Милена Завойчинская
Новая фантастика 2024. Антология № 8
© Кузнецов А. О., 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Предисловие
В далеком уже 2016 году клубы «Настоящий писатель» и «Бумажный слон» замахнулись на создание самой крупной премии для начинающих русскоязычных фантастов. Главной целью было создать трамплин в карьеру для талантливых начинающих авторов отечественной фантастики.
После длительного изучения существующих конкурсов, за образец был взят один из самых эффективных конкурсов в мире, с точки зрения создания новых имен в фантастике – «Писатели Будущего» (Writers of the Future), основанный еще в далеком 1983 году писателем и философом Л. Роном Хаббардом. Будучи одним из самых читаемых авторов США первой половины ХХ века, Хаббард знал, как трудно бывает пробиться в профессию, и хотел поддержать достойных новичков. Решением стал конкурс фантастического рассказа для начинающих авторов, который поддержали коллеги и старые друзья писателя – Роберт Хайнлайн, Рэй Бредбери и Роджер Желязны.
Данный конкурс существует до сих пор, в жюри одни легенды фантастики сменяются другими, а число победителей, которые получили тот самый билет в профессию, к 2019 году превысило 150 человек. Конкурс помог зажечь такие звезды как: Дэйв Вулвертон, Роберт Рид, и Нина Кирики Хоффман.
Организаторы «Новой фантастики» уверены, что среди русскоговорящих авторов никак не меньше талантливых фантастов, чем среди англоязычных! Поэтому, взяв все лучшее из проверенного конкурса, мы адаптировали его к русской действительности. Идея нашла отклик у русских фантастов, и жюри первого сезона состояло из звезд жанра. Начинающие авторы тоже не обошли идею стороной и в первый же год на конкурс было прислано почти 800 работ. А вручение премии на Новом Арбате в мае 2017 года и вовсе было оценено рядом старожилов индустрии как одно из самых ярких литературных мероприятий года.
Сегодня «Новая фантастика» это уже конкурс с историей. В жюри находятся не только звезды, но и живые легенды отечественной фантастики, за 8 лет в нем приняли участие более 5000 конкурсантов, а церемония вручения задает тон всей индустрии. И вот, в декабре 2022 года, организаторы получили награду «Пушкинской премии», в номинации «Лучшая литературная премия в России»!
Но главное достижение для нас, это успехи победителей прошлых лет. Среди них многочисленные победы в конкурсах, профессиональные премии, и более 130 000 экземпляров опубликованых работ разных авторов. В частности восемь (!) романов победителя 2018 года – Яны Летт, вышедших в крупных издательствах.
В сборнике 2024 года вы найдете не только лучшие рассказы восьмого сезона конкурса, но и рассказы именитых авторов, призванные поддержать новичков и придать им уверенности.
Мы надеемся, что вам понравится этот сборник, и вы запомните этих авторов. Ведь в конечном итоге, судьба победителей находится именно в ваших руках – в руках читателя.
Приятного чтения! Организаторы конкурса «Новая фантастика»
Роман Борисевич
Гравюры разума
Гигантская птица, рухнувшая с неба и пропахавшая длинную борозду на равнине кирпичного цвета, не шевелилась. Поднятая при падении плотная пыль, которая издали напоминала распыленную кровь, укутала существо с золотистыми крыльями и сделала его почти неотличимым от других валунов. Попав на грешную землю, даже небожители растворяются среди грязи.
Вдавив окуляры бинокля в глазницы, Марпе тщательно изучил место падения и направил объектив в горчичное небо. Детектор движения вышел из строя много сезонов назад, поэтому долго вглядываться смысла не было. Вскоре Марпе переключился на линию горизонта и, сделав круг вокруг своей оси, убедился, что по суше никто не приближается.
К месту падения его привел золотистый блик в небе. Подобно волхвам, ведомым сиянием Вифлеемской звезды, Марпе последовал этому зову. Чуть ранее прозвучавший в облаках свист, характерный для двигателей дозвуковых самолетов, он счел дурным знаком. Данный звук предвещал появление егерей со скальпелями и термоконтейнерами.
