Diemaru
Встретимся в Нави
Встретимся в Нави
Автор: Diemaru
Глава 1. Проказница
– Ядвига, Ядвига!
Грузная круглая женщина стояла, опершись о перила каменного крыльца, и жмурила глаза от яркого света. Одной рукой она придерживала чепец, а другой прижимала к телу фартук, чтоб ветер не задувал под юбку. Звучным грудным голосом няня звала девочку лет семи. Лишь только завидев, что за ночь ещё вчера охровый сад превратился в искрящуюся на солнце снежную сказку, негодница вылетела на улицу в в осенних башмаках и расстёгнутой шубке.
– Да что ты будешь делать! – сокрушённо воскликнула женщина, – Ядвига, вы же простудитесь! О себе не думаете, так подумайте обо мне. Ваш батюшка корить меня станет!
– Не простужусь! – весело ответила девочка и, зажмурив изумрудные глазки, показала няне язык.
– Вот же коза!
Кряхтя и покачиваясь, женщина неуклюже спустилась с лестницы. Она ступила на снег и скривилась, в её низенькие кожаные бочкоры, надетые на босу ногу, попала горсть слипшихся снежинок и холодом обожгла нежную кожу.
– Ядвига! А ну идите в дом! – раздражённо повторила няня.
Девочка не повела и глазом. Она радостно прыгала по сугробам, падала на спину прямо в снег, а затем подскакивала и заливалась громким заразительным смехом. Снежинки липли к коричневой шубке, повисали на бахроме и застревали в огненно-рыжих волосах. Королевна вся была белая и мокрая, но едва ли ее это волновало.
– Маленькая ведьма, – пробурчала няня под нос. – А ну постойте, идите-ка сюда! – вновь предприняла попытку приструнить упрямую девчонку.
Ядвигу забавляло бухтение женщины. Проказница специально её дразнила, а потом звонко хохотала над неуклюжими потугами грузной тетки её поймать.
– Ну всё, вы у меня сейчас допрыгаетесь! – няня подобрала юбки и прямо по сугробам пошла к девочке, корча угрожающие лица.
Впрочем, рожа у нее скривилась не столько с целью напугать шалунью, сколько от попавшего в бочкоры снега. В обуви уже будто и смысла не было, снять и идти босиком – ощущения примерно те же. Только женщина хотела схватить упрямицу, как вдруг рыжеволосая бестия резво отпрыгнула в сторону.
– А ну стойте! – не выдержав, взревела тётка и попыталась погнаться за ребёнком, но ее правая нога застряла в снегу, и она, потеряв равновесие, плюхнулась лицом прямо в сугроб.
– Ой, – девочка остановилась, сморщив хорошенькое личико в выражении, свидетельствовавшем об осознании того, что она набедокурила. – Знаете, няня, мне что-то прохладно стало. Я, пожалуй, в дом пойду, а то, может, и вправду заболею. – пролепетала Ядвига и пустилась наутёк.
Женщина кряхтела и причитала, пытаясь подняться, но у нее ничего не выходило. Ядвига, не дожидаясь возвращения цербера в строй, поспешно скрылась в доме.
***
– Скоро Карачонь, нужно помолиться и дом украсить, – няня поставила на стол рыбный суп халасле.
– Не буду я молиться! – дерзко ответила девочка. – И Карачонь ваш праздновать тоже не буду!
– Ядвига, день рождения Христа очень важный праздник. Это традиции нашего народа, ваш долг, как королевны, их соблюдать. К тому же ваш будущий муж согласился ради брака принять христианство и крестить свой народ. От вас зависит будущее Литвы, Венгрии и католической церкви, – пыталась вразумить проказницу женщина.
– Какая мерзость, – Ядвига скривилась. – Я не хочу замуж, к тому же за какого-то старика. Мне всего семь!
Девочка в этот момент выглядела очень серьёзной, хоть и, не переставая, болтала ногами под столом.
– Да и христианство – глупость. – Ядвига, сложив маленькие ручки на груди, надула щёки.
Няня разохалась.
– Что ж вы такое говорите-то? Бога побойтесь! Не надо было вам сказки про Иштена рассказывать!
– Никакие это не сказки! Это правда! Я вам докажу, что Иштен, Хадур и даже Эрдёг есть! А вашего Иисуса нет!
– Господь с вами, милая, остерегитесь своих слов! Как же вы доказывать-то собрались? – недоумевала няня.
