Дастин Тао
Вы дозвонились до Сэма
Моим родителям, бабушке
и Даймонд
Copyright © 2021 by Dustin Thao
Jacket design by Kerri Resnick
Jacket illustration by Zipcy
Designed by Devan Norman
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Пролог
Я закрываю глаза, и воспоминания уносят меня – в самое начало.
Он открывает дверь и впускает в книжный магазин несколько опавших листьев. На нём джинсовая куртка с закатанными рукавами и белый свитер. Он заглядывает сюда уже в третий раз за две недели с тех пор, как я устроилась на работу. Его зовут Сэм Обаяши, мы с ним вместе ходим на английский. Я всю смену посматривала в окно, гадая, появится ли он сегодня. Странно, но мы ещё ни разу друг с другом не заговаривали.
Пока я обслуживаю клиентов и выставляю книги на полки, он бродит по магазину. Ищет что-то? Не понять. Может, ему просто нравятся книжные. Или я.
Переставляю товары и думаю, какова вероятность, что Сэм знает моё имя… а потом ловлю взгляд его карих глаз – по ту сторону шкафа. В проёме между книгами.
Пауза затягивается… а потом он расплывается в улыбке и, кажется, открывает рот, чтобы что-то сказать… но я ставлю книжку на место, хватаю ящик и возвращаюсь в подсобку.
Да что со мной не так? Могла бы хоть улыбнуться в ответ!
Хорошенько отругав себя, я набираюсь храбрости и выхожу обратно в зал с твёрдым намерением заговорить с ним. Но Сэма уже и след простыл.
На стойке у кассы нахожу оригами – бумажный цветок вишни – и аккуратно поднимаю его, чтобы хорошенько рассмотреть.
Это Сэм оставил?
Может, я ещё успею его догнать!
Но как только я выбегаю из двери, улица исчезает, и я оказываюсь в шумном кафе на углу Третьей улицы, через две недели после магазина.
Круглые столики словно выпрыгивают из-под деревянного пола, за ними расположилась куча подростков с телефонами и чаем в керамических кружках. На мне серый свитер на пару размеров больше, чем нужно. Каштановые волосы хорошенько расчёсаны и убраны назад.
Я слышу голос Сэма, а потом замечаю и его самого: он принимает чей-то заказ. У него такие тёмные волосы… И почему-то за стойкой он кажется куда выше – может, всё дело в фартуке? Спешу к столику в дальнем конце кафе и устраиваюсь там. Раскладываю записные книжки как можно дольше, призываю всю храбрость, чтобы подойти к нему – пусть даже просто заказать чашку кофе. Но когда я поднимаю взгляд, Сэм уже стоит рядом и протягивает мне дымящуюся кружку.
– Оу. – Я удивлена. – Это не моё.
– Да, знаю, но это то же самое, что ты заказывала в прошлый раз. – Сэм ставит кружку передо мной. – Лавандовый латте с капелькой мёда, так?
Я буравлю взглядом кружку, потом смотрю на очередь и снова на Сэма.
– Мне здесь заплатить?
Он смеётся.
– Нет. То есть это за счёт заведения. Не переживай.
– Оу.
Снова тишина.
Скажи же что-нибудь, Джули!
– Я могу приготовить что-нибудь другое, – предлагает Сэм.
– Да нет, всё в порядке… То есть… спасибо.
– Да без проблем. – Сэм улыбается и прячет руки в карманы фартука. – Тебя ведь Джули зовут, так?
Он указывает на свой бейджик.
– А меня – Сэм.
– Ага, мы с тобой на английском рядом сидим.
– Точно-точно. Ты уже всё прочла?
– Пока нет.
– Оу, хорошо. – Он вздыхает и уточняет: – Потому что я тоже ещё не всё.
Сэм просто стоит рядом и молчит. От него пахнет корицей. Похоже, мы оба растеряли все слова. Я обвожу взглядом кафе.
– У тебя перерыв?
Сэм оглядывается на кассу и потирает подбородок.
– Ну, менеджера сегодня нет, поэтому можно сказать и так.
И он ухмыляется.
– Ты его заслужил. В смысле перерыв.
– За сегодня уже пятый, но кто их вообще считает?
Мы смеёмся. Я чуть опускаю плечи.
– Ничего, если я присяду?
– Давай… – Передвигаю свои вещи, чтобы освободить место.
– Ты откуда переехала? – спрашивает Сэм.
