Дина Данич
Сводные поневоле
Пролог
– Ты меня звал? – осторожно спросила я, замерев на пороге кабинета.
Тот сидел за столом с мрачным выражением лица. Перед ним лежал какой-то лист бумаги, а в руке мой персональный кошмар держал стакан с виски.
И тут я поняла, что хорошим день сегодня не будет. Вот точно.
– Звал, – тяжело произнес он, а затем придавил своим фирменным взглядом. И если раньше я еще считала, что у меня уже выработался иммунитет, то сейчас поняла – ни черта.
Кажется, кто-то довел Никаса до ручки. Впрочем, меня это не касалось – времени оставалось все меньше, и терять его не хотелось.
– Что-то опять не так? – нетерпеливо спросила я. – Я опаздываю, так что…
В этот момент мой сводный брат саданул кулаком по столу так, что стакан жалобно звякнул.
– Ты больше никуда не опаздываешь, Ева! – рявкнул он. – Можешь забыть про свои гулянки с подружками!
– Что?! – возмутилась я. – Да как ты смеешь!
Никас медленно поднялся из-за стола, обошел тот и направился прямо ко мне.
Черт его знает, что там у него происходило в голове, но взгляд был такой, что даже мне стало не по себе. А я ведь не боялась моего сводного братишки уже давно…
– Еще как смею, – обманчиво мягко ответил он и криво ухмыльнулся.
– Мы договорились! До помолвки еще месяц! И ты сказал, что я могу отдыхать, как захочу! Что у меня будет возможность до этой дурацкой свадьбы побыть собой! – высказывала претензии одну за другой! – Ты сказал, что я смогу!
– Планы поменялись, – оскалился он.
– С чего это? Или Алан вдруг решил, что посадит меня в четырех стенах заранее?! Ты обещал, черт тебя дери! – кричала я. – Обещал мне, если я соглашусь, то у меня будет время!
– Больше у тебя его нет , – хрипло произнес он, останавливаясь в опасной близости от меня, тогда как я уже уперлась спиной в стену. Дальше бежать было просто некуда.
– Ч-что это значит? – не понимала я. Ник бросил многозначительный взгляд на листок, валявшийся на столе. – Что там такое? Что это?!
– Там… Там твой приговор, Ева, – прохрипел он, наклонившись еще ниже. И взгляд его в этот момент был диким. Настолько, что я впервые по-настоящему испугалась.
В следующее мгновение его пальцы захватили мой подбородок, а сам Никас набросился на меня с поцелуем…
– 1 Ева -
За пару месяцев до
Была бы моя воля, я бы ни за что не вернулась в Россию. Не после того, как меня, словно лишнего человека, выбросили из семьи.
Возможно, кто-то скажет, что мне грех жаловаться – отец всегда обеспечивал меня, я не знала нужды в деньгах. Да только вот семьи он меня при этом все-таки лишил, отправив учиться за границу в четырнадцать лет.
Одну. Без какой-либо поддержки. Почти сразу после смерти мамы…
Этого я никогда не могла ему простить. И даже в мои редкие визиты домой он всегда держался настолько сдержанно, что я невольно чувствовала себя лишней.
Только Никас был для меня светлым пятном, лучиком надежды. Но и он со временем отвернулся, стал холоден до безобразия.
Тогда я окончательно поняла, что в целом мире никому не нужна. От меня проще откупиться очередной кредиткой и отправить обратно, чтобы не мозолила глаза.
Стоило ли говорить, что, узнав о смерти отца, я не убивалась и не рыдала в три ручья?
Может, это цинично и неправильно, но внутри не ёкнуло ничего. В отличие от того дня, когда я потеряла маму.
С ее уходом наша счастливая семья развалилась. Будто бы только на ней все и держалось. И теперь вот остались только мы с братом.
Впрочем, я не тешила себя иллюзиями – Никасу было плевать на меня. И то, что он потребовал моего приезда, лишь подтверждает это.
Будь у него хоть немного понимания, не вынудил бы, пригрозив перекрыть финансирование.
