Давид Тарановский
Время адвоката
В то время юноши и девушки в Анапе, да и во всей стране имели только два пути во взрослую жизнь: либо учиться и заниматься спортом, либо наркоманить, а иначе никак. Интернет в наш быт ещё не вторгся, социальных сетей не существовало. Кстати, едва открылись возможности Всемирной сети, как мы тут же увлеклись Counter-Strike, но играли не дома, а собирались в интернет-кафе, где стояло несколько компьютеров, и упоённо сражались с командой противников. Было здорово, хоть и не поглощало полностью, как это бывает с детьми в наше время.
Когда я впервые почувствовал тягу к своей нынешней деятельности? Пожалуй, уже лет в семнадцать, начав учиться в техникуме. Случай тот можно назвать, с учётом всех обстоятельств, эпичным.
Неподалёку от нас жил парень по имени Ваня Григорян, ходячая неприятность. Его единственным хобби были драки. Куда Ваня ни пойдёт – обязательно влипнет в очередную потасовку. Не знаю, в чём заключался его секрет, но за Ваню горой стояли его приятели, и все они тоже любили поразмять кости.
Однажды Григорян неудачно встретился с компанией наркоманов, которые его чем-то обидели. На защиту чести и достоинства Вани тут же встали полторы сотни его друзей, которые забили наркоманам стрелку. А где стрелка, там и разборка, то есть драка!
В назначенное время на место встречи прибыла вся банда Григоряна, незамысловато вооружённая топорами, битами и дубинками. Они ожидали, по-видимому, что наркоманы либо не явятся, либо будут в меньшинстве, что обеспечит лёгкую победу. Между тем противник, на удивление, выглядел не менее угрожающе, да и толпа собралась соразмерного масштаба.
В воздухе запахло великой битвой.
Здравомыслящая часть Ваниной команды начала ворочать мозгами, осознавая, что veni, vidi, vici (с лат. – «пришёл, увидел, победил») не получится, а значит, надо как-то налаживать контакт. В качестве переговорщика они попросили выступить меня. Отказываться я не стал, так как располагал картой в рукаве. Город, как я говорил выше, у нас маленький, и мы все так или иначе были знакомы. К примеру, я встречался с дочерью судьи, а поэтому был в курсе, что один из Ваниных противников имел уязвимое место – судимость.
Собравшись с мыслями, я приблизился к недругам и сказал тому самому парню:
– В ваших интересах помириться, так как если случится разборка, то ты, с твоей-то судимостью, неизбежно получишь вторую!
Парень заметно стушевался. Обернувшись к приятелям, он принялся что-то доказывать им, размахивая руками. Спустя несколько минут банда противников стала покидать поле битвы.
Мы все вздохнули с большим облегчением, а я ощутил невероятный подъём, ведь ситуация была довольно непредсказуема, но мне удалось предотвратить кровавое побоище!
Собственно, те самые наркоманы как раз и выросли из ребят, выбравших, в отличие от меня и многих моих друзей, второй путь взросления – без школы и спорта. Вспоминая об этом, я снова и снова испытываю горячую благодарность к своим родителям, контролировавшим каждый мой шаг.
В основном этим занималась мама, и растила она меня даже строже, чем было принято в семьях моих друзей. Они-то могли позволить себе веселиться на дискотеке до утра, а я получал взбучку, задержавшись на пятнадцать минут после установленного времени. Стоило разок проштрафиться – и я оказывался под домашним арестом на неделю!
Например, первая же моя попытка покурить закончилась жутким крахом. Мы с друзьями стояли на углу соседней с домом улицы, и они уговорили меня затянуться сигаретой. Едва я начал под ободряющие возгласы ребят, как заметил машину родителей, подъезжающую ко мне со стороны дома. Мысль о том, что мама и папа увидят меня курящим, была настолько страшной, что я смял сигарету в кулаке, сжав её изо всех сил, невзирая на боль от ожога.
Машина приближалась, и я ощущал себя преступником, пойманным на месте преступления.
Они подъехали, мама потребовала:
– Ну-ка, покажи, что у тебя в кулаке!..
Я раскрыл ладонь со смятой сигаретой. Нельзя передать словами всю горечь раскаяния, поскольку уважение к родителям было моим основным законом существования.
Признавая родительский авторитет, я боялся не наказаний или нотаций, а того, что не оправдаю их доверия, окажусь плохим сыном. Они значили для меня всё, а отец был и остаётся до сих пор образцом мужчины, которому я мечтал соответствовать.
