De Zeus
Бесодиада
Глава 6. Видоплясовы
И вот меня и Пашу переселили в столицу нашей родины, и работа “закипела” по-новому. Нас стали таскать на самые разные телевизионные передачи лояльных нашему столичному депутату телеканалов и не только лояльных. Там мы познакомились с Юлями, Виками, Ольгами, Оленами, и другими телеведущими мужского пола, которые вели с нами запись передач о будущем возникновении нашей новой партии уже сейчас. Были, правда, и телеведущие с какими-то странными то ли именами, то ли “кликухами” типа крысы, бобры, мошонки, ну, или что-то на подобии, я не совсем хорошо понял. Телеведущие были всегда с приветливым юмором, но задавали серьёзные вопросы, ответы, правда, на которые у нас были заранее записаны большими буквами в специальных красивых папках. Честно говоря, как я понял, телеведущие и сами зачитывали свои вопросы, подглядывая в какие-то шпаргалки, иногда даже ошибаясь, путая смысл задаваемых ими же вопросов. Поэтому приходилось делать несколько дублей. В общем, в живую это было не “Ах ты!”, а по телевизору всё выглядело на самом высшем уровне. Несмотря на то, что ведущие в основном целую передачу несли какую-то чушь и похабный юмор, публика, как нам сказали, с удовольствием отдавала этим передачам предпочтение, и нам с Пашей даже нравились наши респектабельные лица. Всё-таки что не говори, но по “телику”, казалось бы, даже самое невзрачное, а иногда даже и мерзкое лицо может заметно преобразиться. И мы с Пашей с удовольствием репетировали свои роли. А наш большой столичный человек, как он сам выражался, в это время ковал достойную оправу настоящему бриллианту нашей новой политической элиты.
– Вы пиарщики или рекламщики!? – нервно ходя по офису пиар компании, говорил столичный депутат молодым людям, не достигнувшим ещё нижнего предела Бальзаковского возраста. – Мне не нужна реклама и не нужны ваши дешёвые лозунги и дебильные рифмы. Они все уже давно замызганы другими такими же знатоками социальной психологии и рифмоплётами как вы. Реперов из себя воображают. Психология толпы. Ха! Ну, ну, что вы вообще об этом можете знать в свои двенадцать лет умственного развития. Вас когда-нибудь била толпа!? Психология толпы, ну, ну! Ладно, мне нужно название партии! И не просто название! Мне нужно такое название, чтобы всем названиям название! Чтобы название резало слух и бросалось в глаза! Чтобы его знал и запомнил каждый слышащий и каждый видящий, каждый голосующий и не голосующий тоже! И мне плевать, если название кому-то не понравится, оно и не должно нравиться. У человека должен непроизвольно открываться рот при виде этого названия на билборде. И оно должно быть на пяти билбордах из шести! Вам понятно!? Чтобы весь интернет со всеми своими соцсетями и подкастами в придачу, со всеми экранами телевизоров и его каналами уже тошнило от рожи нашего политика и названия его партии! Так понятно?
Столичный депутат, можно сказать, ковал, не отходя от кассы.
– Какое название вы придумали? – перебирая листы исписанной бумаги, рычал мужчина. – Европейское будущее!? Говно! Уже было и нас там особо не ждут! Укры! Это фуфло истории! Мы живём в многонациональной стране, дебилы! Если каждый начнёт писать отдельную историю этак мы скоро и Китай, и Аляску с Мексикой в придачу снова завоюем! Чем вы можете постучать в мозг человека?! Думайте! Слуга людей! Вы смеётесь? Это похоже на опусы лакея Видоплясова по Достоевскому! Вы читали его “Село Степанчиково и его обитатели”? Нет, вы точно хотите, чтобы вашими именами назвали конкретные психические заболевания! Обязательно прочтите на досуге, может хоть это вам как-то поможет. А это что такое? ППЖ?
– Партия правды жизни, – робко произнёс один из пиарщиков.