По большому счету можно было и наплевать – в конце концов, я могла и сама начать работать. Предоставленная сама себе, я очень быстро поняла, что рассчитывать могу только на себя. Поэтому не выросла избалованной принцессой, а научилась готовить отходные пути, заботиться о себе сама и всегда иметь запасной план.
Наверное, единственная причина, по которой я все же прилетела, – мой брат.
Как бы я ни злилась на него, но в душе еще теплились те добрые чувства, что жили во мне в детстве. Возможно, даже глупая влюбленность, которой уж точно не должно быть места в сердце.
И все же я ухватилась за этот шанс повидаться с Никасом, пообещав себе, что после – уеду окончательно и разорву все связи.
В каком-то смысле я собиралась попрощаться со всем, что связывало меня с семейством Адамиди.
Получив багаж, я уже собиралась вызывать такси, как взгляд выхватил из толпы знакомую фигуру.
Никас. Он был здесь.
Стоял и внимательно смотрел прямо на меня. И все мои тренировки и самовнушения полетели прахом…
Пару мгновений я, застыв, смотрела прямо на него, запоздало понимая, что теперь сделать вид, что не заметила, уже не выйдет. Придется идти к брату.
Хотя себе-то врать смысла не было. Я ждала этой встречи.
Хотела, надеялась, верила.
Но чем ближе подходила, тем меньше шансов оставалось на то, что все-таки Никас оттаял.
– Ты долго, – заметил он ровным тоном, едва я оказалась достаточно близко.
– Не хотел ждать – мог не приезжать лично. Достаточно было прислать водителя, – фыркнула я, защищаясь.
Брат никак не прокомментировал мой выпад, просто молча забрал чемодан и направился к выходу. А я лишь бессильно стиснула зубы. Вот так всегда…
Ничего не менялось. И с горечью пришлось принять тот факт, что я по-прежнему для Ника всего лишь досадное недоразумение, заноза, от которой хочется поскорее избавиться. Не более того.
А ведь когда-то мы были очень дружны. Я все еще помнила, как он вместе со мной бегал на речку, учил плавать. Но все это осталось где-то там, в прошлом. Когда еще была жива мама…
Всю дорогу брат что-то строчил в телефоне. Ни разу не заговорил со мной, не взглянул. Словно и не было меня рядом.
И с каждой минутой я все больше убеждалась, что мое решение верное. Пора было окончательно признать, что семьи у меня нет. Глупо было надеяться, что что-то могло измениться.
Это понимание неприятно отдалось в груди. Я хоть и привыкла к одиночеству, его все же не очень-то любила. А здесь и сейчас, рядом с собственным братом, я чувствовала себя именно одинокой. И ненужной.
– На какой день назначены похороны? – все-таки нарушила я тишину. Брат, наконец, оторвался от экрана мобильного и вопросительно посмотрел на меня. – Мне нужно знать, на какое число заказывать обратный билет, – добавила раздраженно.
– Ни на какое, – весьма спокойно ответил Никас.
Я даже не сразу поняла его слова. Подумала, что ослышалась.
– То есть как? Мне нужно возвращаться – у меня учеба, дела, своя жизнь, в конце концов.
– Ты не вернешься за границу, – повторил Никас и снова уткнулся в телефон…
– Что ты сказал? – напряженно переспросила я.
– Ты слышала, – довольно спокойно ответил брат.
– Да ты… Знаешь, не тебе решать, что и как мне делать!
В этот момент разговор пришлось прервать – мы как раз добрались до дома. Никас явно не горел желанием продолжать наш спор, потому что молча покинул автомобиль, даже не попробовал мне ответить.
– Не уходи! – крикнула, догоняя его. – Мы не договорили!
Брат все же остановился и обернулся. В его взгляде было лишь откровенное равнодушие, которое в очередной раз больно хлестнуло по моим чувствам.
– Я все сказал, Ева. Спорить смысла нет.
– А я не спорю. Ты не вправе распоряжаться моей жизнью!
– Если ты не забыла, то до двадцати одного я твой опекун. Так что буду распоряжаться тем, что сочту нужным.
– Опекун?! Ах вот как! Решил сделать из меня рабыню? Совсем заскучал тут?!
– Остынь, Ева.