Папа мой – креативщик, личность с неординарным, как я люблю говорить, «вывернутым» мышлением. Талантам папы не счесть числа: он играет на гитаре, поёт и отлично рисует, а неординарное мышление, несомненно, помогало ему в жизни и бизнесе. Он обращал внимание на такие мелочи, которые обычным людям показались бы совершенно непримечательными.
Кстати, дар рисовальщика пригодился отцу, когда он взялся за такой бизнес, как изготовление кладбищенских памятников – папа искусно выбивал портреты упокоившихся навеки граждан на граните.
Если бы отцы тщательно воспитывали детей своих, то не нужно было бы ни законов, ни судилищ, ни наказаний, ни мучений и публичных убийств.
Иоанн Златоуст
Отец горазд на выдумку и никогда не ленился, поэтому поддерживал семью на должном уровне даже в суровые 90-е. Уже в детстве я понимал, как тяжело ему приходится в новой обстановке. Окажись он в подобной ситуации один, и то непросто выжить и заработать, но у папы уже были мы – жена и двое маленьких детей.
Папе, несомненно, присуще масштабное мышление, но гигантские предпринимательские проекты постоянно срывались. Причиной тому было не отсутствие опыта, деловых навыков или высокая конкуренция, а чистота папиной души. Да, несмотря на непростую жизнь, отец продолжал верить людям. Собственно, не столько верил, сколько считал, что если он сам плохо не поступает, то и другие тоже…
Жаловаться на жизнь папа не умел, но иногда сетовал по этому поводу или рассказывал поучительные истории о том, что в мире много нехороших людей. Помню одну из них – о папином компаньоне по бизнесу.
Однажды партнёр заявил:
– Слушай, мне срочно нужны пятьдесят тысяч долларов!
– Возьми в сейфе, – ответил ему папа, предполагая, что компаньон вернёт заём спустя пару дней.
Проходит неделя, другая, и выясняется, что, разжившись деньгами, товарищ этот просто улетел за границу. Навсегда! Бизнес разрушился, вложенные средства оказались потеряны.
Подобная же история случилась с машиной. Папа разрешил знакомому воспользоваться ею, после чего своё транспортное средство больше не видел. Автомобиль до сих пор числится в розыске!
Если в моей жизни что-то не ладилось, я всегда просил папиного совета и каждый раз убеждался, что он работает. В его модели мира был только один изъян, о котором я говорил выше, – доверие к людям, но вскоре я понял это и научился корректировать папины жизненные аксиомы, разбавляя их толикой цинизма. Увы, но иллюзии в моей профессии недопустимы.
Приезжая к родителям в гости и слушая папины истории, я говорю ему:
– Если бы ты не был настолько добрым, мы бы сейчас по-другому жили!
Отец очень хороший человек, таких бы больше на земле – и сидел бы я без работы.
Принято считать, что творческие люди неспособны организовать себя и живут исключительно под влиянием прилетающих и улетающих муз. Мой отец совершенно иной. Он волевой, с закалённым характером человек.
Кстати, таких людей нельзя доводить до кипения. Если психанёт, так психанёт! Помните фильм «Законопослушный гражданин»? Главный герой – довольно точное художественное отображение папиного психотипа. Однажды я своими глазами увидел, что случается, когда отец выходит из себя.
В тот раз папа решил перекрасить машину в белый цвет. Обратился на СТО, объяснил задачу:
– Покрасьте в чисто белый цвет. И, пожалуйста, без вариаций!
А приехал забирать – авто вдруг оказалось кремового колера.
Папа терпеливо объяснил менеджеру, что работу оплачивать не станет, так как его заказ не выполнен, но понимания не добился.
– Платите деньги и забирайте ваш тарантас!
Продолжая настаивать, отец уже немного сердился, а менеджер вёл себя всё более хамски. В боксе стало шумно, и тут на пороге возникла гориллоподобная фигура известного в наших краях криминального авторитета. Известный типаж: «златая цепь на дубе том», бычья шея, кулаки будто кувалды. Неприятно встретиться с таким на узкой дорожке.
Блатной стал быковать, наседать, пытаясь запугать непокорного покупателя, и тут папу моего, что называется, выбесило по полной. Позабыв о своём мирном и добром характере, он, человек далеко не шварценеггерского калибра, схватил гориллу за грудки и членораздельно произнёс:
– Ты что, не понял, что машину надо пе-ре-кра-сить?!