– Пойду в лес и тёрпеков спрошу! Они расскажут, кто настоящий Бог! – Ядвига грозно ударила кулачком по столешнице.
– Тёрпеки – сказка для маленьких деток! – рассмеялась тетка. – А вы уже не маленькая, ещё годочков пять, и поедете к мужу.
– Не поеду! Зачем мне старик на десять лет старше? Вот найду черную курицу, выношу подмышкой яйцо, вылупится лидерц, а я и выйду за него замуж! – девочка показала язык и тут же отправила в рот большую ложку халасле.
Няня заохала:
– Ишь, чего удумала! За лидерца она выйти хочет! высосет он из вас всю кровь, и что тогда делать будете, скажите-ка на милость?
– А говорите сказки все это. Вон как побледнели. Любить его буду. Пусть высосет, зато это мой выбор!
В силу возраста девочка всё ещё верила в сказочных существ. Она мечтала отыскать тёрпеков – хитрых карликов, живших в лесах и прятавшихся от любопытных глаз под землей.
“Если принесу булочку с молоком, они непременно поднимутся на поверхность и ответят на все мои вопросы” – думала Ядвига.
Когда она вместе с сёстрами ходила к озеру, то обязательно нашептывала воде самые свежие новости, ведь на глубине жила полудева-полурыба Шелло.
“Наверняка ей очень одиноко среди немых рыб, поэтому я рассказываю ей истории из нашего мира.” – хвасталась королевна, а слуги лишь умилялись детской наивности.
Верила девочка и в языческих богов – в тех, в чьих руках сверкали молнии, и чьё дыхание, словно буйный ветер, клонило к земле вековые сосны. Рассказы взрослых про Бога Единого казались глупостью. Ядвига хорошо знала, что один в поле не воин.
“Ты зачем ему молишься? Он же человек.” – говорила она, указывая на статуэтку с распятием.
Няня шикала и отвечала:
“Это сын Божий, а молюсь я ему, чтобы он тебя, дурёху, защищал”
“Он себя-то защитить не смог. Папа его сильнее, но папа не Бог. Папа слабее Иштена,” – с неизменной дерзостью повторяла королевна, каждый раз приводя няню в жар.
Доев суп, девочка вытерла рот и спрыгнула со стула.
– Да что ты будешь делать с таким своенравием! Сложно вам будет в новой семье, – причитала тётка.
– Это им будет со мной сложно!
Глава 2. Чужие традиции
В преддверии Рождества слуги украшали комнаты еловыми лапками. Няня радостно улыбалась, а вот юная королевна насупилась и поджала губы.
– Ну как? Красиво же? – с довольством спросила девочку женщина.
– Нет, – твёрдо ответила Ядвига.
– Это еще почему? – нахмурилась няня. – Вам стоит научиться уважать традиции, милочка!
– Вы сломали чей-то домик! – королевна непримиримо зыркнула на тётку. – Вы же прекрасно знаете, что под корнями елей жилища тёрпеков, и все равно ободрали ветви. Они наши дома не трогают. Хотя могли бы.
Женщина рассмеялась.
– Какая умора! Елки она жалеет! Сколько раз повторять, забудьте эти ваши глупости! Нет никаких тёрпеков. А еловые лапки – прекрасная традиция. Вы только оглянитесь, как уютно стало!
– Почему бы вам лес игрушками не украсить? Это было бы здорово. Тёрпеки обязательно спасибо бы сказали. Но вы умеете лишь портить! Поэтому я не люблю Карачонь.
Няня вновь запричитала, но Ядвига демонстративно заткнула ушки руками.
Девочка с грустью наблюдала за происходящим уродством: некогда сочные и ароматные деревья сохли и вяли из-за бессмысленной человеческой прихоти. Расчлененный еловый труп отбрасывал на стены угрюмые когтистые тени. Из под двери то и дело тянул студеный зимний ветер, тревожа стоявшую на столе сальную свечу. И чем беспокойнее она горела, тем живее казались очертания зловещих хвойных лап.
Королевна поежилась. Не обращая внимания на сварливую женщину, Ядвига выбралась из-за стола и поднялась в свою комнату. Ее убежище, благо, никто не тронул – слуги знали, что девочка все равно все снимет. Королевна раскрыла окно, впуская холодный северный ветер, и полной грудью вдохнула морозный зимний воздух.
– Бабушка Села-Ней, великий Селкирай, они перестали в вас верить. Так еще и дома тёрпеков попортили. В лес меня одну не пускают, поэтому прошу вас, передайте мои извинения, – девочка оставила на подоконнике ломтик смазанного мёдом хлеба, который стащила с ужина.
