещё общались на своём языке…
– Это как?
– Жестами.
Последние слово Фарид дублирует сигналом в виде оттопыренных среднего, безымянного пальцев и мизинца.
– Её не стало двенадцать лет назад…
Сочувственно кладу руку на плечо спутнику. Вижу в его глянцевой личине своё отражение и когда- то давно, закрытую от мира себя. Подростка, который вечно был не удел при матери. Возможно, по этой причине я так сочувственно отношусь к мужчинам Тигростана… С рождения моими лучшими друзьями и надёжной опорой были папа, братья, даже отчимы.
– Не стоит, – едва различаю шёпот Фарида.
– А вы можете меня научить паре жестов? – хочу отвлечь его.
– Легко… Ведь бабушка взяла за основу жестикуляцию из индийских танцев. Один из её мужей был вашим земляком.
– А у нас много общего…
8
Жую очередное изысканное блюдо от Насифа с нетерпением. Вскакиваю, даже не прикоснувшись к чаю.
– Шакантала! – наложник пытается окликнуть меня.
А я уже тороплюсь на встречу с иллюзией свободы. В книжной лавке совершаю, пожалуй, самый ужасный поступок в Тигростане. Дарю Фариду книгу. И не абы какую – учебник мировой истории. Он же с коварной улыбкой заводит меня антикварную.
– Нужна сабля из самого древнего булата.
Мне выдают клинок, который так часто был в боях, что его лезвие пошло зазубринами. На рукояти красуется бязь с цветами.
– Это персидский, – с гордостью сообщает антиквар.
– Не катана, но не менее интересная вещь, – кивает принц.
На обед мы не возвращаемся. Прячемся от ударов солнечных лучей в ресторане на самой окраине.
– Я здесь люблю бывать, потому что здесь мало людей, – делится мой спутник.
Когда же уже собираемся на выход, в заведение заходят несколько мужчин. Один из них снимает маску, будто шляпу в приветствии. Принц тоже спускает своё забрало.
– Это принцесса Шакантала, – представляет меня жених.
Мужчины сгибаются чуть ли не пополам, стремясь показать своё уважение.
– Это мои друзья, мы вместе учились в Марокко. Ваджих, Латиф и Тураб.
Киваю сначала каждому в знак приветствия, потом – на просьбу Фарида поговорить с друзьями. Они шепчутся о чём- то в дальнем углу зала. Я напрягаю слух, как только могу. Улавливаю только общие фразы. Возвращаемся пешком по моей инициативе. Так можно потянуть время и поучить на ходу язык жестов. И в своих покоях я устало ложусь на постель. Насиф торопливо массирует мне стопы.
– Не надо, – пытаюсь освободиться из его длинных пальцев.
– Ты много ходила, поэтому нужен массаж.
Сажусь на постели, внимательно гляжу в глаза, которые в полумраке кажутся чёрными.
– Тебя муштровали, – после паузы мой голос кажется слишком громким. – Но для меня ты не раб. Слышишь?
– Это Фарид и все подобные ему могут свободно выходить на улицу и покупать тебе подарки, осыпать цветами…
Он опускает глаза, складывает свои длинные пальцы от смущения так, что ещё чуть- чуть – и завяжет в узлы.
– А я могу только заботиться о тебе. Могу делать всё, чему научился в гареме. Как ещё показать тебе свои чувства?
– Ты можешь выразить словами, – предлагаю я.
– А если мне этого не достаточно?
На секунду наложник кажется мне похожим на Фарида. Внезапно даже отступает образ Камиля, который всё время в моей голове.
Ползу рукой- змеёй по жёсткому плечу. Постепенно беру в плен объятий, целую в вечно горячие губы. Насиф хочет раздеться, как по команде невидимого полковника любви.
– Подожди, – опускаю руки на его торопливые пальцы. – Я хочу сама тебя раздеть.
– Так делают только с мужьями, – он покрывается зарёй смущения.
– Мы никому не скажем.
Утром, как всегда, спрашиваю, не хочет ли мой компаньон навестить отца. Вместе пропадаем в гареме несколько часов. Но только Насиф тратит время на разговоры чуть ли не с половиной наложников королевы. А я сижу недалеко от Камиля и изредка посматриваю на пленника. Он же делает вид, что занят оригами. Однако я периодически ощущаю жар его взгляда. Через час мужчина молча подаёт мне розу, сложенную из белой бумаги. Наедине с собой изучаю любовно сложенные лепестки. И под каждым сгибом прячутся французские буквы. Долго разбираю шифр, потом приходится идти к Дилипу за помощью с переводом.
