Дарья Валерьевна Кошевая
Зима в Некроплисе
Обычно Коринн встречалась с тройняшками каждый второй день и должна была прийти к ним только завтра, но мадам Кобаяси попросила ее об услуге:
– Мне нужно сходить в Крепость. Меня не будет всего пару часов. Могла бы ты сделать мне одолжение и посидеть с лисятами?
Коринн согласилась. У нее было одно дело на сегодня, но такого рода, что можно перенести и на вечер, а благосклонность хозяйки хостела дорогого стоила. К тому же ей просто нравилось проводить время с рыжими непоседами, если оно не было слишком долгим и никто из них не пытался откусить ей ухо. Зубы у бесят были до ужаса острые.
– Ты можешь их сегодня даже не учить. Просто прогуляйтесь по двору. Они так хотят на улицу! – сказала Тамико с улыбкой.
Перед уходом мадам Клопбух одарила девушку синей шалью и варежками.
– Мои косточки оказались правы, – бормотала она, пристраивая шаль у Коринн на плечах, – как и всегда. Будет холодно. Я связала это для тебя, деточка.
Коринн тепло поблагодарила старушку и вышла в…зиму. Кажется так это называлось во Внешнем мире. Странное ощущение нереальности захватило ее с первых шагов. Город был другим под всеми этими слоями изумрудного снега. Будто чище и красивее. Но Коринн знала, что это обманчивое ощущение. По крайней мере, что касается чистоты.
Ботинки с хрустом и скрипом проваливались в неутоптанную дорогу. Мороз щипал щеки и уши. Наверняка даже Жак Бержак слез со своей бочки и забрался в теплое местечко.
Если снега выпадет больше, придется потрудиться, чтобы выбраться из собственного двора.
Она подозрительно взглянула на небо.
Кто его знает, сколько обычно падает. И как часто. А также, насколько холоднее может стать?
Это важно, когда живешь в каменном мешке с едва теплящейся саламандрой, а из теплых вещей остался единственный свитер, и он сейчас на тебе.
Она так мало знала о зиме. Почти ничего. Зима упоминалась в нескольких сказках, которые она читала. Но там это было лишь красивым фоном к не менее красивой истории. Принцы спасали замерзших красавиц из ледяного плена. Снежные королевы забирали с собой мальчиков с пламенными сердцами и любили их до последнего вздоха… Хотя возможно, она что-то путала. Коринн давненько не заглядывала в эти книжки. Все они остались на полке в башне.
Она вздохнула и выдохнула облачко пара. Лисятам это понравится.
– Смотри, как я могу! – кричала Матсу и плюхалась спиной в снег. Иногда во время своих падений она на миг превращалась в девочку и начинала дико хохотать. Матсу кричала на лисьем языке, или, возможно, на языке оборотней. По-человечьи она сегодня повторяла только «Здоровско!» и «Играть!», а ее братья вспомнили слова «Падать!» и «Валяться!». Коринн радостно подумала, что ее обучение дало хоть какие-то плоды. Ичиро зарылся носом в сугроб и, кажется, облизывал снег, хотя Коринн уже несколько раз просила его этого не делать. Джиро носился по двору, как ненормальный. Они во много раз превосходили размерами настоящих лисят и скорее походили на крупных собак. Коринн не всегда могла справиться с разбушевавшимися тройняшками, и это был один из таких случаев. Устав призывать их к порядку, она просто замолчала, давая лисятам вдоволь побеситься. Наблюдая за чужим счастьем, она и самой себе казалось немного счастливее. Словно чужая необузданная радость вливалась и в нее, каким-то образом попадала прямо в сердце и заставляла его слегка оттаять, потеплеть.
Но в один миг все закончилось. Начал падать снег. Коринн и тройняшки задрали головы к небу, приветствуя новое погодное явление в своей жизни, пытаясь разглядеть (а кое-кто и распробовать) его получше. Коринн поймала снежинку на варежку.
Какая странная. Похожа на маленькую пентаграмму…
И вслед за этим Коринн поняла, что падает вниз, а глаза ее закрываются.
Она лежала на мягком, и это было не так уж плохо. Но на лице было мокро и холодно. Коринн села, машинально оттирая лицо от подтаявшего снега. Щеки горели на морозе. Во рту был странный привкус холода. Она оглянулась – тройняшки тоже приходили в себя. Они удивленно переглядывались и дергали ушами.
