Диана Фад
Мой любимый
Глава 1
– Жень, я хочу развестись, – голос мужа недавно такой родной, нежный, становится вдруг резким и острым, как ледяные осколки, – Ты только не волнуйся, но мое решение уже продуманное и взвешенное. Я давно так решил, просто не мог тебе сказать, но дальше тянуть уже некуда.
– Что? – растерянно спрашиваю я, чувствуя, как в душе поднимается буря. Хочется закричать, забить руками по рулю вместо того, чтобы вглядываться в ночную дорогу, которую почти не видно из-за разыгравшейся метели, – Ты, о чем, Игорь?
– Понимаю, тебе сложно это принять, но у меня есть другая женщина, мы давно уже вместе, – отвечает мне муж, с которым я прожила три года.
– Это какая-то новогодняя шутка, да? – все еще пытаюсь улыбаться в ответ.
Да я просто не верю в это! Чтобы Игорь – вот так, взял и ушел к другой? Да никогда! Сегодня тридцатое декабря, завтра Новый год, он что, издевается что ли?
– Игорь, я оценила твою дурацкую шутку, скоро приеду домой и мы поговорим, – отвечаю ему, пытаясь разглядеть в снежной стене поворот, кажется вот он. Поворачиваю свою маленькую машинку и осторожно еду дальше. Снег сыпет так, что я почти не вижу края дороги, еду на ощупь.
– Это не шутка, Жень, – устало отвечает Игорь, – Я люблю другую женщину и ухожу к ней, прости.
– Я тебе не верю, – мотаю головой, – Пожалуйста, дождись меня, я скоро приеду, и мы поговорим, – практически умоляю его.
– Не могу, Женя, она меня ждет и еще она ждет нашего ребенка, поверь, так будет лучше для всех нас, – сухо отвечает мой муж.
– Игорь, но я ничего не понимаю, у нас все было хорошо, ты сейчас серьезно? Ты правда уходишь? – я все еще не верю его словам, сомневаюсь, ищу иронию в его голосе, которой нет, – Мы должны завтра уехать на турбазу, все куплено, мы готовились встретить Новый год вместе. Если бы ты решил уйти, то не покупал нам эту путевку, не заказывал ничего, зачем ты меня обманываешь?
– Я ничего не покупал, Женя, – устало произносит Игорь и я замираю, машинально держу в руках руль, – Я не собирался с тобой отмечать праздник. Чтобы не портить завтрашний вечер, решил сказать тебе заранее.
– Как никуда не едем? Все, что я выбирала, планировала, коттедж, камин, елка – это все неправда? – почему-то именно это заставляет меня поверить во все, что происходит.
– Да, ничего нет, Жень и нас больше нет. Хорошего Нового года, ключи оставлю в почтовом ящике, пока, – слушаю короткие гудки, пока телефон сам не замолкает.
Еду по инерции, совсем не соображая куда. Мысли просто кипят в голове, но прежде всего удивление, отрицание, возмущение в конце концов. Как так ушел, почему, что ему не хватало? И извечный вопрос «Что я сделала не так?». Не родила ребенка? Так Игорь сам говорил, подожди, сначала карьера и его, и моя. Да и не получалось у нас, хотя оба проверились, все нормально, никаких проблем не нашли. Теперь что? Нашлась та, которой плевать на эту самую карьеру? Да не может быть, да нет, бред какой-то.
Снова хватаю трубку, набирая телефон мужа, слушаю длинные гудки. Затем мой телефон издает противный писк и отключается. Зарядки ноль.
– Да чтоб тебя, – ударяю по рулю, чуть не свернув с дороги.
На дворники налип снег и надо бы их очистить, но пытаюсь еще какое-то время ехать, чтобы только не выходить из теплого салона. Глотаю горячие слезы, что текут по щекам, горло сжимает до боли. Хочется только одного заорать на всю округу, надрывая горло и губы. Больно, как же это больно! Самое обидное, что я ничего не замечала, ни одной мысли не было. Игорь вел себя как прежде, заботился обо мне, уделял внимания. Ну да, уставал, секс был не такой яркий и очень редкий, но мы оба работали, оба приползали домой, чтобы по возможности упасть перед телевизором или завалиться на кровать с книгой.
