Дарья Калинина
Любовь до хрустального гроба
Глава 4
Утро началось для Анжелики с первым лучом солнца, проникшим в их камеру. Сначала зашевелились крестьянки, для них было в порядке вещей просыпаться на рассвете. Хоть и не старались, но своей возней они все равно разбудили Анжелику и проституток. Впрочем, последние не возражали. За ними очень скоро прибыл их сутенер – наглый смуглый парень в белых брюках и белом же пиджаке с закатанными рукавами и зажатой в уголке узких губ сигаретой.
Он приветствовал своих подопечных грубыми тумаками, побуждая их двигаться побыстрее. Анжелика поняла, что бедным девушкам сегодня еще придется отрабатывать ночь прогула. Можно подумать, они попали в участок по своей воле.
Затем, выдворив девушек из камеры, сутенер внимательно осмотрел девиц, убедился, что товар не искалечен, о чем-то переговорил с полицейскими, из его рук к ним перешли какие-то шуршащие бумажки. А повеселевшие девушки пестрой стайкой окончательно покинули помещение полицейского участка.
Анжелика осталась в камере вместе с пожилыми женщинами, ломая голову над тем, как они-то угодили в полицию. Может быть, украли что-то на базаре? Нет, на воровок они обе были решительно не похожи. Тогда за что? Самой подходящей версией была такая: женщины торговали фруктами из своего сада, не заплатив за место на рынке, или что-то в этом роде.
Но расспросить их хорошенько мешал языковой барьер. Женщины не знали английского, а Анжелика, само собой разумеется, не знала их языка.
– Руссишь! – услышала она внезапно со стороны решетки и поняла, что обращаются к ней.
Толстый полицейским манил ее к себе пальцем, похожим на сардельку. Несмотря на раннее утро, от него уже попахивало спиртным. И под мышками образовались два темных полукруга. С трудом превозмогая отвращение, Анжелика подошла к решетке, стараясь, чтобы полицейский не понял, что ее мутит от его присутствия. Анжелике было страшно. Всю ночь проституток вызывали по одной или даже по двое для вполне понятной надобности, и теперь девушка опасалась, как бы с ней тоже не случилось чего-то подобного. Если этот жирдяй захочет принудить ее к сексу, она за последствия просто не отвечает. Либо убьет его, либо умрет сама.
Анжелика еще не решила, что предпочтительней, сердце ее колотилось очень быстро. Но ничего страшного не произошло. Толстый полицейский всего лишь отвел ее в кабинет начальника, где тот в присутствии переводчика пояснил девушке, что за нее внесли залог и она может покинуть пределы камеры и участка.
– Но уезжать из страны вы не имеете права. Если уедете, залог останется у нас.
Залог? Кто же мог внести за нее залог? Анжелика искренне недоумевала. Неужели господин Сулейманов все-таки над ней сжалился и нашел деньги? И хотя он не походил на человека, способного не моргнув глазом расстаться с десятью тысячами долларов, никого другого на роль спасителя Анжелика придумать не могла. Полицейский тоже не пожелал просветить ее на этот счет.
– Идите! – коротко велел он девушке, не пожелав ответить на ее вопросы. – Понадобитесь, мы вас вызовем!
Анжелика вышла из участка, не веря в случившееся. Она свободна! Она жива! И даже в относительном здравии. И не чуя под собой ног от радости, она понеслась прочь, подальше от участка, где провела худшую ночь в своей жизни. Мысли теснились у нее в голове, как бабочки в банке. Бились о стенки, метались, не находя выхода. Анжелика никак не могла их упорядочить и решила, что подумает обо всем, когда примет душ и выпьет кофе.
Она помнила, что дорога от отеля до участка у полицейской машины не заняла много времени, и уже через десять минут Анжелика была в отеле. Портье за стойкой был другой, но он был явно в курсе случившегося ночью, потому что встретил Анжелику недоумевающим взглядом. Удивлялся, что полиция выпустила ее из своих лап. Он тут же принялся шушукаться со своим напарником, косясь в сторону девушки.
Но Анжелике было не до сплетен. Ее номер ждал ее, а там и душ, и горячий кофе. Впрочем, прежде всего у нее имелось более важное дело. И едва войдя в номер, Анжелика распахнула дверцы бара и вытащила бутылочку виски. Опорожнив пяток таких бутылочек, она наконец почувствовала, что ей становится легче. Терзающая ее дрожь отпустила, а душ помог окончательно избавиться от мерзкого ощущения полицейского участка.