– Мы уснули? – спросила Матсу. Три пары любопытных глаз уставились на девушку.
– Похоже, что так. Вы в порядке?
– Ага.
– Чувствуете что-то странное?
Лисята совершенно по-человечески покачали головами. Матсу на миг превратилась в девочку и тут же перекинулась обратно. Мадам Кобаяси говорила, что дети еще не могут контролировать свое тело, но Матсу похоже скоро научится. Коринн тоже обернулась. Ничего необычного вокруг не было. Двор оставался тихим и пустым. Снег больше не шел.
Она поднялась, отряхнула одежду. В сугробе остался отпечаток ее тела.
Интересно, сколько мы так пролежали? И что это, черт возьми, было?!
Коринн осмотрела себя. Ничего не пропало. Хотя, честно говоря, она переживала только за цепочку на шее. Других ценностей у нее с собой не было.
Какой-то маг сделал это с нами? Зачем? Хотел нас убить? Не похоже. Мы живы, а это самый веский из аргументов против.
Она еще раз внимательно обозрела двор. Даже следов не прибавилось! Такое ощущение, что здесь никого не было.
– Я ничего не понимаю, – пробормотала Коринн.
– Мы тоже, – согласился Ичиро и добавил на человеческом: – Дом!
– Дом! Дом! – загалдели его брат и сестра. Они выглядели испуганными и подавленными.
– Надо говорить «домой», «Мы хотим домой», – автоматически поправила Коринн и кивнула: – Пойдем. Я отведу вас.
Она сидела с лисятами, пока не вернулась мадам Кобаяси. Все это время тройняшки, обычно такие жизнерадостные, провели, молча вылизывая шерстку друг у друга. Зная их уже некоторое время, Коринн поняла, что так они успокаиваются, как бы повторяя, что ничего страшного не случилось.
Мадам Тамико вбежала и стиснула лисят в объятиях.
– С ними все нормально? – спросила она у Коринн.
– Да. Они просто немного испугались. А откуда вы знаете…
– Пошел снег, и мы все упали, – резко сказала женщина. – Я была у ворот Оппидума. Так и не успела войти. Я видела, как люди и упыри повалились на землю, словно мертвые. Я так испугалась! Хотела убежать, но не смогла. Помню, как ударилась головой о мостовую. Хорошо, что снег смягчил падение. И темнота. Потом все проснулись. Или только мне кажется, что я спала, не знаю. Когда я встала, то сразу бросилась назад. Вдруг с моими лисятами что-то случилось!.. Ох, я так перепугалась!
– Было похоже на сон, – согласилась Коринн. – Что это могло быть? Какая-то магия?
– Несомненно, магия! – Мадам Кобаяси поджала губы, все так же крепко обнимая детей. – Хотела бы я знать, чья!
В ее глазах показалась ярость рассерженной лисицы.
Тамико Кобаяси напоила ее чаем, поблагодарила и очень ненавязчиво простилась. Завтра, по ее словам, можно было не приходить. Она скажет, когда услуги Коринн понадобятся. Коринн попрощалась с лисятами и пошла в сторону рынка, то и дело поглядывая на небо. Ее занимал вопрос, связан ли снег с колдовством. Связанна ли с этим вся зима, что так внезапно обосновалась в городе. Как бы то ни было, небо казалось безобидным. Оно было даже светлее, чем обычно. Оно притворялось, что ничего не произошло. «Ладно, – подумала Коринн, – на этот раз поверю тебе».
Но что же случилось? Какой-то сумасшедший маг применил заклятие сна к целому району города? Возможно ли такое? Зачем он это сделал?
Она поежилась. Холод пробирался в рукава и устраивался на сгибах локтей. Коринн взглянула на силуэт крепости, что возвышался на горизонте, легко обогнав все городские крыши в высоте.
«Умники из Оппидума» – вспомнились ей слова Фабриси. Она имела ввиду воскресителей, некромантов, занимающихся самыми темными из искусств. Побочные действия их магии часто выходили из-под контроля, населяя Некрополис всевозможными формами монстров. А может и чем похуже. Вероятно в этот раз воскресители сильно напутали, проводя свои жуткие ритуалы.