Казалось нормальным, что люди приходят домой, чтобы отдыхать. Разговоров и вечерних посиделок с бокалом вина, хорошим фильмом стало меньше, поцелуи по утрам и торопливый секс приказали долго жить, практически исчезнув. Это и были первые звоночки или уже последние? Так вот, я не заметила этого. Ничего этого не заметила тогда, но вспомнила сейчас. Сколько уже длится, год или пару месяцев? Не знаю.
Может, просто временно, погуляет и вернется, так тоже бывает. Но смогу ли я принять мужа обратно? Я его люблю, конечно смогу, бывает человек ошибся, заблудился. Так, стоп! Ребенок. У них будет ребенок, как я могла забыть.
Тихо завываю, вытирая слезы рукавом демисезонного пальто. Тоже, вырядилась на встречу с заказчицей. Поехала к черту на кулички, погналась за крупным заказом.
– Мне вас порекомендовала Катя, Маша, Светлана Юрьевна… – сколько их таких.
Меня, конечно, радует, что, как дизайнера интерьера ценят и передают из рук в руки. Но я не ожидала, что сегодня придется ехать в какую-то Тмутаракань за 120 км от Москвы. Погода с утра была солнечная, пока я шустро долетела туда. Но провозились мы долго. Клиентка решила переделать весь первый этаж большого особняка под стиль Лофт, и я больше половины дня выясняла, обсуждала, что она хочет, делала замеры, зарисовывала расположение стен, окон, лестниц.
Выехала, когда начало темнеть, и погода менялась прямо на глазах. Превращаясь из тихого безветренного дня в снежный ледяной ад. Телефон приказал долго жить и сдох сам, зарядка, конечно, осталась у меня в офисе, а я еду неизвестно где и непонятно куда. А еще меня только что бросил муж, ушел к другой, беременной женщине. Ну и как вишенка на торте, завтра Новый год. Я просто в охренительном счастье, просто рада.
Глава 2
Все, на стекле осталась одна круглая полоса, придется останавливаться, чистить дворники. Назло себе или погоде, проезжаю еще пару десятков метров и встаю. Смотрю на стремительно падающий снег, который застилает белым покрывалом лобовое стекло и ничего не делаю. Машинка тихо урчит, в салоне тепло, печка работает вовсю. Но мне холодно, пробивает на дрожь. Зябко ежусь, передергивая плечами. Не хочу выходить из теплого плена машины, но придется.
Включаю аварийку, хотя вряд ли она мне поможет в такой буран и достаю с заднего сидения широкий красивый палантин. Он шерстяной, но тонкий, если обмотать голову, возможно, успею быстро все сделать. Накидываю палантин, завязывая концы под подбородком, на руки кожаные тонкие перчатки. Их мне подарил Игорь на восьмое марта, итальянские, ручной работы, ярко-синие из мягкой кожи. Перчатки мне так понравились тогда, а сейчас хочется их сдернуть с рук, словно ядовитых змей. Его подарок, последний, почти прощальный.
Горько усмехаюсь своим мыслям, и открываю дверь машины, ступая на дорогу. На ногах тоже красивые сапожки на высоком тонком каблуке. О чем я думала, когда наряжалась на встречу с клиенткой? Где, была моя голова вообще. Как Игорь говорил, «Ты Женька думаешь, но не соображаешь». Все правильно говорил, поэтому и ушел, к другой, которая думает как нужно, как правильно.
Вылезаю из машины и задыхаюсь от порыва ветра, что швыряет в мое лицо мокрый и ледяной снег. Почти радуюсь этому, потому что охлаждает разгоряченное от слез глаза. Теперь слезы высыхают моментально, но накатывают другие, уже от ветра. Практически ничего не вижу, сразу получая мокрыми осколками снега по лицу, пытаюсь очистить дворники. На них налипла толстая ледяная корка и я дергаю их, не жалея перчаток, обрываю.