И все же Анжелика понимала: успокаиваться рано, в любой момент ее могут вернуть обратно в камеру.
– Но я ведь его не убивала! – в отчаянии воскликнула она. – Я это точно знаю!
Увы, сведений о случившемся у Анжелики было крайне мало. Она даже не знала примерного времени, когда произошло убийство. Однако если из аэропорта Дима не вернулся в отель, то убийство могло произойти и по дороге в город, и в самом городе, и… и где угодно оно могло произойти.
Тут Анжелика остановилась, потому что наткнулась на глухую стену. Она ровным счетом ничего не знала о том, куда мог отправиться Дима.
– Допустим, он не жил в моем отеле. Но где же он тогда жил?
И в голову Анжелики невольно полезли воспоминания о том дне, который они провели вместе. Одновременно девушка подумала о том, зачем она вообще связалась с ним. Да, он был, безусловно, хорош собой, но при этом хамоват и примитивен. И еще он был очень подозрительной личностью.
Определенно тот прозрачный зеленый напиток, который пах травами, был каким-то наркотическим средством, иначе Анжелика ни за что не стала бы так себя вести. Но все равно, сделанного назад не вернешь.
– Теперь мне надо доказать, что Диму я не убивала, что это сделал кто-то другой.
Но кто? И Анжелика принялась шевелить мозгами. Пока что о Диме она знала очень мало. Как-то не дошло у них дело до задушевных разговоров. Они больше занимались сексом или просто молчали.
– Мы были с ним всего в двух местах. В Саду семи чудес и в ресторане. И там, и там Дима знал хозяев. Что же, с этих мест и начну!
И хотя Анжелика теперь чувствовала, что доверять словам Димы совсем не стоит, она все равно считала: надо наведаться в Сад семи чудес и в тот захудалый ресторанчик, где они обедали. Пусть владельцы и не лучшие друзья Димы, но они должны его знать достаточно хорошо, чтобы объяснить Анжелике, что за тип был ее случайный любовник и кто мог его убить.
Приняв решение самостоятельно расследовать убийство, Анжелика, как это ни странно, почувствовала прилив бодрости.
– Цель вижу, в себя верю, – натягивая легкие брючки и свежую майку, пробормотала она, очень кстати вспомнив летучую фразу.
В фильме, из которого и была взята цитата, герой учил другого героя проходить сквозь стену. И Анжелика чувствовала себя примерно так же. Перед ней была глухая стена, но там, за ней, имелась цель. Ну, а веры в собственные силы ей всегда хватало. Об этом она даже не задумывалась. Просто действовала, и все.
Анжелика причесалась, постаравшись усмирить свои густые каштановые волосы, и, добившись, чтобы они легли ей на плечи красивыми шелковистыми кольцами, вышла из номера.
Возле отеля не было недостатка в свободных такси и велорикшах. Анжелика хотела найти того водителя, который вез их с Димой, но он то ли был сегодня выходным, то ли находился в рейсе. Да и сунув голову в салон душного такси, Анжелика почувствовала приступ дикой головной боли. Пришлось девушке воспользоваться услугами улыбчивого парнишки-велорикши.
Оказалось, что за несколько мелких монеток он охотно довезет ее куда угодно. Но услышав про Сад семи чудес, он расплылся в какой-то слишком уж понимающей и многозначительной улыбке.
– Погоня за удовольствиями, да, мадам?
– Что ты имеешь в виду?
– Но вы же знаете, зачем едете в это место?
– Там массажный салон. Я еду на сеанс массажа.
Вид у рикши сделался удивленным. И если бы голова Анжелики не раскалывалась от боли, она бы попыталась выяснить у парнишки, что он имел в виду, задавая свои вопросы. Хорошо еще, что по дороге, обдуваемая свежим ветерком, Анжелика почувствовала себя лучше. Головная боль если не прошла, то по крайней мере сделалась тише.
– Пожалуй, не стоило с утра пить виски. Да и с кофе я переборщила, следовало ограничиться одной чашкой.
И приняв мужественное решение в будущем проявлять во всем умеренность, Анжелика шагнула в красивые ажурные ворота Сада семи чудес. Не прошла она и нескольких шагов по дорожке, как рядом с ней возникла молодая привлекательная девушка. Она обратилась к клиентке на английском, а потом замерла в ожидании ответа.