– Из Сиэтла.
– Слышал, там часто дожди идут.
– Ага, так и есть.
Я улыбаюсь. Это наш первый разговор – о школе, о предметах, о каких-то мелочах… У Сэма есть младший брат, ему нравятся музыкальные документалки, он играет на гитаре…
Иногда Сэм обводит взглядом зал – так, словно нервничает. Нервничает, как и я. Но проходит несколько часов, и мы с ним уже не разлей вода. В свете заходящего солнца его кожа превращается в золото – от него трудно отвести взгляд. Мы понимаем, как много прошло времени, только когда группа его друзей вваливается в двери и зовёт его по имени.
Девчонка с длинными светлыми волосами закидывает руку ему на плечо и хмурится, переводя на меня взгляд.
– А это кто?
– Это Джули. Она недавно сюда переехала.
– Оу… откуда?
– Из Сиэтла, – отвечаю я.
Девчонка пялится на меня, не скрываясь.
– Это Тейлор. – Сэм легонько постукивает её по руке. – Мы в кино собрались, как только закончу с работой. Через… час. Пошли с нами.
– На психологический триллер, – добавляет Тейлор. – Может, тебе такое не нравится.
Мы оценивающе пялимся друг на друга. Не понимаю, это она специально грубит или всё-таки нет.
Жужжит телефон, я проверяю время… и меня словно утягивает из приятного сна в суровую реальность.
– Да ничего. Мне домой, пожалуй, пора.
Я поднимаюсь, и моё место занимает Тейлор. Интересно, они встречаются?
Машу им на прощание, а потом подхожу к кассе, и, пока Сэм не смотрит, достаю из сумки бумажный цветок, и кладу на стойку. Я целую неделю училась складывать цветок вишни по туториалам в интернете – такой же, какой нашла в книжном. Руки мои к такому не привыкли, сложновато было. С лилиями гораздо проще.
Застегнув сумку, я спешу прочь из кафе и вдруг оказываюсь на крыльце своего дома, лицом к лужайке. На траве блестит утренняя роса. Ко мне подъезжает машина Сэма – водительское стекло опущено. Прошлым вечером он прислал мне сообщение.
Привет. Это Сэм. Я получил права!
Хочешь, подвезу до школы? Мне по пути.
Забираюсь на пассажирское сиденье и хлопаю дверцей. В салоне пахнет цитрусовыми и кожей.
Это у него одеколон такой?
Сэм убирает свою джинсовую куртку назад, и я пристёгиваюсь. В держателе для кружки лежит телефон – от него к стерео тянется USB-кабель. На фоне играет какая-то песня, но я её не узнаю.
– Можешь что-нибудь своё включить, – предлагает Сэм. – Вот… подключай телефон.
Меня накрывает паникой, и я прижимаю к себе мобильник. Не хочу, чтобы Сэм судил мой музыкальный вкус.
Что, если ему не понравится?
– Да нет, и эта ничего.
– Так тебе тоже нравится Radiohead?
– Да они всем нравятся, – отвечаю я.
Мы едем молча, иногда переглядываемся. Я отчаянно пытаюсь придумать тему для разговора. Потом оборачиваюсь на заднее сиденье и ловлю взглядом висящую там куртку.
– Это твоя машина?
– Нет, отцовская. – Сэм убавляет звук. – По четвергам он не работает, поэтому за рулём я. Но я коплю на собственную. Поэтому и работаю в кафе.
– Я тоже коплю.
– На что?
Я выдерживаю паузу.
– На колледж. Может, ещё на квартиру, если вдруг перееду.
– И где ты собралась жить? Ты ведь только что сюда переехала.
Не уверена, что готова с ним этим поделиться. Потому молчу.
Сэм кивает.
– Значит, это секрет…
Я улыбаюсь.
– Может, я тебя в него даже посвящу. Как-нибудь в другой раз.
– Замётано. – Сэм скашивает на меня взгляд. – Тогда в следующий четверг?
Я сдерживаю смех, пока мы поворачиваем на школьную стоянку. Поездка вышла быстрой, кажется, четверг скоро превратится в мой любимый день недели.
Воспоминание снова меняется. Спортзал полон ярких огней и музыки, я прохожу под аркой из серебряных и золотых воздушных шаров. Сегодня школьные танцы. Я здесь никого толком не знаю. На мне платье, которое выбрала мама: голубой сатин волнами ниспадает на колени. Длинные волосы уложены в высокую причёску. В зеркале я себя едва узнаю. Лучше бы я дома осталась, конечно, но родители настояли на том, чтобы я пошла, – нужно ведь как-то заводить друзей. Разочаровывать их не хотелось.