В его голосе полыхала такая ярость, что у блатного (клянусь, сам это видел!) задрожали губы, словно у маленькой девочки.
Вернувшись на СТО через неделю, мы обнаружили кипенно-белый автомобиль.
Самый младший член нашей семьи – сестра, которая появилась на свет в 1987 году. Она ближе к родителям, чем я. Не знаю, может быть, дело в том, что все они родились под одним знаком Зодиака – Дева, а я Стрелец. Но как бы там ни было, мы с сестрой всегда хорошо ладили. В нашем тандеме мне доставалась роль наставника, старшего товарища и охранника, а ей – творческой личности и объекта заботы.
Сестру баловали немного больше, чем меня, что я считал нормальным явлением. Помню один случай, связанный с небывалой для Анапы погодой. В одну из зим ударил мороз в двадцать градусов, и сестра стала упрашивать папу отвезти её в школу на машине. Папа не хотел садиться за руль, так как не привык водить в подобных условиях.
Я был с ним солидарен и добавил:
– Поезжай на маршрутке, тут ведь недалеко!
Но сестра не отставала.
Папино сердце дрогнуло, и мы (я тоже поехал с сестрой и отцом) всё же отправились в школу на машине.
Опасения отца оправдались – не зря он отказывался выходить из дома! На дороге автомобиль вынесло на встречку, произошло столкновение с другой машиной. На счастье, никто из нас сильно не пострадал, но половина автомобиля оказалась снесена подчистую, наше бедное транспортное средство восстановлению не подлежало.
Как я уже сказал, сестра моя – творческий человек и впоследствии окончила МГИК по специальности «продюсирование и постановка шоу-программ». В детстве она занималась пением в анапском ансамбле «Солнышко», и тут сестре очень повезло. Её педагогом стала Ирина Васильевна Покуличева, учитель музыки, прекрасно знающий своё дело, но кроме того, человек, обладающий потрясающими душевными качествами. Благодаря вложенным Ириной Васильевной усилиям, а также трудолюбию ученицы способности сестры раскрылись в полной мере. Сейчас она певица, талант которой может оценить каждый.
Ирина Васильевна стала проводником сестры в мир творчества: дала основы мастерства, организовала для неё и других ребят возможность выходить на сцену. На каких только сценах коллектив «Солнышка» не давал концертов – и на городских мероприятиях, и в здравницах, которых в Анапе огромное количество.
Как старший брат, я сопровождал сестру на выступления и бывал почти на каждом из них. Со временем сдружился со всеми участниками ансамбля, а став старше, даже встречался с девочками из коллектива. По этой причине мои личные воспоминания о творческом пути младшей сестрёнки имеют ещё и романтический оттенок.
Такими я помню детство и раннюю юность – по-своему сложными, по-своему прекрасными…
Глава 3
Ты всегда идёшь самостоятельно
Определённо, поступление в техникум после девятого класса делает тебя взрослее. Уже вроде бы не школа, но в то же время и не высшее учебное заведение, а всего через три года обучения получаешь специальность, и можно устраиваться на работу. Вот так я и рассуждал, расставшись со школой.
Замечу по ходу дела, что выбор учебного заведения в Анапе был весьма ограниченным, если сравнивать со столицами или городами масштабнее по размерам. Передо мной расстилались всего две дороги – в индустриальный или юридический техникумы, и я выбрал второй, так как он предлагал предметы для изучения лично мне более интересные.
В период обучения понять, хорошее ли образование я получаю, было непросто, так как сравнивать не с чем. Только после того, как я стал студентом университета, неожиданно выяснилось, что техникум давал как теоретические, так и практические знания весьма достойного качества. Несмотря на то что наш провинциальный техникум был совершенно обычным и поступали в него ребята, ничем особо не выделявшиеся, он считался одним из лучших юридических учебных заведений в Краснодарском крае. Объяснить столь высокий статус можно только одним: прекрасным педагогическим составом, включающим не столько теоретиков от юриспруденции, сколько практиков. Среди наших преподавателей были юристы, имеющие обширный опыт работы с реальными делами, сотрудники полиции (в то время – милиции), отставные судьи и представители других специальностей нашего направления. Лекторы не только давали выхолощенные азбучные истины, но и рассказывали о реальных случаях, встречавшихся им в работе, о том, что это такое – быть юристом, прокурором, следователем. Таким образом, мы проникали в специфику избранного дела, начиная осознавать перспективы профессионального будущего.