Так почему же сейчас вокруг тела не суетятся эти стервятники?
Выждав две тысячи ударов сердца, Марпе поднялся с земли, где скрывался под изорванным в лоскуты плащом-хамелеоном, и приблизился к птице.
Нэтс элион.
Высший хищник Ядовитого континента – трехметровое существо, отмеченное золотистым оперением и нередко пробивающее стокилограммовую отметку. Ученые не сразу поверили, что такая туша способна оторваться от поверхности планеты. Однако нэтсы – так прозвали их первые колонисты – обладали невероятно мощными крыльями, размах которых превышал десять метров, и в условиях 70 % от гравитации Земли вполне успешно летали. Хоть и не на большие расстояния. Крылья служили им и для охоты. Заостренные кости предплечья и кистей позволяли нэтсам буквально разрезать своих жертв, пикируя на них с высоты. Даже для самолетов они представляли опасность.
Опустившись на колени, Марпе аккуратно откопал воткнувшуюся в землю голову. Изогнутый клюв орехового оттенка, края которого не уступали в остроте его ножу, оказался наполовину вдавлен в развороченную голову. Глаз размером с лимон покрывала белая пленка, пронизанная капиллярами дилетанты часто принимали третье веко за слепоту. Впрочем, егерей волновала вовсе не зрительная система нэтсов.
Марпе стряхнул песок с неестественно выгнутой шеи и провел рукой по золотистым перьям, удивительно мягким, несмотря на размер с локоть. Никаких следов вскрытия. Неужели все-таки столкновение с самолетом?
Тело нэтса внезапно затряслось, и пленка, прикрывающая око, сползла. Черный зрачок в обрамлении желтой радужки вытаращился на Марпе. Судорога поколебала конечности еще несколько раз, словно где-то внутри пытался завестись двигатель, после чего птица замерла навсегда. Легким движением ладони Марпе закрыл веко.
С просторов кирпичной равнины ветер принес тяжелый запах сероводорода с примесью аммиака. Марпе поднялся на ноги и взглянул в противоположную сторону, на скалистый холм, спиралью поднимающийся в небо подобно Вавилонской башне. На срезанную, словно огромным мечом палача, верхушку опиралась пронзающая облака техногенная колонна. Там, за границей медово-горчичных разводов, куда порывы ветра не доносили аэропланктон, простиралась сеть транспортных туннелей, соединяющая небольшие промышленные станции.
Подножье спирального холма скрывало множество пещер и круглых тоннелей. Оно напоминало половинку яблока, которым полакомились исполинские черви. Марпе обнаружил несколько проходов, куда мог без проблем втиснуться нэтс, и наугад выбрал один из них. Внутри оказался настоящий лабиринт, заросший пурпурной травой. Он вспомнил, как первый раз, почти сорок лет назад, оказался в подобном месте. Тот юноша, переполненный раздутыми амбициями и считающий, что знает все на свете, спустя годы не вызывал даже жалость.
Заблудиться Марпе не боялся. Его союзниками стали вечный тритиевый фонарик и сквозняки, приносящие даже в столь глубокие места тухлый запах. Вскоре он нашел пещеру с особо спертым воздухом, в котором витали нотки животного разложения. Через червоточины в своде пробивались полосы света, освещающие настил из костей и иссохших шкур. По этому органическому ковру Марпе прошел вглубь пещеры, где на постаменте из полуметровых перьев громоздилось черное яйцо.
Оно едва достигало ему до пояса – погибший нэтс должен был высиживать птенца еще несколько сезонов. За время инкубации птица покрывает изначально белую скорлупу черной, как уголь, нитью, которую вырабатывают жевательные железы. Этот упругий слой служит для яйца дополнительной защитой. Когда птенец дозревает, нэтс распарывает кокон и надкалывает оболочку, позволяя детенышам самостоятельно выбраться в большой мир.
Придется форсировать рождение.
Удлиненное лезвие скиннера мягко вошло в вязкий слой и стукнулось о скорлупу. Двигая Т-образной ручкой вперед-назад, словно рычагом, Марпе распорол кокон и оголил половину яйца. Приложив ладонь к скорлупе, он почувствовал внутри шевеление и невольно задрожал. В памяти всплыло другое яйцо, с расколотым верхом и рваными краями.