Последний час я простояла, подпирая холодную стену и наблюдая за танцующими и улыбающимися людьми. Иногда проверяла телефон, притворялась, что жду кого-то, но на самом деле пялилась на пустой экран. Может, в самом деле не стоило сюда приходить.
Но что-то не даёт мне уйти. Кажется, Сэм тоже собирался здесь появиться. Я написала ему пару часов назад, но он не ответил. Может, просто не видел?
Музыка замедляется, а свет притухает, и я решаю выйти на танцпол и поискать его. И нахожу почти сразу.
Они с Тейлор танцуют, и моё сердце замирает. Кажется, я тону.
Зачем я сюда пришла?
Да, нужно было остаться дома. И писать ему не стоило.
Я разворачиваюсь и почти бегу к дверям.
В темноте ночи музыка затихает, и мне становится легче дышать. На парковке так спокойно, в отличие от танцпола. И света поменьше.
Сегодня туманно. Пожалуй, стоит пойти домой, пока не начался дождь. Не написать ли матери, чтобы забрала меня? Но ещё слишком рано, и она наверняка начнёт донимать меня вопросами. Может, если пойду домой пешком, удастся проскользнуть в свою комнату незамеченной?
Правда, ноги болят – из-за каблуков. Но я игнорирую боль и выхожу на парковку. В то же мгновение позади меня распахиваются двери.
– Джули…
Я узнаю голос – как не узнать? – и оборачиваюсь. В чёрном костюме Сэм выглядит непривычно серьёзным.
– Ты куда? – спрашивает он.
– Домой.
– Под дождём?
Что я могу ответить? Чувствую себя идиоткой. Выдавливаю улыбку.
– Всего лишь немного тумана. Я ведь из Сиэтла, города дождей… забыл?
– Я могу тебя подвезти.
– Да ничего, я пройдусь. – У меня горят щёки.
– Уверена?
– Да, не волнуйся.
Мне нужно срочно сбежать отсюда. Но Сэм не спешит уходить, и я снова подаю голос.
– Невежливо заставлять свою девушку ждать.
– Что? – Он запинается. – Мы с Тейлор не встречаемся. Мы с ней просто друзья.
Мне так много хочется ему сказать, но чувство пустоты внутри меня не даёт и рта раскрыть. С чего я вообще так на всё реагирую? Мы ведь с Сэмом тоже не встречаемся.
– Почему ты так рано уходишь?
Вспоминаю, как они с Тейлор покачивались на танцполе в свете ярких огней… но не могу ведь я ему правду сказать?
– Да я просто не особо люблю школьные танцы. Вот и всё.
Сэм кивает и прячет руки в карманы.
– Ага, понимаю. Тухло тут.
– В том зале хоть кому-нибудь весело?
– Может, для этого стоит просто найти нужного человека.
У меня перехватывает дыхание. Музыка из зала доносится и до парковки: снова играет медляк.
Сэм мнётся у двери: перекатывается с носка на пятку в своих начищенных ботинках.
– Не хочешь… потанцевать?
– Не знаю… я не особо хороший танцор. И не люблю, когда другие на меня смотрят.
Сэм озирается вокруг, а потом улыбается и протягивает мне руку.
– Ну, здесь никого нет, так что…
– Сэм… – обречённо тяну я.
Он ухмыляется.
– Один танец.
Сэм делает шаг вперёд, берёт меня за руку, притягивает к себе, и у меня перехватывает дыхание. Никогда не думала, что мой первый танец будет на парковке перед школой.
Из-за тумана у Сэма блестит лицо, и я вдыхаю знакомый уже запах. Прикладываю щёку к его груди. Хватаюсь за его плечи. А потом он замечает…
– Что это?
На моей руке – бумажные вишнёвые цветы. Я стянула их резинкой.
Щёки мои снова пылают.
– Корсажа у меня нет, так что я сымпровизировала.
– Это ведь мой цветок.
– Да, я знаю.
Сэм расцветает.
– Знаешь, я ведь хотел пригласить тебя на танцы… но боялся, что ты откажешь.
– С чего ты решил, что откажу?
– Потому что ты мне так и не написала. Тогда, после книжного.
Я прищуриваюсь.