– Знаешь что? Да плевать! Я улечу сегодня же. Сам разбирайся со всем! – выплюнула я и, обойдя брата, направилась обратно к машине. Но далеко уйти не смогла – Ник цепко ухватил меня за локоть и дернул к себе.
– Ты будешь делать все, что я скажу, – процедил он. – И если я сказал, ты никуда не летишь – значит, не летишь.
– Надеешься, я тебя послушаю? А если нет? Что ты сделаешь?
– И далеко ты улетишь, не имея ни гроша в кармане? – насмешливо спросил он.
– Да, Никас. Ниже падать в моих глазах тебе уже некуда, – протянула я. – Решил шантажировать меня деньгами?
Во взгляде брата промелькнуло что-то неясное. Будь это кто-то другой, наверное, я бы сказала, что смогла задеть оппонента. Но нет. Это же Никас. Суровый, мать его, бизнесмен, которому наплевать на свою сводную сестру.
– Называй, как хочешь. Но я отвечаю за тебя. Поэтому и решать мне.
– Ты – придурок, слышишь?! У меня там учеба, работа, друзья. У меня там – вся жизнь. И я не собираюсь бросать ее. Понял? Хочешь забрать у меня деньги? Валяй! Все равно отец давно вычеркнул меня из вашей жизни. Так что я уж как-нибудь переживу очередной удар от гнилой семейки!
– Следи за языком, дрянь, – холодно произнес Никас. – Отец любил тебя. А ты даже не спросила, как он умер.
Он бросил эти слова мне в лицо, словно я и правда была виновата. Да только вот загвоздка – узнав, что отца не стало, я не почувствовала ничего. Абсолютно. Пустота.
Словно просто посторонний человек ушел из жизни.
Даже детские воспоминания, когда мама еще была жива, и мы все были дружной семьей, не отозвались в груди. Слишком сильна и глубока была моя обида.
Всего было слишком.
– Может, потому что мне плевать? – дерзко ответила я, после чего брат схватил меня за плечи и резко встряхнул.
– Совсем края потеряла?
– А вы? Вы их не потеряли? – отчаянно пробормотала, пытаясь вырваться из хватки. Слезы против воли появились в глазах. – Вы оба вычеркнули меня, оставили одну выживать…
– Выживать? – вкрадчиво спросил брат. – Отец полностью обеспечивал тебя. Оплатил лучший пансион, лучших учителей. Ты всегда получала все, что хотела.
Я лишь горько усмехнулась. Конечно, как же еще…
– Все, кроме семьи, Ник. Ведь деньги – это все, что нужно для счастья, правда?
Вместо очередного ядовитого ответа он отпустил меня и хмуро посмотрел. Словно я раскрывала ему какой-то секрет, и брат никак не мог поверить в это.
– Иди в дом, Ева. Отдохни с дороги. После обсудим. Похороны уже завтра.
Никас обошел меня и направился обратно к машине, из которой уже достали мой чемодан. А у меня внезапно закончился весь запал. Чего я ждала? Что мои претензии проймут старшего брата? Глупая дура. Да ему плевать на мои боль и обиду.
Как и всегда…
Шмыгнув носом, развернулась и пошла в дом, который когда-то был наполнен семейным счастьем. Сил сражаться сегодня у меня больше не было…
– 2 Никас -
Смерть отца стала для меня полной неожиданностью. Ведь он был крепким мужиком, способным еще долго стоять у руля, несмотря на возраст.
Конечно, я видел, как подкосила его смерть Лауры четыре года назад.
Да и не только его. Всю нашу семью. Пусть она не была мне родной матерью, но я полюбил ее искренне.
Откровенно говоря, после ее ухода мы и семьей-то быть перестали. Возможно, потому что спустя какое-то время отец отправил Еву учиться за границу.
Я не одобрял этого решения, поначалу долго ругался с ним, отчаянно скучая по мелкой. Но отец был непреклонен. Наверное, только тогда я осознал, насколько сильно он любил свою жену. Ведь Ева была настолько похожа на свою мать, что каждый раз, когда отец смотрел на нее, я видел в его взгляде такую тоску, что самому выть хотелось.