Не доходя до рынка, но уже прекрасно его слыша и обоняя, Коринн свернула в Ведьмин переулок. Магазин без таблички неприветливо смотрел на нее пустыми темными витринами. Если хорошенько приглядеться, сквозь пыльное стекло можно было увидеть старый орган, скрипку на стене и черную арфу.
Коринн подергала за ручку, отлитую в форме контрабаса – на всякий случай, хотя за последние полгода еще не случалось такого, чтобы дверь оказывалась открыта.
Дверь не поддалась и сейчас. Коринн стянула варежку. Громко, со знанием дела, постучала. Она приходила сюда каждый день. (Ну ладно, почти каждый.) И всегда стучала в дверь.
– Оставь в покое мою лавку и убирайся, маленькая дрянь! – прозвучало по ту сторону. Голос несомненно принадлежал хозяину магазина, Бишопу Хмелье. Коринн так растерялась, услышав ответ, что на секунду забыла все слова. На протяжении полугода никто не отвечал ей с той стороны.
– У меня для вас заказ! – запоздало воскликнула она. – Я заплачу любые деньги!
Сначала было бы неплохо их заработать.
Но стоя здесь она готова была обещать что угодно. Лишь бы ей открыли чертову дверь и спросили наконец, чего она хочет. Это было действительно важно.
– Убирайся! – повторил Хмелье. Она услышала, как он уходит вглубь лавки. Бухнула кулаком по деревянной обивке и с раздражением отметила, что содрала кожу на костяшках. Несколько раз пнула дверь, собирая взгляды окружающих. Еще недавно она себе такого не позволила бы. Теперь ей было все равно, что о ней подумают. Потому что она тоже была о них не самого лучшего мнения.
Магазин молчал, погруженный во мрак. Никто больше не отвечал ей.
Проклятый упырь! Чего тебе стоит только выслушать меня!
Она специально злилась. Злость – хорошая движущая сила. Единственное, что у нее осталось, это злость. Без нее можно было почувствовать себя пустой. Маленькой. Брошенной.
Нет, я не собираюсь думать об этом. Мне надо поговорить с Хмелье. И я поговорю с ним!
Коринн посмотрела на витрины. Как-то она уже пыталась разбить их, чтобы проникнуть в магазин. Витрины не поддались, надежно хранимые каким-то заклинанием.
Ладно.
Была еще задняя дверь. Коринн бросилась в переулок, чтобы прийти к зданию с другой стороны. Там располагался грязный двор. И маленькая дверка на фасаде здания. Она была приоткрыта. Бишоп Хмелье стоял в проеме, курил и смотрел в небо. Он все так же походил на ожившего скелета, тощий, с неприятно-блеклыми глазами и редкими клочками волос мышиного цвета, если говорить о полевых мышах.
Коринн могла бы поклясться, что упырь вздрогнул, увидев ее. Потом зашипел, обнажая клыки. И тут уже настал ее черед пугаться. Все маленькие волоски на ее шее встали дыбом. Она в узком безлюдном дворике, а упырь скалится и смотрит, краснея от злости. Пожалуй, я зря искала с ним встречи. Ну и взгляд!..
– Я не уйду, пока не поговорю с вами!
Голос не дрогнул, в отличие от сердца. Коринн даже не попятилась, хотя очень хотелось. Собственные ноги готовили ее к бегству. Но разум говорил: «Стой! Ты ведь пришла сюда за этим! Самое глупое, что можно сделать – убежать, так и добившись своего».
Хмелье оскалился сильнее.
– Говори!
Он умудрился выплюнуть это слово, как величайшее оскорбление.
– Мне нужна музыкальная магия для призыва. Уверена, вы можете…
– После всего, что было?! Ты просишь меня ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЛЮДИ ГУБЕРНАТОРА СХВАТИЛИ МОЮ ЖЕНУ И УГРОЖАЛИ МНЕ?!!
– Я… Я не прошу. Я хочу купить…
– Купить? Думаешь, деньги что-то изменят? Приходишь сюда, как ни в чем не бывало! Полагаешь, я стану помогать с вызовом Крысолова, который к черту разнесет наш город?!!