Колющими ударами Марпе пробил скорлупу в трех местах. Вершины образовавшегося треугольника соединились сетью трещин. Затем яйцо покачнулось, словно внутри кто-то перевернулся – и изогнутый клюв изнутри прорвал свою колыбель. После повторного удара часть скорлупы вывалилась наружу, и в дыру просунулась золотистая голова. Птенец представлял собой точную копию взрослого нэтса, за исключением радужки – она имела цвет земного неба, которое все реже снилось Марпе.
Они встретились взглядами. Человек и новорожденный нэтс.
– Тише, малыш… – произнес Марпе хриплым от долгого молчания голосом, пытаясь отыскать в голубых глазах признаки понимания.
Раздался треск скорлупы, и птенец вырвался из яйца. Истошно заверещав, он бросился на Марпе. Тот уклонился от бритвенного клюва, вследствие чего нэтс вывалился из гнезда и воткнулся клювом в наслоение сухих шкур. Марпе усмехнулся в бороду, глядя, как в попытках освободиться птенец скребет «ковер» пальцами, на которых пока не отросли когти.
Радовался он преждевременно. Едва Марпе обернулся к яйцу, как услышал позади агрессивные взмахи крыльев. Он рухнул на землю, защищая руками голову, и выкатился из гнезда. Острые кости птенцов не менее опасны для человека, чем у взрослых особей. Прогнав чужака, новорожденный нэтс гордо расправил трехметровые крылья.
Марпе ничего не оставалось, кроме как покинуть пещеру и вернуться к телу погибшего нэтса. За время, что он провел в пещере, наступила ночь. Желтые тучи превратились в жуткое полотно бордового цвета, полностью застилавшее звезды. Годы на Ядовитом континенте отучили Марпе пользоваться фонариком на открытом пространстве – слишком уж приметно. Поэтому лишь в дюжине шагов от тела он почуял, что обстановка изменилась. В отравленном воздухе помимо сероводорода витал запах крови и машинного масла.
Легкий гул заставил Марпе рухнуть на землю и укрыться под плащом-хамелеоном. Когда шум усилился, он сообразил, что испугался поезда, мчавшегося по тоннелю в облаках. Марпе поднялся и стряхнул пыль с изорванного плаща, уже давно не способного обмануть тепловизор.
Над телом нэтса кто-то поработал.
В зеленом свете фонарика вскрытая шея напоминала кошмарный натюрморт: черная кровь силилась осквернить золотое сияние перьев, пищевод криво вспороли до зоба, а трахею изрезали вдоль и поперек. Марпе сунул руку внутрь – дольки тимуса отсутствовали. Егеря так грязно не действуют, их надрезы хирургически выверены, чтобы не повредить зобную железу. Обычно на этом осмотр заканчивался, но сейчас Марпе выгреб землю из-под веерного хвоста и заглянул под него. Никаких следов вскрытия – егеря точно не оставили бы фабрициеву бурсу. Значит, нэтса распотрошили туристы.
Мысленно извиняясь за то, что придется сделать, Марпе провел ладонью по перьям на спине. Потом взял покрепче скиннер и рассек плоть возле клоаки. Одной рукой он нащупал шишку на прямой кишке и пилящим движением ножа срезал ее. Фабрициева бурса – слизкий мешочек размером в кулак – отправилась в рюкзак, откуда под бордовое небо была извлечена пила для костей.
Марпе перевернул нэтса и приступил к вскрытию: распорол живот от клоаки до грудной кости и начал пилить одно ребро за другим. Только когда небо на горизонте окрасилось в латунный цвет, он сумел снять грудную кость. За ней скрывалась его цель – желудок объемом более чем на два бата, наполненный кусками мяса. Перевязав шнуром пищевод сверху и кишку снизу, он выдернул ventriculum[1] из тела на лоскут плотной ткани – последний кусок палатки – и поволок свой груз к спиральному холму.
