Дарья Калинина
Гетера с лимонами. Фанат Казановы
Глава 3
Рано утром прибыла бабушка Галочки и Алешки – тетя Надя.
– Какая ты молодец, Маришечка! – радостно выгружая из сумки банки с домашним вареньем, солеными огурчиками и разнообразными салатами, говорила она. – Помогаешь сестренке устроить личную жизнь. Ну и правильно! Сама-то ты отлично устроилась!
Говоря это, тетя Надя шустро ощупала глазами окружающую ее обстановку. И Марише почему-то стало удивительно неуютно. Все-таки Светка здорово похожа на свою маму. Та тоже вечно всем завидует. И злится, что ее Света так неудачно вышла замуж. Причем злится-то она не на саму Свету, а на всех окружающих. Злится на них за то, что у них в жизни все лучше, чем у ее дочери.
– Тетя Надя, а зачем вы столько разносолов привезли? – осторожно спросила Мариша у своей родственницы.
– А как же? Я нахлебницей быть не привыкла. Сама привезла, сама и скушаю. А что? Мне много не надо. Картошечки отварю, да с домашним салатиком и покушаю. Когда там еще Светка на свадьбу нас пригласит.
– Так вы у меня до самой свадьбы жить собираетесь? – ужаснулась Мариша.
– А ты как думала? Мне сейчас обратно уезжать никак нельзя. Без меня Светка может свой последний шанс упустить. А коли я рядом буду, то и советом помогу, а когда пора придет, с иконой благословлять пойду.
И она в самом деле вытащила из сумки икону, малость заляпанную протекшим соусом из банки со сладкими перцами.
– Для женщины в жизни самое главное – это удачно выйти замуж. И чтобы жених не утек, его контролировать надобно.
От этих рассуждений Марише стало совсем тоскливо. Чего там контролировать? Если жених с самого начала не внушает доверия, то стоит ли за такого вообще замуж выходить? Чтобы потом всю жизнь его контролировать и нервы себе трепать?
– Много ты понимаешь. Как женится, так уж пути назад не будет. Станет жить-поживать как миленький. А пока они свободные еще, так ерепениться могут. Тут-то мать и нужна. Чтобы охламона приструнить и дать ему понять, что свобода-то его далеко позади осталась.
К счастью, от необходимости отвечать Маришу спас телефонный звонок. Это снова звонил Евдоким.
– Если ты насчет нашего с тобой свидания, то я не смогу, – старательно прикрывая рукой трубку, сказала Мариша, чтобы не услышала тетка Надя.
Знает она эту сплетницу. Придумает себе какую-нибудь ерунду, да еще Смайлу сболтнет, что его женушке неизвестные кавалеры свидания назначают. Смайл, быть может, и не поверит. Да только подозрения все равно могут возникнуть.
– Так я не из-за свидания звоню!
Голос Евдокима был взволнованным до крайности.
– Беда у нас.
– Где?
– У нас, в зоопарке. Снова труп!
– Кто? – ахнула Мариша. – Кто на сей раз?
– Он.
– Кто он?
– Кирилл.
– Тот самый? Про которого ты мне вчера рассказывал?
– Он.
– Умер?
– Убит!
Мариша растерялась:
– Как же так? Как убит?
– Не знаю, – угрюмо отозвался Евдоким. – Приезжай, если хочешь, сама увидишь.
Разумеется, Мариша приехала. На свидание к молодому, пусть и не слишком симпатичному кавалеру не поперлась бы, а вот к трупу – это с милой душой.
Возле террариума, где находилась коллекция змей, было не протолкнуться.
– Тело нашли в клетке удава. Террариум открылся, как всегда, в десять часов. И посетители сразу же хлынули внутрь толпой.
Так что сохранить третье убийство в тайне не смогли. Люди сразу же увидели труп Кирилла. Одна впечатлительная дамочка немедленно упала в обморок. А другая начала истерично вопить:
– Удав сожрал человека! Удав сожрал человека!
И хотя это было явной глупостью, никто Кирилла жрать не собирался, он лежал на полу клетки с головой и прочим полным набором конечностей, но паника уже поднялась.
– И теперь эти идиоты требуют, чтобы мы усыпили нашего Каа.