– Какие вы пиарщики, вы идиоты-натуралисты! – зло произнёс столичный депутат. – Вы что решили, что можете позволить себе предложить мне заняться естество испытаниями!? Дразнить себе судьбу? Или вы не знаете, что аббревиатуры уже давно не кодируют давно закодированный мозг избирателя!? К вашему сведению, там уже давно царят вирусы, ревакцинированные вы мои от рождения. А это что такое!? Терра Юкрениан!? Это что вам какой-то “шмуточный” бренд?! Тогда уже идите ещё дальше, брендовые вы мои, предложите общаться с электоратом смс языком, постами и видео обращениями, особенно с пенсионерами и нормально работающими людьми, у которых нет времени на этот идиотизм. Их, кстати, когда-то было большинство, если вы не знаете. Ваш креатив похож на детские слюни у взрослого человека! Если этот креатив кого-то и может заинтриговать, так это психиатра или же факультет тик-токеров для обмена опытом! Мне нужен новый Моргенштерн! Новая неизвестная геометрическая фигура! Жесть, обрыв башки, хайп, вашу мать, если вам так будет понятней. А вы соплями своими здесь брызжите! Вы для чего столько лет проучились за границей, чтобы только писать под диктовку? Я плачу вам большие деньги не за это. Мне нужен новый взгляд на привычные вещи. Я хочу услышать от вас что-то неожиданное, грандиозное, самую правдивую ложь или самую лживую правду, вам всё равно не понять разницы! А вы мне какую-то пародию всё время подсовываете, пародисты вы наши.
В помещении воцарилась чертовски зловещая тишина. Харизматичный мужчина одним взглядом пожирал жизненные силы сразу трёх модных топ-менеджеров самой продвинутой, судя из рейтингов иностранных источников, пиар компании и заодно всех её сотрудников. Реально обосрались все и, возможно, не только в своём виртуальном сознании.
– Есть ещё один вариант. Но он совсем сырой, – раздался дрожащий голос откуда-то из угла комнаты и из-за монитора компьютера. – Я ещё не передавал его на рассмотрение руководителям.
– Я твой руководитель! Передавай! – обращаясь в никуда, зло рявкнул мужчина.
– Партия Дауншифтеров, – блея и слегка заикаясь, проговорил прыщавый айтишник.
– Чтоооо! Повтори, что ты сказал! – проорал столичный мужчина.
– Дауншифтинг. Партия дауншифтеров, – прыщавый уже был не рад, что вообще заикнулся.
– Это ещё что такое!? Вы решили доконать меня окончательно!? – всё громче орал столичный. – Что это значит?
– Ну, это сборище людей с философией жизни ради себя, отказа от чужих целей, ну и тому подобное.
– Чтооо!? А ну конкретней!
– Ну, они отказываются от стремления к пропагандируемым общепринятым благам, постоянному увеличению материального капитала, карьерному росту и так далее, ориентируются на жизнь ради себя, – утробно гробовым голосом текла речь молодого человека, медленно превращающегося в писклявое привидение.
– А что, вообще, тебя надоумило на это? – уже просто прогромыхал голос мужчины.
– Ну… Я это… Как Вам сказать… Я подумал о созвучие, если так можно выразиться, – почти теряя сознание, произнёс прыщавый.
Наступила секундная тишина, которая обосравшимся, видимо, могла показаться целой вечностью.
– Браво! Браво! Брависсимо! Это великолепно! Ве-ли-ко-лепно! Вот это неожиданно! – с чувством и расстановкой, приятным голосом произнёс снова бодрый и активный столичный депутат, и стал припрыгивать на одну ногу. – Вы гений, молодой человек. Вы узрели саму суть. Всё, всем спасибо! Всем вперёд! Работаем в этом направлении. Я уверен, нас ждёт неминуемая победа!
Глава 7. Родина Свободы
Пиар машина была запущена, и наша с Пашей жизнь в столице закрутилась с ещё большей крутящей силой. Мы с Пашей поднимались рано и ложились поздно, работали практически без выходных. Мы стали чаще встречаться с какими-то серьёзными людьми с удивлёнными лицами, ходить по телестудиям, записывать короткие интервью, фотографироваться, знакомиться с новыми телеведущими, иногда с совсем странными именами и глупыми вопросами, на которые мы частенько не знали, как ответить, но подобные казусы всегда оставались за кадром. Работа занимал всё наше с Пашей время суток. Можно сказать, наша жизнь и была нашей работой.
Но в наших рабочих буднях были и по-настоящему приятные моменты. Во время короткого отдыха кроме посещения дорогих увеселительных заведений, чьих-то дач или загородных вилл, нас с Пашей возили, так сказать, и на экскурсии по городу. Чья это была идея, я не знаю, но нам это очень нравилось. Столица оказалась очень красивым городом. Церкви, монастыри, архитектура нам, можно сказать, деревенским казалась пределом великолепия. А знаменитый Крещатик произвёл на нас самое незабываемое впечатление. Паша даже почему-то назвал Крещатик иностранным словом Манхэттен. Возможно, поэтому наш харизматичный столичный друг и пригласил нас с Пашей посетить очень красивое в строгом стиле здание на Крещатике, где находилась какая-то администрация, я точно не понял, так как столичный депутат просто сказал:
– Зайти в гости к главе администрации.