– Но ты ведь не давал мне своего номера.
Сэм опускает голову и усмехается.
– Что смешного? – раздражённо спрашиваю я.
Сэм берёт меня за руку, отвязывает от неё оригами и разворачивает его. Я протестую, но потом понимаю: в руках у него записка. А на ней – имя Сэма и его номер.
– Я даже не подумала его развернуть… – признаюсь я.
– Мне стоило это предвидеть.
Мы смеёмся. А потом моя улыбка потухает.
– Что такое? – спрашивает он.
– Цветка больше нет.
Бумага порвалась и намокла из-за тумана.
– Не переживай, сделаю тебе другой. Хоть тысячу.
Я обнимаю его – мы продолжаем кружиться по парковке под приглушённую музыку, туман сворачивается вокруг нас, а потом открывает чистое ночное небо… и воспоминание изменяется вновь.
Из окна второго этажа вылетают вещи моего отца. Я выбегаю на лужайку.
Родители ругаются уже целый час, и я больше не могу это терпеть. Я знала, что так и будет, но не ожидала этого так скоро.
Куда я могу пойти?
Я попросила Сэма заехать за мной, но ему нужно время, чтобы сюда добраться. Соседи наблюдают за представлением из окон. Нет, не могу. Поворачиваю за угол и бегу, оставляя всё это позади.
Куда я вообще направляюсь? Кто знает. Бегу от всего знакомого – до самого края города, где зеленеют тянущиеся к горам фермерские пастбища. Понимаю, что забыла телефон. На пустой дороге вспыхивают фары. Я отхожу в сторону, машина замедляется, останавливается. Это Сэм.
– Ты как? – спрашивает он, когда я забираюсь на переднее сиденье. – Я приехал к твоему дому, а тебя уже и след простыл.
Если бы я не забыла телефон, то сразу бы сообщила, где меня искать.
– Как ты меня нашёл?
– Я не… я просто не переставал искать.
Какое-то время мы сидим в его машине и слушаем шум двигателя.
– Куда тебя отвезти? Домой? – наконец спрашивает Сэм.
– Нет.
– А куда?
– Куда угодно.
Сэм крутит руль. Мы бесцельно колесим по городу… кто знает, сколько времени. Темнеет, один за другим выключаются светофоры. Когда дорога перед нами становится слишком тёмной, Сэм сворачивает на стоянку перед круглосуточным магазинчиком и выключает двигатель. Он не донимает меня расспросами: я прижимаю лоб к окну и закрываю глаза. Последнее, что я помню перед тем, как заснуть, – флуоресцентная вывеска магазина и джинсовая куртка Сэма, которой он меня укрывает.
Я просыпаюсь на траве, залитая солнцем. Тут тепло. Поднимаюсь и осматриваюсь: на деревьях полно свёрнутых цветков-оригами, буквально сотни. Они привязаны на длинных ниточках и качаются под порывами ветра, как ветки ивы. Замечаю дорожку из лепестков и следую по ней – на звуки гитары вдалеке. Прохожу мимо водопадов бумажных цветов и вспоминаю, где оказалась. На нашем тайном местечке у озера. Мы бывали здесь уже тысячу раз. Я выбегаю из-за деревьев, вижу, как в воде отражается солнце, и нахожу Сэма. Он ждёт меня.
– Джули… – Сэм откладывает в сторону гитару. – Не знал, придёшь ли ты…
– А я не знала, будешь ли ты ждать, – отзываюсь я.
Он берёт меня за руки.
– Я всегда буду тебя ждать, Джулс.
И я верю ему. По крайней мере, сейчас.
Мы сидим у озера и наблюдаем за волнами. По розовому небу плывут облака. Иногда я мечтаю о том, что солнце никогда не зайдёт и мы сможем остаться здесь навечно. Говорить друг с другом, смеяться над знакомыми только нам шутками, притворяться, словно всё будет хорошо. Я смотрю на Сэма, хорошенько смотрю: запоминаю его прекрасную улыбку, прилипшие ко лбу тёмные волосы, загорелую кожу. И жажду остаться в этом мгновении навсегда. Но я не могу. Даже во сне я не могу остановить течение времени.
Облака над нами сгущаются, земля легонько дрожит. Сэм, похоже, тоже это замечает и тут же поднимается.
Я хватаю его за руку.
– Подожди.
Сэм опускает на меня взгляд.
– Джули… если бы я мог, я бы никогда тебя не покинул.