Птенец нэтса спал, свернувшись около разбитого яйца. Услышав треск, с которым отягощенная ткань ползла по костям, он вскочил и угрожающе заверещал. Обогнув гнездо по дуге, Марпе выгрузил желудок в дальний угол, распорол скиннером стенку органа и отбежал в сторону. Маленький нэтс не спускал глаз с него, пока запах полупереваренной пищи не перехватил его внимание. Несколько минут метаний, и голод окончательно победил осторожность. Птенец вылетел из гнезда и бросился к желудку.
Марпе занял его место на подушке из перьев и включил фонарик. Дрожащий зеленый луч скользнул по черному кокону и нырнул внутрь яйца…
Внутренняя сторона скорлупы оказалась белоснежно чиста.
Каждый раз подобный миг вызывал у Марпе купаж ужаса и надежды, невзирая на неизменный результат на протяжении четырех десятилетий. Он пригляделся к птенцу, который оторвал клюв от желудка и теперь им же чистил перья, и покачал головой – никаких шансов.
От спирального холма до горизонта протянулась широкая полоса зыбкой тени, которую отбрасывал транспортный тоннель. Температура там держалась на добрый десяток кельвинов меньше, чем в местах, куда сквозь несколько слоев облаков пробивались лучи солнца. Марпе устроился на самом краю тени, чтобы дольше оставаться в благословенной прохладе, и достал металлический конус с водой. Во фляжке осталось несколько глотков. Он выцедил половину, затем посмотрел на модуль управления на запястье: тот сигнализировал, что Хавир уже на пути к нему.
Когда Марпе запрокинул голову, чтобы допить остаток, он заметил блеск у соседнего спирального холма. Так и не сделав глоток, он упал на землю и достал бинокль. На границе света и тьмы шли двое: в тени – тонкая фигура в белой кандуре, прятавшая лицо за полами белой гутры в красную клетку, на солнце – гигант с металлическими головой. Марпе прибег к излюбленной тактике: надел маску и зарылся в красную почву, оставив снаружи вывод трубки для дыхания.
Громкий кашель вырвал его из полудремы.
– Эта вонь меня убивает, – простонал капризный голос, которой мог принадлежать как юноше, так и девушке. – Садиб, ты уверен, что мы идем правильно?
– Моя антенна повреждена.
Обладателем второго голоса – резкого, с «металлическими нотками» – определенно являлся киборг.
– Тогда почему мы идем в этом направлении, а не в другом?
– Впереди побережье, что увеличивает вероятность наткнуться на поселение.
– Ты это взял из универсального справочника по выживанию?
– Да.
– Как же все это глупо!
Они прошли в шагах пятнадцати от Марпе. Наступила тишина, которую вскоре нарушили звуки рвоты.
– Невыносимо, – прохрипел юный голос.
Марпе прекрасно понимал, что путник чувствует. При вдыхании сероводород вызывает головную боль и рвоту, но главная опасность заключалась не в нем. И даже не в аммиаке. От газов можно защититься респираторами.
Главная причина того, что человечеству пришлось остановить экспансию на границе облаков – это патогенные микроорганизмы, циркулирующие в воздухе Ядовитого континента. Их выбрасывают вместе с пыльцой гигантские цветы, растущие в горах Харей-Парахим на побережье. Первые колонисты навсегда остались в богатых железом красных почвах. Последующие корабли пытались уничтожить цветы, но этим только способствовали распространению их семян.
Микроорганизмы попадают в воду и пищу, едва нарушается герметичность; они кружатся в воздухе и оседают на поверхностях. Только в скафандре можно спрятаться от воздействия «ветра опыления». Попадая в организм, патоген вызывает столь сильную ответную реакцию, что организм буквально убивает сам себя. Подобно животному, которое, спасаясь от насекомых, ныряет в реку и тонет там.
Человеку в кандуре осталось недолго. Вскоре симптомы от отравления сероводородом покажутся ему легкой неприятностью. Марпе поднялся, и волна красного песка сошла с него.
– Вы идете не туда.