– Это послание означает "без тебя внутри меня пустота", – помощник сверлит меня своими чёрными глазами.
– Спасибо.
– Солнце среди звёзд… Шакантала… Я знаю тебя с десяти лет.
Сжимаюсь внутри. Мой спутник всегда начинает нравоучения именно с того, что припоминает мне: мы знакомы добрый десяток лет.
– Нужно быстрее решать вопрос со сватовством, – мужчина наставительно грозит пальцем. – Тем более, пока ты где- то пропадала, пришла нехорошая новость.
– Какая?
– Королева Северных Эмиратов Дахва желает перебить наше соглашение по поводу Фарида.
– Что?
Я выпадаю из состояния полёта. Раньше жених казался мне просто занудой, но за время наших прогулок- алиби во мне начало прорастать зерно тёплой привязанности.
– Вот утром она прибыла в Эр- Зияди, – Дилип продолжает таращить на меня свои глаза, которые и так навыкате. – Приходил её посланник. Ильнура ответила, что последнее слово – за тобой.
Выпускаю паруса волнения и слишком сильно тороплюсь на официальную встречу. Королева Северных Эмиратов гордо восседает в кресле, у её ног на полу сидит смуглый мужчина.
– Сапфир Востока, – приходится кланяться ей.
– Солнце среди звёзд, – она всё же привстаёт со своего места.
Она едва моложе Ильнуры, и этот факт заставляет меня внутренне морщиться. Я не хотела бы, например, чтобы мой сын стал третьим мужем слишком взрослой дамы. Но королева Тигростана с ней приветлива. Впрочем Ильнура улыбается и мне.
– Я претендовала на Фарида до вас, принцесса Шакантала, – у Дахвы низкий прокуренный голос. – Ну и надо признаться, мой менталитет и моё вероисповедание больше подходит.
– Отчего же не засватали белый тюльпан на синеве? – изучаю недобрые складки у глаз женщины.
– У него нехороший характер, – нотки истерики в разговоре Дахвы дают мне понять, что Фарид будет несчастлив в этом браке.
– Над характером мы поработали, – реагирует Ильнура.
Их разговор вызывает у меня тошноту и желание бежать отсюда побыстрее. Но я должна отстоять своё право вето на притязания третьей лишней.
– Меня характер Фарида не пугает, – стараюсь улыбаться двум жадным гарпиям. – И мы уже дошли до этапа подарков. Поэтому я не отступлю. Простите.
Обе королевы жмут плечами, пытаются говорить о компромиссах. Я прошу день на раздумия. Отрываюсь от Бабера и Дилипа, которые пытаются вложить мне в голову своё мнение. Прячусь от всего жужжащего вокруг мира на нижнем уровне сада. И через какое- то время, словно повинуясь моему зову, приходит Фарид.
– Шакантала… – всё, что он может сказать.
– Сейчас последнее слово не за мной, – заявляю ему. – Всё зависит от того, что вам предпочтительнее. Может, вы хотите жить в Северных Эмиратах?
Лицо принца Тигростана постепенно сгущает розовую краску. Он качает головой, но не решается взглянуть в мои глаза.
– Насколько вам противна мысль о переезде в Индостан?
Я жду полного ответа от мужчины. Вижу, как огонь пробегает в его зрачках.
– Мне предпочтительнее быть рядом с вами, принцесса, – выдавливает Фарид из себя.
– Тогда я не отступлю, даже если мне пригрозят департацией, – пожимаю по- дружески руку своему собеседнику.
Ах, как потом горят глаза- угли моего жениха, когда Ильнура рекламирует мне своих других сыновей. Все они схожи между собой большими глазами, бахромой ресниц, чуть оттопыренными ушами. Мужчины послушно ждут, когда Ильнура приступит к трапезе, потом только берутся за приборы. Смеётся она – они тоже все делают весёлый вид. Главная женщина молчит – все четверо тоже опускают взгляды в тарелки. Я ощущаю, как вымуштрованы бедняги.
– Тебе по возрасту подходит Закир, – королева немного заикается от выпитого гранатового вина.
Утончённый мужчина покорно привстаёт. Фарид сопровождает его огнём злости, который заставляет лицо старшего брата гореть.
– Раиф моложе тебя буквально на год.