– Кого?
– Удава. А за что его усыплять? Он же еще малыш. Максимум, кого он может сожрать, – это крупную белую мышь или морскую свинку. Даже кроликов мы ему еще ни разу не предлагали.
– Значит, задушить Кирилла он не мог?
– Маловероятно. Да Кирилла и не задушили вовсе.
– А что же?
– Отравили.
На этот раз Мариша удивилась еще больше.
– Отравили? Кто? Как?
– Этого менты не знают. И вот ведь глупость какая! Мы думали, что убийца – это Кирилл. А теперь получается, что это и не он вовсе. Ведь его и самого тоже… кто-то… того самого… пришил!
– М-да.
– И главное дело, дуры бабы, которые нашли труп. Одна истерику закатила, другая врача себе потребовала. А того не подумали, что врача нужно для нашего Каа. Это он всю ночь провел рядом с трупом. А ведь Кирилл для него не чужой был.
– Не чужой? В каком это смысле не чужой?
– Кирилл как раз в террариуме и работал. Со змеями.
– Значит, он скончался на своем рабочем месте?
– Менты теперь в тупике. Я сам лично слышал, как они советовались между собой, что же им теперь делать дальше. Подозреваемый уплыл на тот свет. И кто его туда отправил, полнейшая загадка.
Внезапно Мариша ощутила какое-то странное покалывание у себя под кожей. Словно мириады мельчайших иголочек пробежали у нее по телу. Она знала, что это такое. Такие мелкие приятные мурашки свидетельствовали о том, что она стоит на пороге очередного захватывающего приключения. И неожиданно для самой себя Мариша воскликнула:
– А что, если нам самим попробовать поймать убийцу?
– Чего? – разинул рот Евдоким. – Как это поймать?
– Очень просто. Как менты ловят.
– Но мы же это… типа… не умеем.
– Да чего тут уметь? Ведь и так ясно, что преступник был связан с Кириллом. Наверняка тот поручал парню устранять трупы. А когда менты вычислили Кирилла, тот стал настоящему убийце опасен, и он его устранил.
– Убил?
– Ага.
– Б-р-р…
– Нам необходимо вычислить контакты Кирилла, – деловито принялась прикидывать предстоящую работу Мариша. – И, слушай… А в террариуме не было спрятано еще одной видеокамеры?
– Нет, – с сожалением произнес Евдоким. – Менты тоже первым делом к нашему Семенычу кинулись. Но он их разочаровал. Никакой камеры в террариуме не было. Змеи, они ведь живыми мышами питаются. А кому мыши могут понадобиться? Их у нас специально для змей разводят. Приходи и бери себе хоть десяток. Никто тебе и слова не скажет. Они ведь плодятся так быстро, что змеи их и жрать не успевают.
– Ну и ну, – пробормотала Мариша, машинально позавидовав плодовитости белых мышей и хомячков. – Всем бы так.
– А мы с тобой вдвоем только искать станем? – внезапно поинтересовался Евдоким. – Так я тебе сразу говорю, завтра я на смену заступаю. И освобожусь только через три дня.
– То есть три дня подряд ты работаешь?
– Да.
– Так это же замечательно! – обрадовалась Мариша. – Ты будешь слушать и мотать на ус все, что происходит в зоопарке. Это и будет твоим заданием. Справишься?
– Слушать и мотать на ус – это я могу, – важно пробасил Евдоким, чрезвычайно польщенный этим поручением. – При мне люди не стесняются.
Мариша кивнула. Евдоким в самом деле производил впечатление человека, которого можно не стесняться. Ну, вроде деревянной скамейки или того же куста акации. Вроде бы он и есть, а вроде бы его и нету.
– А вы одна расследовать это все будете?
Осознавая важность момента, Евдоким снова перешел с Маришей на «вы». Он вообще легко менял отношение к ней. Сначала в момент знакомства они были собратьями по несчастью и говорили друг другу «ты». Потом Евдоким вздумал поухаживать за Маришей. И она стала говорить ему «вы», как бы создавая дистанцию. А он ей продолжал «тыкать», стремясь эту дистанцию убрать. И вот теперь их отношения стали официально партнерскими. И они стали говорить друг другу «вы».