Прозвище Ренара кипятком ударило по внутренностям.
Бишоп Хмелье орал, и глаза его все больше наливались безумием:
– Она ушла от меня, понятно? Вам больше нечем мне угрожать! Нечем!
– Ваша жена? Мне жаль…
– УБИРАЙСЯ! – его голос эхом отразился от стен двора. На этот раз Коринн действительно попятилась.
– Если ты еще раз появишься возле моего магазина, я покажу тебе, что значит смерть от потери крови! И мне плевать, что со мной сделает после этого твой высокопоставленный любовничек! Так ему и передай!
Ей потребовалась пара секунд, чтобы осознать: хозяин лавки имел ввиду Губернатора. Хмелье сплюнул и скрылся за громко хлопнувшей дверью.
– Он не мой любовник! – воскликнула Коринн яростно. – И я не хотела, чтобы так получилось с вашей женой!
Двор был пуст. Она ничего не добилась. К тому же, кажется, только что нажила еще одного врага. Хмелье винил ее во всем случившемся.
Бездействие – тоже зло. Долгое время она была слишком наивна, чтобы не доверять. Она пустила в дом незнакомых людей, верила всему, что они говорят, и помогала по мере сил. Ей не хотелось задумываться, заслуживает ли смерти предыдущий Губернатор. Она, честно говоря, и сейчас этого не знала. Оба кандидата на пост правителя Некрополиса были достойны друг друга, если провести состязание по количеству грязных интриг. Но погиб не только Дюк. (Смерть его была ужасной, Губернатора растерзали гремлины, повинуясь приказу маленькой девочки, которую Николас взял в заложники. От его претендента ни осталось ни кусочка.) Пострадало множество других людей.
Коринн пыталась все исправить, но было поздно. Придя на место преступления в последнюю минуту, мало чего можно добиться.
***
Инай
Инай здесь не нравилось. Дело было вовсе не в холодном каменном полу и не в мрачном, тонущим в тени потолке. Не во влажных стенах. Отчасти в гремящей ледяной цепи, тянущийся за ней, куда бы она не шла. Инстинкты говорили, что это плохое гнездо. Здесь было опасно. Все эти существа, что приходили сюда, не желали ей добра. Инай, как могла, пыталась напугать их, шипя и скаля зубы, но прекрасно понимала, что конечности слишком – недопустимо! – слабы. Об этом так же не уставал повторять лязгающий голос у нее в голове. Если существа захотят ее съесть, она не сможет им помешать. Но она будет драться до последнего. Да, она хочет жить. Хочет жить.
– Кто ты? Враг, друг? – набравшись смелости спросила она у одного из существ. Он не ответил, даже не посмотрел в ее сторону. Существа говорили иначе, они открывали для этого рот, а ее вопрос шел прямо из головы.
ГЛАВА 3
Коринн
Подавленная, она вышла из переулка, пиная ногами снег. В Некрополисе был только один магазин, торгующий музыкальными инструментами, и сейчас ее оттуда выкинули, запретив появляться вновь. А ведь у нее была надежда, что с помощью колдовской музыки получится призвать Ренара! «Я вернусь, когда ты меня позовешь. И на этот раз, ты уйдешь со мной», – так он сказал. Но она понятия не имела, как приблизить этот момент.
– Зачем тебе нужен упырь?
Коринн вскинула глаза. Николас стоял на ее пути, скрестив на груди руки. Глаза цвета кофе казались непроницаемыми. Он не был одет в традиционную мантию Губернатора, но все равно выделялся из толпы. Коринн едва не фыркнула, разглядывая подбитый мехом плащ, капюшон которого был сделан из головы волка.
– Хочешь призвать Крысолова, да? Я мог бы помочь.
Ну коне-ечно.
Вероятно, он и правда мог бы помочь: пригрозить Хмелье, например. Вряд ли хозяин лавки всерьез собирался противостоять властям Некрополиса. Но что потом? Если Ник и поможет с ритуалом, то только для того, чтобы схватить Ренара на этой стороне.
Нет уж, спасибо.
– Господин Губернатор, – Коринн скопировала его позу и слегка склонила голову, собираясь проскользнуть мимо. Как он нашел ее? Неужто знал, что она придет сюда?
– Когда мы одни, ты можешь звать меня по имени.