Путники медленно обернулись. Из-за краев гутры выглядывало смуглое тонкое лицо юноши со сморщенным носом. Тяжелым взглядом из-под густых бровей он смерил Марпе с ног до головы и следом окатил волной презрения спутника-киборга.
– Хорош защитник.
– Мои поисковые системы…
– Заткнись! – бросил юноша. – Что ты сказал, саандиман?
– Дальше на восток только Харей-Парахим – у подножья гор концентрация патогена в десятки раз превышает ту, которой ты дышишь. Ближайшая станция в той стороне. – Марпе указал на юг, где солнце притаилось за горчичными облаками. – Но ты до нее не дойдешь… в отличие от своего спутника. Впрочем…
Похожую на коринфский шлем металлическую голову киборга украшала внушительная вмятина сбоку. Пострадал и плюмаж: на шипастом гребне, делающим носителя похожим на футуристического панка, не хватало нескольких зубьев-антенн. Похоже, киборг неисправен, но мощное тело, прикрытое светлой накидкой до пят, в любом случае внушало опасения.
За спиной Марпе не наблюдал «горба» – и это было одно из немногих отличий от механических егерей, начавших охоту на нэтсов пару сезонов назад. Если с охотниками-людьми он справлялся с помощью винтовки, то против киборгов оказался бессилен. Жестянки десантировались с самолетов и планировали на нэтсов с помощью крыльев, расправляющихся из «горба». В очередной раз человек скопировал природу и обратил изобретение против оригинала.
Однажды Марпе наткнулся на егеря, растерзанного нэтсом, и скрупулезно изучил расколотую клювом металлическую голову. Там, где между сведенными нащечниками «шлема» должно проглядывать лицо, чернел пластик; вместо рта – сетчатый динамик, вместо глаз – непроницаемые стекла. Однако за десятилетия, что он провел отшельником, люди так и не смогли превзойти самый совершенный компьютер в известной вселенной – человеческий мозг.
– У тебя есть транспорт? – спросил юноша, борясь с тошнотой. – Или вода?
– Вода скоро будет. Пока лишь глоток.
Юноша вырвал протянутую флягу, опрокинул в себя остаток воды и разочарованно швырнул конус на землю.
– Когда будет еще?
– Скоро, – повторил Марпе, поднимая флягу и отряхивая ее от красной пыли. – Однако придется пить с песком.
Лицо юноши скривилось, когда он осознал, к чему привел его поступок.
– Ненавижу эту планету. Идем, Садиб…
Молча откинув плащ, Марпе прикрепил флягу к поясу.
– О! – неожиданно бодро воскликнул юноша. – Так ты из «Клэвис»?
Марпе опустил подбородок и словно впервые заметил на своей грудной пластине полустертый красный крест, увенчанный кольцом – символ «Клэвис Корп».
– Был…
… сорок лет назад. Вслух Марпе это не произнес, опасаясь дальнейших расспросов. Нельзя, чтобы парень узнал, что он один противостоит корпорации подобно Моисею, бросившему вызов империи фараона. Если пророка на путь сподвиг горящий куст, то Марпе переродился, впервые заглянув внутрь яйца.
– Знаешь Дахла? – продолжил допытываться юноша. Он капитан службы безопасности…
Допрос прервал новый приступ тошноты. Утерев рот краями гутры, парень словно бы смахнул налет спеси со своих слов:
– Что же мне делать, саандиман?
– Марпе.
– Я хочу жить, Марпе.
Сквозь маску высокомерия прорезались детские черты воспоминания из того возраста, когда кажется, что родители могут решить любую проблему.
– Я провожу вас до станции, – сдался Марпе и протянул юноше пластинку сухого мяса. – Съешь.
Тот подозрительно прищурился.
– Чье это мясо?
– Птицы.
– Хищной?
– Не все ли равно, когда на кону твоя жизнь?
– Моя вера важнее моей жизни, – упрямо заявил юноша. У тебя нет другого лекарства?
– Лекарство от патогена добывают из этого же органа, объяснил Марпе. – Причем этот факт не особо и скрывают. Здесь не Земля, юноша, все заповеди соблюдать не выйдет.
– Тебе легко говорить, кафир[2].