И все же я не понимал, как он мог отказаться от дочери. Но на все вопросы отец скупо отвечал, что так надо. И все.
А потом… Потом все вышло из-под контроля. Когда однажды мы снова с ней увиделись…
Ева прилетала в Россию только несколько раз в году – на семейные праздники. В остальном она все время проводила там, далеко, под присмотром нанятых людей.
Мы не виделись пару лет, прежде чем встретились впервые за долгое время. Так уж вышло. Но когда, наконец, пересеклись, я был поражен – от угловатой девчонки со смешными косичками не осталось и следа. Теперь это была молодая девушка с яркой внешностью и выразительным, дерзким взглядом.
Ева изменилась не только внешне, но и манера говорить стала иная.
Она самая стала иной.
Больше я не ощущал той родственной связи, что существовала между нами, когда она была малышкой. И тогда, к своему стыду, я понял, что не будь она моей сестрой, я бы ей… вдул? Так это вроде говорили?
В тот раз списал все на гормоны и шок от первой встречи за долгое время.
Да только в следующий раз все повторилось. Странные ощущения, неуместные эмоции медленно, но верно стали отравлять мои мысли. И сама Ева не помогала вовсе. Бойкая, веселая девчонка то и дело замирала под моим взглядом и смотрела так… Будто душу выворачивала.
Корил себя, изводил, пытался контролировать то темное, что восставало внутри рядом с ней из раза в раз. Старался спрятать, чтобы никто не догадался, но в итоге сдался.
Понял, что рано или поздно могу сорваться. И тогда сделал то единственно верное, что было допустимо – отстранился. Наши встречи сошли на нет – я мастерски избегал их.
В то время я как раз начинал свой путь в бизнесе отца. Дел было полно – хотел разобраться во всем, пойти с низов, научиться всему сам. Так что даже придумывать причины, чтобы избегать встреч с сестрой, не пришлось.
Год за годом мы отдалялись все больше. Я дико скучал по тому доверию, той связи, что когда-то у нас с ней были. И в то же время пытался вытравить из себя любое напоминание об этом.
Бесконечные мимолетные знакомства приносили облегчение лишь на короткое время. Я словно искать свой якорь, что-то, что поможет мне удержаться, не пасть так низко, что самому станет противно.
И сейчас, оглядываясь назад, я понимал – у меня почти получилось. Последний год я практически не вспоминал про рыжую занозу.
Но теперь снова все пошло кувырком. И у меня оставался только один способ обезопасить Еву от себя и своей нездоровой одержимости и при этом выполнить последнюю волю отца.
Даже если ей это не понравится. Плевать. Так будет правильно.
Выехав с территории дома, набрал номер Алана.
– Ты дома? – отрывисто спросил я.
– И тебе здравствуй, – иронично ответил друг. – Дома.
– Скоро буду.
Отбросил мобильный и крепко сжал руль. Никому, кроме Евы, не удавалось вот так легко вывести меня из себя. Сдерживаться рядом с ней было невероятно сложно. Руки так и жгло до сих пор от прикосновения к ней.
Но я должен был помнить, что нельзя. Я не имел права…
Мотнул головой, отбрасывая опасные мысли. Нужно было двигаться дальше и сделать все, как надо. Именно так убеждал себя, пока ехал к Бестужеву, чтобы обсудить будущее моей сестры.
– Неважно выглядишь, – заявил Алан, едва я прошел в квартиру. В ответ недовольно зыркнул на друга. Настроение было ни к черту, а если учитывать, ради чего я приехал, так и вообще – хорошо, что мог держать себя в руках. – Случилось чего?
– Ева прилетела.
– Логично. Похороны завтра. И как она? Поговорили?
– Поговорили, – вздохнул я. – Дерьмово, правда, как-то вышло.
– Снова поцапались? – я только поморщился. – И что планируешь делать?
– Хочу замуж ее выдать.
Сказал, а у самого в груди все выворачивало. Но я твердо решил, что это единственное, что сможет удержать меня.
Бес присвистнул и покачал головой.
– Радикально. А чего так?
– Пора во взрослую жизнь ей. Да и для бизнеса это будет перспективно.
Алан внимательно посмотрел на меня, приподняв бровь.