– Да твою мать, – жалобно взвываю и бросаю все, забираясь в машину.
Захлопываю дверь, пытаясь согреться. Поеду так, пока не увижу какую-нибудь заправку или магазин. Оглядываюсь вокруг, но в свете фар лишь один снег, больше ничего.
– Ничего, прорвемся, – пытаюсь убедить сама себя, осторожно трогая машинку с места.
Шипованные колеса скользят на тонкой корке льда, и все же цепляют, заставляя машину как-то двигаться в этом снежном плену. Сколько успеваю еще проехать, не знаю, пока внезапно машину не ведет в сторону и ухаюсь в сугроб, нырнув туда носом. Передо мной сплошная стена из снега, позади и сбоку темнота, ни одной машины.
– Господи, да за что? – всхлипываю, роняя голову на руль, – Почему все именно так, сейчас, сегодня, почему?
Рыдаю, сорвавшись на крик, падаю за предел, который еще заставлял меня держаться из последних сил. Но оказалось, что все только начинается.
Пока я глотаю горячие слезы, размазывая их по лицу, моя красавица захлебывается и глохнет. В страхе протираю глаза, чувствуя, как холод ползет по спине. Я одна, неизвестно где, в сугробе и у меня заглохла машина. Судорожно дергаю ключом, пытаясь завести машину, но слышу лишь холостые обороты.
– Ну давай, родная, только не сейчас, – молюсь, – Я же тут насмерть замерзну, ты что?
Через десять минут безуспешных попыток откидываюсь на спинку сидения, прикрыв глаза. Все, это конец. Думаю, о том, что где-то там недалеко большой шумный город, куча людей, машин. Где-то там мой муж, теперь уже бывший, а я здесь одна, замерзаю в холодной машине. Тепло уходит практически моментально, словно и не было его в салоне автомобиля. Свет фар горит, но мне от этого не легче.
За все это время не проехало ни одной машины, ничего, только хлесткий снег и ветер.
Сижу, уставившись в одну точку, наблюдая, как запечатывает окно снегом. Холод проникает под пальто, кусая ноги в тонких сапогах и чулках. На мне тонкое шерстяное платье до колен, и я вытягиваю рукава, как можно длиннее, чтобы согреть руки в ободранных перчатках. Нужно что-то делать, куда-то идти, иначе, я здесь точно замерзну.
Хватаю с заднего сидения плед, который зачем-то вожу с собой, сумочку с ненужным телефоном и документами. Выключаю фары и открываю дверь, перебарывая в себе желание снова ее закрыть.
– С богом, – выдавливаю из себя и выхожу из машины, тут же проваливаясь по колено в сугроб.
Колени моментально замерзают, ветер почти сдергивает с моей головы палантин, но я пытаюсь сделать первый шаг. Снова проваливаюсь, чувствуя, как закипают от злости слезы в глазах. Может, нужно было остаться в машине, пересидеть бурю? Но кто знает, когда она закончится.
Ноги, наконец, ступают на что-то твердое, и я иду, скользя по льду. Дорога, уже хорошо. Или это не дорога?
Ногой немного раздвигаю снег и чуть не падаю от удивления, подо мной лед, замерзшая река.
– Мамочки, – скулю, обхватывая себя руками и скольжу ногами, пытаясь не упасть.
Оглядываюсь назад, думая, что еще могу вернуться в машину, но не вижу ее из-за бурана. Пути назад нет, только куда-то вперед.
Очень холодно, просто невыносимо. Чувствую, как обжигает морозом колени, ломит пальцы, а лицо уже заледенело настолько, что я его почти не ощущаю. Падаю, больно ударившись коленом, встаю на разъезжающихся ногах. Здесь каблуки чуть помогают, царапая лед, но все же удерживают на нем каким-то чудом. Пальто покрылось коркой льда, и я начинаю молиться, хотя не знаю ни слова. Мама не научила, а сама этим не интересовалась. Как говорится, пока петух не клюнул… О чем я думаю, совсем с ума сошла. Я же сейчас замерзну тут!