– Но ты уже меня покинул.
– Знаю… И мне очень жаль.
– Ты даже не попрощался.
– Потому что я не знал, что мне придётся уйти…
Словно из ниоткуда налетает ветер – он хочет забрать у меня Сэма. Солнце садится за деревья, и на озеро падают тени.
Всё не должно было закончиться вот так. Это было только начало. Наша с Сэмом история только началась.
Сердце выпрыгивает из груди. Я сжимаю его руку, надеясь его удержать.
– Это нечестно, Сэм… – Дыхание перехватывает, глаза щиплет от слёз.
Сэм целует меня – в последний раз.
– Знаю, этого мы не планировали, Джули. Но мы хотя бы были вместе. И я хочу, чтобы ты знала… если бы я смог прожить всё это ещё раз, с тобой, я бы так и сделал.
Но если конец причиняет столько боли… то стоит ли оно того?
Я разжимаю пальцы, пытаясь понять, что бы выбрала сама.
– Прости, Сэм… – Я делаю шаг назад. – Но я бы так не смогла…
Сэм смотрит на меня так, словно я в любой момент заберу свои слова назад. А потом начинает исчезать. Растворяться, превращаясь в лепестки вишнёвого цвета. Ветер подхватывает их, разносит над водой. Пока Сэм не пропал окончательно, я протягиваю руку, хватаю лепесток и прижимаю к груди. Но мне не удаётся его удержать, и последняя частица Сэма тоже исчезает в небе.
Глава первая
Сейчас
7 марта, 23:09
Можешь не забирать меня.
Сама домой доберусь.
И я так и сделала.
Посреди ночи пять миль от автобусной станции тащила за собой огромный чемодан со сломанным колёсиком.
Сэм пытался до меня достучаться. Двенадцать сообщений, семь пропущенных и одно голосовое. Но я проигнорировала их все и упрямо продолжила путь. Оглядываясь на всё это сейчас, я не думаю, что стоило на него так злиться. И лучше бы я ответила на звонок. Может, тогда всё было бы иначе.
Сквозь занавески в комнату льётся утренний свет. Я лежу на кровати, свернувшись клубком, и в который раз уже слушаю голосовое сообщение от Сэма.
– Джули… ты там? – На фоне кто-то смеётся и трещит костёр. – Прости! Я совсем забыл. Но я уже выезжаю, хорошо? Дождись меня! Через час буду. И да, да, я дурак. Не злись, пожалуйста. И перезвони, идёт?
Если бы он послушался меня и остался с друзьями. Если бы не забыл забрать меня в первую очередь. Если бы дал мне повариться в обиде, а не ринулся всё исправлять, как всегда, никто бы не винил меня в случившемся. Включая меня саму.
Слушаю сообщение ещё, ещё и ещё раз – а потом удаляю. Выбираюсь из постели, открываю ящики, собираю вещи Сэма и всё, что о нём напоминает: фотографии, открытки на дни рождения, билеты в кино, оригами, дурацкие подарки, вроде той плюшевой ящерицы, которую он выиграл для меня на городской ярмарке прошлой осенью, все музыкальные диски, записанные за прошедшие годы (кто вообще так делает в наше время?). Наконец, засовываю всё это в коробку.
С каждым днём смотреть на эти маленькие воспоминания всё труднее. Говорят, время лечит, но я даже фотографию его не могу в руках удержать без дрожи. Я думаю о Сэме постоянно. Как думала всегда.
Я не могу оставить у себя твои вещи, Сэм. Потому что тогда мне кажется, что и ты сам всё ещё здесь. Что ты вернёшься. Что я снова тебя увижу.
Коробка уложена, и я обвожу комнату взглядом… Не думала, что у меня осталось так много Сэмовых вещей. Без них здесь почти пусто, словно в воздухе разверзлась бездна. Словно чего-то не хватает.
Я делаю пару глубоких вдохов, поднимаю коробку и выхожу в коридор. Мне впервые за неделю удалось выбраться из постели до полудня.
Но не успеваю я добраться до двери, как тут же останавливаюсь. Кое о чём я таки забыла.
Опускаю коробку и разворачиваюсь. В шкафу всё ещё висит джинсовая куртка Сэма – с шерстяным воротником и цветастыми нашивками (логотипами музыкальных групп и флагами тех стран, где он успел побывать) на рукавах. Сэм их сам нашивал.
Куртка эта у меня уже давно, я даже забыла, что на самом деле она вовсе не моя.