– Так вот зачем ты здесь…
– Мое предложение в силе, – подтвердил я его догадку.
Полгода назад мне впервые пришла мысль о подобном решении. Не сам. Отец натолкнул на мысль, когда как-то вечером я вернулся из очередной командировки, и он заговорил про сестру. Про Лауру. Про то, как начался их брак – отец мачехи договорился с моим отцом и выдал дочь за друга.
Возможно, отец уже тогда чувствовал, что скоро покинет этот мир, и у него выдалось такое настроение. Наверное, именно в тот вечер, когда мы вдвоем сидели перед камином и делились воспоминаниями, я особенно остро ощутил, что мне не хватало Евы.
Тогда-то я и задумался о том, как обезопасить ее от себя. Знал, что рано или поздно могу сорваться и сломать ей жизнь.
К черту. Она не заслуживала этого.
И как раз подвернулся Бестужев – он собирался инвестировать в новый проект, где мы и пересеклись. Разговорились, туда-сюда. А потом, когда бухали вечером в баре, я возьми и предложи мужику брак по контракту с моей сестрой. Сказал, дескать, ищу надежного мужчину для нее, чтобы не обижал.
Когда ляпнул, уже пожалел, как только понял, что глаза-то у друга загорелись.
– Я думал, ты к ней никого не подпустишь и близко, – усмехнулся он тогда. А я… Я, сказав, что доверяю ему, наступил фактически себе на горло.
На следующий день Алан в шутку вспомнил наш разговор. У меня была возможность списать все на алкоголь, отступить, но я повторил свое предложение. Знал, что Ева в его вкусе. Как знал и то, что Алан – надежный парень. И если он выберет женщину, то будет с ней до конца.
Такой и нужен был маленькой принцессе, как называла ее Лаура. Рыцарь, который будет защищать от всех невзгод и который не причинит боли, не запятнает в грязи.
Именно поэтому я подтвердил свое предложение. Бес не отказался. Хотя часть меня, та, что была заперта где-то глубоко, в самой дальней комнате моего сознания, надеялась на это.
Но нет. Друг согласился. Мы условились, что в следующий визит Евы я их познакомлю. В спокойной обстановке, ненавязчиво, не разглашая условий нашего договора. Я был уверен – отец одобрит мой план. Вот только вернуться сестре пришлось гораздо раньше.
И как только я разгреб более-менее дела, свалившиеся на меня после смерти отца, вспомнил о том, что обещал Алану.
Думать, что тогда погорячился, я себе запретил. Тем более, что отец перед самой смертью взял с меня обещание не просто позаботиться о Еве.
Я дал слово. Так что теперь дороги назад не было.
– Она ведь не в курсе? – спросил Бестужев.
– Конечно, нет.
Стоило только представить, что сегодня я сказал бы этой фурии о том, что ей предстоит выйти замуж за того, кого я выбрал, то наверняка бы она ругалась куда больше. Нет уж, пусть пока побудет в неведении. А возможно, Алан ей понравится, и их отношения в принципе получат вполне естественное развитие.
О том, что эта мысль отравляла меня неуместной ревностью, я старался не думать.
– Ты ведь придешь на похороны? – уточнил я у друга.
– Конечно.
– Тогда там я вас и познакомлю.
– Не очень-то радостный повод, – заметил Бес.
– Я же не говорю вам бежать на свиданку, – огрызнулся в ответ. – Всего лишь представлю тебя ей. Потом уже найдем еще повод.
– Твое право, – легко согласился Алан. – Я никуда не тороплюсь.
Я нахмурился и посмотрел на него.
– Если ты передумал…
– Нет. Но и бежать бегом по венец тоже не хочу, уж извини, – усмехнулся он. – Уверен, у нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга.
Внутри противно резануло от его слов. Но так было правильно. Поэтому я согласно кивнул и постарался выбросить опасные мысли из головы.
– 3 Ева -
Пересекаться с братом не было ни малейшего желания. И до вечера я так и просидела в своей комнате, пытаясь совладать с эмоциями. Разговор с Никасом сорвал все установки, над которыми я работала так долго. Словно и не было ничего.