Конечно, все это было слишком сложно для Евдокима. И он никаких выводов не делал, просто ощущал, что время, когда они были с Маришей на «ты», миновало. И вряд ли быстро наступит вновь. Ведь в плане расследования Мариша была на несколько голов выше его. И, осознавая ее превосходство, Евдоким согласился играть вторую роль.
– Так вы одна будете… расследовать?
– Нет. Одной некомфортно. Я позову подругу.
Честно говоря, выбор подруг, на которых бы Мариша могла положиться в этом деле, был невелик. Пожалуй, Инна подошла бы больше других. В конце концов, у нее тоже есть ребенок – разбойник Степка. И Инну должно затронуть, что их общее развлечение – питерский зоопарк – вдруг стал ареной жестоких убийств.
– Это же безобразие, – пыталась сагитировать Мариша подругу. – Полнейшее безобразие. Дети приходят, чтобы поглазеть на диких животных. И что они видят? Трупы людей!
– Так уж и трупы, – возразила Инна. – Одно тело нашел служитель. Второе углядела твоя племяшка. И только третий труп наделал переполоху.
– А кто тебе сказал, что этот труп последний? Могут быть и другие! И еще не известно, кто найдет следующий. И в каком виде он его найдет. Вдруг этот труп будет четвертован, а найдет его маленький мальчик? Вроде Степки? Кстати, вы в ближайшее время с ним в зоопарк не собираетесь?
Аргумент был сильный. Своего сына Инка обожала. И сейчас, кинув в его сторону опасливый взгляд, тут же согласилась помогать Марише.
– Ты права. Это следует прекратить. И чем быстрее мы с тобой поймаем этого негодяя, тем лучше.
Осталось заручиться согласием Инкиного мужа. Вот с ним-то, как подозревала Мариша, могли возникнуть проблемы. Но оказалось, что Инка сейчас в стадии очередного перманентного развода с любимым мужем. Так что муж вроде как в жизни был ей и не указчик.
– Все развлекаетесь? – хмыкнула Мариша, услышав про очередной бракоразводный процесс, который затеяли Инка и ее муж.
– Знаешь, опасаюсь, как бы на этот раз не получилось все по-настоящему.
– С чего вдруг?
– Ну, много есть обстоятельств, – туманно ответила Инна.
– Назови хотя бы несколько.
– Раньше он всегда настаивал, чтобы Степка оставался с ним. А в этот раз совершенно спокойно отнесся к тому, что сын остается со мной. Да и обычно это я начинала требовать развода, а в этот раз – он.
– Может быть, у твоего завелась любовница?
Инна лениво зевнула и произнесла:
– Завелась.
– И ты так спокойно об этом говоришь? – ужаснулась Мариша. – Кто она?
– Какая-то молоденькая фифочка. Думаю, что ей лет семнадцать.
– Такая молоденькая?
– Ну, может быть, восемнадцать, – великодушно прибавила Инна годик.
– Ни фига себе! И он от тебя к ней ушел?
– Да. Но вообще-то этого и следовало ожидать. Ты же помнишь, мы с ним все время ссорились. Я к нему все время цеплялась. Какой мужик такую жизнь выдержит?
– Что-то я не припомню, чтобы он прежде жаловался.
– А он и не жаловался. Все в себе таил.
– Брось ты! Никуда он не денется. Он тебя любит.
– Любил, – поправила подругу Инна и сказала: – Слушай, не трави мне душу. Давай лучше займемся расследованием. А Степку я с няней оставлю. Ему не привыкать.
Мариша покосилась на полусироту, но тот своего сиротского положения, кажется, не осознавал. И вовсю таращился на экран компьютера, где человек-паук лихо сигал с одного небоскреба на другой. Исчезновения матери из своей жизни Степка даже не заметил. И когда Инна крикнула ему из прихожей, что уходит, вышла ее проводить только няня.
Появление няни в прихожей навело Маришу на еще одну тревожную мысль.
– Слушай, а как вы со Степкой будете жить? На что?
– Не знаю. Придумаю чего-нибудь. Работать пойду.
– Работать? А что ты умеешь?
Инна задумалась.