В моём случае методы наших преподавателей особенно шли на пользу, так как никто из семьи не имел никакого отношения к юриспруденции: папа предпринимательствовал, мама домохозяйничала. И вот я слушаю истории из реальной практики, связанные с жизнями и смертями людей, с настоящими преступлениями и тяжбами, чувствуя, как просыпается во мне ощущение собственного предназначения. Спустя долгие годы я прекрасно помню то время, и оно было классным! Впервые стало действительно интересно учиться, и к третьему курсу техникума я отчётливо понимал, что свяжу жизнь с юриспруденцией.
Конечно, я не был абсолютным ботаником, ни в коем случае! Студенчество моё проходило точно так же, как и у всех, кому довелось получать образование в средних и высших учебных заведениях, но ощущение преимущества в том смысле, что я учусь с интересом и у меня неплохо это получается, заметно повышало самооценку. А вот однокурсники относились к лекциям и семинарам, мягко говоря, совершенно иначе. Практически никого не интересовали знания. Девушки думали о том, как найти себе мужа, ребята, что называется, били баклуши. Склонность к получению знаний проявляли всего несколько человек.
Безмерно благодарен своим первым преподавателям – как и мои школьные учителя, они были людьми советского воспитания, то есть относились к своей работе с огромной ответственностью. Мои педагоги считали себя обязанными не только транслировать знания, но и вкладывать в наши головы и души правильные представления о том, что означает быть отличным специалистом и настоящим человеком. Жизненный опыт и моральные ценности, полученные мной в техникуме, стали той базой, на которой я строил последующую жизнь. Как профессиональную, так и общественную.
Сравнивая профессорско-педагогический состав в московском вузе (о котором расскажу позже) и педагогов техникума, однозначно прихожу к выводу, что наши учителя не пытались казаться лучше, чем есть. Без пафоса и заимствования они передавали знания, пользуясь понятным языком. Вы скажете – конечно, они же не ученые, не профессора и даже не доценты! Однако это не мешает называть их истинными профессионалами.
Расскажу о нескольких особенно запомнившихся преподавателях. Теорию государства и права у нас вёл Игорь Максимович Калачников, на тот момент сотрудник уголовного розыска, участвовавший в расследовании ряда громких дел Краснодарского края 90-х. Частенько на лекции он приходил прямо из своего кабинета, поэтому пиджак на нём слегка топорщился, скрывая под полой кобуру с табельным пистолетом. Разумеется, уважали мы его не только по этой причине.
Игорь Максимович был строгим преподавателем и передавал знания, как и положено грамотному специалисту, чётко, ясно, максимально доступно. К тому же он был крайне требовательным, так что приходилось учить и сдавать материал при любых обстоятельствах. В итоге теорию государства и права я знал назубок. Игорь Максимович многому меня научил, хоть, наверное, сам так не считает, поскольку человек он очень скромный. Сейчас Игорь Максимович по-прежнему работает в системе образования, воспитывая новые поколения юристов.
Между прочим, сдать экзамены за деньги в техникуме не было ни малейшей возможности. То, что происходит сейчас, и то, что было в наше время – земля и небо!.. Мы получали чистое образование, как это и должно быть, а к каждому зачёту и экзамену готовились честно, даже не представляя, что оценки в зачётной книжке можно купить.
Откуда я знаю о современных реалиях образования? В своё время пришлось поработать в нескольких провинциальных университетах. И в каждом из них происходило одно и то же: едва успеваем познакомиться со студентами, как сразу приходит предложение о взятке за экзамен. А как только мои подопечные понимали, что на подобные сделки я не иду, тут же соглашались на любые оценки за минимум знаний. Никаких амбиций, никаких попыток быть лучшим в обучении, чтобы впоследствии стать стоящим профессионалом!
Однажды после такой вот банальной для меня ситуации я был приглашён в кабинет проректора вуза. Не поверите, но он, ничтоже сумняшеся, предложил «стать менее требовательным». Причина заключалась в том, что студенты уже оплатили обучение, поэтому следует дать им возможность получить дипломы. Защита этих самых дипломов выглядела и вовсе водевильно: коллеги в комиссиях принципиально не желали обращать внимания на очевидный плагиат в работах, а каждая вторая из них оказалась мало того что устаревшей, но ещё и скачанной из интернет-источников.