Он снова это сделал – подчинил меня себе, даже не прикладывая усилий. И я лишь в очередной раз убедилась, что единственно верным решением было порвать все связи.
Теперь, когда отца не стало, сделать это будет легче.
В комнате все оставалось так, как я оставляла. И только отсутствие пыли говорило о том, что в нее регулярно наведывается горничная.
Как и в мастерскую мамы.
Каждый раз, приезжая домой, я приходила туда и могла просидеть чуть не целый день. Потому что хоть и прошло четыре года, мне по-прежнему было больно. По-прежнему ее не хватало.
И в этот раз собиралась попрощаться навсегда. Поздним вечером я решилась на вылазку. Сначала заглянула в кухню, где прихватила бутылку вина и бокал, а потом отправилась в мастерскую.
В доме царила тишина. Я была уверена, что Никаса либо еще нет дома, либо он заперся в кабинете отца. Трудоголик чертов.
В любом случае я не хотела, чтобы мы столкнулись. Хватило на сегодня и одного разговора.
В мастерской царил полумрак. Не стала включать свет – достаточно было того, что окна не зашторены. Я прошла к одному из них и, поставив бутылку с бокалом на подоконник, прислонилась лбом к стеклу.
Сколько радостных минут я здесь провела, наблюдая за тем, как работала мама? Когда она брала в руки кисть, то словно светилась вся. Она жила этим, дышала. Наблюдать за ней было одно удовольствие.
Не сдержавшись, всхлипнула, стараясь не расплакаться окончательно. Но подозрительный шорох отвлек мое внимание, и я резко обернулась.
Черт. Возле стены едва различался силуэт.
Он был здесь…
– Что ты здесь забыл?! – с вызовом спросила я.
– Мне тоже ее не хватает, – очень тихо ответил Никас, сделав пару шагов ко мне.
– Тебе? Это моя мама! Слышишь?
Брат оказался слишком близко. Теперь я могла различить черты его лица, взгляд.
– Не здесь, Ева, – устало попросил он. – Лаура бы этого не хотела.
То, что он говорил таким тоном, обезоруживало меня. Весь запал ругаться как-то иссяк. Да и что скрывать – он был прав. Мама всегда старалась помирить нас, если происходила ссора. Она вообще была очень солнечной, светлой. Объединяющей, что ли.
У нее всегда находились нужные слова, даже если я думала, что мой мир рухнул.
И без нее стало куда холоднее в этом доме.
Ник подошел ближе и встал возле окна, задумчиво глядя на сад. Под окном мастерской до сих пор росли пионы, которые мама так обожала. Отец все еще следил за тем, чтобы сад не приходил в запустение. И от понимания этого факта в груди противно заныло.
Молчание становилось гнетущим. Оно давило все больше. Мы словно два врага, которые случайно пересеклись на святой земле, и теперь не знали, как себя вести.
Не выдержав напряжения, я молча налила вина в бокал и ополовинила тот за один раз.
Брат скосил на меня взгляд, но ничего не сказал. Так же молча забрал у меня бутылку, и я уже ждала, что не вернет. Но вместо этого он приложился прямо к горлышку и сделал внушительный глоток.
Так мы и стояли – молча пили вино, передавая друг другу бутылку и думая каждый о своем.
– Ты совсем по мне не скучал? – внезапно спросила я, когда алкоголь уже затуманил разум и ослабил контроль. Сейчас мне не хотелось сражаться.
Вместо ответа Никас поставил бутылку на подоконник и развернулся ко мне. Его пристальный взгляд заставлял нервничать. Потому что я не понимала, о чем думал брат, почему смотрел так, будто видел впервые.
Он протянул руку к моему лицу и заправил прядь за ухо, провел по волосам кончиками пальцев – настолько невесомо, что я всерьез подумала, что мне могло и показаться.
Между нами почти не осталось расстояния – качнись вперед, и произойдет что-то волшебное.
Я стояла, смотрела в его глаза, которые казались мне самыми красивыми с самого детства. Когда я еще по глупости считала, что выйти замуж за брата – отличная идея.
Мы словно вернулись на много лет назад, когда взгляд Никаса светился теплом и заботой. Я даже дышать боялась, чтобы не спугнуть этот момент.