– С чего бы? – она вложила в голос все свои запасы яда. Но это не подействовало.
– Я провожу тебя до хостела, – Николас оказался рядом.
– Я иду не туда!
– А куда?
Он, казалось, был сама заботливость. Коринн передернуло. Она действительно собиралась домой.
– Не твое дело.
– Если ты думаешь, что я не знаю про Общий дом, то глубоко заблуждаешься. Я знаю. Никто не выпускал тебя из виду.
Вот так. Оказывается, она напрасно расслабилась, чувствуя себя в безопасности. Коринн вздохнула и направилась в сторону хостела. Какая теперь разница. Ник шел рядом, подстроившись под ее шаг. За спиной, метрах в ста маячили наблюдатели в новых, с иголочки, плащах, с устрашающими посохами, увенчанными черепами и магическими кристаллами. Ни для кого не было секретом, что им существенно повысили жалование. Среди фигур в пепельных плащах угадывался Лесли Гриббоу, наблюдатель, который был закреплен за Коринн после смерти ее родителей и первый помощник Губернатора.
– Что слышно о нашем бравом Крысолове?
Она пожала плечами, не желая отвечать.
– Понятно, ничего. А как поживает Алан?
Коринн снова промолчала.
– Все тебя бросили, не так ли? Никому не нужна. Кроме… дай подумать… меня. Только я о тебе помню, малышка.
Николас попытался заглянуть ей в глаза, но она упорно избегала его взгляда. В напряженном молчании они дошли до Общего Дома. Ник поднялся по ступенькам и рывком распахнул дверь. Не скрывая любопытства, уставился внутрь.
– Ну и дыра, – резюмировал он. На этот раз Коринн подняла голову и подарила Губернатору злобный взгляд, красноречиво показывая, что он играет на остатках ее терпения.
– Говори, что тебе надо, и убирайся отсюда!
Она легко могла посмотреть хостел его глазами. Потрепанное жизнью одноэтажное здание из черного камня, с крохотными окошками под крышей. Ни говоря уже о том, что Николас увидел внутри. Или точнее, не увидел. Мебель. Простейшие удобства. Ничего этого не было, только постели и едва теплящийся огонь посредине комнаты. Коринн отметила, что по крайней мере жильцов сейчас нет, и ей не придется объяснять, кто этот парень в плаще из целого волка.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал Ник.
– О чем ты?
Он посмотрел поверх ее головы, ища глазами своих людей.
– Я не могу говорить здесь. Приходи завтра в Оппидум.
– И не подумаю!
– Ты же хочешь вернуть свою башню?
Коринн замерла, почти загипнотизированная его тоном. Потом встряхнулась. Именно он ее отнял! А теперь играет на чувствах!
– Мне здесь нравится.
Николас насмешливо прищурился, но голос оставался серьезным.
– Не принуждай меня грозить чем-то плохим. Ни тебе, ни мне это не придется по вкусу. Гораздо приятнее, если я благодарю, а не заставляю силой, уж можешь мне поверить. Сделай, как я прошу. Будь завтра. В моей гостиной.
Ее сердце заколотилось быстрее.
«Грозить тебе чем-то плохим»?
Первая мысль была о родителях. Неужели Ник говорил о них!
– Мы все обсудим, – сказал Николас, дотронувшись до ее плеча. – Мне правда надо, чтобы ты пришла. И вот еще кое-что, – он вложил кинжал в ее ладонь. – Так сказать, жест доброй воли. Мой подарок тебе, взамен… утраченного.
Коринн смотрела на изящную серебренную рукоятку, выплавленную в виде экзотических цветов. На смертоносное лезвие, шириной в два пальца.
– Очень острый, – подтвердил Ник. – Будь с ним аккуратнее. Не бойся, на кинжале нет никаких заклятий, можешь проверить, спросив у любого некроманта. Это просто хорошее оружие.
Коринн подняла на Губернатора глаза:
– Хорошо, я приму подарок. С тобой он может мне понадобиться. Следующий раз буду целиться в горло.
– Какая злая, – улыбнулся брюнет. – Плохой день, да? – и добавил официальным тоном: – Коринн Тирс, жду вас завтра у себя в приемном зале.