– Ну, сначала пойду учиться, а потом уже работать, – поправилась она. – На учебу, я уверена, он мне денег даст. Он ведь не жадный в принципе человек. Ты же знаешь.
Мариша знала. И ей как-то не верилось, что двое близких ей людей, столько лет проживших бок о бок, родивших и вырастивших почти взрослого сына, который в прошлом году уже пошел в школу, вдруг вот так взяли и разбежались.
– Бред какой-то.
Вместо ответа Инна начала расспрашивать Маришу про то, что той удалось узнать об этих убийствах. И наконец заявила:
– Я тоже считаю, что нам нужно наведаться в гости к этому Кириллу. Где он хоть вообще-то, этот мужик?
Где жил Кирилл, стараниями Евдокима старшая сыщица была отлично осведомлена.
– Вот его адрес. Живет парень, верней, жил, со своими родителями. Они у него люди весьма преклонного возраста. Даже страшно себе представить, как они могли отреагировать на известие о смерти единственного сына.
Но оказалось, что все совсем не так страшно, как представляла себе Мариша. Дверь подругам открыла странная личность, с трудом фокусирующая взгляд, покачиваясь на тонких, словно ходули, ножках.
– В-вам к-кого? – промямлила личность заплетающимся языком, пока подруги с изумлением разглядывали это существо.
На нем были надеты синие, вытянувшиеся на коленях до состояния пузырей треники – «Привет из СССР!». Сверху треников были надеты шорты, а сверху… невообразимо грязная рубашка. Волосы у этой личности имелись редкие, жидкие и стянуты на затылке в нелепый хвостик. Судя по обилию морщин и седине, возраст личности мог быть около пятидесяти или даже шестидесяти. Мама? Папа?
– В-вы ч-ч-ё! – возмутилось существо. – Я невеста Кирилкина – Настя!
Боже мой! Невеста! Да в гроб краше кладут! Нетрудно себе представить, что, имея такую невесту, мужик квасил целыми днями и ночами напролет. Или нет, Кирилл вроде бы был в завязке?
– Бывшая невеста, – словно прочитав мысли подруг, уточнила Настя. – Как Кирилка подшился, так мы с ним и разбежались в разные стороны. По причине отсутствия взаимных интересов. На фига мне такой зануда? Ни выпить с ним, ни по душам поговорить. Бросила я его.
– А…
– А сейчас меня его маманя позвала. Как менты уехали, так она за бутылкой в магазин смоталась и меня позвала.
– Зачем?
– Как это зачем? Помянуть по христианскому обычаю. Все же не было у Кирилки помимо меня другой любови. Как со мной развязался, так ни с кем больше и не сошелся. Один свой век трезвый коротал. И вот до чего у него дело-то дошло. Убили его!
В устах пьяненькой Насти получалось, что смерть Кирилла напрямую вытекает из его желания подшиться и начать трезвый образ жизни. Прямо-таки назидание всем трезвенникам и язвенникам.
– Так что Кирилку вы тут больше не застанете. А вы ему кто?
– Мы расследуем его убийство.
– Из ментуры? – моментально насторожилась Настя. – Да нет! Те другие. И приходили они уже.
– Мы ведем частное расследование.
– Чего?
– Убит не один Кирилл. Пострадали еще два человека.
– Ну, типа знаю. Менты сказали, что еще двоих замочили. А вы-то тут при чем?
– Хотим понять, кто их убил.
– На фига?
– Хотим.
Настя фыркнула и заявила, что, когда коту делать нечего, он себе одно место лижет. Все лучше, чем то, что затеяли подруги.
– Значит, тебе не интересно, кто твоего жениха пришил? – разозлилась на пьянчужку Мариша.
Сама допилась до потери человеческого облика, а еще и поучает! Или Настя неосознанно себя уродует? Ведь седина у нее на голове – это и не седина вовсе, а неудачно сделанное мелирование. Морщины на шее – это серые разводы грязи. И вовсе она не старая, просто мылась давно.
– Так тебе не интересно узнать имя убийцы твоего жениха?
– Почему же? – пожала плечами Настя. – Я и так знаю.
– Знаешь? И кто же он?
– Вадька, – важно произнесла Настя.
– Вадька? Это кто такой?
– Мой нынешний.
– Кто?
– Муж!