– Конечно, скучал, – хрипло ответил брат. На его лице промелькнула настоящая мука. Он прижал меня к себе, щедро делясь собственным теплом. А я едва не расплакалась от нахлынувших эмоций.
Впервые за долгое время у меня появилось ощущение, что я вернулась домой. Что, возможно, ошиблась, и я на самом деле не одна. Что между нами не потеряна родственная связь.
Вот только волшебный момент был безжалостно разрушен звонком телефона.
Вздрогнула от неожиданности и неохотно отстранилась. Ник недовольно глянул на мобильный и сбросил звонок. Но я успела заметить имя…
Катя.
– Тебе стоит пойти отдыхать, – уже совершенно иным голосом произнес он. Будто и не было ничего только что между нами. – Завтра тяжелый день. Ты должна выглядеть достойно и не опозорить фамилию. Так что все глупости оставь на потом.
Он не говорил – бросал короткие приказы, превращаясь обратно в бесчувственного робота, которого я видела последние несколько лет.
И что-то во мне окончательно умерло.
Никас прихватил бутылку и вышел из мастерской, а я, глядя на его удаляющуюся спину, с горечью поняла, что ошиблась.
Ничего не изменилось. Я все верно решила. Мне здесь нет места. Осталось только попрощаться, и все…
В последний раз окинув комнату взглядом, я вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Самое время подготовить на завтра пути отступления…
Утро встретило головной болью. Я не особенно часто употребляла алкоголь, поэтому последствия вчерашнего не заставили себя ждать.
Полночи я крутила в голове неожиданную встречу с братом в мастерской. Все думала – был ли он искренен тогда? Или же это очередная маска?
Мне очень хотелось верить, что нет. Но мои надежды окончательно рухнули, едва я спустилась на первый этаж, а там…
– …прости, что из-за меня ночью ты так и не поспал, – ворковала какая-то блондиночка возле брата. Она была одета в строгий черный костюм, но настолько облегающий, что можно было даже контуры белья разглядеть при желании.
– Кать, – ответил Никас и мягко убрал ее руку с локтя. – Сказал же – все в порядке.
Глупое, иррациональное желание выволочь из дома эту лахудру захлестнуло меня с головой. И только то, что столкнулась взглядом с Никасом, удержало меня на месте.
Холодный, равнодушный взгляд. Для меня. И совершенно иной тон.
– Ева, ты долго.
Горько усмехнулась и молча обошла его, напрочь проигнорировав фифу, которая вцепилась в меня взглядом так, что вот-вот полыхнет.
– Это она? – услышала я, стоя в дверях.
– Да, сестра. Идем. Пора.
Подозрения, что ехать придется вместе с этой клушей в одной машине, к сожалению, оправдались. Брат сел впереди, рядом с водителем, а его пассия нырнула на заднее сиденье.
– Я – Катя, девушка Ника, – заявила она, выжидающе глядя на меня.
– Сочувствую, – буркнула я и отвернулась к окну, надеясь, что это достаточно ярко демонстрировало тот факт, что я не хотела с ней общаться.
Катя фыркнула, но, к счастью, оставила меня в покое.
Время тянулось, как резина. А учитывая обстоятельства, так и вовсе – словно застыло. На кладбище даже возле ворот царила такая гнетущая атмосфера, что мне невольно захотелось сбежать прямо сейчас, не дожидаясь нужного момента.
Еще утром я сомневалась, правильно ли поступаю, но увидев брата с этой красоткой, услышав, как он разговаривал с ней и как со мной, поняла, что нет, все верно.
Я так и останусь для него ненужной и лишней. И то, что братишка решил оставить меня в России, было лишь местью или желанием причинить мне неудобства. А может, ему просто стало жалко денег на меня.
Катя все время держалась рядом с Никасом. Не отлипала ни на мгновение. Нет, не вешалась на шею, но и не отставала ни на шаг.
Прямо идеальная парочка из них вышла. Смотрелись они, конечно, хорошо вместе. Что ни говори, а Ник был красивым мужчиной. Недаром же в детстве я была влюблена в него и считала идеальным принцем.