«Моя помощь» – повторила она, глядя ему вслед, запоздало осознав, как это глупо звучит. Изящная насмешка? Какая от нее может быть помощь Губернатору Некрополиса?
Наверняка, очередной дурацкий способ затащить меня в крепость!
Чешуйки инея покрывали Овраги, сковав грязное месиво в одно ледяное полотно. Где-то под этой коркой затаилось кто знает сколько чудовищ. Коринн чувствовала их присутствие и даже слышала некоторых. Но сегодня их мысли были вялыми, замороженными.
Она сжимала в руках промасленный бумажный пакет. В пакете лежала жареная ножка. Куриная – в этот раз. Иногда гусиная или утиная. Когда-то, должно быть в прошлой жизни, ей показалось бы сумасшествием приходить к Оврагам и подкармливать одного из монстров жареной птицей, купленной на собственную зарплату. Но такова была цена спасения. И она ее платила. Пока платила.
Разглядывая бугристый пейзаж, она думала о том, что скоро придется это прекратить. Если действительно пришла зима, добывать еду станет все труднее. Коринн не сможет кормить лепрекона, голодая сама.
Надеюсь, он это поймет.
Снег скрипел под ботинками – она перетаптывалась с ноги на ногу. Пакет тихо шуршал, зажатый в варежке. Лепрекон неожиданно оказался в поле зрения: он скатился со склона одного из оврагов, потом вскарабкался на следующий и снова скатился.
Маленький, тощий, совершенно голый. Коринн было холодно даже смотреть на лепрекона. Она чувствовала, как ее собственный кончик носа краснеет, а потом белеет, и возможно собирается отвалиться.
– Держишь обещание, – сказал лепрекон в ее голове, и забрал пакет с курицей из ее рук. Коринн кивнула. Он мгновенно вгрызся в ножку острыми зубами.
– Но разумеется, рано или поздно ты не придешь, посчитав свой долг уплаченным сполна, – мысленно произнес лепрекон, не переставая жевать. – Все это понятно.
Коринн вспомнила, что он читает намеренья с ее разума. Но стыдиться ей было нечего. Пока она могла, постоянно таскала ему еду в благодарность. Не может же это продолжаться вечно.
– Придешь еще один раз, а там посмотрим, – подумал лепрекон. Захрустел косточкой, пережевывая и ее.
– Хорошо, – сказала Коринн вслух.
За ночь выпало еще больше снега. Коринн плохо спала, даже во сне гадая, стоит ли ей идти в Оппидум. Она не сразу смогла себе признаться, что в глубине души все было решено в первую секунду. Николас посулил ей возвращение башни. И намекнул на угрозу, а кроме родителей, она не могла придумать, чем еще ее можно шантажировать. Так что выбирать она будет в другой раз. А в этот просто пойдет и узнает, чего Господин Губернатор хочет.
Она внимательно рассмотрела кинжал. Он точно был новым, видимо Ник сделал его на заказ. От Коринн не укрылось, что узор из цветов почти в точности повторяет рисунок на ее цепочке, которую подарил Алан. Что это, намек на то, что Ник понял, чей она носит подарок? Или просто они оба считают ее оранжерейным цветочком, которому подходит только милое, приятное взгляду оружие?
Коринн тряхнула головой. Что за дурацкие мысли лезут в голову! Какая разница, на что похожи узоры, главное, чтобы кинжал был острым, а это так. Пока все спали, она поупражнялась, загоняя оружие в дверной косяк. Лезвие и рукоять были отлично сбалансированы, при этом лезвие оказалось тяжелее, что делало кинжал удобным для метания на короткие дистанции. В ближайшее время она закажет ножны и больше не станет по-детски таскать кинжал в кармане.
Пока она готовила завтрак (а сегодня была ее очередь, таковы правила Общего Дома), обитатели хостела понемногу просыпались.
– Ну и холодина, аж зубы мерзнут! – пожаловалась Фабриси, выглянув за дверь. – Я-то надеялась, хоть за эту ночь растает. Чертова погодка!
Сегодня она ночевала в хостеле, поэтому несмотря на ворчание, выглядела бодрее обычного. В утреннем свете ее апельсиновая грива казалась золотистой.