Делаю еще несколько шагов и снова проваливаюсь в сугроб, практически ползу, разгребая руками. Сквозь снежную стену вижу огонек и радостно взвизгиваю, начиная двигаться энергичнее. Смотрю до точек в глазах, только бы не потерять этот спасительный ориентир. Иду практически на ощупь, пока не упираюсь в высокий темный забор из железного профиля. Что есть силы ударяю по нему замершими руками, слышу собачий лай, он мне сейчас дороже любой музыки.
– Помогите, – разлепляю замерзшие губы, чувствую, что падаю в спасительную темноту, – Помогите, пожалуйста, – шепчу и проваливаюсь, теряя сознание, падаю в снег.
Глава 3
Почему так больно? Просто невыносимо. Чувствую, как горит вся кожа и руки с ногами выкручивает от боли. Вместе с сознанием возвращаются и запахи, тепло. Чьи-то руки исследуют мое тело, трут, натирают вонючей смесью. Что-то со спиртом, отдает хвоей и дымом костра. Когда сильные пальцы начинают разминать мои замерзшие ноги, болью снова простреливает все тело и невольно стону, прикусив зубами губу.
– Тихо, – слышу грубый мужской голос и в страхе распахиваю глаза, – Идиотка, – возмущается мужчина.
Впиваюсь в него взглядом, пока он делает что… Гладит меня, практически голую?! Точнее не гладит, а яростно натирает, выливая на широкие крепкие ладони янтарную жидкость из бутылки. Мужчина сидит рядом с диваном на деревянной табуретке, ко мне вполоборота. Вижу отросшую щетину, волосы чистые, но не причесанные, будто мужчина давно не стригся. Серый джемпер крупной вязки с высоким горлом, джинсы с кожаными заплатками на коленях.
– Идиотка, – снова ворчит он, хватая своей лапищей мою ногу и начиная растирать замерзшие пальцы.
Невольный стон вырывается от боли, что пронзает все тело.
– Сапоги из куриной кожи, нарядилась, как на вечеринку, – продолжает он, зыркнув на меня острым ожогом синих глаз.
– Да что вы себе позволяете? – хриплю, пытаясь выдернуть ногу из его цепких пальцев, – Кто вы такой и почему раздели меня?!
– Молчи лучше, – огрызается мужчина и я на время забываю про свою боль.
От негодования просто теряю дар речи. В принципе, мне нравится, то, как он массирует мои конечности, больно, да, но я понимаю, что так нужно. Пытаюсь внимательнее рассмотреть мужчину и комнату в которой я оказалась.
Мужчине на вид лет 35, а то и больше. Мешает определить возраст его щетина и лохматая прическа. В ухе замечаю маленькую серьгу, а на шее кончик татуировки. На правой руке нет кольца, а сами руки молодые, не морщинистые. Не могу поймать его взгляд, он не смотрит на меня, занимаясь своим делом. Руки растирают вонючий спирт уже выше колен, и я дергаюсь, когда рука ведет по внутренней стороне бедра.
– Пусти! – хриплю на него, – Я согрелась, спасибо.
Мужчина натягивает на мои ноги огромные шерстяные носки грубой вязки, кладет их на диван и встает с табуретки. Только сейчас замечаю, какой он высокий, широкоплечий. Джемпер мешает рассмотреть его фигуру, но я вижу, как спортивные серые брюки натягиваются на мощных ногах. Он слишком большой, высокий, мощный. Это здорово пугает и в то же время в нем есть что-то, что не дает отвести от него взгляд. Мужчина похож на боксера что ли, сильные ноги, руки.