Она долго следила за ставнями, но, не в силах бороться с усталостью, вскоре крепко уснула, убаюканная ветряной песней. На утро хлебного ломтика уже не было.
***
Вскоре после странного и чуждого Рождества наступил Новый Год. Он был девочке по душе. Няня не разрешала Ядвиге уходить со двора, но разве можно вытерпеть, когда в городке вовсю гремят новогодние празднества? А по сему королевна без зазрения совести удрала от неповоротливой тётки. Ядвига с восторгом присоединилась к толпе, нёсшей по улицам Соломенного Джека, которого ближе к концу дня должны были сжечь на главной площади вместе со всеми бедами уходящего года.
– Погачо! Кто хочет погачо? Бесплатно!
Красавица в ярком костюме раздавала солёные булочки с предсказаниями. Из них незамужние девушки надеялись узнать имя суженого, а потому Ядвига, не готовая мириться со стариком Ольгердом, отправилась выведывать свою судьбу из достоверного источника.
Королевна требовательно протянула девушке раскрытую ладонь.
– Дай!
Разносчица звонко засмеялась.
– А тебе не рано ещё?
– Дай, говорю! – настойчиво повторила девочка.
– А волшебное слово где? – хитро подмигнула красавица.
– Какое волшебное слово? – королевна смутилась, такому ее никогда не учили.
– Скажи “пожалуйста”, – с доброжелательным удивлением открыла секрет разносчица.
– Дай, пожалуйста, – Ядвига раскраснелась, не то холода, не то от смущения.
– Ну хорошо, – согласилась девушка и протянула Ядвиге булочку.
Маленькая королевна с замиранием сердца откусила хлеб, в надежде, что увидит в предсказании имя своей истинной любви. Однако, вместо записки щёку уколола костяная игла для вязания. Девочка удивилась находке, но не расстроилась. Судьба явно на что-то намекает, и в будущем она обязательно узнает на что!
Глава 3. Семечко
Мёртвая тишина. Такую можно услышать, лишь стоя посреди бескрайнего заснеженного поля в безветренную погоду. Вдох-выдох, вдох-выдох. Дыхание казалось оглушающе громким. Мальчишка, лёжа на спине, рассматривал грубые формы каменного потолка, освещаемого парой холодных огней, пляшущих в воздухе. Крошечная комната не могла похвастать ни роскошным убранством, ни особыми удобствами. На кровать, собранную из нескольких сотен человеческих косточек, для мягкости была брошена пара медвежьих шкур. Затертые ветхие книги высокой стопкой громоздились на молочного цвета столике, рядом стояла лавка, а в углу сундук с незамысловатыми одеждами. Всё из костей. Роль полки играл выступ в толще породы. На нем ребенок хранил свои несметные сокровища: коллекцию камушков, где встречались как драгоценные самородки, так и совсем не примечательные экземпляры, легко добываемые под ногами мира людей. Однако именно они представляли для юного узника особую ценность, в его краях таких не было.
Пучки птичьих перьев создавали малейший уют. Удивительные крылатые создания, гонимые непогодой, терялись в сумеречных грозовых облаках и по ошибке залетали в Навь, где и погибали. Мальчишка отыскивал их тела, выщивыпал перья, обвязывал бечёвкой по несколько штук и подвешивал на крюки к потолку. Иногда удавалось разжиться бусинами и черепами мелких животных, которые он с радостью вплетал в свои незамысловатые украшения.
– Костей, Костей, ты спишь? – из-под кровати позвал негромкий хриплый голосок.
– Нет, не сплю, – мальчик оживился и приподнялся на локтях.
– Ну вот и славно.
Большая ободранная крыса запрыгнула на кровать.
– Я тут тебе принесла кое-что, – она положила перед ребёнком подсолнечное семечко.
– Это ещё что такое? – Костей удивлённо посмотрел на подарок. – Камешек?
– Да какой камешек! – фыркнула крыса. – Это семя цветка.
– А что такое цветок? – мальчик с интересом уставился на грызуна.
– Ох ты господи, точно. Ты же цветов никогда не видел! Я расскажу, только это, есть у тебя, что пожевать-то? А то я два дня не ела, пока в твои хоромы пробиралась. Уж думала не донесу семечко, сожру по дороге!
– Конечно-конечно!
Ребёнок пересадил крысу на стол. Он отломил кусочек чёрствого чёрного хлеба и налил из кувшина воды в маленькую костяную пиалу.