Стягиваю её с вешалки. На ощупь джинса холодная, даже какая-то сырая, словно впитала весь дождь с того раза, когда я надевала её в последний раз.
Мы с Сэмом бежим наперегонки по лужам после концерта Screaming Trees. Дождь стеной, над нами сверкают молнии. Я растягиваю куртку над головой, Сэм прижимает к груди подписанную гитару, стараясь спрятать её от дождя. Мы три часа ждали у клуба, пока на улицу не вышел солист группы, Марк Ланеган, и не тормознул такси.
– Я так рад, что мы дождались! – кричит Сэм. – Но промокли, жуть!
– Не позволяй какому-то дождичку испортить тебе настроение!
– Это ты называешь «дождичком»?
Из всех вещей, которые я собираюсь выкинуть, куртка напоминает о Сэме больше всего. Он каждый день её носил. И, может, мне кажется, но она всё ещё пахнет им. Я так и не отдала её обратно, как обещала.
Прижимаю куртку к груди, думаю, не оставить ли её себе… ведь необязательно выкидывать вообще всё, так? Можно затолкать её подальше в шкаф, спрятать за пальто, например.
Куртка-то совсем не изношенная… а разбрасываться вещами не стоит. И неважно даже, кому они там раньше принадлежали.
Но потом я ловлю своё отражение в зеркале и прихожу в себя.
Волосы у меня спутанные, кожа бледнее обычного, футболка вчерашняя… и я держусь за эту куртку так, словно она – всё ещё часть Сэма. Вздрагиваю в замешательстве и отвожу взгляд. Нельзя оставлять её себе. Я должна избавиться от всех его вещей, иначе так и не смогу жить своей жизнью.
Захлопываю дверцу шкафа и спешу прочь из комнаты, пока не передумала.
На кухне меня встречает мама: она склонилась над раковиной и смотрит в окно. Сегодня воскресенье, и она работает из дома.
Под ногами предательски скрипит последняя ступенька.
– Джули… это ты? – Мама не поворачивает головы.
– Ага, не волнуйся.
Я надеялась проскочить мимо неё незамеченной. Вместе с коробкой. Не хотелось изливать перед ней свои чувства.
– Что там такое?
– Да Дэйв, – шепчет она, заглядывая меж жалюзи. – Устанавливает камеры наблюдения на дом.
– Да?
– Как я и думала.
Дэйв переехал в соседний дом полгода назад, и мама почему-то решила, что его послали за нами следить. Она превратилась в параноика с тех пор, как несколько лет назад получила правительственное письмо, содержанием которого со мной делиться отказалась.
– Лучше тебе не знать, – сообщила она мне тогда.
Полагаю, это касается её небольшой лекции на старой работе, которая стала причиной протестов. Студенты, у которых она преподавала, разбили все часы на территории университета. Против чего они выступали? Против концепта времени. Мама утверждала, что её просто не поняли, но университетский совет назвал её стиль преподавания слишком уж радикальным и заставил написать заявление об увольнении. Она убеждена, что университет и натравил на неё правительство.
– То же случилось с Хемингуэем, – объяснила она. – Но ему не поверили. Увлекательная история, погугли, почитай.
– Говорят, кто-то вскрыл соседский гараж на прошлой неделе. – Я пытаюсь её успокоить. – Вот ему и понадобились камеры.
– Как вовремя, – отвечает мама. – Мы здесь уже сколько… три года живём? И никто ни у кого даже садового гнома не украл.
Держать коробку тяжело, и я перехватываю её поудобнее.
– Мам… мы ведь не держим садовых гномов, – говорю я.
К счастью.
А потом продолжаю:
– Да и винтажные автомобили не коллекционируем.
– Ты на чьей вообще стороне?
– На нашей, – уверяю её я. – Так что поделись планами: как мы собираемся избавиться от соседа?
Мама убирает руку от жалюзи и вздыхает.
– Понимаю, да… я опять слишком параною.
Она делает глубокий вдох – как учил её инструктор по йоге – и переводит на меня взгляд.
– Я рада, что ты вылезла из комнаты. – Она стреляет глазами в сторону часов над холодильником. – Я уже собиралась уходить, но могу и приготовить тебе что-нибудь, если хочешь. Яичницу, может?
Мама подходит к плите. Электрический чайник закипает. Рядом с раковиной лежат пачка кофе и чайная ложка.
– Нет… спасибо.