С трудом отрываюсь от разглядывания незнакомца и перевожу взгляд на бревенчатые стены, огромное окно, закрытое плотными шторами. На дощатом полу шкура какого-то зверя и камин, от которого сейчас идет не то, что тепло, а просто жар. Сама комната объединяет в себе гостиную с кухней. Здесь кожаный угловой диван цвета кофе с молоком, на котором я лежу. Пара таких же кресел, низкий плетеный стол. Мой взгляд дизайнера сразу видит, что тут работал профессионал, сделано все так, что не придраться. Ничего лишнего, все на своем месте, ни убавить, ни прибавить.
Далее большая кухня с широким столом и деревянными стульями. Замечаю хорошую технику и даже кофеварку. Дом явно не дешевый, не какая-то там халупа.
– Где я? – пытаюсь спросить мужчину, который возится на кухне, включил чайник и что-то ищет в огромном двухдверном холодильнике.
В ответ мне молчание, и я сердито складываю руки на груди, что за одичавший такой, даже сказать слово не может. И тут меня пронзает волной страха, а вдруг это маньяк или псих какой? Я же здесь совсем одна, даже не знаю и где, и никто не знает, где нахожусь. Смотрю по-новому на мужчину и пугаюсь еще больше, уж больно он похож на одичавшего и ненормального.
– Мужчина, вы меня не слышите? – пытаюсь встать с кровати, но ойкаю и залезаю обратно под толстое пуховое одеяло. На мне только хлопчатобумажные розовые трусики и белый кружевной лифчик. Хорошо, что не совсем голая и на том спасибо.
– Лежать, – не оглядываясь приказывает он и я возмущенно хмыкаю, как собаке приказал, ей Богу.
Но тут чуть не визжу, потому что деревянная дверь из коридора открывается и в гостиную входит собака. Огромная, темно-серая, какая-то непонятная, вся морда в складках. Огромная пасть с клыками.
– Уберите это от меня! – все-таки взвизгиваю, поджимая под себя ноги. Собака направляется ко мне и кладет свою морду, размером с две моих головы, на подлокотник дивана. Ее черный нос вздувается, глаза с красноватыми белками внимательно рассматривают новую жертву, – Пожалуйста, я очень боюсь собак, – готова умолять и чуть ли не рыдаю.
Видимо, что-то в моем голосе заставляет мужчину заметить мои страдания, и он отзывает пса:
– Джо! – властный голос, одно слово, точнее кличка и пес, стуча своими когтями по полу отходит от меня, растягивается на шкуре.
Со страхом разглядываю это животное, в длину метра полтора точно, если еще лапы вытянуть и того больше. Даже забыла про самого хозяина, который еле слышно подходит ко мне и с грохотом ставит на столик у дивана большую кружку с каким-то напитком, отчего я снова подпрыгиваю:
– Пей и спи, если что, я дальше по коридору, – разворачивается и уходит куда-то вглубь дома.
– Эй! – кричу ему вслед, но тот словно не слышит.
Я же не могу тут лежать почти голая, где моя одежда, где сумочка, телефон? Да что за человек такой!
Смотрю на кружку с каким-то смешным розовым зайчиком и хмыкаю, не ожидала увидеть здесь такую. Но размер впечатляет, половина литра не меньше. Тянусь к ней и беру в руки, чуть держу, такая тяжелая. От нее идет пар, что-то с травами и явно алкоголь. Делаю маленький глоток и тут же горло обжигает жаром. Коньяк или что-то еще? Добавили очень щедро. Грею руки о горячую поверхность и тут приходит мысль, а что-то за смесь, уж не собрался меня чем-то одурманить этот дикарь?
Ставлю кружку на столик и пытаюсь встать, вынимаю ногу из-под одеяла. Тут же слышу, словно рядом со мной завелся огромный внедорожник. Рычит тихо, но грозно. Кидаю взгляд на монстра, который спокойно лежит на полу. Так и есть, это от него исходит такой звук.
– Хорошая собачка, – натягиваю на лицо улыбку, – Можно мне встать?
