Дарья Сницарь
Семейное дело
Пятью минутами позже они сбросили со спины рюкзаки и приступили. Штыки лопат с хрустом погружались в сухую землю, кромсали корни трав. Олег встал спиной к пустой степи, лицом к далёким домам. Окна с такого расстояния было не различить, но свет в них, кажется, не горел. Зарево фонарей ночного города разливалось вдоль линии горизонта.
Олег, в жизни не копавший ничего глубже могилы для кошки, взялся за дело с излишним для его лет усердием. Вспотевшие ладони быстро начало саднить, расшалилось сердце.
Они с Петей трудились без малого четыре часа, пока не наткнулись на деревянную крышку. Олег узнал её: точно такая в 99-ом исчезла с колодца на участке. А накануне отец приводил домой приятеля – рослого молодого парня с щербинкой между зубами. Олег запомнил гостя потому, что на левой руке его не хватало мизинца.
Петя окопал края крышки и резким швырком выбросил её из ямы. Открылся тёмный колодец, каменная кладка, пустота. Олег склонился над входом в курган. В нос бросился неприятный душок: запах мидий, оставленных в целлофановом пакете на жаре. Склеп представился ему доисторическим моллюском, «задохнувшимся» под земной твердью. В груди вспенилось щемящее предвкушение встречи с настоящей Керчью.
– Полезай наверх за верёвкой, – поторопил он Петю. – Ночь не бесконечная.
Тот выбрался из ямы, мастерски обвязал ствол дерева морским узлом, засомневался:
– Длины-то хватит? Сколько в ней? Метров десять?
– Должно хватить. Если ты макраме не наплёл. – Олег встал на корточки и осветил фонариком земляной пол, находившийся примерно четырьмя метрами ниже. – Я первый полезу.
Он подвесил включённый фонарик к поясу за карабин, натянул верёвку и стал спускаться мелкими пружинистыми прыжками. Удары ступней о камень множило эхо. В висках волнами бился иррациональный страх темноты. Наконец, Олег ступил на пол и сразу же обернулся, рванул вверх фонарик: свет выхватил уходящий вперёд и вниз коридор, называемый «дромосом». Путь к погребальной камере.
Раздался отдалённый звук: будто жидкость перетекла из одного сосуда в другой. А может, то прожурчала кислая слюна у него во рту: в тишине кургана внутренние звуки организма казались внешними, враждебными. Он задрал голову, крикнул партнёру:
– Порядок, спускайся!
Петя быстро проскользил по верёвке и приземлился рядом с Олегом. Они тут же сбросили рюкзаки. В свете фонариков очертания дромоса сделались отчётливее. Коридор был достаточно широк, чтобы двое взрослых мужчин могли стоять плечом к плечу. Хорошо утрамбованный земляной пол шёл под уклон. Стены из ракушечника покрывали хаотично разбросанные рисунки.
– Ты глянь! – Петя поспешил к фреске, изображавшей огромный глаз с чёрным зрачком. Исполинское веко облепляли белые наросты с дырочками в центре, похожие на лопнувшие ракушки. – Видишь это, видишь? В керченских склепах живопись миниатюрная. Орнаменты, птички, листочки, фигуры людей величиной с ладонь. А это… – Он схватил Олега за плечо. – Давай приведём сюда археологов?
– Ага, а ещё Аксёнова и Первый канал, – хохотнул тот. – Они скажут, что находки ничего не стоят, и от этого «ничего» вручат нам половину.
Олег для вида посмеивался, но в груди грозой клокотало раздражение. «Чёрт меня дёрнул послушаться отца! Лучше одному идти, чем с такими энтузиастами». Петя знал теперь расположение склепа и мог навести на него каких-нибудь старых товарищей по раскопкам.
– Великолепно! – Партнёр любовался изображением чудовищного зуба, достойного пасти доисторической акулы. – Надо будет зарисовать… И странно всё-таки: обычно загробную жизнь изображают, а тут части тела…
– Просто художником был скифский Пикассо. – Олег стал подталкивать Петю под спину. – Идём, мы не в галерее.
Они бок о бок направились к погребальной камере. Олег краем глаза поглядывал на проступающие из темноты фрески: язык длиной с пляжный шезлонг, нос, растянувшийся от пола до потолка, ухо, похожее на спящего в позе эмбриона человека. Петя продолжал восклицать:
– Прекрасное состояние! Яркие цвета! Наши имена войдут в историю Керчи!
Олег слушал его мрачно, с возрастающей неприязнью. «Загубил лавку, а теперь хочет и спасательный круг отобрать. Лишь бы самолюбие потешить».
Впереди показалась круглая дыра вчетверо шире дворового колодца. Олег засмотрелся на неё, не глядя ступил на какую-то скользкую наклонную поверхность и перенёс вес на ногу прежде, чем осознал ошибку. Он поехал вниз, клацнул ногтями по соседней стене, тоже будто бы гладкой, отшлифованной, схватился за Петю, едва балансирующего на ногах, оба упали, прокатились до края ямы и рухнули в пустоту.
Падение было недолгим, удар немного смягчил песок, но копчик всё равно прострелила острая боль. Олег подобрал фонарик, огляделся по сторонам и наконец высветил главный предмет в погребальной камере: скелет руки из чистого золота. Древний мастер воссоздал остов конечности с анатомической точностью, в правильном масштабе. Указующий перст её был устремлён к потолку. Одного пальца-черенка не хватало.