– Угощайся.
– Ох, какое роскошество!
Крыса довольно потёрла лапками и с удовольствием принялась за небогатое кушанье.
– Слушай, а как же ты не знаешь, что такое цветы, если вы хлеб чёрный печете, да ещё и вкусный такой! Его же тоже из растений делают. Я сама видела, как бабы зерно трут!
– Из растений? – Костей удивился. – Ни из каких растений мы его не делаем. Он из угля, присыпанного золой. Я ещё люблю добавлять туда немного кроличьего жира для вкуса. Потом читаю заклинание и получается хлеб.
Крыса вытаращила глазки-бусинки и лапками раскрошила кусочек.
– А по ощущениям, совсем как из зерна. Диковинно. Впрочем, мне-то всё равно. Раз вкусно, и из угля буханку съесть можно.
– А что, у людей другой хлеб?
– Конечно, спрашиваешь ещё! – воскликнула крыса. – У людей хлебов много: есть черные, есть белые, бывают с зернами, бывают без. Столы у них роскошные, аж ломятся от яств. И соленья, и варенья, столько всего! А сыры, чего стоят сыры! Знаешь, как я хочу помереть? В сырной голове от обжорства, настолько они вкусные!
Крыса довольно облизнулась. Ребенок заулыбался.
– Гвиневра, а можешь ещё рассказать про человеческий мир? – глаза у Костея горели от нетерпения и любопытства.
– Ну, точно не такой унылый, как этот, – усмехнулась крыса. – Там растут целые леса из высоких зеленых деревьев, бурлят шумные города. По мостовым ездят телеги, толпами снуют люди. Маленькой крыске вроде меня нужно внимательно следить за хвостом, не то отдавят! – Гвиневра хрипло рассмеялась.
– Хотел бы я там побывать, – мечтательно протянул Костей, представляя далекий и загадочный людской мир.
– Да побываешь ещё! Вот подрастёшь, пойдёшь себе невесту к людям искать, – подмигнула крыса.
– Невесту? А какие они, эти невесты?
Маму мальчик никогда не видел, а девушек встречал только мертвых. Вот только все они были какие-то страшные, синеватые, в трупных пятнах и с закатившимися глазами.
– Красивые, яркие, пахнут вкусно, молоком и цветами. А танцуют-то как!
– Ой, всё, Гвиневра, замолчи! – рассмеялся Костей, от смущения пряча лицо в медвежью шерсть.
– То же мне, будущий кавалер нашёлся!
– А какая из них самая красивая?
– Как какая, Гвиневра конечно! – невозмутимо заявила собеседница.
– Так ты же крыса! Еще и облезлая! Ты мне что ли про крыс рассказываешь?
– Да нет, глупый, – отмахнулась собеседница. – Другая Гвиневра, жена короля Артура. И вообще, ничего я не облезлая, знал бы ты сколько холеных пасюков добивались моего внимания, а я всем им отказала, вот так.
Проворчала крыса, поглаживая свой лысый хвост.
– А ты её видела, какая она, жена короля Артура?
– Не видела, но люди рассказывают, что красивая! А я им верю.
– А где она живет? – выпытывал Костей.
– Понятия не имею. В странах, где я была, таких королей нет. Были Генрих, Биргер, Эрик, Филипп и даже Вольдемар. Артура ни одного не было.
– Понятно, – мальчик задумчиво почесал подбородок и тут его внимание вновь приковало таинственное семечко. – Так что же такое цветы? – вспомнил он начало разговора.
Крыса села на задние лапки, задумчиво теребя плешивый мех на пузе.
– Ну, они красивые, яркие и вкусно пахнут, – уверенно заявила она.
– Прямо как невесты! – рассмеялся ребенок.
– Прямо как невесты! – согласилась Гвиневра. – Вставай, семечко надо посадить, возьми с собой воды.
– Так вот же, – Костей взял в руку семя и “посадил” его на лавку.
– Да не на лавку посадить, а в землю! Закопать его надо! Цветы из земли растут! – заворчала крыса.
– Аааа, вот оно как! – мальчик кивнул. – Тогда нам на улицу.
Ребёнок резво опустил ноги с кровати, что-то шепнул, и шнурки поршней сами обвились вокруг его голеней. Он подскочил, отряхнулся и поправил смявшуюся одежду. Костей взял кувшин с водой, завернул семечко в тряпочку и вперед крысы выскочил из своей крошечной комнатушки. Вниз спускалась узкая и крутая лестница, выдолбленная в породе, холодные сферы полетели вслед за ребёнком, освещая путь. Гвиневра замерла на краю лестницы. Мальчик, уже успевший спуститься до середины, удивился.