– Точно? – Мама почти дотянулась до ручки чистой сковородки. – Могу и что-нибудь другое сделать. Дай-ка подумать…
Кажется, она в самом деле торопится: на стойке пачка непроверенных студенческих работ. В городском университете как раз недавно прошли экзамены. Мама работает ассистентом профессора на кафедре философии: после того случая с часами только там ей не отказали в собеседовании. К счастью, один из её старых коллег замолвил за неё словечко – рискуя головой. И теперь, если что-нибудь случится, они оба потеряют работу.
– Вообще-то, я тоже ухожу. – Перевожу взгляд на часы, делая вид, что очень спешу. Чем дольше я здесь пробуду, тем больше вопросов на меня посыплется.
– Из дома? – Мама выключает чайник и вытирает руки кухонным полотенцем.
– Прогуляюсь немного.
– Оу… Хорошо. То есть это здорово.
Всю последнюю неделю маме приходилось оставлять еду у двери моей комнаты. И она постоянно проверяла, как я там. Неудивительно, что в её голосе сквозит беспокойство.
– У меня встреча. С другом.
– Потрясающе. – Мама кивает. – Свежий воздух тебе на пользу пойдёт. Может, ещё и хорошего кофе выпьешь.
И с друзьями увидеться – тоже отличная идея. Кстати, ты не говорила с мистером Ли? Из книжного?
– Ещё нет…
В последнее время я толком ни с кем не разговаривала.
– Зайди, проверь, как он, если сможешь. Пусть знает, что ты в порядке. А то он уже несколько раз звонил.
– Я знаю…
– И учителя тоже.
Я стягиваю с крючка сумку.
– Не волнуйся, мам. Поговорю с ними завтра.
– То есть ты и в школу собираешься?
– Я должна, – отвечаю. – Если пропущу ещё неделю, то мне не выдадут аттестат.
И домашки у меня накопилось немало… нужно сосредоточиться на работе. Собраться. Что ещё мне остаётся? Мир не стоит на месте, и неважно, что с тобой происходит.
– Джули, не волнуйся ты об этом. Они понимают, что тебе нужно время. Вообще, – она выставляет вверх палец, – дай-ка я кое-кому звякну.
Она разворачивается и начинает искать телефон.
– Да где же эта штуковина…
Её мобильник лежит на кухонной стойке. Она протягивает к нему руку, и я тут же встаю у неё на пути.
– Мам, слушай, я в порядке.
– Но, Джули…
– Прошу тебя.
– Ты уверена?
– Клянусь, правда. Не надо никому звонить.
Не хочу, чтобы она обо мне беспокоилась. Я и сама смогу со всем этим справиться.
– Ну ладно, – вздыхает мама. – Как скажешь.
Она берёт моё лицо в свои ладони, проводит большими пальцами по щекам и пытается улыбнуться. Седина в её волосах блестит в свете солнца. Иногда я забываю, что когда-то она была блондинкой.
Мы молча смотрим друг на друга, а потом мама опускает взгляд.
– Так что в коробке?
Я надеялась, что она не спросит.
– Да ничего. Просто прибираюсь в комнате.
Она поднимает куртку и заглядывает внутрь. И тут же всё понимает.
– Ох, Джули… ты уверена?
– Да ничего в этом такого…
– Необязательно избавляться от всего. – Она копается в вещах. – То есть можно ведь просто убрать что-нибудь подальше и…
– Нет, – твёрдо отвечаю я. – Мне ничего отсюда не понадобится.
Мама прикрывает коробку джинсовой курткой, словно крышкой, и делает шаг назад.
– Хорошо. Не буду тебя отговаривать.
– Мне пора. Увидимся!
Выхожу из дома через гараж. Оставляю коробку с вещами Сэма у бордюра, недалеко от почтового ящика и мусорного контейнера: она звучно ударяется о землю, словно в ней полно костей и мелочи. Качающийся рукав куртки похож на руку привидения. Я поправляю футболку и направляюсь в сторону города – впервые за много дней меня греет солнце.
Через полквартала меня останавливает внезапная мысль: если я обернусь, то увижу у почтового ящика Сэма с курткой в руках, растерянно смотрящего на коробку с вещами? Какое у него будет лицо? Что он скажет?
Ветер гоняет по асфальту листья, и я перехожу дорогу и продолжаю идти вперёд, так и не оглянувшись.