Нас встретил какой-то очень высокий и крепкий мужчина, и мы с Пашей и столичным депутатом долго беседовали с ним в его кабинете. Честно говоря, я не очень понимал, о чём именно говорил этот высокий и крепкий мужчина, но Паша был как-то странно “узахвати”, и всё время почему-то ему улыбался. По правде говоря, я вообще не интересуюсь политикой, и телевизор особо не смотрю. Так, разве что спорт или какой-нибудь фильм. Новости, упаси Бог, никогда. Но что-то в лице этого крепкого мужчины мне показалось знакомым. И когда я понял, что это чемпион мира по боксу, я подумал:
– Боже Правый! Куда я попал?
Я и так не особо понимал, где мы находимся, а в этот момент, как выражается мой брат Паша, я зовсим “загубылся”. Шёпотом я обратился к Паше:
– Паша, кто это?
– Це ж наш боксер.
– Це я уже понял. Здесь что он делает?
– Як шо!? Вин же мэр.
– Как мэр!? Он же боксёр!
– Ни, вин вже мэр. Это його брат боксер, но зараз вже не боксуе.
– А брат что тоже мэр? – слегка испуганно, спросил я.
– Ни, вин нормальный.
– Слушай, Паша, а у нас, что все мэры знаменитости?
– Ни, ни. Поки ще ни. Тильки цей.
Последнюю каплю к моей обескураженности добавил неожиданный вопрос столичного депутата крепкому мужчине в конце нашего разговора.
– А какая столица в Таиланде? А то я что-то подзабыл, —спросил он.
– Бангладеш! Я там був, – приободрился чемпион возможности поговорить на отвлечённые темы без специфической терминологии, так сказать, на человеческом языке. – А шо, шото надо?
И не дождавшись ответа, стал как-то сбивчиво рассказывать нам о разном и о главном одновременно.
– Бангкок, – тихо произнёс слегка разочарованный Паша, и мы вместе с удовлетворённым столичным депутатом покинули просторный кабинет.
Но мне всё же хотелось бы обязательно упомянуть о другом очень коротком, но более важном и в тоже время сложном и неоднозначном эмоциональном моменте, возникнувшем в процессе одной из наших экскурсий. Очень сильное, если не сказать больше, впечатление на нас с Пашей произвел памятник Родина-Мать. Это монументальная скульптура, расположенная на территории музея истории нашей страны в Великой Отечественной войне. Мы долго заворожённые снизу вверх смотрели на эту огромную статую. Она действительно передаёт величие и силу тех людей, которые её построили. Величие памятника и выражение её лица говорят об их бесстрашии и непобедимости. На картинках она выглядит совершенно не так грандиозно, как в жизни. И Паша вдруг у меня спросил:
– Ця Батькивщина-Маты це наша статуя Свободы?
Честно говоря, я не сразу нашёлся, как ответить. Такой глубокой аллегории вряд ли кто может ожидать от слов дауна. Вот и я не ожидал. На меня непроизвольно произвело сильное впечатление такое неоднозначное, но в тоже время очень точное и ёмкое сравнение.
– Наверное, да, Паша. Эта наша статуя Свободы, – ответил я.
Глава
8
.
Первым было слово
Не могу не признать, нам с Пашей такая “крутая” жизнь в столице нравилась. Мне вообще трудно представить, кому может не понравиться “халява”. Причём публичная и дорогостоящая. Как выразился наш харизматичный столичный депутат: “Софиты политической арены в нашей стране особенно в последнее время стали притягивать очень талантливых людей”. Я только не совсем понял, причём здесь талант, но в остальном это звучало красиво. Тем более что реплика предназначалась какому-то народному депутату в качестве комплемента, хотя мне так не показалось.
Наша с Пашей работа в столице приобретала уже весомый характер. Название партии Паши стало появляться на билбордах. Нас стали узнавать, можно сказать, на улице и всё чаще приглашать на телепередачи и интервью, но мы уже работали только по предварительной записи. Мы с Пашей стали одеваться в деловые костюмы каждый день, вести, так сказать, деловой образ жизни. Мы встречались с разными политиками, присутствовали на партийных собраниях и публичных выступлениях, так сказать, находились в центре внимания телевизионных камер. По просьбе столичного Паша по большей части молчал, сидя на самых почётных местах рядом с уже раскрученными политиками и персонажами. Видимо, это было тактически необходимо.