– Господин Джонсон, – твердо произнесла Анжелика. – Мне надо его видеть!
Девушка пустилась в путаные объяснения, из которых следовало, что господина Джонсона в данный момент нету.
– Ничего, я его подожду!
Девушка выглядела растерянной. Она явно не часто сталкивалась с такой настойчивостью. Но все же девушка проводила Анжелику в дом, где усадила в прохладном зале, и ушла. Не прошло и нескольких минут, как рядом с Анжеликой возникла еще одна девушка, но уже постарше. Анжелика и ей сказала, что хочет видеть господина Джонсона и без этого никуда отсюда не уйдет. Эта девушка тоже исчезла, а вернулась в сопровождении низкорослого коротышки.
Он смерил Анжелику враждебным взглядом и произнес:
– Вы были у нас вчера. Уходите!
Но после ночи, проведенной в полицейском участке, так легко Анжелику было не запугать.
– Верно, – кивнула она. – Я была у вас с Димой.
– Уходите!
– Теперь Дима убит! – не дрогнула Анжелика. – Полицейские меня обвиняют в его убийстве. А я этого не делала!
Коротышка замер, обдумывая услышанное. А затем неуверенно повторил:
– Уходите!
– Мне надо поговорить с вашим хозяином. А если вызовете полицию, вам же будет хуже! Дима убит, вас тут всех тоже могут заподозрить в его убийстве. Вашим полицейским, я так поняла, все равно, кого арестовывать. Запросто могут и вас самого сцапать! Вы же виделись вчера с Димой? Значит, виновны!
Возможно, всего коротышка с девушкой и не поняли, но суть они уяснили. На их лицах мелькнуло выражение страха, и они дружно воскликнули:
– Нет! Не надо полиции!
– Вот и я тоже так думаю, – мрачно кивнула Анжелика, которая после минувшей ночи и сама стремилась сократить общение с местными стражами порядка до минимума. – Так что? Позовете господина Джонсона?
– Он будет через час.
Господин Джонсон появился даже быстрее. Анжелика не успела соскучиться, как к ней подошел тот самый коротышка и отвел в комнату, где за столом сидел нездорового вида одышливый толстяк. Господин Джонсон, как без труда поняла Анжелика, собственной персоной.
– Дима убит? – спросил он у Анжелики, даже не поздоровавшись.
– Да. Так мне сказали в полиции.
– Полиция, – проворчал толстяк. – Что они там знают!
Он был белым, англичанином или американцем, но жил в Гоа достаточно долго, чтобы перенять многие из здешних привычек. К тому же кожа у него была покрыта тем ровным слоем загара, который возможно получить только в жарком климате, живя в нем из года в год. Точно такой же загар покрывал красивое и сильное тело Димы. И сопоставив эти два факта, Анжелика воскликнула:
– Помогите мне! Вы ведь хорошо знали Диму!
– Шельмец крутился в Индии не один год.
– А где он жил?
– Жил? – снова проворчал господин Джонсон. – Да где угодно. Своего жилья у него не было. Иногда жил, где его селили любовницы, иногда снимал жилье. А в последний год жил в ашраме.
– Ашраме? В каком именно?
Анжелика знала, что ашрамом в Индии называют некое место паломничества, но не к святым местам, а к какому-то вполне реально существующему святому отцу или матери. К человеку, чей земной путь позволил достигнуть высот просветления, и теперь трудностями или особенностями этого пути он охотно делится со всеми желающими.
В ашраме можно жить долгое время, а можно приехать на пару дней. Условия обитания там скромные, но ведь желающим достичь просветления совсем не нужны дорогие яства или пуховые одеяла. Вполне достаточно миски риса и соломенной подстилки.
К примеру, если говорить об одном из наиболее известных в мире ашрамов – ашраме Шри-Аурабиндо… Самого гуру уже нет в живых, но живет его дело.
У самой Анжелики были знакомые – муж и жена, молодые и вполне успешные архитекторы, которые внезапно закрыли свой бизнес, сдали свою обустроенную трешку возле метро и уехали в Непал. Из Непала подались в Гонконг, потом еще куда-то. Последний раз, когда Анжелика слышала новости об этой паре, они жили в какой-то маленькой общине на берегу, где один день казался продолжением другого, и были вполне довольны своим существованием.