– Ты чего это?
– Уж больно ступени большие. Чай уже не молода стала, не могу, как раньше, козой скакать.
– Ну тогда иди сюда, – Костей вернулся за крысой и взял ее на руки. – Так лучше?
– Лучше! – утвердительно кивнула Гвиневра.
Вообще-то она, хоть и считалась крысой пожилой, все же отлично справлялась с лестницами. Просто ехать на мальчике было всяко удобнее, чем напрягать лапки большими прыжками.
Маленькая неприметная снаружи дверь соединяла лестницу с остальным замком. Ребенок осторожно приоткрыл ее, и тяжелая пыльная мешковина тут же прилетела ему в нос.
– Да чтоб тебя! – выругался Костей, выпутываясь из ткани.
– Я вот сколько у тебя бываю, все спросить хочу, зачем эти лохмотья? – удивилась Гвиневра.
– Отцу нравится. Двери портят вид тронного зала, так он их этой рваниной завесить придумал.
Холодные огни плясали по залу. Их чистый белый свет окрашивался в солнце, отражаясь в лежавших на полу огромных кучах золота. Охровые блики играли на каменных стенах и длинных полосках мешковины, свисавших с потолка. Ткань отбрасывала дырявые тени. Они шевелились, срастались и вновь разделялись, будто были живым организмом.
Крыса присвистнула.
– Сколько золота! А люди ведь за него убивать готовы!
– За золото? – удивился Костей. – Да разве оно ценно? Блестит красиво и всё.
– Еще как ценно! В их мире золото стоит во главе всего. У кого есть золото, тот может купить все, что угодно, дворец, слуг, красивых женщин. Золото – это сила. А сила дарует власть! – с превосходством объявила крыса.
– Нет, Гвиневра, ты не права, как же золото поможет обрести силу? – мальчик зачерпнул горсть звонких монет, посмотрел на них поближе и бросил обратно в кучу. – Я не чувствую себя сильнее. Силу дают усердие и знания. Чем больше я буду стараться и учиться, тем могущественнее стану! – с очаровательной детской наивностью заявил мальчишка.
– Так тому, у кого есть золото, не нужно стараться, не нужно учиться, он просто купит ученых, купит воинов. Чем больше золота, тем больше купит, а значит, сильнее будет. Один, знаешь ли, в поле не воин.
– Так зачем же воины будут подчиняться? Они же могут просто убить слабого и забрать его вещи.
– Золото, мой милый, золото в основе всего! – крыса многозначительно подняла вверх крошечный коготок. – И людская нерешительность. Знаешь, многим ведь проще не думать, человекам нравится, что ими управляют. Поэтому они, можно сказать, сами выбирают себе правителя, решая, кому служить и из чьего кошеля набивать карманы.
– Вот как, – Костей задумчиво почесал затылок.
О мире за пределами Нави мальчишка знал из книг и рассказов Гвиневры. Сам он никогда не покидал мрачную обителью. Костей жил в чертогах, вытесанных в сердце горы. Некоторые помещения были естественными разветвлениями пещер, другие искусники выдолбили в породе вручную. Здесь сила природы сочеталась с умениями мастеров угрюмой Нави. Величественный, уродливо-грандиозный тронный зал был больше королевских дворцов. Вычурное убранство из золота и человеческих костей гармонировало с грубым камнем сводов и рваной бахромой мешковины. Раньше мальчишка не понимал, почему отец не приказал сделать стены ровными, Костей думал, что победа над черствым камнем как нельзя лучше продемонстрирует его могущество. Но теперь ребенок чувствовал, что именно колоссальность стихии, породившей копьями нависавшие над троном снежно-белые наросты на потолке, и была тем самым воплощением предельного природного могущества. Ощущение близости смерти вызывало трепет в очах посетителей. Казалось, огромная потолочная конструкция вот-вот сорвется, рухнет вниз и раздавит всех так стремительно, что они не то что сбежать, понять ничего не успеют. Оттого слуги еще пуще благоговели пред восседавшим на троне правителем, чье лицо выражало лишь незыблемое спокойствие кладбищенского камня.
Но сам Костей подобных чувств не испытывал. Это был его дом, единственная знакомая мальчишке реальность.