– Моя религия тоже строга. Но Ядовитый континент предъявляет куда более жесткие требования своим прихожанам.
– Разговор окончен, Марпе.
– Тогда не отставай. Нам надо пересечь равнину до захода солнца.
Юноша задрал голову и попытался найти светило в той стороне неба, куда ранее указал Марпе.
– Что будет после?..
– Реки разных гадов выползут из нор и хлынут на равнину, пожирая все живое – животных, растения, насекомых. В твоих сандалиях знакомство с ними станет чересчур близким… Кстати, как вы здесь оказались?
– Наш самолет разбился.
Больше он не проронил ни слова. За много часов перехода по красной равнине Марпе услышал от него лишь негромкое бормотание, похожее на молитву. Время от времени юношу мучили рвотные позывы, но в желудке не осталось ничего, что могло выплеснуться наружу. С воспаленными глазами он след в след брел за Марпе, словно верующий за пророком. Не знающий усталости киборг по имени Садиб несколько раз предлагал понести его на руках, но в ответ неизменно получал приказы заткнуться, звучавшие все слабее и слабее.
На горизонте замаячило несколько башен, куда толще и выше тех, что опирались на спиральные холмы. Марпе в бинокль пробежался от основания колонн до того места, где они исчезали в желтых облаках. Там скрывалась от патогенных ветров Ир-Бикце – самая близкая к горам Харей-Парахим исследовательская станция.
– Гляди, юноша, – произнес Марпе и протянул назад бинокль. – Мы близко.
Ответа не последовало. Парень лежал ничком в красной почве, раскинув руки в стороны. Когда киборг перевернул хозяина, струйка крови выбежала из уголка пересохшего рта. Гутра сползла с головы, и прядь темных волос создала хлипкую тень над трепещущими веками.
– Его пульс замедляется, – сообщил Садиб безэмоциональным голосом.
Марпе достал из кармана мясную пластину и тут же понял, что человеку в обморочном состоянии не хватит сил разжевать ее. Он сунул ее себе в рот, тщательно смочил слюной и разгрыз на волокна. Затем пропихнул слизкий комок в горло юноши и заставил его проглотить, невзирая на слабые попытки к сопротивлению.
– Это его спасет?
– Не знаю, – признался Марпе. – Возможно, отравление нанесло непоправимый ущерб.
Опорные башни станции находились в полудне пути отсюда. Тут Марпе обратил внимание на скалистый гребень – полустертый временем серый горб, почти утонувший в красной почве. Внутри наверняка есть пещера. Садиб поднял юношу с такой легкостью, что казалось, будто тело выскользнуло из белой кандуры, и киборг понес одну лишь ткань. Марпе заглянул за его руку и увидел безвольно качающуюся голову.
– Неси аккуратнее, – попросил он.
Основание скального выступа прорезала расщелина, напоминавшая приоткрытый рот с острыми, как у пираньи, зубами. Чем ближе они подходили, тем шире становилась пасть, готовая заглотить их. В глубине пещеры, там, куда не добирались полчища пресмыкающихся, все поросло жесткой пурпурной травой. Марпе срезал несколько охапок и соорудил из них небольшое ложе. Потом снял кожух с тритиевого фонарика – получилась лампа, осветившая зеленым светом весь закуток, где они укрылись.
Когда Марпе разжевывал для юноши очередную пластинку, в его памяти всплыли миражи о подобных ситуациях, когда люди укрывались в ночи около костра и прогоняли скуку и страх разговорами. На Ядовитом континенте такая ситуация невозможна, ведь здесь банально нечему гореть. К единственным деревьям, растущим в столь сложных условиях, подносить пламя сродни самоубийству.
Юноша метался в горячке около часа, периодически вскрикивая что-то на своем языке. Затем он затих, но буквально через несколько минут проснулся и приподнялся на локтях.
– Садиб, почему ты не на зарядке? – рассеянно пробормотал он. – Где кабель?
– Здесь нет точки подключения, – невозмутимо ответил киборг.
– Тогда отключу тебя… Wintermute[3].