Глаза собаки следят за мной внимательно, замечая каждое движение. Как только я пытаюсь приподнять свой зад с дивана, монстр вскакивает и издает звук, от которого чуть не глохну. С визгом ныряю снова под одеяло, натягивая его на голову. И как мне теперь встать? С такой охраной?
Глава 4
– Джо! – слышу откуда-то из глубины дома и собака срывается, цокая когтями уносится, сотрясая пол.
– Господи, да это слон, а не псина, – ворчу, получая небольшую передышку.
Снова делаю попытку встать, затягивая вокруг себя одеяло.
Голова немного кружится и меня ведет в сторону, но хватаюсь за подлокотник дивана. Мне нужно найти свою одежду и выбираться отсюда. Не собираюсь оставаться в этом доме ни минуты лишней.
Медленно иду по коридору, разглядывая наглухо закрытые двери, лишь одна чуть приоткрыта. Слышно гудение какой-то техники, и с любопытством сую свой нос, приоткрывая дверь еще больше. Замечаю светящиеся мониторы компьютеров, пять или шесть – точно не успела сосчитать. Меня выдает эта псина, которая поднимает лай, от чего я временно столбенею. Сам хозяин кабинета заслоняет своей широкой грудью весь обзор и выталкивает меня обратно в коридор, захлопнув перед моим носом дверь.
– Эй, – возмущенно кричу, пиная дверь ногой в шерстяном носке и морщусь от боли, – Мне одежда нужна, я уйти хочу.
Прислушиваюсь к тишине за дверью, никакой реакции. Вообще ничего не понимаю, как-то не по-людски что ли. Поднимаю руку, чтобы постучать, как дверь открывается и меня сносит волной на пару метров. Крепкие руки подхватывают под ноги, сжимают плечи и несут, пока я отхожу от шока. Собираюсь заорать, уже открыв рот, как тут же захлебываюсь от ледяного ветра, что колючими осколками ранит лицо. Этот, даже не знаю, как его назвать, вынес меня на крыльцо в одеяле и поставил прямо в снег.
– Иди, – сердито говорит мужчина и скрывается в доме, оставляя меня снаружи.
– Как это иди?! – мои глаза ползут на лоб, а руки в панике дергают ручку тяжелой деревянной двери, и я вваливаюсь внутрь, выдыхая от облегчения.
– Ты сумасшедший что ли? – кричу возмущенно на мужчину, который невозмутимо наливает в чайник воду и включает его, – Одежду мою отдай.
– В ванной сохнет, – не оборачиваясь, отмахивается мужчина, – Когда буря закончится, иди куда хочешь, а сейчас просто мне не мешай, поняла?
Теперь я могу рассмотреть его лицо, суровое, заросшее черной щетиной с проседью. Глаза почти черные от гнева, брови нахмурены, губы сердито поджаты. Красивый, дикий и опасный, вот что проносится у меня внутри, обдавая внутренности холодом. Над правой бровью замечаю шрам, который чуть спускается к глазу. Что за человек такой?
– Кто ты? – спрашиваю его, но мужчина пожимает плечами, собираясь уходить. В его руках большая кружка, от которой идет аромат кофе, – Мне нужна просто информация, – собираю всю свою силу в кулачки, впиваясь в ткань одеяла.
– Говори, – сухо произносит он, приваливаясь к кухонной столешнице.
– Где я, как далеко отсюда до Москвы и можно ли достать мою машину. Я заплачу, – оглядываюсь вокруг в поисках моей сумочки, но не вижу ее. Черт, там и деньги, карты, телефон, – У меня сумочка была, я помню, до ворот.
– Твоя сумка у меня в комнате, – делает большой глоток кофе мужчина, – Я проверил, чисто.
– Что значит чисто и почему ты роешься в моей сумке? – завожусь с пол оборота, – А на другие вопросы ответ?