Тех денег, которые они получали за аренду своей трешки, по-видимому, вполне хватало на безбедную жизнь в их жарком раю. Так что Анжелика не удивилась словам господина Джонсона. Многие молодые люди предпочитают вести вольготную и привольную жизнь в странах третьего мира, где на двести долларов в месяц можно чувствовать себя богачом, а имея в кармане тысячу, будешь тут почти что королем.
– В каком именно ашраме жил Дима?
Господин Джонсон покачал головой.
– Вы не знаете? – расстроилась Анжелика.
– Знаю. Но это довольно далеко отсюда. И… и зачем вам вообще это?
– Люди из ашрама могут мне объяснить, у кого были причины убить Диму.
– Вы что, хотите сама найти его убийц?
– Да!
Это восклицание вырвалось у Анжелики непроизвольно, но она не пожалела о своей откровенности. Одутловатое лицо Джонсона приобрело выражение какого-то восторга.
– Вот это настоящая женщина! – воскликнул он. – Вот это я понимаю! Местные девчонки, конечно, хороши, но слишком уж они покорны. Да и стоят они весьма дешево. Любую можно купить за полтинник в любом эквиваленте – денечком, цветочком или подарочком. А вы… Вы словно пришли к нам из другого мира. В вас чувствуются сила и боевой дух. Даже сейчас, будучи расстроенной, вы готовы ради своего любимого пойти на риск.
Вообще-то Анжелика собиралась пойти на риск исключительно ради себя самой. Обвинение в убийстве Димы висело над ней подобно дамоклову мечу. Бац! И без всякого предупреждения голова долой! Но господин Джонсон так растрогался ее благородством, что Анжелика решила, что лучше промолчать.
– Дорогая девочка, не надо вам впутываться в это дело, – произнес толстяк совсем иным тоном. – Дима был совсем не тем человеком, каким казался.
Анжелика это уже поняла и сама.
– Он был связан с такими людьми… – продолжил отговаривать Анжелику господин Джонсон, – с такими… Любой из них мог его убить.
– За что?
Джонсону явно об этом не хотелось беседовать, но симпатия, которую он почувствовал к Анжелике, заставила его разговориться.
– Ладно уж, скажу. Только учтите, милая девушка, если вы захотите, чтобы я повторил то же самое под присягой, я откажусь. Дело слишком щепетильное…
– Чем занимался Дима? – перебила его монотонный бубнеж девушка. – Наркотиками?
– Нет, не наркотиками, – покачал головой Джонсон, и Анжелике стало немного полегче.
– А чем?
– Дима занимался поставками истинного сокровища Гималаев.
– Что? В Гималаях есть сокровища?
– Есть. На высокогорьях, где выживают редкие люди, имеются уникальные по своим свойствам растения. Иной раз они стоят очень дорого. А попадаются и такие, один грамм которых стоит гораздо дороже грамма золота.
– Не может быть! – поразилась Анжелика.
– Может.
– Я слышала про кордицепс – полугриб-полугусеницу, верней, убитую и съеденную грибом гусеницу.
– Кордицепс хорошая штука, – кивнул Джонсон. – Но для меня и моего Сада семи чудес – это уже пройденный этап. К тому же у меня есть вполне надежные поставщики лекарств, изготовленных в Китае на основе этого гриба. Но в сравнении с тем корнем, о котором я вам говорю, он проигрывает кордицепсу так же, как женьшень самому кордицепсу.
– И чем же так ценно это растение, о котором вы говорите?
– Оно поистине уникально в своем роде. Его свойства многочисленны, и нам дня не хватит, чтобы их все перечислить. Но и другие растения, которые растут в Гималаях на большой высоте, издревле тибетские и китайские врачеватели используют для своих лекарств.
Анжелика с недоверием покосилась на толстяка. Траволечение – штука хорошо известная. Мама Анжелики неизменно заваривала дочери ромашку и шалфей, когда у той болело горло, и горло очень быстро переставало болеть. А голову заставляла ополаскивать отваром перегородок грецкого ореха, отчего волосы приобретали удивительно красивый каштановый блеск. Но чтобы отдать за какую-то травку целое состояние? Ведь одного корешка на курс лечения вряд ли хватит.
– Эта область медицины считается тайным знанием, – продолжал господин Джонсон. – Целители передают свои знания из поколения в поколение, от мастера к ученику. Изучению свойств растений, грибов и цветов посвящается целая человеческая жизнь. И даже не одна жизнь, а жизни многих и многих поколений.