В городе прохладно: Элленсбург расположился в тени Каскадов, и иногда с гор приходит холодный ветер. Большинство строений здесь из красного кирпича, своеобразная историческая ценность. А ещё – много простора.
В Элленсбурге никогда и ничего не происходит. Мы с родителями переехали сюда из Сиэтла три года назад, когда маме предложили работу в Центральном университете Вашингтона, но отец вскоре вернулся обратно на свою старую работу. И, кажется, ни о чём не сожалел. Как я могу его в этом винить? Она так и не нашёл себе места в этом сонном городе. Иногда я чувствую то же самое.
Мама иногда называет Элленсбург старым городком, который всё ещё ищет себя – даже в век, когда все стремятся перебраться в места побольше и помноголюднее. Мне не терпится уехать отсюда, но готова признать: есть в Элленсбурге своё очарование.
Скрещиваю руки на груди: центр города встречает меня признаками весны – цветочными корзинами на фонарях и рядами белых палаток для еженедельной ярмарки. Перехожу улицу, чтобы избежать толпы – не хватало ещё встретить кого-нибудь знакомого. Весной и летом в центре Элленсбурга особенно хорошо, но сейчас эти улицы лишь напоминают мне о нём.
Сэм дожидается меня с работы, мы перехватываем по фалафелю и идём в кино – на воскресный дешёвый сеанс, – а после бесцельно бродим по городу.
Мне и сейчас кажется: если обернусь, то Сэм будет ждать на углу. Сердце колотится как бешеное… но там никого нет, кроме женщины, которая потеряла свой телефон. Когда я прохожу мимо, она даже не поднимает взгляда.
С Микой Обаяши мы договорились встретиться в кофейне на другом конце города. В центре тоже полно кафешек, но я написала Мике, что не хочу натолкнуться на знакомых, и получила в ответ: «Я тоже».
Занимаю столик у окна: за соседним расположилась престарелая пара, уткнувшаяся в одно меню. Заказываю чёрный кофе без сахара. Вообще-то обычно я пью кофе со сливками, но недавно прочла где-то, что чёрный кофе тренирует вкус. Как вино.
Не успеваю я сделать и пары глотков, как над дверью звенит колокольчик и в кафе заходит Мика. На ней чёрный кардиган поверх тёмного платья, в котором я её раньше никогда не видела. Выглядит она лучше, чем я ожидала в силу обстоятельств. Мика находит меня взглядом, опускается на красный диванчик напротив, кладёт телефон и скидывает сумку под стол. Появляется официантка и наливает ещё одну чашечку кофе.
– И побольше сахара и молока, если можно, – просит Мика. – Пожалуйста.
– Конечно. – Официантка кивает и собирается уходить, но Мика её останавливает.
– Извините, а соевого молока не найдётся?
– Соевого? Нет.
– Оу. – Мика хмурится. – Тогда обычного, пожалуйста.
Официантка отворачивается, и Мика переводит взгляд на меня.
– Ты не ответила на мои сообщения. Я даже не знала, придёшь ли ты сюда.
– Прости. Я вообще в последнее время мало кому отвечаю.
Другой отговорки у меня нет. Да и телефон у меня обычно стоит на беззвучном. К тому же на этой неделе меня почти не было в Сети.
– Да я понимаю. – Мика хмурится ещё сильнее. – Просто подумала, что ты решила не приходить и меня не предупредила. Ты же знаешь, не люблю, когда так получается.
– Поэтому я и пришла пораньше.
Мы обмениваемся улыбками, и я делаю глоток. Мика накрывает мою свободную руку своей.
– Я скучала, – шепчет она, сжимая мои пальцы.
– И я по тебе тоже.
Сколько бы я ни убеждала себя, что мне нравится одиночество, я рада увидеть знакомое лицо. Рада встретиться с Микой.
Возвращается официантка с небольшим кувшином молока и несколькими пакетиками сахара. Мика высыпает три из них в свою чашку, а потом дотягивается до кувшинчика.
– Молока? – предлагает она мне.
Качаю головой.
– Потому что это не соевое?
– Нет… я просто решила пить чёрный кофе.
– Ого. Впечатляет. – Мика кивает. – Очень по-сиэтловски.
Не успевает она договорить, как загорается экран её мобильника и он начинает вибрировать. Мика чиркает по нему взглядом, а потом смотрит на меня.
– Уберу-ка я его. – Она прячет телефон в сумку и утыкается в меню. – Хочешь что-нибудь заказать?