В голосе Насти слышалась такая гордость, что подруги даже опешили. Муж? У этой вконец опустившейся личности, которая в свои тридцать выглядит на все пятьдесят, а пахнет так и вовсе, как будто бы ей все девяносто с хвостиком. Что же за герой отважился связать свою жизнь с этакой красоткой?
– Ревнует он меня дико! И Кирилку много раз уже грозился пришить!
– Ты это серьезно?
– Еще как!
– И ты ментам так и сказала?
– Еще чего! Чтобы я своего мужика ментам сдала? Да за кого вы меня принимаете! Опять же Вадька меня и убить может, если я на него донесу. Он у меня знаете какой?
– Какой?
– Он три раза в тюряге сидел. И все за убийства!
Ни фига себе муженек! Да уж, от такого подальше держаться следует. Но как же менты-то прошляпили такого колоритного подозреваемого? Ох уж работнички!
– А где сейчас твой муж? Дома?
– Зачем дома? Станет он один дома сидеть! С нами он! Тоже Кирилку поминает. Его Кирилкина маманя вместе со мной позвала.
– Так они были хорошо знакомы?
– А то! Соседи мы! Да пошли, я вас сейчас со всеми познакомлю!
И, подхватив подруг под руки, неожиданно развеселившаяся Настя потащила их за собой. Сначала подруги ничего не могли разглядеть. В комнате было так густо накурено, что сквозь табачный дым лица присутствующих казались бледными и расплывчатыми.
– Кого это ты, Настька, привела? Что за крали?
– Так, – уклончиво ответила Настя. – Знакомые мои.
И, посадив подруг рядом с собой, она зашептала:
– Вадька вон сидит! Кирилкиной мамане соболезнует.
Мужик, на которого указала подругам Настя, действительно производил жутковатое впечатление. Рожа у него была покрыта то ли угрями, то ли какой-то другой заразой. Лицо бороздили ужасные ямы и выбоины. Маленькие глазки яростно посверкивали под густо насупленными бровями. Подбородок украшала трехдневная щетина. И весь вид у мужика казался очень злым и опасным.
– М-да, – протянула Инна. – Такой убьет и не задумается.
Но Мариша смотрела на Вадьку с большим сомнением:
– Если бы зарезать, застрелить или просто башку оторвать, это к нему. Но Кирилла отравили, я же тебе рассказывала.
– И что?
– Вряд ли такой мордоворот стал бы возиться с ядом. Вот если бы Кирилл был зарезан или забит ногами до смерти, тогда я бы еще подумала на этого типа. Но отрава… Она подразумевает некоторую тонкость душевной организации.
– Не суди по внешнему виду.
– Да чего тут судить? Ты разве думаешь иначе?
Но в этот момент Вадька уловил взгляды, которые кидали на него подруги, оживился и направился в их сторону.
– Он идет сюда! – задергалась Инна. – Ой, какой страшный!
В полный рост Вадим выглядел еще жутче. У него были широченные плечи, длинные, как у гориллы, мощные руки и несуразно короткие и кривые ноги.
– Мариша, а он на нас не набросится?
– Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Тут же вроде как поминки…
Мужик был уже совсем близко. Он изобразил на своей ужасной физиономии нечто наподобие улыбки, оскалил крупные желтые зубы и произнес:
– Привет, девчонки! Выпьем за помин души нашего Кирилла?
Вопрос был чисто риторическим. И громила даже не стал дожидаться на него ответа. Быстро разлил водку из мутноватой бутылки по трем почерневшим уже от вековой грязи стопочкам. Две из них протянул подругам, одну взял себе.
– Ну, за Кирюху! Мир праху его!
Он залпом опрокинул в себя водку и выжидающе уставился на подруг. Пришлось выпить. За ради установления дружеских контактов. Закусив кусочком свеклы, который он выудил из тарелки с подозрительно склизким винегретом, Вадим произнес:
– А вы Кирюхе кем приходились?
– Мы… Мы с ним работали.
– А-а-а… Энтузиастки-ученые. Он мне рассказывал.
– О нас? – удивились подруги.