– Зимой ты не сможешь работать? – спросила Коринн, помешивая черпаком дымящуюся в котле овсянку, щедро сдобренную изюмом и орехами. Фаби обернулась и удостоила ее таким раздраженным взглядом, что Коринн чуть не прикусила язык от испуга. Но то, что по какой-то неизвестной причине не прощалось ей, сходило за шутку у других обитателей хостела.
– Все клиенты замерзнут, а Фаби? – заржал Густав и подмигнул своим темным волчьим глазом.
– Мне всегда было интересно, – Фабриси захлопнула дверь и со вкусом потянулась, – если ты укусишь табуретку, она превратится в волка-недоростка?
– Давай я укушу тебя, и посмотрим, что будет! – Густав щелкнул пастью.
– Или я тебя? – лениво улыбнулась Фаби, показав ровные зубы без признаков клыков. Не смотря на это, угроза показалась внушительной, и Густав отстал.
– Как дети, – пробормотал мадам Клопбух, качая головой. Она опять что-то вязала.
Хостел Общий Дом стоял на улице Томаса Томсона, прозванного в народе Несчастным. Этот человек был печально известен по причине грубой ошибки, которую допустил, заполняя контракт на воскрешение. Вследствие этой ошибки Томас Томсон навечно завещал свое тело Главному Университету, где оно стало использоваться для экзамена по воскрешению. Его оживляли и умертвляли уже много столетий подряд.
Улица Тома Томсона была узкой, насчитывала с десяток домов, и сейчас тонула в снегу. Коринн с большим облегчением выбралась на широкий проспект, где зомби уже успели расчистить дорогу, раскидывая сугробы огромными лопатами. Они двигались еще медленнее чем обычно и похоже страдали от холода – сине-черные тела их плохо гнулись, покрывшись плотной корочкой изморози.
Коринн быстрым шагом миновала район Обманчивой Зари, такой же заснеженный, как и все остальные. Эльфелева башня сияла в морозном воздухе, являя собой силуэт замерзшей на лету стрелы. Каменные плиты круглой площади укрыло ковром снега. Это было красиво и непривычно для глаз жителей Некрополиса, ведь никогда еще их ботинки не ступали по чему-то столь чистому.
Пробравшись сквозь снежные заносы, Коринн наконец вышла к Черным Вратам – тем дверям в крепости, что вели прямиком в Корпус Губернатора. Ворота были огромными, величественными, с белыми клыками, смыкающимися между их створок.
Каждый раз проходя через них, она чувствовала волнение, потому что не очень-то приятно добровольно шагать к кому-то в пасть. (Хотя, добровольно или нет – тот еще вопрос. Все прошлые разы ее тащили за собой наблюдатели.) Как обычно и бывало, Врата распахнулась при ее появлении. Коринн вошла в темный проход, толкнула следующую дверь и оказалась в холле Оппидума. Свет, отраженный от янтарных стен, ударил по глазам, заставляя щуриться с непривычки.
– Мадмуазель Тирс? Рад вас снова видеть! – сказал появившийся рядом Тень. – Губернатор ждет вас наверху. Я уже докладываю ему о вашем приходе.
– О, э, спасибо! – пробормотала Коринн, ищи глазами того, с кем она разговаривает. Тень обнаружился на полу, так что она едва на него не наступила.
– Ох, извините!
– Мне это не принесло бы вреда, мадемуазель, – по голосу было ясно, что собеседник улыбается. – Я провожу вас.
Вторично поблагодарив Тень, Коринн отправилась к сияющим ступеням. Одна, но в сопровождении.
– Как ваши дела? – учтиво поинтересовалась она. Собеседник был творением ее родителей, и он ни разу не чинил ей зла, поэтому Коринн испытывала к нему привязанность. К тому же Тень наверняка мог рассказать нечто интересное про обитателей Оппидума.
– Замечательно! Счастлив сообщить, что в награду за безупречную службу…– тут он появился на стене и склонился к ее уху, продолжив шепотом: – Господин Губернатор пообещал создать для меня материальное тело!
– Вот как, – только и сказала Коринн. Николас похоже одаривал каждого, кто ему помогал вернуть себе кресло. Кроме нее.