Голова киборга безвольно упала на металлический нагрудник, словно кто-то перебил ему позвонок. Игнорируя присутствие Марпе, юноша опустился на настил и моментально уснул. На этот раз он уподобился своему телохранителю – лежал без движения и стонов, лишь подъемы грудной клетки выдавали работу легких.
Бессонная ночь сказывалась и на Марпе. Он все охотнее смыкал и все с большим трудом поднимал веки. В промежутке между морганием зеленый свет погас. Он тряхнул головой, и привычные к темноте глаза обнаружили, что травяное ложе опустело… Юноша исчез. Марпе вскочил на ноги и отыскал взглядом Садиба – киборг оставался неподвижным. Откуда-то из глубин пещеры донеслись щелкающие звуки.
Горизонтальный разлом шел от основания холма, сужаясь подобно клину. На его острие расплывалось зеленое пятно, ставшее для Марпе признаком того, что юноша еще жив. Чем глубже он забирался, тем светлее становился свод и стены пещеры: гранит уступал месту мрамору.
Фигура в белой кандуре, в зеленом свете казавшейся серой, держала на вытянутой руке фонарь. Из глубин памяти немедленно всплыла фигура Отшельника – когда Марпе учился, в моду вернулась эзотерика. Вместо старца с фонарем стоял юноша с растрепанными волосами; на сером лице застыла непонятная эмоция. Зрачки и темные радужки слились в две зеркальные грани. Отражая зеленый свет, они неподвижно буравили темноту пещеры.
Внезапно оттуда в круг света выплыла золотистая голова с изогнутым клювом. Следом появилось и остальное тело: длинная мощная шея, могучие крылья, стелящиеся по камням, и балансирующее на когтистых пальцах туловище. Марпе по-настоящему испугался, впервые находясь так близко к живой взрослой особи.
А юноша вместо бегства поднял лампу выше.
– Гляди.
Зеленый свет охватил новые участки пещеры и добрался до стен, где мрамор миллионы лет назад расплавился и застыл волнами. На белой поверхности справа от себя Марпе обнаружил глубокие царапины. Он приблизился, и кривые линии с рваными краями сложились в рисунок существа с крыльями, парящего под самолетом. Ниже летел еще один нэтс… Нет, он ошибся. Верхняя фигура обладала ее одной парой конечностей. Сердце Марпе пропустило удар, когда он понял, что под самолетом изображен человек, а точнее крылатый егерь, охотившийся на нэтса.
– Когда ты успел?
– Это не я, – удивленно ответил юноша.
Зеленый свет выхватил из темноты еще мраморные полотна – и на каждом из них темнели линии. Гравюры иллюстрировали быт нэтсов: от охоты на панцирных животных до высиживания яйца. На одном склоне Марпе различил множество птиц, окруживших одну особь, чьи крылья прорезали дополнительные линии. Что могло вынудить одиночных птиц собраться вместе?
Нэтс чутко следил за каждым его движением. Взглянув в желтые глаза, Марпе наконец смирился с тем, во что столько лет боялся поверить. В них сквозила настороженность, но отсутствовала привычная агрессия. Эта особь отличалась от тех, что ему раньше попадались. За спиной нэтса на подушке из перьев лежало крошечное яйцо, едва заметное в зеленом свете. Словно почуяв угрозу, высший хищник щелкнул клювом и расправил крылья, заполонившие почти всю пещеру.
– Нам пора, – прошептал Марпе, подняв руки вверх. Медленно отступаем назад.
– Но что это значит?
– Назад!
Его шипение насторожило нэтса, и тот, наклонив голову, проводил их подозрительным взором. По туннелю они шли молча. Юноша постоянно оглядывался, опасаясь преследования, а Марпе погрузился в свои мысли настолько глубоко, что упустил момент, как они вернулись к месту привала.
– Умираю от жажды, – простонал парень, пытаясь вывести Марпе на разговор. – Ты обещал воду! И где… Ой! Что это за тварь?!
При попытке откинуться назад его ладонь наткнулась на полуметровый холмик песчаного цвета, который отпрянул в сторону и, слегка качаясь, посеменил к Марпе.