– Ага! Так и сказал: «Не поверишь, Вадька, в какое я странное место угодил. Кругом одни звери – шкуры, мясо и рога, а эти чокнутые их не едят, а разводят и выращивают. Да я бы на одном только тигре штуки четыре баксов наварил. А они носятся с ним, тронуть не разрешают. Когда я со своим предложением вылез, такой шум поднялся. Думал, уволят к едрене фене. Еле-еле все на шутку свел».
– Значит, Кирилл остро нуждался в деньгах?
– А кто в них не нуждается? Только делать Кирюха ничего толкового не умел. Бездарь он был полнейший. Я его с собой всего один раз на дело взял, так закаялся. Он и сам спалился, и нас всех подставил.
– Как это? – осадилась совсем Мариша.
– Магазинчик мы тогда хотели обнести, – бесхитростно признался Вадим. – Дело давнее, мы за него уже все отсидели, могу рассказать. Так себе магазинчик. Охраны никакой. Хозяйка – толстая клуша. Продавщицы – молоденькие цыпочки. Такие, что отпора никакого дать не смогут. Охраны тоже нет. Кириллу всего и нужно было, что у входа постоять да всех посетителей назад заворачивать, типа переучет в магазине.
– А он что?
– Так этот дурачина внутрь полез. А тут как раз двое оперов в штатском в магазин завалили. Увидели нас с Коляном, пушки выхватили, мы и сообразить ничего не успели, как уже на полу лежали.
– А Колян – это кто?
– Братан мой. Только он уже покойничек.
– Убили? – пискнула Инна.
– Сам загнулся. От туберкулеза. На тюремных нарах многие от него ласты двигают. Лечения никакого. Кормежка х… Прогулка в день по часу. Разве больному человеку такой режим нужен?
В голосе Вадима звучал настоящий гнев. Подруги даже пожалели неизвестного им Коляна, да после спохватились. Какого черта? Кого они жалеют? Грабителя и убийцу? И потом, что, этот Колян не знал, чем рискует, когда идет грабить магазин?
И почему государство должно лечить преступника за свой счет, если тот за всю свою жизнь ровным счетом ничего полезного не сделал? Выходит, деньги честных налогоплательщиков должны пойти на лечение вора и грабителя в ущерб постройке новых яслей и детских больниц? С какой такой стати? И вообще, вылечишь такого за государственный счет, а он снова за старое примется.
Но вслух подруги ничего не сказали. И даже (вот уж истинно женское лицемерие!) посочувствовали Вадиму в утрате его близкого человека.
– А Кирилл тоже с вами в тот раз сел?
– Сел. Только он по первой ходке шел. Его в другую зону отправили. И хорошо сделали! Окажись он со мной рядом, я бы его в тот момент прирезал, гниду!
Инна выразительно пихнула Маришу в бок. Сам признался в желании убить Кирилла!
– Значит, вы хотели его убить?
– Хотел, – подтвердил Вадим. – И убил бы, коли бы он мне тогда под горячую руку попался.
– А потом?
– Когда потом-то? Когда вышел, что ли?
– Да.
– Тогда я его убивать уже не стал. Во-первых, поостыл малость. А во-вторых, чего я, из-за такой мрази снова за решетку пойду? Да и Колян не родня мне был.
– Вы же сказали, брат.
– Не брат, а братан. Говорю же, не родня. Так, корешились вместе.
– Но зло против Кирилла вы все же имели?
– Зуб имел, это верно, – признался Вадим. – И морду ему пару раз бил. Вот баба моя может подтвердить. Один раз я Кириллу нос сломал. А во второй раз челюсть повредил. Да только что с того? Он теперь помер, и шут с ним. Выпьем?
Но от повторной порции спиртного подруги отказались. Они и с первой-то не знали, что делать. Судя по всему, водка была паленой, да еще приготовленной из самого дешевого спирта. И подруги сейчас горько жалели, что вообще стали ее пить.
– А я выпью! – произнес Вадим и в самом деле выпил.
Занюхал все тем же самым многострадальным кусочком свеклы, дал подругам по куску черного хлеба с солью и неожиданно заявил:
– А кто Кирилла, что убил, я тому самому глаза бы все вырвал!
От неожиданности подруги оторопели. И даже хлеб жевать перестали. Вот это признание! Интересно, что будет дальше?