Потом нас с Пашей отправили ходить по разным государственным кабинетам в сопровождении каких-то, если я правильно запомнил, лоббкистов, этаких профессиональных ходоков, что иногда напоминало мне о хождениях “по мукам” и кабинетам соцслужб в попрошайничестве Пашиных льгот. Но сейчас это выглядело совершенно иначе, уже с изменённым статусом. Ещё не Ваше, так сказать, Превосходительство, но уже Ваше Благородие. Подобные хождения носили какой-то деловой характер и должны были со временем оказать влияние на дальнейшую судьбу молодого политика.
И вот в одном из таких похождений произошёл случайный долгожданный деловой переломный момент в политической карьера Паши. Этим моментом стала короткая встреча с одним действующим каким-то очень сильным министром с лукавым взглядом. Как оказалось впоследствии, он после встречи с Пашей на своей какой-то страничке что-то там выложил или положил, я точно не знаю, но что-то очень важное, что произвело какой-то неожиданный эффект и бурную реакцию в каких-то там сетях. В общем, он заявил, что политик Паша является носителем одного из древних коренных языков, и что это может очень сильно повлиять на популярность его партии среди коренных граждан страны.
Я не сразу понял, о чём идёт речь, но позже до меня дошло. Паша был дауном, а у даунов существует целый ряд отличительных друг от друга характеристик. Так что, как бы нам не казалось, что все дауны на одно лицо, все они очень разные личности. Вот и у Паши были свои отличительные особенности. Он, например, не умел производить математический счёт, только прибавлять и то в пределах простых чисел. Путал право и лево. Плохо разбирался в последовательности. И ещё пару тройку таких отличий. А ещё он имел дефект речи. Точнее не дефект, а специфическую особенность. Во многих словах, а точнее в большинстве он переставлял местами буквы, заменял их или не произносил вовсе. Так, например, он говорил валабол вместо волейбола, актёра Киану Ривза он называл Коно Риксом, а Сандру Буллок, Сарик Балык. Я давно привык к этим особенностям речи Паши, и не обращал на это внимание, а вот для умного человека это оказалось совершенно и не особенностью речи дауна. Впоследствии какие-то учёные даже нашли сходство этой особенности с письменностью древнеславянских языков, где зачастую в словах отсутствовали гласные буквы, переставлялись или находились в хаотичном порядке целые слоги, не использовались знаки препинания или разделения между словами, что, как ни странно, не мешало при этом читать и понимать весь текст целиком. В общем, эта специфическая особенность речи политика Паши произвела эффект на каких-то там подписчиков, и ряды партии Дауншифтеров стали активно пополняться активными коренными дауншифтерами.
С этого момента мы с Пашей вступали в какую-то высшую лигу. Во всяком случае, так выразился наш столичный депутат, и предупредил нас, что мы теперь важные персоны и за нами уже будут наблюдать не только наши подписчики, но и представители разных служб разных силовых ведомств, поэтому нам необходимо быть очень внимательными, чтобы не вступить в ещё какое-нибудь новое дерьмо. Правда, я пока ещё не особо понимал, в какое дерьмо мы уже вступили, ведь со слов нашего столичного депутаты мы стояли на верном пути.
Глава 9. Короткий ликбез(ликвидация безграмотности)
Так что наша работа становилась всё интереснее и интереснее. И вот в какой-то момент Пашу пригласили сразу на несколько популярных политических ток-шоу нашего медиа-государства. Как оказалось, это и был тот самый показатель вступления в высшую лигу, так сказать, первые весточки. Если вы ещё не знаете, то быть приглашённым на модное политическое ток-шоу это не просто честь или возможность высказать своё мнение. Это и есть самая главная, и самая настоящая работа самого настоящего политика высшего уровня. И чем моднее рейтинг этого шоу, тем замечательнее может измениться статус политика. А там, глядишь, и какой-нибудь дорогостоящий контрактик с кем-нибудь подвернётся. Всё как везде, бизнес есть бизнес, ничего личного. Мы с Пашкой этого не знали. Я вообще такие передачи никогда не смотрел, а Паша хоть и смотрел, но всегда думал, что на этих телепередачах люди собираются, чтобы обмениваться своими мнениями. Это оказалось не так. Наш столичный депутат подробно объяснил нам тонкости и нюансы вкусов и предпочтений колеса фортуны настоящей большой политики. Он резюмировал свою длительную познавательную лекцию словами:
– Шоу! Запомните, перспективные вы мои, в первую очередь шоу! Только так вы сможете долго оставаться на политической арене!
