Денис Ганин
Отпуск в кредит
– И когда ты только успела всё это узнать. В телефоне, небось, сидишь, пока я ночью сплю? – пошутил Юра.
– Юрочка, я читала об этом ещё в Москве, – с укоризной проговорила Настя, – а то, может, ты думаешь, что я там только готовлю, стираю, убираю, делаю домашку…
– Покупки, маникюр, педикюр, волосы… – стал продолжать за Настю перечисление Юра.
Они дружно засмеялись.
– Какая ты у меня всё же умница! – восхитился Юра.
После того как все тарелки, и даже у Олега, опустели, а на месте арбуза выросла горка корок, самого маленького из их компании отправили спать. За столом остались сидеть только Юра и Настя. Они непринуждённо беседовали и попивали местное сладкое вино.
– Да, этот вечер был особенно хорош, – заметил он.
– Да. Замечательный вечер и замечательный день. Спасибо тебе, любимый, и за него тоже. Как не хочется отсюда уезжать! Так бы здесь и осталась. Как в раю.
Юра глубоко вздохнул:
– Да, и тебе спасибо за этот день, любовь моя.
Потом он продолжил, сменив направление их беседы.
– Одного я только не пойму, Настя, – куда здесь все подевались.
– Да, верно. Я ведь ни одного человека здесь так и не увидела. Ни одного! Ведь такого же не может быть, правда ведь, Юр?
– Да. Хотя, в сущности, зачем нам кто-то здесь ещё нужен? Есть только мы – и этот рай вокруг. Мы с тобой здесь – как Адам и Ева, – он рассмеялся.
– Слушай, а ты тоже не помнишь никого другого здесь? Вы, когда с Олегом в лес ходили, тоже никого не встретили по дороге?
– Не-а.
– Подожди, а как мы вообще прилетели сюда, ты помнишь?
– Нет, не помню. Я помню только, как мы ехали сюда, а аэропорт помню только наш, московский.
– Ну да, так и есть. Я тоже только Домодедово помню. А Пафос… Юра, я совершенно не помню аэропорта в Пафосе. Юра! Что происходит, ты можешь мне объяснить?
– Что-то мы, наверное, с тобой перебрали сегодня… Две бутылки красного на двоих, это, наверное, слишком, – он икнул, – и «Коммандария» эта, видимо, уже лишней была.
– А ничего, кстати, мне понравилась она. Сладенькая такая. К фруктам – самое то.
– Ага, портвейн напоминает. Ещё будешь?
– Нет, Юра, мне уже хватит. Слушай, пойдём спать, а?
– А заниматься… как же, будем сегодня? – заплетающимся языком, уронив голову набок, спросил Юра. – Я тебя могу с одним интересным джинном познакомить.
– Ха-ха. Этого раба лампы я уже очень хорошо знаю… ох, как он меня сегодня… ах… и так, и сяк… ах… Нет, Юра, всё, никаких джиннов и ламп на сегодня! – резко встрепенулась и изменила интонацию Настя. – Спать, спать…
И тут же снова поменяла голос на расслабленный, умоляющий:
– Папочка, а можно я сегодня в душ не пойду, завалюсь, как есть, и усну?
– Можно, – качнул Юра своей тяжёлой от вина головой. – А я тоже ни в какой душ сегодня не пойду. Вот так вот! Я так решил.
– Ну пойдём тогда вместе, Юрася.
– Ты иди… я догоню. Посижу вот ещё пять минут тут и прямо вот сразу… вот и пойду.
Настя встала, наклонилась над пьяным мужем и жарко поцеловала его в губы. Потом резко отстранилась от него, тут же развернулась и, слегка пошатываясь, пошла в сторону дома.
– Кажется, здесь штормит, капитан, – засмеялась удаляющаяся Настя, наслаждаясь ощущениями своего лёгкого алкогольного опьянения и предвкушением скорого погружения в сладкий сон.
Юра облизнул свои губы, на которых ещё чувствовался вкус губ его горячо любимой жены, и немного посмаковал на языке. Глядя на удаляющуюся от него фигуру, Юра подумал: «Какая же она у меня красивая!» Потом перевёл замутнённый взгляд на свои часы. Они показывали без десяти минут полночь.
Юра налил себе ещё бокал «Коммандарии» и опрокинул его одним залпом. Потом откинул голову назад на спинку стула, закрыл глаза и широко открыл рот, жадно ловя им воздух и наслаждаясь послевкусием сладкой крови кипрской земли. Он открыл глаза – сверху над ним горели мириады звёзд. Чёрное-чёрное небо смотрело на него всеми своими глазами. Где-то внизу напевало колыбельную такое же глубокое, как небо, море; ему вторили цикады в сухой траве.
Глаза закрылись сами собою. Юра заснул, не вставая со стула. Прямо там, за столом. Он спал с открытым ртом, запрокинув голову. Настя уже тоже сладко спала в своей постели, как и Олег, уснувший первым.
* * *
Вскоре после того, как Юра заснул, он увидел странный сон. Такой короткий, но очень яркий.
В его сне все они: он сам, Настя и их сын Олег, а также ещё много других мужчин, женщин и детей – сидели на креслах в затемнённом салоне раскачивающегося из стороны в сторону самолёта. Над головами пассажиров болтались кислородные маски. Самолёт уже почти потерял управление и падал в море. Все вокруг кричали. Женщины и дети, да и, что скрывать, некоторые мужчины – плакали, не обращая ни на кого внимания. Среди криков и плача слышались бездушные звуки монотонной сирены, и сквозь весь этот шум до слуха Юры долетали отдельные слова переходящего уже на крик командира экипажа, всё ещё пытавшегося выровнять самолёт для экстренной его посадки на воду.
Сон оборвался на этом самом месте, потому что… Юра больше не проснулся.
Он и ещё 118 пассажиров и членов экипажа лайнера, включая Настю и Олега, погибли в авиакатастрофе недалеко от берегов острова Кипр, так и не долетев до этого райского, как будто созданного для отпуска места. Фюзеляж самолёта разрушился при жёстком касании поверхности моря, и большинство пассажиров и членов экипажа погибли сразу.
В новостях потом сообщалось только об одном чудесным образом спасшемся человеке – какой-то пожилой женщине. Когда её вытаскивали из воды на борт спасательного катера, обессиленная, она едва держалась на плаву, вцепившись в ручку небольшого чемодана. Удивительно, такая пожилая женщина – и одна посреди бескрайнего моря. Бывают же чудеса, на самом деле…
04.09.2019