– Я так счастлив! – продолжал Тень. – Я не сплю, как это делают люди, но в редкие минуты забвения меня посещает кошмар: как будто все ушли из крепости и меня не стало! Это жуткое ощущение, мадемуазель! Если у меня были бы волосы, они встали бы дыбом!
Коринн признала, что это наверняка ужасное чувство.
– А как вы будете наблюдать за посетителями? – полюбопытствовала она.
– Точно так же. Я не стану заметнее, если того не захочу сам, – вдохновенно рассказывал Тень. Чувствовалось, что ему приятно обсуждать эту тему. – Ученые Оппидума уже работают над формулой заклинания, которое сможет преобразовать меня в нечто более плотного сложения, навроде тумана. Жаль ваши родители еще недостаточно повзрослели, они смогли бы быстрее всех прочих найти такую формулу!
Они оба вздохнули.
– А вы следуете за всеми, кто ходит по Оппидуму? – вяло поинтересовалась Коринн, чтобы продолжить разговор.
– Нет, что вы. Только за посетителями, или, если просят, передаю послания господ от одного к другому. Господам было бы неприятно, ходи я за ними целый день. Мне разрешено появляться возле них только если меня позовут.
– И вам по нраву такая жизнь?
– Другой я не знаю, – сказал Тень, – другой у меня и нет. Я предан этой крепости всей душой, если только у меня есть душа.
– Разумеется есть!
Они поднимались на лестничную площадку второго этажа. Оттуда доносился женский голос:
– … стал слишком молод и глуп, так что все будет просто!
– Говорите тише, моя Госпожа!
Коринн преодолела последние ступеньки и увидела высокую женщину в фиолетовом платье с вызывающе-низким вырезом на груди, компенсированном длинной пышной юбкой, стелящейся по полу. Женщина улыбнулась ей и кокетливо поправила гладкий черный локон, укрывшийся за ее ухом от аккуратной прически. Это была Сиголен Ру, член совета некромантов, как однажды объяснил Ник. Позади женщины переминался с ноги на ногу толстяк с лысой, похожей на яйцо головой и бегающими глазками. В прошлом году Коринн имела с этой парочкой одну очень неприятную стычку. И кстати, она была уверена, что толстяк погиб от клыков Никто. Похоже, у него оказался контракт на воскрешение.
Впрочем, это как раз не удивительно, если он работает в Оппидуме.
– Как мило, девочка беседует с Тенью о душе, – проворковала Сиголен властным контральто. Коринн не могла понять, узнала ее женщина или нет. Темные глаза источали патоку, красные губы улыбались. Заботливая тетушка, да и только. Коринн впрочем не обманулась этой улыбкой и на всякий случай попятилась.
– А, вот ты где! – услышала она голос Ника, сбегавшего по лестнице с негосударственным проворством.
– Господин Губернатор, – Сиголен Ру шурша юбками, сделала реверанс. Из-за ее спины выплыли маленькие зеленые существа, похожие на осьминогов, и хищно зашевелили щупальцами. Твари излучали злобу и всепоглощающую жажду, но не нападали, повинуясь хозяйке. Толстяк, что-то пробормотав, поклонился. Коринн, взяв себя в руки, тоже изобразила нечто вроде поклона, хотя она так и не разобралась, что должна делать по этикету. Никаких предписаний по этому поводу не было, просто половина некромантов из Оппидума принадлежало к другим векам и следовало старым традициям.
Она подняла глаза на Губернатора. Он снова был в официальной мантии, так что Сиголен Ру выглядела так, будто специально подбирала платье под государственный цвет.
– Госпожа советник, – сказал Ник приятным голосом, – Пипо, – кивнул он толстяку. Коринн почувствовала укол неприязни.
Он ведет себя с ними так, будто забыл о нападении!
Впрочем, это не ее дело.
– Мадемуазель Коринн Тирс, пойдемте, – и Николас потащил ее вверх по ступеням.
***
Инай
Инай много думала о существах. Приглядывалась к ним, изучала повадки. Существа и страшно пугали, и интересовали ее. Она никак не могла разобраться, что же из этого больше.
И кто-то постоянно наблюдал за ней из-под свода пещеры. Она чувствовала этот взгляд на себе, иногда поднимала голову и всматривалась в темноту до боли в глазах. Но существо почти не шевелилось и не причиняло ей вреда, поэтому она перестала его замечать.