– Но при чем тут Дима?
– Он привозил мне кое-какие медикаменты, которые… запрещены для ввоза в Гоа.
– Это я уже поняла. Но какие именно?
Господин Джонсон некоторое время поколебался, но затем все же выдавил из себя:
– Шиюра. Он доставал мне шиюру.
Название ровным счетом ничего не говорило Анжелике, и она спросила:
– И почему эти… эта шиюра запрещена?
– Понимаете, одно и то же растение в сочетании с разными добавками может стать лекарством, но оно также может оказаться ядом, а может доставить человеку ни с чем не сравнимое удовольствие.
– Все-таки я права, речь идет о наркотических средствах!
– Но к тому же шиюра мощное тонизирующее средство. Она способна и мертвого поставить на ноги. Мне это средство было нужно для поддержания моего здоровья. Работающий у меня господин Ли – великий китайский целитель. Он готовит мне лекарство, от которого мое здоровье заметно улучшилось. Еще два года назад я собирался умирать, а сейчас… я живу и умирать не собираюсь.
Говоря это, господин Джонсон казался смущенным. Еще бы, он был жив, а вот Диме пришлось погибнуть за какую-то там паршивую травку или гриб. Что это вообще такое… шиюра?
– Шиюра – это корень растения. Но не просто корень, а только тот, который выглядит определенным образом – как мотылек или маленькая бабочка. Другое его название – сердитая или разгневанная бабочка.
Какие романтики эти жители Гималаев. Разгневанный мотылек, скажите на милость!
Вслух же Анжелика рискнула заметить:
– От Гоа до Тибета и Гималаев далековато будет. Неужели Дима всякий раз мотался в такую даль, чтобы привезти вам чуточку сушеных травок или корешков?
– Нет, нет. Конечно же нет. И вот тут мы и подходим к самому главному. Шиюра, как и любая вещь, приносящая огромный доход, контролируется целой группой лиц. Причем на каждом этапе эти люди меняются. Непосредственно в горах, где собирают шиюру, процессом руководит староста сборщиков. В ближайшем городке или поселке в дело вступают скупщики – бывшие сборщики шиюры, проявившие предпринимательские способности и выбившиеся из нищеты. Потом поток идет дальше, и его контролируют уже целые кланы. Каждый держится за свой участок и ни за что не позволит обойти себя.
– Но при чем тут смерть Димы?
– Обычно Дима приобретал для меня шиюру на рынке Пананджи.
Анжелика знала, что Пананджи – это столица Гоа.
– Но там шиюра стоила очень дорого, – продолжал господин Джонсон. – И Дима неоднократно говорил мне, что знает человека, который может указать ему другой источник шиюры. Ведь в горах, где ее собирают, корешок идет от силы по два доллара за штуку. Скупщик перепродает его уже за пять-десять. И дальше по цепочке все только возрастает в цене. В Америке или Европе за тот же самый корешок отдадут уже не сотню, а тысячи долларов.
– Так дорого? – невольно поразилась Анжелика. – Но почему же эту шиюру не выращивают в домашних условиях?
– Это невозможно. Растение собирают лишь в одном определенном месте, природные условия соединились там в уникальном симбиозе. Сильно разреженный воздух высокогорья, суровый климат, почти полное отсутствие воды. Это заставляет растение накапливать в своем корне все природные силы. К тому же я уже говорил, далеко не каждое растение подходит, а только то, чей корень деформирован определенным образом.
– Замечательно. Но в чем тут криминал? Дима покупал для вас шиюру, пусть это противозаконно, но его такие мелочи не смущали. Вы щедро платили Диме за риск, Дима платил поставщикам, по идее, все должны быть довольны.
Правда, есть еще полиция, которая могла начать отлавливать продавцов и покупателей шиюры, но Анжелика уже успела довольно близко познакомиться с местными полицейскими, и ей казалось, что убивать Диму, даже схватив того за руку, они бы не стали. Куда проще было вытянуть из него солидный штраф за несанкционированную покупку запрещенного в Гоа товара. Здешние полицейские не были суровы, они всего лишь были жадны.
– Месяц назад все изменилось. Дима сказал, что познакомился с одной женщиной. Ее дочь живет в Непале, а внучка вышла замуж и переехала высоко в горы. Так вот, муж внучки как раз и занимается сбором шиюры и может продать ее за куда меньшие деньги.