– У меня в доме, недалеко, нельзя, – усмехается он, – Одежда твоя в ванной, наверное, уже высохла. Как вариант, я сейчас принесу теплую пижаму, отведу в другую комнату или можешь оставаться здесь, – указал он на кожаный диван, – Только это место Джо, и он будет не рад, если ты его надолго займешь. А если хочешь идти, уходи.
Мужчина ставит чашку на столешницу и направляется к камину, чтобы подбросить дрова.
– Меня Женя зовут, – к чему-то выдавливаю из себя. С чего я решила, что ему нужно знать мое имя, непонятно.
– Пусть будет Макс, – щурится от жара камина мужчина, – А Джо – это Джустилиан, но на это имя он не отзывается.
– Джусти… – ошеломленно смотрю на собаку, которая лениво растянулась на полу, – Что за порода такая?
– Мастиф, – встает с корточек Макс и делает шаг в сторону коридора, – Вторая дверь по коридору налево, второй этаж, – указывает на лестницу в темном углу, которую я даже не заметила. Уходит снова в свой кабинет, оставляя мне Джо.
– Ты такой же разговорчивый, как твой хозяин, – ворчу, пробираясь мимо псины в ванную.
Рассматриваю идеально белые плиточные стены, пол в черно-белую плитку, высокий стеллаж, где стоят сушильная и стиральная машина. Нда, люди здесь явно любят удобства. На стене шкаф с зеркалом, внутри которого полочки. Оглядываюсь воровато по сторонам и вытаскиваю коробку, на которой наклеен пластиковый красный крест. Интересно, что тут у нас.
Содержание коробки ставит в тупик, будто я смотрю на мини набор хирурга. Стерильные нити и специально изогнутые иглы, чтобы зашивать рану. Обезболивающее в ампулах, шприцы, система. Складывается такое ощущение, что тут часто оказывают помощь раненым. Интересная аптечка.
Кладу коробку на место, открываю сушильную машину. Вижу свои вещи, еще теплые, но сухие. Пальто висит на вешалке, которая цепляется за электрический полотенцесушитель. Сапоги стоят на теплом полу и с них уже натекла лужица растаявшего снега.
Вынимаю свои вещи из сушилки и зажав в руке выхожу из ванной. Мне вроде обещали пижаму? Но самого хозяина и его псины нигде не видно, а снова соваться в кабинет я уже не хочу. Поднимаюсь на второй этаж по скрипучей лестнице и дергаю деревянную дверь предложенной мне комнаты. Здесь, только большая кровать под лоскутным покрывалом, узкое окно закрыто жалюзи, небольшая тумбочка, больше ничего.
– Нда, условия, мягко скажем, так себе, – сажусь на кровать, отмечая, какой мягкий матрас. Приподнимаю покрывало, рассматривая белоснежное белье, – Ладно, главное чисто, тепло, а остальное позже, – соглашаюсь сама с собой, поджимая под себя ноги в носках.
В открытую дверь просовывается огромная голова мастифа, и я замираю, как всегда, когда вижу этого монстра. В его клыках небольшая плетеная корзинка. Псина ставит корзинку на пол у моих ног, издает громогласный рык и уходит. Осторожно тянусь к тому, что лежит в корзине и достаю мужскую трикотажную пижаму, темно-синего цвета, с гульфиком впереди. Рассматриваю это чудо, пижама не новая, но чистая и отглаженная.
Быстро сдергиваю с себя одеяло и ныряю в безразмерные вещи. Тихо смеюсь, когда просто тону в этой пижаме. Штаны, можно еще одну меня всунуть, а кофта с длинными рукавами доходит мне до колен.
– Супер, – улыбаюсь сама себе, прохаживаясь по узкой комнате. Штаны приходится подтянуть, благо внизу на щиколотках есть резинка, а вот пояс завязать впереди узлом, чтобы не спадали, – Отлично, но главное тепло и удобно, – успокаиваю сама себя, плюхаясь на покрывало и всматриваюсь в деревянный потолок. Подожду, когда кончится буря и сразу уеду отсюда, ну его этого дикого хозяина страшной псины.