Ещё один красавец с точёными чертами лица встаёт. Он более смелый на общем фоне, потому что заявляет:
– Солнце среди звёзд, я буду послушным мужем.
– Всё это ни к чему, – вижу, как Фарид нервно гнёт вилку. – Я уже сделала свой выбор.
– Тогда придётся объяснить это Дахве.
После ужина Фарид напрашивается проводить меня. Уже почти у моих покоев он внимательно изучает моё лицо.
– Во всяком случае, вы уже выбрали одного моего брата, – наконец изрекает наследник. – Насиф – сын королевы и наложника.
Он оставляет меня наедине с тяжёлыми раздумьями и дверью, которую я не решаюсь открыть. За ней меня ждёт принц крови, раболепный и, возможно, лживый.
9
Само собой, я прекращаю ходить в гарем с Насифом. Боюсь с ним долго находиться тет- а- тет. Внимательно подмечаю каждое подозрительное движение наложника. Ночью отворачиваюсь от мужчины, боясь лишний раз даже разговаривать с ним. Хотя мне нужен кто- то рядом, кто сможет дать совет, как быть.
– Мы удвоим сумму, которую предложили вам в приданое.
Дахва, видимо, не привыкла уступать то, что считает своим. Вижу в её светло- карих глазах, что она многое не понимает. Например, не осознаёт: мужчины – это не вещи.
– Вопрос не в деньгах, – качаю головой. – Вы уже отказались от сватовства. А я почти завершила все процедуры.
– Четыре миллиарда. Подумайте.
– Даже пять не склонят меня, – не желаю больше читать книгу жадности на лице королевы.
– Могу дать шесть.
Держу улыбку сарказма из последних сил и всё же показываю каплю своего яда.
– Пожалуйста, оставьте этот аукцион, – мои слова заставляют женщину вспыхнуть адским пламенем. – Процесс сватовства почти завершён. Фарид тоже не против.
– Вы спрашивали у него мнение? – Дахва нервно шарит по карманам. – Это вы зря.
Королева Северных Эмиратов достаёт сигареты, с трудом высекает огонёк и жадно затягивается.
– С мужчинами надо жёстко, иначе отобьются от рук, – дама выдыхает мне в лицо дым и непрошеный совет.
– Учту в будущем. Спасибо.
Откашливаюсь, потом откланиваюсь. Вечером меня не зовут на торжественный ужин. В этот раз это праздник для гостей из Северных Эмиратов.
– Шакантала!
Нас с Бабером и Дилипом догоняет Фарид. Для бега ему пришлось снять маску. Потом он торопится защитить лицо от чужих взглядов золотистой клеткой.
– Вас тоже не желают видеть вечером? – я не ждала его в этот раз.
– Там сейчас главный герой – Закир, – даже сквозь маску голос мужчины звенит колокольчиком благой вести. – Дахва сказала, что он ей больше подходит.
– Это здорово, – веселюсь я. – Она умеет находить компромисс.
– А вы нет?
– Солнце среди звёзд с детства была упряма, – сообщает Дилип.
Мои помощники держатся чуть позади и дают возможность нам с Фаридом свободно разговаривать. Сначала мы упражняемся в языке жестов. Потом я решаю воспользоваться ситуацией и постараться выведать больше информации о Насифе.
– Зачем вашей матери выставлять сына в роли наложника?
Принц напряжённо молчит и глядит вперёд так пристально, будто пытается заглянуть за горизонт, но его укрывают воды Евфрата.
– Он сын наложника, поэтому его место в гареме, пока кто- нибудь не выберет его.
– Всё равно, в чём смысл?
– При всём моём желании… У меня нет ответа. И я сам ищу объяснения многому.
А руки моего друга оживают в пляске особых символов. Крючок указательного пальца, выпрямленные безымянный и средний на левой. Берегись и не доверяй. Эти слова и так уже стали моим девизом. Он пульсирует в жилах на моих висках при виде Насифа. Он пытается загипнотизировать меня своим просящим взглядом.
– Я приготовил мальфуф.
Он старается околдовать меня своим кулинарным талантом. Пытается снова накинуть мне петлю своей сексуальности.
– Нет, Насиф, – обрываю его новый танец на первом же изгибе тела. – Я не хочу. И ты, я думаю, не хочешь. Поэтому прекращай этот театр. Просто садись, ужинай. Потом – спать.
– Я хотел бы…
– И давай есть молча.