– И Дима стал покупать шиюру у этой женщины?
Первоначальная вспышка ревности, которую испытала Анжелика, тут же погасла. Если у женщины есть дочь и даже взрослая внучка, вряд ли она могла заинтересовать Диму. И Анжелика внимательно уставилась на господина Джонсона в ожидании окончания его рассказа. Девушка чувствовала, что господин Джонсон наконец-то подобрался к сути своей истории.
– Дима приносил мне шиюру отличного качества и по весьма низкой цене два раза. Завтра среда. Он должен был снова пойти к этой женщине, она торгует в Анджуне.
Это название ровным счетом ничего не сказало Анжелике. И к чему господин Джонсон упомянул про среду, она тоже не поняла.
– А сегодня я узнаю, что Дима уже ничего и никогда не купит у той женщины. Что он убит! Что бы вы подумали на моем месте?
– Не знаю. А что вы подумали?
– Я думаю… нет, я почти уверен: Диму убили люди, контролирующие поток шиюры. Они потеряли клиента, причем он отказался от их услуг без всяких объяснений. Разумеется, они удивились, а затем заподозрили, что он нашел иной источник шиюры. Но так как все точки контролируются ими и торгуют по одной твердо установленной цене, то метаться от одного продавца к другому смысла нет. А раз уж Дима соскочил, они поневоле забеспокоились. Вероятно, они следили за ним. Увидели, что он покупает шиюру у той торговки в Анджуне, и когда торговцы убедились в своих подозрениях, они убили Диму!
– Чтобы другим было не повадно покупать шиюру в других местах, а не у них?
– Да! – воскликнул господин Джонсон. – Ну что скажете?
Анжелика задумалась. На первый взгляд версия неплоха. Как известно, где крутятся деньги, там всегда есть место криминалу. Но возможно ли, чтобы продавцы запрещенного корня шиюры так жестоко расправились с отвернувшимся от них покупателем?
– Как-то уж очень кроваво. Что же это за торговцы, если они способны на зверское убийство?
– Деньги портят людей. Они побоялись, что примеру Димы последуют и другие и доходы их упадут.
– Но тогда логичнее бы было убить ту женщину из Анджуны.
– А кто вам сказал, что они ее оставили в покое? Уверен, она тоже пострадала. Хорошо, если только лишилась своего товара. Ее могли и убить. Рынок запрещенных к ввозу средств сильно криминализирован. Что под запретом, то и стоит чрезвычайно дорого. А тем более шиюра, которая и без того крайне редка и чья стоимость высока сама по себе.
Анжелика кивала, но кое-что ее все же смущало в этом рассказе.
– Знаете, все-таки странно, что продавцы шиюры так жестоко расправились с одним-единственным покупателем. Он ведь не делал им кассы. Приходил нечасто, покупал немного. Вряд ли вы один…
И тут Анжелика замолчала, потому что на лице господина Джонсона мелькнуло смешанное выражение вины и страха. Она невольно ахнула.
– Так Дима закупал шиюру не только для вас одного, он покупал ее для всей вашей клиники!
– Тише! Умоляю вас, тише! – взмолился господин Джонсон. – Тут и у стен есть уши.
– Вы пичкаете людей запрещенным препаратом!
– Ну да! Но он безвреден!
– Наверняка этот корень не просто так запрещен к ввозу.
– Он абсолютно безвреден! Я сам тому подтверждение.
– Но что он дает?
– О! Это совершенно волшебное ощущение. Корень шиюры утоляет все человеческие потребности. Он дает настоящее блаженство.
– И попробовав корень шиюры на себе, вы решили приохотить к нему и ваших клиентов?
– Вы правильно догадались. Дима покупал шиюру для мистера Ли. Тот просто волшебник, готовит поистине чудотворные снадобья. Но ему нужны ингредиенты! Ему нужна шиюра! И много шиюры! Число моих клиентов растет, всем нужна шиюра!
Теперь у Анжелики открылись глаза на происходящее. Выходит, для занимающихся полукриминальным бизнесом продавцов шиюры Дима был вовсе не мелким покупателем, а крупным оптовиком. Он покупал у них за один раз столько, сколько никто другой. И все же, если уж Дима покупал так много, продавцы должны были понимать: нищий парень, живущий в ашраме, не имеет денег, чтобы приобрести для себя самого шиюру в таких количествах. Да и зачем она молодому и здоровому мужчине?