Вместе с Гвиневрой на руках ребёнок вышел из замка. Пред ними открылся вид на Черные горы, разделявшие серое небо и землю, покрытую толстым слоем седого пепла.
– И куда нам идти? – с сомнением спросил Костей.
– Есть местечко, где твой отец не заметит?
Ребенок задумался:
– Кажется, есть.
По крутым уступам он спустился вниз, в долину. Ноги мальчишки, словно в тумане, тонули в мягкой и воздушной пепельной пыли. Пройдя по самому краю равнины, он исчез в тёмной расщелине. Это было место, куда мог пробраться тощий десятилетний мальчишка в два аршина и восемь вершков ростом, но не способен пролезть громоздкий Чёрный Бог. Узкий проход к концу немного расширялся, создавая укромную полянку, где, впрочем, не смогли бы развернуться и два тучных мужа. Над головой смыкались своды горных пород, оставляя для бледного света лишь узкую щель.
– Вот тут.
Костей сел на корточки и опустил крысу на землю.
– Что нужно делать?
– Так-с, – Гвиневра по-хозяйски осмотрелась. – сперва выкопай небольшую ямку, – скомандовала она.
Мальчик смахнул рукой пепел и тонкими бледными пальцами сделал углубление в почве.
– Хорошо, теперь положи семечко, – продолжила крыса.
Ребёнок положил.
– И полей.
Холодная живая вода, кажется, впервые за тысячелетия коснулась мёртвой земли.
– Вот и всё. Будешь поливать через день, цветок скоро взойдёт.
– Как скоро?
– Откуда я знаю, как скоро? – возмутилась Гвиневра. – Я что, по-твоему, цветы сажаю? Неделю, может, месяц. Знаю только, что поливать надо, и что взойдёт! Сады – это человечья услада, не крысиная!
Костей рассмеялся.
– Ну хорошо-хорошо, не ворчи.
– А ты не спрашивай глупостей!
Мальчик с любопытством и нетерпением наблюдал за местом, куда зарыл семечко.
– Чего ты смотришь? Неси меня обратно, – потребовала Гвиневра и села на задние лапки. – Это не настолько быстро происходит.
– Даже совсем на чуть-чуть не покажется?
Крыса отрицательно помотала мордочкой.
– Даже совсем на чуть-чуть.
– Ладно, – расстроенный детский вздох потревожил холодный воздух.
Костей бережно скрыл свой секретик пеплом и повесил кувшин на запястье. Его рука была настолько тонкой, что легко пролезала в ручку. Ребёнок опустил вниз открытые ладони, и Гвиневра на них запрыгнула.
– Идём скорее, а то скоро отец вернётся. Если узнает, худо будет.
***
– Смотри, я беру уголь, присыпаю золой, читаю заклинание, и получается хлеб, – показывал мальчик свое нехитрое колдовство, – Попробуй повторить.
Уголь в его руках действительно превратился в мягкую горячую буханку.
– Беру уголь, присыпаю золой, читаю заклинание, – крыса пыжилась и кряхтела над чёрным куском, но у неё ничего не получалось. – Не выходит. Совсем ничего не выходит, – она расстроенно замотала мордочкой.
– Странно, – удивлялся Костей. – Это же совсем просто.
Возню прервал мерный грохот. Он приближался, пока не стал оглушающим. От тяжелых шагов стены пещеры заходили ходуном. Гвиневра прижала уши и юркнула в трещину в одной из боковых дверей. Костей же сделал вид, что он только что вовсе не учил крысу печь хлеб, а занимался важным делом – тренировался управлять огнем.
Вход в пещеру заслонил громадный исполин с бородой почти до самых пят. В тёмных провалах горели льдистые глаза без зрачков. Его белоснежные волосы, словно были сотканы из паутины, а большой горбатый нос скорее походил на клюв. Запахло могильным смрадом.
У мальчика спёрло дыхание, когда Чернобог посмотрел на него своим лютым безжизненным взглядом. В ту же секунду под ноги Костею была брошена окровавленная человеческая голова, она стукнулось о камень и несколько раз перевернулась, прежде чем достигла носков ребенка. Застывшие в эмоции ужаса прозрачно-голубые глаза недвижимо смотрели на мальчишку. Красивое округлое личико обрамляли лоснящиеся золотые локоны, будто кто-то тонко нарезал металлический слиток и получившиеся ленты вшил в голову огромной куклы.
– Он решил, что может просить меня вернуть жизнь его невесте, – прогудел великан. – Можешь сделать из него чашу в подарок твоему старшему брату. Аспид такое любит.