Я старалась держаться в стороне. Народу было много, что неудивительно. Отец имел большое количество связей. Вот только далеко не все из пришедших были искренними в этот день.
То и дело кто-то подходил к Никасу, чтобы выразить соболезнования, о чем-то переговаривался с наследником огромной корпорации. Я же лишь наблюдала это все со стороны. Для всех я была невидимкой, незнакомой девчонкой, на которую не обращали внимания. И от понимания этого было тоскливо и грустно. Брат всего пару раз мазнул по мне равнодушным взглядом за все это время. Он не предложил быть рядом, не позвал к себе.
Я по-прежнему была за бортом семьи Адамиди. Одна лишь фамилия выдавала мою принадлежность к ней.
И с каждой минутой я все больше понимала – нужно уезжать. Рядом с Никасом я задыхалась от боли. Видеть того, кто когда-то был близким, родным человеком, и понимать, что ты для него пустое место… Что может быть хуже?
Конечно же, все было организовано по высшему разряду. Все происходящее напоминало сцену из фильма, где главные герои хоронили кого-то с траурными лицами, говорили слова прощания. Я же почти ничего не чувствовала.
Фото отца на временном памятнике не вызывало у меня никаких эмоций. Умом понимала – это плохо, что он умер. Но внутри ничего не откликалось. Только детская обида зудела под кожей, а в памяти всплывал тот день, когда он пришел и сказал, что я поеду учиться за границу.
– Папа, но я не хочу! – плакала я тогда. – Не хочу уезжать от вас!
А отец, мой любимый родитель, который частенько баловал меня, с которым мы проводили вместе выходные, лишь строго посмотрел на меня и повторил свое решение.
– Так будет лучше, Ева. Это очень хорошее учебное заведение. Ты получишь отличную перспективу на будущее.
– Но я люблю тебя! И Никаса!
– Я тоже тебя люблю, но я все решил, – нахмурился он тогда и ушел. А я проплакала весь день до самого вечера…
С тех пор я потеряла семью. С каждым новым визитом домой я все больше ощущала стену непонимания и отчужденности. И хотя порой, очень редко, во взгляде отца мелькало нечто, напоминавшее боль, в остальном он был сдержанно равнодушен. Его холодная забота заморозила во мне все то светлое, что еще оставалось в памяти.
Я бы и хотела быть примерной дочерью, скорбящей о смерти отца, да не выходило.
Неожиданно на плечи легли чьи-то руки и прижали меня, а над ухом раздался хриплый шепот:
– Привет, Ева-королева…
Вздрогнула от неожиданности и резко обернулась.
– Мирон…
Двоюродный брат шутливо улыбнулся и притянул меня к себе, чтобы обнять. Я даже не пыталась сопротивляться. Наоборот – с радостью уткнулась носом в его грудь и едва слышно всхлипнула. Прозвище, которое они с братом придумали, больно отозвалось внутри. Как давно это было – наши детские проделки. Точнее, мальчишки-то были взрослыми, а я – маленькая девчонка, которая вечно таскалась за ними, пытаясь угнаться и требуя к себе внимания. За что меня и прозвали королевой. Ведь на принцессу я категорически не соглашалась.
– Соболезную на счет отца, – добавил он уже совершенно иным тоном. Он хоть и был всего на год старше Ника, казался мне полной противоположностью брату. Я медленно отстранилась и просто кивнула. Не хотелось говорить правду и выглядеть не пойми кем. Вряд ли кто-то отнесется с пониманием к тому, что я испытывала. – А где Никас? Я думал, вы будете вместе. – Тут уж я не удержалась и демонстративно скривилась. – Все еще в состоянии холодной войны?
Я только вздохнула и снова кивнула. Мирон неодобрительно фыркнул. Они с Назаром – старшим братом – единственные, с кем у меня оставались прежние отношения. Другое дело, что виделись мы довольно редко. Так что как-то так вышло, что та крепкая дружба, которой я так дорожила в детстве, постепенно сошла на нет.
– Привет, мелкая, – раздался голос Назара. Этот тоже зашел со спины, вынуждая вздрогнуть от неожиданности.