– Уверена, продавцы знали, что Дима покупает шиюру не для себя, а для вас, – угрюмо произнесла Анжелика. – Знали, кто дает Диме деньги на покупку у них товара.
– И что?
– Если Дима перестал к ним приходить, они должны были понимать: деньги даете вы, значит, и разговаривать нужно с вами. Почему же они не пришли к вам?
– А они и приходили.
Господин Джонсон заметно нервничал.
– Приходили?
– Ну, я бы даже сказал, что они меня подкараулили, когда я возвращался домой. Не скажу, что у нас с ними состоялся приятный разговор.
– Они вам угрожали?
– Сказали, что обязательно найдут того торговца, к которому переметнулся Дима, и накажут и его, и Диму. И что, когда это случится, я снова буду покупать шиюру у них по их цене.
– И давно это было?
– Неделю назад.
– И вы предупредили Диму о грозящей ему опасности?
– За кого вы меня принимаете? Конечно, я ему сказал!
– И что же Дима?
– Он ответил, что глупо идти на поводу у каких-то там проходимцев. Что он осторожен, никто не знает, где он берет шиюру. И что тут мы платим по двести долларов за грамм, а той женщине он дает всего сто за грамм. Экономия получается ощутимая, почти тысяча долларов!
Да за тысячу долларов в Индии не только убьют, но еще и шкуру выделают и на стенку вместо ковра повесят! Тысяча долларов! О чем только думал Дима, уводя из кошелька продавцов шиюры такую сумму!
– Вы должны были настоять, чтобы Дима вернулся к прежним поставщикам! – воскликнула Анжелика. – Как вы могли! А еще назывались его другом!
Господин Джонсон был искренне смущен и опечален.
– Я пробовал. Пытался…
– Значит, плохо пробовали! Плохо пытались!
– Нет, я честно пытался. Но товар… у той женщины товар был уникального качества, гораздо лучше, чем до того приносил Дима. И еще Дима… Он сказал, что в следующий раз принесет мне цветок шиюры! И пусть цену за него хотели немалую, но это был уникальный шанс. Кто бы мог отказаться от такого предложения? Такое случается лишь раз в жизни!
– Но зачем вам был нужен цветок, если у вас уже имелись поставки корня?
– Вы не понимаете! Цветок шиюры – это совершенно особенная вещь. Цветет далеко не всякое растение, а только одно из сотни. И перестав цвести, растение погибает. И в этом цветке погибающего растения сосредоточена вся целебная сила. Корень – вещь сама по себе неплохая, но цветок шиюры – это поистине уникальное средство. Недаром он носит название цветка жизни. В его тычинках и пестиках сосредоточена огромная целительная сила. И правительство именно поэтому наложило запрет на вывоз этого цветка и вообще корня шиюры из страны. Но если по части корня шиюры существуют обходные пути, то с цветком так не получается. Все, что удается добыть сборщикам, должно поступать в самые лучшие клиники Непала, для омоложения и оздоровления лишь самых высокопоставленных политических чинов и членов семьи правящей фамилии.
– Значит, этот цветок стоит очень дорого?
– Он поистине бесценен! Я просто не мог отказаться от такого предложения. И Дима тоже не мог. Он сказал, что договорился с женщиной, она продаст ему цветок шиюры за полторы тысячи долларов. И столько же Дима хотел себе за посредничество.
– Три тысячи долларов! – прошептала пораженная Анжелика. – Огромные деньги.
Но господин Джонсон выглядел печальным.
– Доживете до моих лет, дорогая моя, и поймете, что нет ничего дороже самой жизни. Человек, уже стоящий одной ногой в могиле, отдаст любые деньги, лишь бы продлить свою жизнь и поправить пошатнувшееся здоровье.
И господин Джонсон в полном расстройстве потянулся за еще одной жареной утиной ножкой, лежащей в окружении крохотных початков кукурузы, печеной тыквы и картофеля. Все овощи были обильно залиты соусом, даже на вид очень вкусным и жирным.
Уже прощаясь с гостеприимным хозяином, Анжелика невольно подумала, что если бы симпатяга Джонсон немного умерил свой аппетит, то и лекарств бы ему требовалось куда меньше. Лично ей после всего пережитого есть совершенно не хотелось.