Со временем мне, простому обывателю, понемногу стало понятно, почему на умных лицах ведущих модных политических ток-шоу всегда отражается, можно сказать, слегка завышенная самооценка, какая-то себя-значимость или чувство глубокого внутреннего превосходства над другими. Но это было легко, и до этого нетрудно было додуматься самому. Они всегда находятся в центре внимания, их зарплаты – гонорары, они главные в одном из самых популярных лицедейств страны и это “под их дудку пляшут” взрослые, подчас даже неплохо обеспеченные, люди. Так что это становится очевидным и на их лицах. К тому же они совершенно уверены, что лучше других разбираются в политической ситуации в целом, и могли бы с легкостью управлять государством на уровне самых развитых стран мира. Но это их не прельщает, так как они видят своё призвание в другом, в служении святым принципам демократии, а именно, в раскрывании истины и срывании масок с актёров политического кабуки театра.
Но наш столичный депутат, заметив моё любопытство в этом вопросе, лукаво акцентировал моё внимание ещё на одном аспекте, который тщательно стараются скрыть от глаз публики, и заметным он становиться только под определённым ракурсом или другим углом зрения. А именно. За интеллигентными выражениями лиц ведущих популярных ток-шоу действительно скрывается глубоко укоренившаяся надменность. И не просто надменность, а надменность, граничащая с брезгливым пренебрежением к любому, кто оказался гостем их шоу. Эта их надменность вызвана в первую очередь тем, что они прекрасно понимают, кто и зачем приходит к ним в гости. К тому же они давно и “в упор” не привыкли видеть в других равных себе. Ведь они любому из присутствующих в студии могут задать лукавый или каверзный вопрос, на который, возможно, кто-то не сможет или постесняется ответить, или же просто поставить кого-то в неловкую ситуацию. Кстати, за спиной их так и называют “ток-шокеры”, за не смертельное бесстыдство. В этом и заключается их высокий профессионализм, которому мы так сладострастно аплодируем, в умении “раздевать” других людей. Добровольно или принудительно особого значения не имеет. В этом театре наших мнений все уже давно, окончательно и бесповоротно потеряли вообще какую-либо гендерную идентичность, создав себе новый облик виртуальной морали. И то, что раньше было зазорно и неприемлемо, сегодня актуально, популярно и пользуется спросом. А если есть спрос, дальше вы знаете сами и без меня.
А вот надменность ведущих политических ток-шоу вызвана более значимым и весомым аргументом. Аргументом, который заключается в том, что это именно к ним на их шоу из своих “кублов” и кулуаров за заветным высоким статусом сползаются политики в погоне за виртуальными рейтингами. И что характерно, сегодня эта процедура рейтинго-терапии обязательна для каждого уважающего себя политика, как вакцинация для преподавателей и медиков или как “ботекс” значимости публичной персоны. К тому же ещё и не каждому политику удаётся попасть на такую обязательно-добровольную процедуру. Такие ток-шоу далеко неспроста обладают весьма весомой и влиятельной репутацией. Они способны реанимировать даже “мёртвого” политика, что уже говорить о продлении политической потенции ещё “живым” путём прямого массажа какой-нибудь мозговой железы. Не удивительно, что в эти “апартаменты” выстраивается целая очередь “страждущих”. Именно поэтому особо одарённые финансовым благополучием политики покупают или создают свои собственные телеканалы. Наверное, для того чтобы не стоять в очереди.
Так что надменность это всего лишь издержка вредного производства, так сказать, специфика пикантной работы. И этим несгибаемым рыцарям и рыцарьшам экранов телевизоров, Дон Кихотам журналистского пера, глашатаям чужих слабостей и пороков, экспертам не своих мнений, этим самопровозглашённым общественным судьям, почему-то возомнившим себя народными посланниками, приходиться по всем правилам актёрского мастерства скрывать частенько возникающую усмешку, больше похожую на насмешку. Особенно это становится трудно скрываемым тогда, когда им удаётся столкнуть лбами своих уважаемых гостей друг с другом на хорошо освещённых для лучшего фокуса и картинки телевизионных аренах. Они как матадоры машут красными тряпками перед мордой быков, возбуждая их гнев и глупость, чем вызывают аплодисменты публики, а заодно и рост рейтинга своей зарплаты-гонорара. Возможно, поэтому такие телепередачи и называются шоу, ведь поединки словоохотливых людей всегда с жадностью воспринимаются любой публикой, а тем более поединки политиков. Особенно тогда, когда дело доходит до оскорблений и рукоприкладства. А ведь именно эти шоу создают общественное мнение, наше с вами мнение.