В его тёмных глазах стоит влажная пелена обиды. Но надо отдать должное должное Кутуф. Она вышколила его "на отлично". Я не слышу ни слова от наложника. Он открывает рот только под одеялом ночи.
– Шакантала… в чём я виноват перед тобой?
– Ни в чём, – задумчиво бормочу. – Просто ты не тот, за кого себя выдаёшь.
– Я твой наложник. Меня зовут Насиф. И я…
Тишина, наверное, должна меня заинтриговать, однако я набрасываю узду на своё любопытство.
– Я не могу радоваться жизни без тебя, – Насиф сам же попал в ловушку своей паузы и продолжает говорить. – Поэтому прошу тебя, Шакантала, не прогоняй меня! Я сын хозяйки гарема.
Я остаюсь спокойной, наложник же входит в состояние смятения. Когда зажигаю ночник, вижу, что мой компаньон весь горит пунцовым огнём.
– Я знаю, – из нейтрального у меня есть только два слова.
– У меня был выбор, – он прикусывает губу до крови. – Либо стать стать подарком для Кутуф, либо втереться в твоё доверие и рассказывать королеве, что ты делаешь и говоришь.
Насиф всё же сдерживает свои эмоции, берёт паузу, чтобы вытереть струйку крови, которая сочится по его подбородку. Я же стараюсь выглядеть спокойной и холодной, хотя готова кричать.
– Но я понял, какая ты невероятная, в первую же ночь. И я ещё ни разу не сказал Ильнуре правду.
– Знаешь, мне нужно подышать свежим воздухом.
Я тороплюсь в коридор, ныряю в прохладу внутреннего двора. Все мои подозрения оправдались, но я почему- то всё равно поражена услышанным. Судорожно пытаюсь сообразить, что мне делать.
– Шакантала, – шепчет Насиф.
Он настигает меня со своей мольбой о прощении, встаёт на колени и клонится к моим стопам. Безразлично слежу за ним. Погружаюсь в холодную реку осознания, что нахожусь в ловушке. Стоит мне прогнать наложника – Ильнура насторожится. Мне же нужно усыпить её бдительность и бежать из её царства жестокости и сумасшествия.
– Если ты меня любишь и говоришь правду, – мои слова заставляют мужчину встрепенуться, – то ты сделаешь то, что я хочу.
– Да. Да!
В покоях подаю ему два лепестка голубой розы. Наложник не колеблется – кладёт их в рот. Вещества цветка должны попасть на слизистую. Если бы это была живая роза, хватило бы её понюхать.
– Что ты успел выяснить обо мне?
– Что ты уходишь куда- то по ночам. Но следить я не стал. И в гареме очень пристально смотришь на Камиля…
– И что же ты сказал своей матери?
– Я каждый день говорю, что днём ты гуляешь с Фаридом, а ночью спишь со мной.
– Она верит?
– Да. Она обещала меня убить, если солгу.
Я внимательно изучаю лицо Насифа. Он улыбается мне, целует мои руки и продолжает:
– Я готов к казни.
– Тогда продолжай лгать королеве, а мне говори правду про неё.
10
И первой весточкой от Насифа стало то, что Ильнура внимательно следит за тем, как часто я хожу в гарем.
– Я сказал, что иногда прошу разрешения посещать гарем, а ты просто сопровождаешь меня, но ни с кем там не разговариваешь.
Мужчина будто пытается вытащить мои мысли наружу своим пытливым взглядом.
– И хорошо, что ты сказал правду.
Не знаю теперь, как вести себя с наложником. Ерошу смоляные волосы и продолжаю одеваться. По тоскливому виду компаньона понимаю, что он тоже хотел бы на улицу.
– Пойдёшь со мной?
Идём с Дилипом на рынок. На огромной площади продают всё, что только можно представить. Насиф долго торгуется, чтобы купить персики. Здесь фрукты имеют немного другие оттенки. Они словно все вышли из- под соцветий голубой розы. Потом наложник заводит меня в ряды, сверкающие кучей разных самоцветов.
– Что бы тебе могло понравиться? – он следит за моим взглядом. – Я хочу одарить тебя.
– У тебя есть деньги?
– Конечно. Я же сын хозяйки гарема.
Выбираю серьги и кольцо из авантюрина, похожего цветом на мой любимый нежный гибискус. Насиф даже задерживает дыхание, когда надевает мне кольцо. Оно оказалось мало на средний, поэтому украшение ползёт по фалангам безымянного пальца.