Задача жизни не в том, чтобы быть на стороне большинства, а в том, чтобы жить согласно с внутренним, сознаваемым тобой законом.
Марк Аврелий
Собственно, с этапа получения образования каждый из нас и начинает свой собственный путь по проспекту Коррупции. Защита кандидатской диссертации потребует кругленькой суммы, поиск статусной должности с достойной зарплатой также связан с необходимостью умаслить механизмы трудоустройства, если претендент, конечно, не сынок или доченька важных родителей. Касается это и медицины, и шоу-бизнеса, и, к моему особому сожалению, сфер юридических, где честность, принципиальность, уважение к закону должны стоять на первом месте. Вы только посмотрите, кто у нас работает в судейском корпусе! Папа, сын, дочь, жена, сват, брат… Нотариат в России и вовсе клановая структура.
Нас в техникуме воспитывали совершенно иначе, ведь как можно предложить за оценку деньги сотруднику УГРО Игорю Максимовичу или опытному следователю Анне Викторовне Захаровой, до сих пор работающей в Главном следственном управлении по Краснодарскому краю? Нам она преподавала криминалистику, криминологию и семейное право. Уже в те времена Анна Викторовна была человеком с большим профессиональным опытом, а сейчас её стаж составляет три десятка лет. Такие люди, как и остальные их коллеги, оставались неподкупны, что вызывало огромное уважение студентов.
Анна Викторовна запомнилась преподавателем с железными нервами: для того чтобы вывести её из себя, требовалось очень постараться. Тем не менее в моей памяти она осталась человеком добрым, душевным и понимающим, а ведь это очень непросто – сохранить в себе человечность, работая в следствии. В техникуме я даже не предполагал, что семейное право станет одним из ключевых направлений моей деятельности, но благодаря преподавательскому таланту Анны Викторовны я до сих пор пользуюсь знаниями, полученными на её лекциях.
Философия, как известно, наука сложная, а в моей жизни она заняла особое место, так как, начав педагогическую деятельность после поступления в аспирантуру, я стал вести эту дисциплину в вузе.
Думаю, что вряд ли бы это получилось, если бы не наш преподаватель Светлана Васильевна Тупикина. Открытый и правильный человек, она помогала студентам не только постичь суть вещей, научиться думать, анализировать, но и стать лучше как личность, как человек.
Если вы думаете, что мы приходили в техникум и парили там в небесах, то мне придётся разрушить эту иллюзию. Личностный рост не бывает простым, что подтверждают мои отношения с нашим куратором Галиной Павловной Шаглиевой. Она, кроме всего прочего, преподавала в техникуме русский язык и литературу. Причём на таком высоком уровне, что мы всем курсом (не преувеличиваю) получили надёжную прививку – хороший художественный вкус. Касательно себя скажу: я до сих пор помню невероятно сложный диктант «Сфинкс», который мы писали, и ребята в основной массе получили средний и высокий баллы, а мой результат оказался лучшим – четыре с плюсом!
Но я хочу рассказать о другом. В самом начале обучения, наверное в конце осени, мы пришли к Галине Павловне на занятия, проходившие в зале патриотического воспитания, где стояли знамёна Красной и Советской армий. Мы болтаем, смеёмся, рассаживаемся за столы, и тут входит Галина Павловна. Оглядев нас, вопрошает самым резким тоном:
– Что за мерзавец повесил шапку на знамя?
Надо отметить, что наш куратор выражалась порой весьма нелицеприятно, не боясь травмировать психику студентов резкими выражениями. Между прочим, звучали они впечатляюще – надо же вот так свободно раскрывать свои чувства! Галина Павловна смотрит на нас, и тут я понимаю, что шапка на древке моя… Именно я и был тем самым мерзавцем, не ощущавшим позора содеянного: студенческая весёлая жизнь затуманила мой рассудок. И, честно признаться, я в тот период жизни не очень-то и понимал, почему нельзя использовать знамя как вешалку.
– Я повесил шапку, – спокойно отвечаю. И добавляю, защищая обиженное самолюбие: – А почему вы так со мной разговариваете?
С леденящей прохладой Галина Павловна пояснила причину своего негодования:
– С этим знаменем люди войну прошли, погибали под ним. Наши ветераны в окровавленных руках несли его через поле битвы, а ты… шапку на него вешаешь!