– Вот и вода, – пробормотал он, вынырнув из тяжелых мыслей. – Знакомься, это Хавир.
При ближайшем рассмотрении песчаный холмик оказался покрыт чешуйками, словно большая еловая шишка. Броня туловища плавно перетекала на остроконечную голову с маленькими черными глазками-бусинками. Марпе достал из рюкзака кусок грязной ткани и тщательно очистил чешую от песка и грязи. Затем поднес запястье с модулем управления к голове Хавира и запустил команду на устройстве. Часть чешуек сбоку сдвинулась в сторону, обнажив две трубки.
– Робот-сборщик? – догадался юноша. – Класса «Панголин»?
Марпе кивнул и подставил конус под один из выводов. Внутри Хавира заработал насос, и во фляжку полилась вода с сильным запахом плесени. Когда конус заполнился, Марпе с наслаждением сделал несколько экономных глотков и смочил пересохшие губы.
– Держи.
– Я не стану это пить! – запротестовал юноша. – Почему нельзя найти нормальную воду?
– Разве не все прибывшие прослушивают лекцию об Ядовитом континенте?
Юноша несколько смутился.
– Я прилетел частным рейсом и подумал… что это пустая трата времени.
– Так вот, юноша…
– Фейсал, – тихо произнес он. – Меня зовут Фейсал.
– Хорошо, Фейсал, – рассеянно улыбнулся Марпе. – Запомни главное: Ядовитый континент не просто так получил свое название. Растения, животные, насекомые – все здесь непригодно для употребления в пищу человеком. Даже вода, с каких бы глубин ее не выкачивали, токсична. Только тщательная переработка делает пищу и воду удобоваримыми.
– А этот кусок птицы? – Фейсал продемонстрировал обглоданную по краям пластинку. – Он разве не отсюда?
– Впервые вижу на Ядовитом континенте человека, столь несведущего в местной природе. Когда готовили нашу экспедицию, каждый сдавал серьезный экзамен на знание планеты. – Ну, просвети меня, саандиман.
Насмешливый тон Фейсала не вызвал раздражение у Марпе, напротив, он порадовался, что тот чувствует себя намного лучше.
– Сперва выпей воды, – скомандовал он. – И поешь.
– У тебя есть еда? – встрепенулся Фейсал.
Марпе улыбнулся, и юноша сразу сообразил, какой ответ его ожидает. Поэтому он скривился и с отвращением следил, как из другой трубки робота-сборщика выдавливается субстанция, напоминавшая прозрачную лапшу.
– Прошу, – взмолился Фейсал, – скажи, что на вкус это не так мерзко, как на вид.
– Она безвкусна.
Не слишком ободренный, но с невиданной ранее покорностью Фейсал принял из рук Марпе палочки и принялся за еду. Жевал он жадно и молча, время от времени поглядывая в темноту пещеры, где скрывался нэтс с яйцом.
– Кто ты, Марпе? И что мы нашли там?
Ответа пришлось ждать несколько минут. Марпе не спеша доел свою порцию и выпил очищенной воды. Далее вынул из рюкзака щетку размером с ладонь и небольшой масляный флакон. Повинуясь команде с модуля управления, робот перевернулся на округлую спину, обнажив исцарапанное черное брюхо. Короткие широкие лапы Хавира замерли в воздухе.
– Ты ведь знаешь, почему люди так вцепились в Ядовитый континент?
– Конечно, – с обидой в голосе произнес Фейсал. – Из-за нэтс элион. Из поджелудочных этих птиц добывают вещество, замедляющее старение.
– Не из поджелудочной, а из зобной железы – тимуса. У людей он тоже есть, но с возрастом деградирует и вырабатывает все меньше иммунных клеток. В том числе из-за этого люди стареют. Гормон, извлекаемый из зобной железы нэтсов, препятствует атрофии тимуса у людей. Иммунитет остается таким же «гибким» и адаптивным, как в детстве, и продолжительность жизни резко возрастает.
– Эти инъекции обходятся мне в дикую сумму, – похвастался Фейсал, до этого не проявлявший интереса к словам Марпе.
